Печенье

Быстров с усилием жал на кнопку.
- Есть? – спрашивал он после очередного щелчка. – Открылось?
- Нет, - спокойно отвечал тихий женский голос из трубки.
В динамике зашуршало.
- Открылось? – снова спросил Быстров. Шуршание обнадёжило.
- Да, - подтвердил всё тот же голос, а вместе с ним запиликавший внизу домофон.
Быстров вставил трубку на место и посмотрел в глазок. На площадке было пусто. Он прислушался. По лестнице поднимались. Продолжая наблюдать, Быстров ждал. Шаги приближались. На лестничном марше появилась девушка. Через линзу глазка, она казалась совсем маленькой и далёкой. «Зачем я согласился?» - спрашивал себя Быстров, поворачивая ручку щеколды. Девушка вошла в открытую перед ней дверь. В руке она держала пачку овсяного печенья.
- Привет, - сказала она, скидывая кроссовки.
Быстров поздоровался в ответ и провёл девушку в комнату. Там она сняла с себя куртку и села в старое, глубокое кресло. Быстров закрыл её куртку в шкаф, подставил себе офисный стул, устроился напротив. Пачка с печеньем уже лежала на письменном столе, среди разбросанных книг.
- Чаю? – задумчиво предложил Быстров. Ему становилось скучно, он жалел, что не смог отказать девушке в её просьбе придти к нему в гости, хотел, чтобы всё это скорее закончилось.
- А у тебя какой чай?
- Который заваривать, - Быстров назвал марку чая.
- Не знаю такой. Давай.
- Пойду сделаю. Тебе печенье выложить или ты из пачки?
- Положи в блюдце, если есть. – Девушка широко улыбнулась.
 - Найдём, - пообещал Быстров и вышел на кухню.
«И зачем пришла? – думал он, ссыпая сухие чайные листья в заварную кружку. – Чаю попить что ли не с кем? И я тоже… Бесхребетный! Не мог сказать нет? И телефон ещё там оставил, - вспомнил Быстров. – Хотел же убрать. Надо быстрее, а то полезет сейчас. Хотя зачем? Кто я ей? Кто она мне?»
Быстров залил чай кипятком, закрутил крышку и вернулся в комнату. Она сидела в той же позе, телефон, похоже, не трогала.
- Сейчас завариться, минут десять.
- А блюдце? Ты же сказал, что найдёшь. – Снова улыбнулась.
- Забыл. Ладно, за чаем пойду - захвачу, или ты печенье сейчас?
- Подожду.
Быстров снова уселся на крутящийся стул и, закинув руки за голову, откинулся на спинку. Стул громко трещал и скрипел.
- Громко как скрипит. Ты соседям не мешаешь?
- Не знаю, может ночью и слышат. - Быстров повернулся из стороны в сторону, стул под ним натужно скрипнул.
В основном говорила она. Быстров большей частью молчал. Если и говорил сам, то мало и просто. Слушал тоже мало, без интереса. Размышлял о своём, пытался понять зачем она здесь. Взгляд зацепился за чёрную лямочку бюстгальтера, выглянувшую из широкого низкого ворота свитера. Похоже, другой одежды под свитером не было. Быстров ничего не почувствовал. Он видел просто предмет одежды на безразличной ему женщине. Безразличной во всех смыслах. Даже робко мелькнувшая лямочка ничего не меняла и не добавляла к этим смыслам. «Может она за этим? Нет, не похоже. Какая-то вялая. Ждёт, чтобы я сам? Тоже нет. Чувствуется. Как под ледяным куполом каким-то. Да и не тянет. Даже странно».
Быстров принёс чаю и вывалил печенье на блюдце. Она откусила кусочек печенья и сделала небольшой глоток чая, опустила кружку на подлокотник и продолжила рассказывать. Иногда Быстров задавал ей вопросы, не столько из любопытства, сколько для формы, чтобы обозначить своё участие, поддержать разговор. Выглядеть совсем равнодушным, обижать, делать больно, он бы сейчас не смог. Но самого его мучило чувство, что им как будто попользовались, заставили сделать то, чего делать совсем не хотел, ничего не дав при этом взамен. Хотя ничего и не нужно. От неё не нужно.
«Опять переиграла меня, - злился Быстров. – Контролировать хочешь? Вот что тебе нужно. Боишься власть потерять, вот и засуетилась. Так что ли? А может правда ищет поддержки, участия какого-то? Вон про депрессию затянула. Пусто ей, мрачно».
Она попросила ещё чаю. Быстров сходил на кухню и по новой вскипятил воду.
- Ну что, эффект неожиданности прошёл? – спросила она, со скрипом усевшегося Быстрова.
- Что? - недопонял Быстров.
- Ты же говорил, что не ожидал такого поворота.
- Неожиданность прошла, осталось непонимание. – Теперь Быстров готов был сорваться.
- Непонимание? – недопоняла она. – Типа зачем припёрлась?
- Типа да. – Быстров полетел. – Не пойму, зачем всё это? Неужели тебе неясно?
- Что неясно? – Она смотрела мимо Быстрова, куда-то в пол. Ей всё было ясно.
- Да, ладно. Всё же тебя ясно. Наверняка, ещё тогда всё поняла. Поэтому и пришла сегодня.
- Почему?
- Потому что понимаешь. Видишь, что я абстрагировался, сам на контакт не иду, на вопросы твои отвечаю так, чтобы разговор не продолжать. От прогулки недавно отказался. Теперь вот сама пришла. Последнее средство что ли?
- Я же тебе говорила, что мне сейчас плохо, мне нужно побыть с человеком.
Быстров не хотел верить, что хоть что-то для неё значит.
