Русские Штыки в Париже продолжение 15

                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
                РАЗГРОМ У ПЕРЕПРАВЫ

   Наполеону Бонапарту не хватило и двух побед, чтобы разбить даже часть разрозненной Силезской армии Гебхарда фон Блюхера, которая в свою очередь составляла лишь десятую часть союзных войск к востоку от Парижа. Перед французским императором простиралось огромное пространство для дальнейших боевых действий против объединенных сил Европы.

   Виктория под Монмиралем не удовлетворила Наполеона. Он не оставил в покое побитую половину Силезской армии, которая отступала к Шато-Тьери. Император ясно представлял, что два союзных корпуса Сакена и Йорка не смогут быстро ускользнуть от него, перебравшись со всеми обозами и артиллерией по мостам через реку Марну.  Это был прекрасный случай продолжить свои восхитительные победы по расписанию.

   В штаб-квартире Наполеон засиделся до самой полуночи, составляя план разгрома союзников у переправы около Шато-Тьери. Он велел адъютантам вызвать к себе гвардейского генерала Шампьона де Нансути. На зов императора явился его дивизионный кавалерийский генерал, который застал полководца за составлением диспозиции будущего сражения. Наполеон с улыбкой на устах порывисто поднялся из-за стола навстречу своему любимому генералу и стал его восхвалять:

- Ты сегодня с гвардией в бою был великолепен!
    Император протянул свою руку для рукопожатия и невольно вздохнул:

- Но впереди нас ждут новые сражения с нашими многочисленными врагами. Я могу дать отдохнуть твоим конногвардейцам лишь до утра. В девять часов вы, мои герои, должны быть готовы к новому походу и сражению.

- Мы готовы на всё, мой император! – воодушевленно отвечал Нансути. – Ведите нас от победы к победе! До девяти утра гвардейцам хватит передохнуть.

- Но ни минутой больше! – предупредил Наполеон. – Нам нельзя устраивать дневку, по меньшей мере, неделю, а то и две! Враг по-прежнему силен.  К нему подходят подкрепления из Германии, но европейские союзники уже морально надломлены моими победами. Вы завтра должны нанести еще один удар по корпусам, отходящим к Шато-Тьери. Они наверняка задержатся, перед тем как перейти реку Марну.

- Без сомнений, мой император! – радовался генерал. – У русских и пруссаков до двадцати восьми тысяч воинов с артиллерией и несколько больших обозов. Им предстоит долгая переправа, и нам легко будет навязать выгодное для себя сражение.

- Верно! – хищно улыбался император. – Еще один удар по Сакену и Йорку обратит их корпуса в бегство! Затем наступит черед самого Блюхера, а потом Шварценберга. Они у меня скоро не Париж увидят, а Берлин…

     На следующий день гвардейская кавалерия Наполеона была бесподобна. Синие лавины французов устремились в обход прусских войск, защищавших позиции у Шато-Тьери и оберегавшие два моста через реку Марну. На пруссаков набросилось 18 тысяч конников и пехотинцев. Защитники переправ запросили помощь у россиян, стоявших в резерве. Корпусные генералы Сакен и Йорк прекрасно понимали, что дело принимает катастрофический характер: город наводнен обозами и артиллерией, а два моста через реку не справятся с таким наплывом войск. Большие потери представлялись неизбежными.

   Само присутствие на поле боя Наполеона Бонапарта вводило в раж наступающих воинов и неизбежно сковывало обороняющихся. Воодушевленная французская кавалерия постоянно угрожала окружением полкам союзной пехоты. Началось хаотичное отступление.

