Часть 6, глава 2

               

                Л е т а ю щ а я  ц ы г а н к а


                Вам не снилось – только я летала!
                Да не вниз, а – вверх, да сквозь Вселенную!
                Вам не мнилось – только я мечтала,
                Свободная и неразменная!


Джонатан очнулся оттого, что его немилосердно трясло, в спину то и дело врезались какие-то твёрдые бугорки и острые углы.

- Оставьте меня в покое, я умираю, - пролепетал Джонатан, не разлепляя глаз.
Ответом ему был переливчатый, словно голос свирели, смех.

- Ты живучий, иноземец, ты не умрёшь, - уверенно сказал следом детский голос, и тогда Джонатан позволил себе открыть глаза. Перед самым его носом болтался на расплывчатом шнурочке странный брелок – миниатюрный костяной череп в пучке остро пахнущих трав, череп открывал и закрывал рот, но Джонатан слышал не клацанье зубов, а мелодичное, заунывное пение. Как только мир вокруг успокоился, глаза Джи зафиксировались на черепе, брелок мгновенно исчез, и он увидел то, что находилось за ним.

Он увидел склонившиеся над собою два юных, симпатичных лица, лицо мальчика и девочки, в окружении округлых буйно-зелёных крон и хитросплетения светотени. Всё это подрагивало, покачивалось, точно на волнах, а странное пение, оказывается, исходило от девочки. Джонатан собрался с силами, сосредоточился, внутренне встряхнулся.

- Как вас зовут? – спросил Джонатан непослушными губами. – Куда вы меня тащите?
В одинаковой, мужской одежде, дети казались почти неотличимы друг от друга.

- Меня зовут Стёпа, - ответил цыганёнок. – Мы тащим тебя к дедушке, он быстро приведёт тебя в чувство, можешь не беспокоиться. А это – моя сестра Миссоль. А вот кто ты такой?

Миссоль… от этого имени Джонатан вздрогнул, окончательно пришёл в себя и попытался вскочить, но тут же рухнул на жёсткие, колкие ветки, служившие волокушей, и охнул.

- Какой ты строптивый! Чего ерепенишься? Лежи спокойно! – прикрикнула Миссоль.

- Миссоль! Миссоль! Это ты провожала с Оранжа моего сына!

- Твоего сына? – Миссоль нахмурилась. – Как звали твоего сына? Я знаю многих мальчиков из смежных Миров.

- Моего сына Дина Ди, с Леоллы…

- Первый раз слышу. Ты обознался.

- Не отвергай меня, Миссоль. За моим сыном охотятся, мою жену украли пираты, я чудом остался жив – возможно, я просто никому не нужен. Неужели ты посчитаешь меня за шпиона? О Боги! – Джонатан обхватил голову руками, издавая вперемежку со стонами невнятные земные ругательства. – Диана, Диана, где тебя искать?

Миссоль склонилась ниже, присела рядом на корточки.

- Ты не врёшь, папаша?

- Мне не до детских игр.

- Поклянись! Богом Рогатых – поклянись!

- Клянусь Богом Рогатых! – истово сказал Джи и перекрестился.

- Значит, не врёшь, Лаша о вас говорила. Идти сможешь сам?

- Помогите встать…

Миссоль пошептала заклинания, поводила ладонями перед его лицом, и Джонатан ощутил исходящее от них тепло, а в голове окончательно прояснилось.

…Джонатан ковылял по лесной тропе, опираясь на плечи Миссоль и Стёпы и рассказывая свою историю, перед глазами плыло, на лбу мрачно красовалась, подобно туче, синяя шишка. Тропе и рассказу не было конца…

- И долго ещё так плестись? – осведомился он нетерпеливо. – У меня нет времени.

- У тебя нет выбора, – резонно заметил Стёпа. – У тебя состояние, близкое к контузии. Тебя шатает, как былинку на ветру. А если твоя жена у пиратов, тебя схватят моментально, ты не сможешь защитить даже самого себя.

- Тем более что по твоим описаниям и по рассказу Лаши, это был Гонза, а Гонза ненасытен, - добавила Миссоль. – Он пойдёт на всё, даже на сделку с пиратскими кланами.

Дурибо оказался совсем не на побережье, как врал Гонза, а рассеянным по оврагам и холмам довольно далеко от моря.

Джонатан со своими спутниками вышел на опушку к гравийной дороге, которая вела мимо садов и огородов, где не было ни души, прошагал ещё с километр, и увидел за взгорком симпатичный посёлок. Пять накрепко сбитых домов, каких-то совершенно невообразимых, из невероятно толстых брёвен и с конусовидной крышей, похожих немного на гномов в колпаках и ярких одеждах. Они весело и резво взбегали на довольно крутой косогор, в самую густоту пышного разнотравья. Цвели первоцветы, фиалки, ромашки, местные гиацинты, и было страшно ступать в это великолепие. А за домами, в сотне метров, расстилался совершенно дикий ландшафт – глубочайшие овраги вперемежку с высокими холмами, поросшими молодыми рощами, меж которыми серебрились озерки или болотца, а также неторопливо и ловко передвигались, совершенно самостоятельно и осмысленно, стада коз.