- Я почти уверен, что половина из того, что ты мне тут наговорила про свои чёрные дыры в душе, это враньё. Хочешь сыграть на чувстве сострадания, жалость к себе вызвать? По-моему тебе просто нужен кто-то, кто будет спасать от скуки. Развлекать.
- Почему ты не веришь? Я просто хотела отвлечься пообщаться.
- Не лучшего кандидата ты выбрала для общения. Ты же прекрасно знаешь, какой из меня собеседник. Разговора у нас точно не получится.
- Почему ты так ведёшь себя? Всё же нормально было.
- Когда нормально-то было? Я уже месяц тебя игнорирую. Ты до сих пор делаешь вид, что ничего не происходит. Пишешь, куда-то зовёшь, пришла вот зачем-то.
- Ну, хорошо – игнорируешь. Можешь объяснить почему?
- Просто понял, что мне не нужны эти отношения, ни в каком виде. Не устраивает меня роль, которую я в них исполняю. Я не священник и не психолог, чтобы изображать озабоченность твоими проблемами. Я не мальчик для бесплатных эскорт услуг. И не твоя старая игрушка, которую ты достаёшь по ночам с антресолей и разговариваешь с ней, пока никто не видит, чтобы не решили, что ты сумасшедшая. Я никогда не был тебе другом и не собираюсь становиться твоей подружкой. Может я и стал бы терпеть такое  отношение, если бы у меня были к тебе хоть какие-то чувства или просто влечение, но ты мне не интересна как женщина.
Она помрачнела. Продолжая смотреть немного в сторону, спросила:
- И когда ты это понял?
- В тот раз, когда ты на меня обиделась из-за кружевных трусов. Мы потом ещё не общались какое-то время. Сначала я ждал, а потом что-то переключилось, сломалось. И это не месть, не желание отыграться. Мне действительно не нужно… Сказать по правде, тебе сегодня просто повезло. Если бы ты написала, я бы точно отказался. А по телефону растерялся как-то. Язык не повернулся сказать, чтоб не приходила. Да и действительно неожиданно.
Она мрачнела всё больше. Молчала.
- Ты извини, конечно. Обидно слышать такое, но я не знаю, как ещё донести до тебя.
Быстров тоже замолчал. Он ждал, что на её белой щеке должна появиться слеза. Какое-то время она сидела неподвижно, но потом вдруг схватила из блюдца печенье и швырнула в Быстрова. От неожиданности Быстров успел только втянуть голову в плечи. Коричневый, пористый диск пролетел мимо и, ударившись о шкаф за спиной Быстрова, упал на пол. Следом полетело ещё несколько штук. Печенье угодило Быстрову в лицо. Быстров охнул и засмеялся.
- Спасибо, что хоть не тарелкой.
- Надо было, - обиженно сказала она и забралась на кресло с ногами.
- Ну, вот, намусорила, - заметил Быстров, разглядывая разбросанное по полу печенье.
- Можно подумать, ты здесь убирался когда-нибудь, - бурчала она, свернувшись в клубочек и положив голову на пухлый подлокотник.
- Тоже верно.
- Дай мне мою куртку, - совсем уже тихо попросила она.
- Уходишь? – Быстров полез в шкаф.
- Холодно у тебя тут.
Быстров подал ей куртку, она накрылась и съёжилась ещё сильнее.
«И всё равно сидит, - думал Быстров, остановив взгляд на её волосах. – Раньше ярче были… всё в ней раньше было ярче… Почему не уходит? Уже чуть не открытым текстом её… Хочет показать, что сама решает, как себя вести, чего бы я ей тут не наговорил».
- В туалет хочу, - подала она голос.
- Тебя проводить ?
- Свет мне включи, а то у тебя там темно везде.
Быстров высунулся в коридор и включил свет.
- Всё, иди, там на стене увидишь – средний выключатель.
- На какой стене?
- Там, возле кухни, увидишь.
Она откинула куртку и опустила ноги. Осторожно, чтобы не наступить на разбросанное по полу печенье, вышла из комнаты. Быстров посмотрел на неё сзади. «Всхуднула. Может правда много нервничает».
- Ладно, собираться буду, - сказала она, вернувшись.
- Ты пешком или на такси?
- Пешком пойду, прогуляюсь.
- Пошли тогда провожу.
- Зачем, сама дойду.
- Так надо.
- Такие правила?
- Ну, да – этикет.
Быстров собрал с пола печенье и бросил его обратно в блюдце. Накинул куртку, завязал шнурки. Она, уже одетая ждала в коридоре, читая с телефона пропущенные сообщения.
- Печенье заберёшь? там ещё осталось, – вспомнил Быстров, собравшись.
- Сам съешь, ты же любишь.
- Ну да, печенье пока ещё люблю.
Она отвлеклась от своих сообщений и посмотрела Быстрову в глаза. Быстров понял, что его ненавидят и презирают.
- Вот и съешь, если любишь, - сказала она безразлично.
«А ведь правда, иду только потому что так надо, - думал Быстров, шагая с ней по тёмным дворам. – Не отправлю же я её ночью одну. Раньше, что ночью, что днём, пошёл бы только чтобы рядом побыть лишние пять минут… А сейчас идёшь и думаешь: скорей бы вернуться. Надо было ей самому такси вызывать. И всё же, зачем приходила? Зачем я ей сдался? Может не стоило с ней так откровенно. Грубо как-то получилось. Терпеть надо было. Дождаться спокойно пока уйдёт. А в следующий раз решительней просто быть».
Всю дорогу, Быстров думал о своей гостье. Не понимал, сомневался, злился, ненавидел, но всё время думал о ней. О чём же думала гостья, не смогла бы сказать даже она сама.
Самойлов П.С. 23.09.2019 – 28.09.2019