Сказочная быль

                СКАЗОЧНАЯ БЫЛЬ
 
Не так уж и давно в одной из деревушек под названием Ивановка, каких немало на Руси, расположенной вдали от больших городов, стояло всего семь дворов и чудом  сохранившаяся с дореволюционных времен ветхая деревянная церквушка. Окрестности Ивановки были на редкость живописны: густые сосновые боры излучали по весне и особенно после дождя летом хвойный аромат, полезный для здоровья, березовые рощи создавали хорошее настроение, в озерах водились окуни, щуки, а в илистых заводях – жирные караси. Старые люди говорили, что в тихой заводи под одной из коряг жил столетний сом, наводивший страх на некоторых жителей деревни; говорили, что этот сом иногда по ночам выползал из воды на берег, обводя своим мудрым взглядом округу и, довольный увиденным, уходил под воду в своё жилище. Иные видели в этом хорошую примету. Жители Ивановки были набожные, жили в мире, согласии и довольстве. Но пришла трудная пора – три неурожайных года подряд, и люди, заколотив окна и двери своих домов, уехали на заработки: кто на север, кто на юг – на новостройки, кто в большие города на заводы и фабрики. В деревне остался лишь один жилой дом с обитателями: дедом Павлом Ивановичем, ему на Пасху исполнилось восемьдесят лет, его женой Екатериной Ивановной. Их дети – сын и дочь тоже уехали, оставив тринадцатилетнюю дочку Машеньку на попечение престарелых родителей. На приглашение детей поехать всем вместе Павел Иванович решительно отказался: «Спасибо за приглашение, Ивановка для меня родина, здесь родился, здесь и умирать буду».

Прошло три года, а от родителей не было вестей, да и почты в деревне не было, видно, случилась какая-то беда, считай, что Машенька осталась сиротинушкой. Она росла резвой, веселой, послушной, с добрым характером девочкой. Дедушка и бабушка создавали для нее беззаботное детство при разумной строгости, ограждая ее от безнравственных телевизионных программ, где постоянно проповедуют насилие.
К восемнадцати годам она превратилась в миловидную романтическую девушку со стройной привлекательной фигурой. Густые темно-русые волосы  были заплетены в одну косу, то уложенную кольцами на голове, то величественно ниспадающую до пояса. Бабушка научила Машу домашнему шитью, а природный вкус помогал ей творить чудеса из подручного материала, который у рачительной хозяйки всегда найдется. Маша с удовольствием помогала бабушке по хозяйству, в том числе и в приготовлении вкусных завтраков, обедов и ужинов. Воспитание Маши проходило в патриархальном духе без пагубного влияния безнравственных тенденций современного общества. Самобытность ее натуры проявлялась в поведении. Предаваясь часто размышлениям, она любила фантазировать и мечтать, создавая в своем воображении виртуальный мир. В долгие зимние вечера семья собиралась в одной комнате сумерничать в зале или на кухне за длительным чаепитием с различными вареньями. Маша по просьбе бабушки или дедушки читала вслух книжки, оставленные отцом-книголюбом: по его наказу она занималась самообразованием.
Однажды в один из таких вечеров Павел Иванович поведал Маше о любопытном событии, произошедшем в далеком прошлом.
– Машенька, открою тебе нашу семейную тайну: давным-давно в нашу деревню зашел странник, назвавшийся главным повелителем окрестных мест, и поведал моему прадедушке, что в труднопроходимом лесу, между двух озер, растет вечнозеленое дерево, плодоносящее ягодами ярко-красного цвета. Он строго запретил, кому бы то ни было срывать плоды с этого дерева и вкушать их, а нарушивший этот запрет будет обречен блуждать в лесу в непрерывных поисках правильного выхода из него. Этот запрет странника прадедушка передал моему дедушке, а он, в свою очередь, передал моему отцу, а отец – мне; теперь я передаю тебе, чтобы ты передала эту весть детям, внукам и правнукам твоим. Запомни и выполняй эту заповедь!
И каждый раз, когда Маша ходила по лесу, она вспоминала дедушкин наказ, но не встречала дерева с ярко-красными плодами.
Однажды Маша, встав рано утром вместе с солнцем, как обычно, в хорошем настроении, обратилась к деду:
– Дедушка, мне сегодня хочется почему-то пойти в лес, поискать новые грибные места, не беспокойся, недалеко.
– Иди с Богом, коль охота, смотри, не заблудись.
Был безоблачный солнечный день, Маша надела шляпу с большими полями, легкие кеды, любимое платье в горошек, взяла узелок с бутербродами, перочинный нож для обрезки грибов и направилась привычной тропинкой в лес.