   В капкан гвардейской конницы Наполеона попала российская бригада генерала Генденрейха - Костромской и Тамбовский полки. Они встали в плотные каре и ощетинились штыками. Их расстреливали из пушек и ружей, а потом на русских понеслись тысячи всадников. Французская кавалерия единой массой с грохотом ударилась в тесный квадрат пеших солдат. Началась смертельная рубка, гремели выстрелы и падали сотни воинов сильнейших империй мира. Превосходящая конница разорвала каре и стала его рассеивать. Около тысячи россиян с раненым генералом Генденрейхом вынужденно сдались в плен перед лицом неминуемой гибели.

   Сакен и Йорк, понимая, что оборона Шато-Тьери провалена, приказали подчиненным бросать обозы, спасая личный состав и пушки. Французы едва не захватили переправы через реку Марну. Наступающую кавалерию приостановили сгрудившиеся повозки и поджог мостов. Воодушевленные победители вынужденно встали у берега реки. Пруссаки и россияне наконец могли перевести дух. Они к вечеру боевого дня потеряли убитыми, ранеными и пленными до 3000 человек, а французы всего около 400.

   Наполеон Бонапарт уже третий день подряд одерживал по одной весомой победе над разрозненными корпусами Силезской армии. Он, несомненно, победил бы их и на четвертый день, но его остановили силы природы: широкая река и разрушенные мосты. Император приказал своим маршалам как можно быстрей восстановить переправы и продолжить преследование Сакена и Йорка. Он же с гвардией решил повернуть на самого Блюхера, который с другой частью Силезской армии засел у городка Этож. Погоня гениального Наполеона сразу за несколькими противниками продолжалась…

                ГЛАВА ПЯТАЯ
                КРУГОМ ВРАГИ

    Пока Наполеон с армией бил по частям Силезскую армию, за Богемской армией присматривали его маршалы с небольшими корпусами. Инфантильный главнокомандующий Шварценберг был вовсе не против такой опеки. Он бы совсем не двигал стотысячную армию, но австрийца донимал российский император Александр I, и ему приходилось имитировать большое наступление.

   Кто по-настоящему воевал в Богемской армии с французами, так это передовой казачий корпус генерала Платова. Командующий российскими войсками генерал Михаил Барклай-де-Толли посетил конные отряды Матвея Платова и подчиняющегося ему Александра Сеславина перед их заброской в глубокий тыл врага.

   Барклай разговаривал с Платовым наедине, прогуливаясь по заснеженному полю на окраине маленького селения. На горизонте мелькали казачьи разъезды, и командующий, улыбаясь, кивал на лихих молодцов:
- Наверное, им, как и вам, хочется большого настоящего дела, чтобы в старости было что вспоминать?

- Хочется, Михаил Богданович! – обрадовался Платов. – Неужто подвернулось нам?!
- Вам - да, а всей армии - нет! – недовольно говорил Барклай. – С нашим австрийским главнокомандующим кашу не сваришь. Он, подлец, стоит с огромной армией даже сейчас, когда Наполеон гоняется за Блюхером!

    Матвей Иванович, перекрестившись, спокойно сказал:
- Бог нас не покинет и на чужбине, а Шварценберг не только подлец, но и предатель. Так какое горячее дело вы казачкам даете?

      Командующий тряхнул головой, отбрасывая невеселые думы, и стал объяснять задачу:
- Вы с Сеславиным скрытно выходите к Парижу. Ваша задача - производить разведку боем и сеять панику в рядах французской армии и населения.
- Благодарю за доверие! – искренне обрадовался казачий атаман. - Век не забуду вас, Михаил Богданович! Ведь мои казачки извелись от тоски в эти дни. В больших баталиях мы давно участия не принимали, да и нет их. А пощупать сабелькой или копьем француза охота. Какой дороги нам держаться при глубоком рейде?