Оказалось, что деревня располагалась ещё на относительно пологом спуске. От неё шла тропа вниз, к одному из водоёмов, где, по-видимому, били родники. Чистый, белый песок на дне, причудливый камень – казалось удивительным, как здесь можно существовать, на самом краю обрыва.

Джонатан оглядывался с изумлением, вмиг позабыв о скверном самочувствии. Он словно оказался в неком древнем, языческом поселении. Широкий, травяной двор в тотемных столбах-изваяниях, покрытых искусной резьбой, главным образом, с изображением лошадей и коз с пронзительными, живыми глазами-камушками. Шкуры, развешенные на шестах, шеренга глиняных кувшинов, выставленных на каменном бортике вкруг небольшого водоёма, к которому тянулись трубы – туда закачивалась вода откуда-то снизу. Тем удивительней и экзотичней выглядели небольшая электростанция в окружении ветряков, уличные фонари подле каждого дома и пара современных джипов, похожих на блестящих жуков, деловитых и вполне довольных собой.

Миссоль и Стёпа подвели его к крайнему дому, ввели внутрь, в единственную необъятную комнату, где всё то, что положено иметь комнате, располагалось вдоль стен – постели, шкафы, столы, диваны, светильники. По стенам висели на крючках груды выделанных шкур неизвестных животных, одежда, написанные на дереве изображения лиц и фигур - не то людских, не то звериных, не то лиц и фигур людских и звериных одновременно – будто иконы неведомым богам. Джонатана заботливо усадили на удобную, мягкую лавку, выстланную мехом.

Посреди комнаты располагалось одно-единственное, тоже огромное, кресло в окружении ковров, медных курильниц, высоких столиков с костяными фигурками, свечами, подковами, ожерельями из самоцветных камушков, пучками трав и цепочками, а также гирляндами высушенных апельсинов. Запах всевозможных эфирных масел витал внутри дома. Словом, Джонатан будто оказался в неком колдовском храме. И это было недалеко от истины.

- Сейчас найду дедушку, я мигом, - шепнул Стёпа и исчез за портьерой напротив. Хлопнула невидимая дверца.

- Вы живёте тут постоянно? Разве цыгане не кочуют беспрерывно? – удивлённо спросил Джи.

- По разному, - ответила Миссоль. – Есть кланы кочующие, есть осёдлые, есть - к морю привязанные. Только между ними нет лада. А есть серединные, Главные, которые равновесие поддерживают, путешествуют по кругу – а потом возвращаются в одну точку. Это и есть Гуляшки. Нас много, самое ядро Мира – Гуляшки.

Джонатан ожидал, что сейчас в залу войдёт исполин-богатырь и воссядет в дубовое кресло, и кресло жалобно всхлипнет.

Тщедушный и невысокий, точно гномик, дедушка Миссоль и Стёпы гляделся таким древним, что казалось странным, как он ухитряется держаться на своих полусогнутых ногах. Но у дедушки крепко стояли на земле не только ноги.
Рукопожатие его было уверенным, глаза - зоркими и хитрыми.

- Вы накормили гостя? – осведомился он, добродушно улыбаясь.

Стёпа мигом сорвался с места и исчез за шторкой, откуда донеслось позвякивание, бульканье, понеслись вкусные запахи. Миссоль уселась на корточки у ног дедушки. Джи привстал и почтительно поклонился до земли. Дедушка расцвёл.

- Моё имя – Газай, - сказал цыганский дедушка. – Подойди ко мне, давай знакомиться.

Джонатан приблизился, протянул руку: - Джонатан Ди, с Леоллы, транзитом.

Газай цепко ухватился за руку, встряхнул её, затем перевернул ладонью кверху и уставился на неё, улыбка медленно выцветала на его лице. Он покачал головой, пошептался сам с собой, ещё раз встряхнул руку и снова внимательно изучил. По руке Джонатана побежали иголочки, он неловко переминался с ноги на ногу, наконец Газай отпустил руку и уставился Джонатану в глаза.

- Можешь не рассказывать, сам вижу, – произнёс он. – Трудное дело вы затеяли. Впрямую сталкиваться с кланом Контрабандистов… Надо сбор созывать, да не время сейчас для сбора. Никого не соберёшь. Люди работают.

- А почему я никого здесь не вижу? Посёлок пустой,  где же все остальные?