Пройдя знакомые места, пошла дальше, вглубь леса, чтобы найти новую грибницу подосиновиков или белых грибов. Наконец, напала на белые шляпки, нарезала несколько штук, вдали увидела другую грибницу, затем еще и еще. Осмотрелась – незнакомые места, впереди поляна любимых ромашек, но рвать их не стала: она не любила рвать цветы, любуясь ими и чему-то радуясь. Молодость всегда радуется, кажется, без видимой причины.
Беспокойство и необычное волнение появилось на душе. Вдали увидела солнечные блики на воде. Это озеро; там, справа, второе. Прямо перед ней объявилась развесистая крона дерева, в листве видны красные ягоды. Маша вспомнила рассказ дедушки о запрете срывать плоды и вкушать их. Она обошла вокруг дерева, с любопытством внимательно осматривая его со всех сторон, высматривая соблазнительные гроздья спелых красных ягод. Она, было, протянула руку, чтобы потрогать гроздь, но, вспомнив наказ дедушки, отдернула руку, ей послышался голос деда: «Машенька, помни о запрете». «Нет, это не голос дедушки, это – мой внутренний голос».
Внутри каждого человека при решении какой-то проблемы постоянно пребывает несколько голосов: голос сомнения, голос уверенности, неопределенности, решительности, голос компромисса и т.п.
Первый голос говорил: «Не срывай запретного плода, можешь любоваться его красотой! Не соблазняйся, это твое пустое любопытство, подумай о печальных последствиях!» Второй голос настойчиво твердил: «Мария, тебе открывается редкий шанс – познать неизвестное, твое желание вкусить запретный плод – твоя любознательность – путь к совершенству! Какая польза от этого дерева, если ты не вкусишь его плодов!
– Но ведь запрет! – твердила Маша, и тут же опомнилась. – Выдала тайну заповеди неизвестному чужому голосу!
 «Кому верить? Оба голоса находятся в моем воображении, попробую одну ягодку,  какая же она сладкая! - Попробую еще одну, не верю разным глупым сказкам! - Вот приду домой, расскажу все дедушке, и вместе посмеемся над тем странным странником, о ком рассказывал дед». Сомнения мучили Машу: «Я поверила больше второму голосу, а не первому и наказу дедушки не срывать запретных плодов».
– Вот и умница, – торжествовал второй голос, – еще разок вкуси сладкий плод, не бойся последствий, небось, не умрешь!
Маша присела под деревом немного отдохнуть, затем пошла дальше по появившейся под ногами тропе. Шла, шла, даже устала, солнце стало спускаться с зенита, белые, пушистые облака не спеша гуляли по чистому небу. Почувствовала легкое освежающее дуновение ветра.
Тропа, по которой она шла, раздваивалась.
– Куда повернуть, направо или налево?
Первый голос предлагал идти направо, второй – налево.
«Иди правой тропой, там встретишь свое счастье», – говорил первый голос.
«Правой тропой не иди, встретишь много хлопот и трудностей», – предупреждал второй голос, левой тропой вернешься быстрее домой», – более уверенным тоном заявлял второй голос.
Маша представила мысленно дедушку с бабушкой, она решила следовать совету второго голоса, но через две-три минуты  передумала, интуиция ей подсказала идти правой тропой. 
– Я не боюсь трудностей, – твердила она сама себе вслух, вспомнив наставления бабушки, – и поэтому поворачиваю на правую тропу!
Не прошло и несколько минут ходьбы, как Маше послышался шелест листьев, и на изгибе тропы вдруг перед ней встал человек. Это был высокий парень с открытым лицом, освещенным цветом  голубых глаз, в солдатском обмундировании, в кирзовых сапогах, под правый погон был небрежно засунут элитный голубой берет. Маша только в книжках и в иллюстрированных журналах видела мужчин в кирзовых сапогах и военной форме, поэтому, сказать откровенно, она изрядно струсила.
Первым опомнился солдат, с нескрываемым любопытством посмотрев на Машу.
- Кто ты, откуда взялась, куда и откуда идешь?
- А Вы кто?
- Я – рядовой Алексей Степанов из спецназа, служу по контракту, еду на побывку в Ивановку, где живет моя тетушка, родители мои погибли в автокатастрофе, сирота я, значит. 
- Соболезную, Алексей. Меня звать Машей, коренная жительница Ивановки, нигде, кроме Ивановки, еще не была. Только один раз, когда была еще маленькой, папа меня возил в город, в цирк, до сих пор помню смешного клоуна. Ты был в цирке когда-нибудь?