    Барклай-де-Толли на этот вопрос достал из походной сумки свернутую в трубочку карту и передал её со словами:

- Она ваша. В ней указан удобный для корпуса путь к Парижу.  Вы поедете по дороге к городу Санс. От него путь лежит к соседнему Немуру и далее на Фонтенбло. Там один из дворцов императора Наполеона под Парижем. Первостепенной задачей корпуса будет нанесение неожиданных ударов по воинским частям неприятеля. Надо не забывать и о разведке. Особенно пристально наблюдайте за дорогой от Парижа к Сансу. Мне доносите сведения через вестовых казаков. Командование очень интересует кавалерия Наполеона, что формируется в Версале.

   Платов внимательно слушал, а потом задал вопрос:
- С какого места нам будет сподручней наблюдать за всем этим?
- Я отметил на карте селение Вильнев-ле-Руа [1]. Оно вам подойдет лучше всего, а если удастся взять и город Санс - совсем замечательно. Я потом по вашим следам направлю в наступление немецкий корпус принца Вюртембергского. Так что, Матвей Иванович, удачи вам и вашим казакам.

    Они крепко пожали друг другу руки, и Платов на прощание сказал:
- Птицу удачи мои казаки любят, и она их тоже не забывает…

    За один походный день две тысячи казаков Платова стремительным конным маршем достигли окрестностей Санса. По пути они осторожно обходили селения, где находились французские части.

    Авангардные казачьи отряды попытались с ходу взять важный город. Сотни лихих всадников с гиканьем и пронзительным свистом напали на северную окраину города и разогнали караульную команду. Но вскоре на россиян пошел в атаку весь французский гарнизон, насчитывающий более тысячи человек с пушками. Казаки, приняв неравный бой, вынужденно отступили к своему корпусу, который обосновался юго-западнее города на удобных позициях в селении Вильнев-ле-Руа.

    Генерал Платов вызвал в штаб-квартиру группу казаков, участвовавших в неудачном штурме Санса. Он радушно встретил их у порога и, проводив за стол, угостил чаем, потом стал расспрашивать:

- Кто вас побил и, много ли было врагов?
    Казаки хмурились и качали головой:

- Коли бы весь корпус навалился на город – наш бы был!
- Надо бы всем и разом!

   Матвей Иванович недовольно заговорил:
- Что вы заладили! Вот коли да кабы! Сколько неприятеля насчитали? Какие части были?

    Усатые сотники, вспоминая, зачесали лысые затылки:
- Местного гарнизона будет до полутора тысячи штыков и сабель.
- Было два кавалерийских отряда по триста сабель в каждом.
- Есть несколько пушек.

    Атаман от их слов задумался, заходил по комнате, а затем заявил:
- Раз такие силы засели на крепких позициях, то сейчас на штурм не пойдем. Не для того мы идем к Парижу, чтобы у первого города положить наших воинов. Будем гарнизон беспокоить, а сами сделаем вылазку к городу Намюр. Мы во враждебном окружении французских частей и крестьянства, которое поддерживает Наполеона. Станем бить неприятеля, но осторожно, не забывая о разведке. От нас ждут важных сведений о противнике…

    Французский командующий 18-м военным округом генерал Алликс был возмущен тем, что в окрестностях Санса обосновался казачий отряд знаменитого атамана Платова. Он решил незамедлительно покончить с этими русскими. К Вильневу-ле-Руа был послан кавалерийский отряд генерала Дю Куэтлоске в 300 сабель. Сам командующий с большей частью гарнизона Санса решил зайти казакам с тыла.

   В лучах утреннего солнца Дю Куэтлоске с кавалеристами резво скакал к селению, занятому казаками, пока не увидел их разъезды. Они показались значительными, и генерал встал в ожидании дальнейших указаний.

   Зимняя погода была переменчива: солнце зашло за тучи, а вместе с ними пошел снег. С налетевшей непогодой на французских кавалеристов напали и казачьи сотни с пиками и саблями. Французы, почти не оказывая сопротивление, повернули обратно, под защиту городских укреплений. Казаки их преследовали и взяли в плен до 60 солдат и офицеров.