- Главные Гуляшки поддерживают прозвания, - ответила Миссоль. – Путешествуют, поют и танцуют, чтобы не забыть древнее ремесло и предназначение. На наших танцах Мир держится, видишь? – она взяла в руки клубок белых ниток, опутанный разноцветными косичками. – Они оплетают Мир линиями танца, замыкают его на себе. Если мы не будем танцевать, разучимся или не захотим – Мир развалится.

- Миссоль большая мастерица танцевать, от неё больше всего Силы исходит. Только ноне её черёд с дедом оставаться, по хозяйству хлопотать, за дедом ухаживать. Оставайся с нами, будешь развлекать старого лентяя, - вступил в разговор Газай.

- Дедушка Газай, спасибо за гостеприимство, но я должен разыскать жену. Кажется, я уже вполне здоров и готов отправиться в путь.

- Куда же ты направишься? Ты знаешь дорогу?

- Не имею представления. Но добрые люди наверняка попадутся мне на пути не раз, как попались вы с внуками.

- Несомненно, попадутся. Но могут попасться и совсем другие. Ноне много чужаков по Миру разгуливает. Ты смелый и любящий, тебя нельзя бросать. Отведай нашего угощенья, а мы с Миссоль пока подумаем, как тебе пособить.

Стёпа увёл Джи за шторку, где обнаружилась крохотная кухонька с прекрасным холодильником и вполне современной электроплитой, произведёнными в Технократе, успешно торгующем со всеми Мирами округа и не торопящемся делить их на «плохие» и «хорошие». Джонатан, несмотря на отчаяние и тревогу, с аппетитом набросился на жареную козлятину с картофелем, запивая ягодным кисловатым сидром. Затем Стёпа проводил его назад, к деду Газаю.

- Я ничего не понимаю, - пожаловался Джи. – Как же получилось, что предатель Гонза – тоже из ваших?

- Гонза из клана Гуляшки-контрабандистов, моя сестра Мартуня за ним замужем – ради перемирия. Да, к несчастью, связался он с пиратами с Джокера. Выгоду имеет, да Клану не всегда по душе эта выгода. А Мартуня у него на поводу пошла, во всём мужа слушается.

- Далековато резиденция пиратов, - сказал Газай, раздумчиво всматриваясь в какую-то замызганную карту. – Без надёжного средства передвижения не осилить. Машина не годится: слишком много рек без мостов и оврагов без дорог, много времени уйдёт. Летуны не пользуем. А на своих двоих – и того больше. Отсюда дня три.

- И где же взять такое средство передвижения? – с тоской спросил Джи.

- У нас есть такое средство передвижения, - засмеялась Миссоль. – Быстрее самолёта, проходимее машины, умнее мудреца, преданней самого преданного друга, и надёжнее самого надёжного человека.

- Ты говоришь загадками.

- Скоро узнаешь. Иди за мной.

Они все вышли из дома и отправились по тропинке мимо домов сначала вниз, а потом – вверх, на самый косогор. Дедушка Газай резво и бодро семенил, опираясь на плечо Стёпы, не отставая от молодых.

Миссоль провела Джонатана на идеально ровный лужок, выложенный плоскими камнями, подобный посадочной площадке, приложила ладони ко рту и издала протяжный, мелодичный не то крик, не то вой.

- Атана, Аданаис! – вскричала Миссоль.

- Атана! Атана! – вторил Стёпа, радостно подпрыгивая и хлопая в ладоши.

Джи с изумлением наблюдал, как из самой облачной гущи словно бы отслоился расплывчатый клочок и начал медленно опускаться на землю, на глазах вырастая в размерах и приобретая форму. Скоро по небу летело уже не облачко, а резво скакала белоснежная лошадка с пышной, развевающейся гривой и не менее роскошным хвостом. Вот лошадь приземлилась на дальнем конце лужайки и не спеша направилась к Миссоль. Она была самая что ни на есть настоящая – она цокала копытами по камням, выбивая из них разноцветные искорки, потряхивала гривой, помахивала хвостом и пофыркивала – только во лбу её красовался острый, крепкий рог.

Миссоль побежала ей навстречу, прижалась щекой к щеке лошади, и они застыли так, словно ведя безмолвный разговор – белоснежная кобыла, и черноволосая девушка. Затем Миссоль обернулась.

- Аданаис говорит, что Диана может быть в тайной временной резиденции пиратов, укрывшейся в Священной Роще клана Гонза-Рона.

- Откуда она может знать?

- Её сородичи, которыми владеют конокрады Гонза-Рона, переговариваются с ней телепатически. Её подруг и братьев держат взаперти, но далеко не каждый может разговаривать с Единорогом. Аданаис говорит – помогите освободить подруг и братьев, и она поможет освободить иноземку, доставит её к тому входу, через который ушёл иноземец Дин.