- Мне не до цирка, я прибыл из горячей точки, делали «зачистку», ловили бандитов-боевиков.
- Видела я по телику  твоих боевиков, не жалко их убивать?
- А чего их жалеть,  когда они наших не жалеют. Ясно?
- Алексей, твоей тетушки сейчас в Ивановке нет, она с мужем уехала года три тому назад в город на заработки, потому что жизнь у нас здесь стала трудной - неурожай три года. Дом твоей тетушки стоит заколоченный досками. Я живу с дедушкой и бабушкой. Родители мои пропали без вести, считай, что я тоже, как и ты, без папы и мамы.
Маша тут же рассказала историю о страннике, о запрете срывать плоды с дерева, высказала желание вернуться посмотреть на него. Маша предложила Виктору бутерброды.
- О, нет, у солдата всегда есть кое-какие запасы, – объявил Алексей, извлекая из вещевого мешка банку тушенки, буханку черного хлеба.
- Теперь можешь на десерт отведать спелых ягод, я уже отведала.
- Нет, спасибочко, а, твоя страшная история с таинственным странником – не боишься?
– Волков бояться – в лес не ходить. Не бойся, вместе не страшно, справимся.
– Уговорила.
– Пробуй, я сорвала для тебя самую  красивую гроздь.
– Да, вкусно, – сказал Алексей, и тут же почувствовал угрызение совести, – поддался соблазну короткого удовольствия – беспечный, малодушный  поступок!
  Закончив скромную трапезу, молодые люди встали в раздумье, не зная, в какую сторону идти.
Маша посмотрела в глаза Алексею и вдруг увидела в нем нечто такое, чего не видела, когда встретила его на тропе: он превратился в живого, телесного парня, смутившего ее девичье целомудрие, чистоту души. Одновременно с этим Маша почувствовала угрызение совести: она соблазнила его нарушить наказ дедушки не срывать и не вкушать запретного плода.
– Алексей, мне пора возвращаться, надо до темноты добраться до дому, там меня заждались; приглашаю тебя, осмотришься, после примешь решение. Когда кончается твой отпуск?
– Через десять дней мне необходимо явиться в часть, предстоит очередная командировка, опоздание расценивается как дезертирство. Ясно?
Шли более часа, по расчетам Маши, должны быть уже знакомые места, но, увы, путь им преградило болото, которого раньше будто бы и не было. Попытка обойти зыбкую почву окончилась неудачей. С трудом с помощью двух длинных жердей, сломленных Алексеем, вылезли из трясины на сухое место. Запыхались, сели отдохнуть. Маше показалось, что следует идти в противоположном направлении. Прошли еще час, начался труднопроходимый лес – деревья, вывороченные буреломом, как бы специально не пропускали. Маша призналась: «Алексей, кажется, я окончательно заблудилась, не знаю, в какую сторону идти». Силы ее были на исходе; солнце заходило за горизонт, начало смеркаться, небо заволокло серыми рваными тучами, начал моросить мелкий дождь. 
Алексей развернул плащ-палатку, накрылись ею, усевшись рядом плечом к плечу на ствол поваленной сосны. Чувствуя свою вину, Маша впадала в панику, а Алексей, как мог, подбадривал ее, больше волнуясь о ночлеге.
– Не переживай, бывают случаи и похуже. Утром с новыми силами будем искать дорогу в Ивановку. А сейчас, пока еще не поздно, надо мастерить шалаш.
Алексей нарвал соснового лапника, уложил его толстым слоем на слегка возвышенное сухое место, ловкими движениями срезал солдатским ножом несколько толстых жердей, установил их пирамидой, связав гибкими березовыми ветками. Затем длинными прутьями из плакучей березы он переплел жерди, а оставшиеся зазоры заставил длинными жердями потоньше, оставив место для входа так, что получился надежно защищающий от ветра и дождя шалаш. Вход в него был заставлен березовой корой, снятой с толстого ствола березы. Из такой же коры были изготовлены два, метровой длины, корытообразные ложа, так, что человек в таком удобном ложе уподоблялся гусеничной куколке окутанной коконом. Там было тепло и уютно. Вместо подушки была использована сухая трава, мох, собранный с северной стороны стволов деревьев. Не прошла и пара часов, как шалаш был готов.
– Сдаю под ключ, прошу вползать в будуар, приятных сновидений! Недаром в план учебки спецназа входила практика выживания в экстремальных условиях.
Маша, устремив взгляд на восток, прочла «Отче наш…», забралась в шалаш и вскоре, полная тревожными мыслями, заснула.