   Днем повалил густой снег. Основной французский отряд генерала Алликса в составе 600 пехотинцев и 300 кавалеристов с пушкой, так и не дойдя до платовских позиций, развернулся и побрел к Сансу. Платов с казаками, гарцуя на конях, так и не дождались вражеской атаки. Матвей Иванович вызвал полковников и генерал-майоров. В пелене снегопада съехались в круг военачальники. Платов, усмехаясь, спросил:

- Природа взяла верх над французами. Неужто и мы будем сейчас отсиживаться на позициях?

     Командиры недовольно замотали головой:
- Негоже нам так!
- Надо ударить по отступающим лягушатникам!
- Хоть бы хвост прищемить неприятелю!

   Довольный корпусный генерал заулыбался:
- Верно толкуете! Казаку непогода только в помощь. Давайте пощупаем у французов хотя бы арьергард…

   Французская боевая колонна медленно тянулась по дороге к Сансу сквозь густой снегопад. Она не сразу заметила, как прикрывающий её арьергард из 80 драгун попал во вражьи клещи. Казаки налетели белыми призраками на французов. В одну минуту драгуны были частью перебиты, частью пленены и рассеяны. Две французские роты успели сбиться в каре и ощетиниться штыками. Их ружейный залп остановил казаков, посчитавших, что задание Платова выполнено.

   Матвей Иванович с небольшим корпусом непрестанно тревожил неприятеля в его глубоком тылу, постоянно наносил ему болезненные поражения. А ведь россияне соседствовали с городами и селениями, в которых стояли достаточно крупные французские гарнизоны. Не раз они предпринимали попытки уничтожить казачий лагерь, засевший в Вильневе, но это ни к чему хорошему не приводило. Платов писал в донесении к Барклаю-де-Толли: «Не могу оставить пункт, где теперь нахожусь, пока не придут наши войска… Я не в состоянии отправлять большие отряды вперед, дабы быть в силах отразить неприятеля с какой-либо стороны. Кругом враги».


                ГЛАВА ШЕСТАЯ
                ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!

   В селении Бержере, что на дороге в Париж, находилась штаб-квартира командующего Силезской армией Блюхера. Генерал-фельдмаршал клокотал от ярости. Его союзная армия, вознамерившаяся на реке Марне окружить французский корпус, сама попала в сети, расставленные Наполеоном Бонапартом. Гебхард фон Блюхер метал громы и молнии в начальника штаба Августа Гнейзенау:

- Меня как щенка тыкают в собственное дерьмо! Наполеон под моим носом разбил несколько моих корпусов! Как это случилось?! Почему я здесь, а не на поле боя?!
    Его осторожный штабной генерал краснел и пожимал плечами:

- Вы же сами затеяли окружение корпуса маршала Макдональда. Я же говорил, что мы сильно рискуем.

- Плохо говорили! – не унимался командующий с красными глазами от бессонницы. – Плохо убеждали и не отговорили! Сейчас мы должны снести с нашего пути французский корпус маршала Мармона, а затем ударить Наполеону в спину. Наша армия должна облегчить положение бедствующих корпусов Сакена и Йорка. Когда я наконец соберу силы для удара?!

    Начальник штаба взял бумаги и посмотрел на карту:
- Ко второй половине дня у Бержера будет сосредоточено двадцать тысяч солдат. Это прусский корпус генерала Клейста, русская дивизия генерала Урусова и резервные батальоны. Русскими силами командует корпусный генерал Капцевич. У него во временном подчинении остатки наших войск, разбитых Наполеоном под Шампобером. Этим утром к нам подошли восемь эскадронов бранденбуржцев [2] и силезцев [3].
- Хорошо! – заключил Блюхер и, сев за стол, тоже посмотрел на карту местности. – Тянуть больше нельзя. Мы в полдень выступаем на Этеж, чтобы вдребезги разнести противостоящий корпус Мармона и отрезать Наполеона с армией от его столицы…

    Наполеон Бонапарт, как матерый медведь, поднятый из берлоги зимой, отбивался и нападал то на одного охотника, то на другого. Он бился насмерть, пытаясь отстоять свою коренную берлогу – Париж. Французский император оставил у Марны саперов, восстанавливающих мост, и 6000 воинов с маршалом Мортье, чтобы они продолжили преследование разбитых корпусов Сакена и Йорка. Сам же он с армией и гвардией поспешил навстречу Блюхеру, по пути стягивая к себе другие французские части.