- Если только это в моих силах – я готов! Только скажите, что делать?
Миссоль снова прислонилась к лошадиной голове.

- Она говорит, тебе без парашюта не обойтись – башня высока. Деда, Аданаис зовёт тебя.

Аданаис подошла к Газаю и встала на колени, помогая старцу забраться.

- Дедушка поможет отыскать ЭлО – Электрический Одуванчик, - сказал Стёпа, с восхищением наблюдая, как ловко согбенный старец взбирается на Единорога, чтобы уйти в небеса. – Только он один знает, где они бегают!

Аданаис взмыла, подобно стреле, и в мгновение ока исчезла в облаках.

- Бегают? – растерянно произнёс Джи. – Это что-то вроде… птички или насекомого?

- Нет! – рассмеялся Стёпа. – Одуванчик – это одуванчик! Просто он не растёт на одном месте, а всё время перекатывается и перелетает! И искрит!

- Ага, что-то среднее между шаровой молнией и «перекати-полем»! – догадался Джи. – И что, на нём можно кататься?

- Не на нём, а внутри него. В нём можно укрыться от выстрелов и спуститься с любой высоты невредимым.

- Как же можно залезть внутрь искрящего шара?

- Это уже забота Миссоль: она умеет с ними договариваться.

…Всё остальное походило на сказку.

Аданаис с Газаем вернулись через полчаса. Аданаис отказалась от отдыха и угощения, и Джонатан с Миссоль погрузились на неё. В руках Миссоль был объёмистый, но невесомый свёрток, который казался живым – он пульсировал, рвался из рук и тяжко вздыхал. Миссоль приходилось его поглаживать, успокаивать и уговаривать потерпеть.

Миссоль приказала Джонатану обхватить её как можно крепче.
Аданаис взлетела, и у Джонатана перехватило дух, душа моментально ушла в пятки. Газай и Стёпа смотрели им вслед, пока единорог с ездоками не скрылся из виду.
Каким бы ни был неистовым и бесстрашным Джонатан в прошлой и настоящей жизни, полёт на белой лошади сквозь оранжевое небо «Апельсинового Мира» был самым феерическим и невероятным аттракционом в его жизни.

Внук Упрямого Орла, умеющий не жмуриться от солнца и ветра, прятал лицо за спиной цыганской девушки, ибо вокруг было не солнце и не ветер, а смазанные полосы, которые пульсировали, полыхали и взвихривались слепящими огненными спиралями. Грива Аданаис стала радужной кисеёй и плыла над ними подобно трепещущему покрывалу. Это было потрясающе красиво.

Аданаис пронизывала небеса, создавая вокруг седоков поле спокойствия, чтобы ветер не слепил глаза и не выл в ушах, но это поле окутывало Миссоль и Джонатана слишком тонким слоем, так что Джонатан вцепился в Миссоль мёртвой хваткой, боясь шелохнуться.

А всего через сорок минут сверхбыстрого полёта по энергетическим нитям Мира они замедлили скорость, и под ними был густой лес, ещё через пять минут показалась высокая сторожевая башня, одиноко возвышающаяся посреди великолепной, старой дубовой рощи с поляной посередине.

Они буквально свалились сверху на голову охранникам, мирно расположившимся на площадке перед башней и не ждущим подвоха с небес. Миссоль хохотала, размахивая двумя пистолетами, она танцевала свой танец смерти, разя ножками, обутыми в сапожки, в каблучках которых таились лезвия. Охранники встрепенулись – но было поздно. Летающая белая лошадь вызвала панику. Лезвия чиркали по камню, высекая искры. Джонатан с содроганием глядел на окровавленные трупы – но ужасаться самому себе было некогда.

После побоища Аданаис доставила их на почти плоскую кровлю башни, где в будочке дремлющий подвыпивший дозорный уже готов был расстрелять дерзкую «летучую дрянь», как называли они племя Единорогов.

Аданаис отважно налетела на будку и грудью сшибла её с кровли.

А Миссоль тем временем осторожно распаковала свой драгоценный свёрток, и оттуда «выпорхнул», расправляясь на лету, огромный, переливающийся, полупрозрачный шар. Его поверхность вибрировала тысячами крохотных «пушинок».

- Залезай туда, живо, – скомандовала Миссоль торопливо. Джонатан не заставил себя долго упрашивать, зажмурился – и отважно шагнул внутрь шара. Следом юркнула девушка-цыганка, шепча заклинания. Шар затрепетал от возмущения, во все стороны полетели искры.

Аданаис выбила копытами окно и втолкнула в колодец башни шар с интервентами. Одуванчик встряхнулся и с плавным достоинством полетел вниз, шипя, вращаясь и плюясь огнём...

Остальное, уважаемые, вам известно.