Весь второй день шли с небольшими перерывами на отдых. К вечеру усталые, измученные, сделав большой круг, увидели на своем пути тот же шалаш, от которого начинался их путь, как это нередко случается с путниками, наобум идущими по незнакомым местам без компаса.
Третий, четвертый день также не принесли удачи. Неоднократно попадали в болота, и с трудом выбирались из их коварных объятий.
Выплакав все слезы, потеряв всякую надежду найти путь домой, Маша молча шла, автоматически передвигала усталые ноги,  устремив безнадежный взгляд в землю. 
Не только усталость и голод лишали их жизненных сил. Оба чувствовали себя виновными. Мария – из-за того, что, как местный житель, знаток леса, проживший в здешних краях всю жизнь, не смогла найти дорогу, и из-за того, что ослушалась дедушку, зайдя так далеко в лес. Алексей – как мужчина, не сумевший оказать помощь слабой, неопытной девушке.  Чистая, наивная душа Маши не могла ему не понравиться, да и лицом она была хороша, таких девушек он еще не встречал.
Что касается Маши, то она была ошеломлена внешностью спецназовца. Не говоря о том, что не встречала в своей затворнической жизни таких парней, но и в своем богатом воображении и не предполагала о возможном существовании таких людей.
Однако это взаимное восхищение в драматических обстоятельствах ушло на второй план, а инстинкт самосохранения не находил реального выхода. Оба чувствовали одно: они нужны друг другу, спасение надо искать только вдвоем, и это чувство их сближало. Долгими вечерами после заката солнца, Алексей и Мария обычно сидели рядом у костра,  согревались взаимным  теплом, прижавшись друг к другу, молча или рассказывая каждый о своей жизни.
– Алеша, что же с нами будет? – часто повторяла Маша, незаметно вытирая слезы. – Нет, я не ропщу, все делается по воле Божией.
Она вспомнила когда-то прочитанное, что Он дает только такие испытания, которые человек может выдержать.
– Маша, русские не сдаются, мы найдем выход, главное – не теряй надежду, самое главное – мы встретились здесь, в этом заколдованном лесу, ты  мой клад, его я не потеряю ни за что.
Шли дни, один за другим, прошло более десяти безрезультатных дней; за это время Мария повзрослела на несколько лет. Завершилась беззаботная юность, она теперь знает ей цену; они оказались как бы заложниками, от которых требовалось выполнение каких-то неизвестных им условий. Марию преследовал странный вопрос: равно ли возмездие совершенному греху? Говорят же: «Она или он выстрадали свой грех». Она чувствовала, что какая-то неведомая сила не позволяет им выбраться из этого несчастья.
Надо было дальше жить. Алексей соорудил лук с тетивой, сплетенный из тесьмы от плащ-палатки, после упорной тренировки подстрелил не пуганного в этих краях рябчика. К счастью, у Алексея оказалась заправленная зажигалка и коробок спичек, так что приготовленный на вертеле рябчик был с аппетитом съеден. 
К тому же солдат сделал из Машиных заколок для косы  рыболовные крючки и ловил ершей и окуней в озерах. Маша поддерживала постоянно костер и заботилась о благоустройстве жилья, приготовлении пищи. Бабушка, опытная травница, передала ей свои знания: хвойный отвар и настой содержат обилие витамина С, ягоды боярышника богаты сахаром и витаминами А, из их сушеных плодов изготавливается блинная мука, в лесных орехах много масла и белков, трава птичий горец включает в себя сахар, белок, витамин Е, кальций, цинк, зверобой – заменитель чая, Иван-чай полезен содержанием каротина, даже камыш озерный имеет в своем составе крахмал, белок, а о клюкве, которой множество на болоте, и говорить нечего, крапива по составу близка к бобовым,  в желудевой муке много крахмала, в корнях лопуха паутинистого содержится пребиотик инулин, листья и корни татарника тоже съедобны. Все эти дары леса – пищевые добавки к дичи, которую добывал Алексей, Маша умело использовала в своей кухне, удивляя его своими кулинарными способностями.
Маша позаботилась и о своем гардеробе: из камыша сплела удобную юбку и модную накидку с шапочкой, Алексею шапочку тоже связала.
– Вот уже скоро будет месяц, как блуждаем в этом бесконечном лесу, – заметил Алексей, посмотрев на зарубки, сделанные им на специальной, хранимой им ветке, – это наш календарь, скоро будет месяц нашего отшельнического житья.