   Два полководца уже дважды зимой 1814 года встречались на поле боя. Последнее сражение было за Блюхером. Оно было одержано при явном превосходстве союзных сил. Теперь силы сторон были примерно одинаковы, но на весы победы Франции бросался бесценный груз военного гения Наполеона.

   Опытный маршал Мармон не дремал у дороги на Париж и давно ждал атаки войск Блюхера у Бержера. У французского корпуса была всего одна пехотная дивизия с 18 пушками и кавалерийская дивизия генерала Груши. Когда на маршала с 6000 французов началось наступление превосходящей армии Блюхера, то Огюст Мармон сразу послал курьера к Наполеону за помощью. Французский император, чуящий опасность, был уже в пути, и оставалось потянуть время, чтобы дождаться выхода на сцену главного героя…

    Утром 1 февраля прусский авангард Силезской армии под предводительством генерала Цитена стремительно продвигался по дороге на позиции французов Мармона. Союзники наступали с двух сторон: в лоб шла пехота и кавалерия, ведомые сыном Блюхера, а в обход понеслись восемь немецких эскадронов, которые возглавил сам Цитен. Части Мармона не дрогнули и не побежали под напором масс противника. Французская пехота, собранная в каре, ожесточенно огрызаясь, стала медленно отходить под прикрытием артиллерии. Мало того, кавалеристы генерала Груши не раз яростно контратаковали союзников и заставили их прекратить настойчивое преследование корпуса. Маршал, умело прикрываясь конницей и вечерними сумерками, отошел и встал на ночной привал.   
   
    В 4 часа ночи Мармон приказал отступать корпусу до самого Монмираля, но через час получил долгожданную весть о подходе к нему Наполеона с армией. Император быстрыми ночными переходами ковал военное счастье.

    Ранним утром 2 февраля у маршала Мармона с подходом первых подкреплений стало 13 тысяч пехотинцев и кавалеристов. К месту сражения спешил сам Наполеон с двумя дивизиями гвардейской кавалерии, двумя дивизиями гвардейских вольтижеров [4] и артиллерийской бригадой Старой гвардии.

   Фельдмаршал Блюхер, имея 20 тысяч пруссаков и россиян, даже и не предполагал, что ввязывается в трудное и кровавое дело. Союзный авангард уверенно входил в придорожное селение Вошан, предполагая увидеть на горизонте отступающий корпус Огюста Мармона. Но лицезрел совсем обратное: пехотные батальоны французов грозно стояли, ощетинившись штыками, а лихие эскадроны обнажили свои сабли. Их пехота стала перестраиваться в большие колонны, явно не собираясь отходить. Командующий авангардом Цитен, стоя на холме с генералами и офицерами, выразил недоумение:
- Чем так взбодрился маршал Мармон?

    Его свита, вглядываясь в построения осмелевшего противника, строила предположения:

- Видимо, к Мармону пришли подкрепления.
- Или получил хорошие известия.

    С французской стороны призывно забили барабаны и трубы, стала доноситься «Марсельеза». Неожиданно всю округу накрыло громовое приветствие тысяч французов: «Vive L Imperevr!» Оно повторялось несколько раз со всё большим и большим восторгом. Лица союзников от рядового до генерала помрачнели, стали раздаваться отчаянные крики:

- Это Наполеон! Он здесь!
- С ним гвардия!
- Надо готовиться к жаркому бою…