Их жизнь стала обретать размеренный ритм.  Как-то вечером, после трапезы, Маша, задумчиво, посмотрев в глаза Алексею, объявила:
– Алеша, завтра у меня день рождения, бабушка в этот день всегда печет мой любимый бисквитный торт.
– Сколько же свечей тебе придется задуть?
– Восемнадцать, за один выдох мне их не потушить.
– Значит, устроим завтра пир. С утра пойду на охоту, в такой торжественный день должно повезти.
Проснувшись на восходе солнца, посмотрев на спокойно спящую Машу, Алексей почувствовал радость и необыкновенный прилив энергии во всем теле; ему так хотелось разбудить ставшую необыкновенно близкой девушку и сказать: «Я нашел тебя и никому не отдам!». Но сдержался. Собрал самодельные охотничьи принадлежности, бесшумно  вылез из шалаша. Роса на траве, на листьях деревьев, отражая солнечные лучи, казалось, ободряюще подмигивала Алексею.
Вернувшись часа через два, застал Машу за приготовлением завтрака.
– Готов весьма полезный напиток из цикория, поднимающий жизненный тонус, прошу к пеньку.
– А у меня к твоему напитку подойдет зайчишка, будет мигом обжарен на вертеле!
Подойдя вплотную к Маше, Алексей торжественным, взволнованным голосом произнес:   «Свет душа, Машенька, прими великодушно мои поздравления с совершеннолетием, как приложение к моей любви; она нескончаема, как этот лес; спасибо ему, что здесь мы встретились. Месяц я сдерживался, кончилось мое терпение, сегодня имею законное право трижды расцеловать тебя».
Маша не противилась, она тоже ждала своей наивной натурой этого мгновения, ответным порывом прильнула по-детски к груди Алексея, что еще больше его взволновало. Он,  уже не сдерживаясь, с какой-то неестественной поспешностью целовал Машу без разбора, куда попадут его губы, отчего из глаз ее лились слезы любви и, спешно скатываясь по щекам, увлажняли и так мокрую от длительной ходьбы во время охоты гимнастерку. Все это было похоже на внезапный взрыв и выход накопившейся энергии обоюдного ожидания, объяснения.
После свершившегося объяснения внешне никаких изменений в их образе жизни не произошло, в их отношениях пришло время уверенного спокойствия, прочно поселившегося в их сердцах. Алексей так же, как и раньше, старался облегчить тяготы их упорного поиска выхода из, казалось, заколдованного леса. Он один совершал радиальные маршруты, делая зарубки на стволах деревьев, в течение около трех часов из того расчета, что Маша в свое время дошла до запретного дерева от дома тоже за такое же время. Но выхода из леса так и не находил, натыкаясь то на болото, то на непроходимые завалы, образовавшиеся после бурелома. У Маши было время подумать о случившемся: что же позволило ей, послушному, совестливому юному существу нарушить наказ, данный дедушке, не срывать запретный плод с дерева? И что это за противоречивые голоса, которые она слышала? Это были не ее голоса, они пришли извне; в единой ее сущности не может быть двух мнений. Святой Игнатий Брянчанинов, вспомнила Маша из рассказа бабушки, писал о добрых и злых духах, побуждающих людей совершать те или иные поступки. Бог дал нам свободу выбора того или иного решения, размышляла Маша. В другой раз она вспомнила о грехах приобретенных, совершаемых человеком, прощаемых покаянием, и грехах первородных, наследственных, генетических, идущих от Адама и Евы. Эти грехи, совершаемые человеком, неистребимы и не могут быть сняты покаянием. В любом случае, чем бы ни объяснялся ее грех, ей было совестно, и она непрестанно творила в горьких слезах молитвы, прося прощение. Она соблазнила Алексея вкусить плодов дерева, сознавала свой грех и в том, что, соблазненная злым духом, она превратилась в соблазнительницу.
Алексей, наблюдавший переживания Маши, сам думал, почему он поддался искушению. Соблазненный снимает с себя ответственность, в то же время, являясь  безответственным, поддается искушению. Однако Алексей, не желая обвинять Машу, винил себя в слабоволии.
От окончательной потери духа Машу спасали утренние и вечерние молитвы, вселяя надежду на освобождение, да, на освобождение от этого тяжкого, но справедливого наказания. Ничто так не вразумляет человека, как страдания, болезнь, разного рода недуги. При очередной попытке выбраться из леса Алексей, как обычно, рано утром отправился на поиски тропы, ведущей в Ивановку. На сей раз, к его изумлению, уже через два часа перед ним открылась долина, а вдали он увидел дома, солнечные блики куполов. В радостном возбуждении он почти побежал обратно к месту стоянки, где его ожидала Маша.