Сказочник. Глава I без редактуры

 1. Полтина за полмешка.
 
 Город готовился к ярмарке. Со всех уголков местной землицы, съезжались крестьяне, купцы, и просто зеваки желавшие поторговать или прикупить необходимого.
 На базарную площадь въехала лошадь, запряжённая в телегу нагруженную мешками с зерном, сверху сидели двое: крепкий мужчина управлял лошадью; рядом, играя с глиняной свистулькой, сидела девочка, хохоча всякий раз когда игрушка издавала звук.
 - Прррр! Стой родная! Приехали. - мужчина спрыгнул с телеги, помог спуститься девочке.
 - Папенька, а леденец купишь мне? 
 - Конечно, Марушка. Вот только расторгуемся и обязательно куплю. Давай как показывал.
Отец и дочь весело и задорно стали привлекать внимание к своему товару:
 - Ой зёрнышко нынче угожее, мимо вы не проходите прохожие! Кому пшеницу? Кому рожь? С нашим зерном не пропадёшь!
Девочка начала играть на своей свистульке, отец продолжал зазывать:
 - Что смотришь красавица? Подходи, да бери, коли нравится! А ты никак кузнец?! Дак бери-покупай, добрый молодец!
Представление возымело успех - горожане охотно скупали зерно.
 
 Около полудня к телеге подошёл человек и завел разговор:
 - Здравствуй торговец! Чем богат? Покажи товар.
 - И ты здрав будь! Да вот же рожь, да пшеница. Что весной посеял, то и взошло. - он открыл один из мешков, погрузил в него руку и вытащил горсть зёрен.
 - А продаёшь по чём?
 - Не дорого. Полмешка по чети золотого.
 - Дёшево! Надо бы по полтине за полмешка брать.
 - Ну коли хочешь по полтине, то бери. Мне от того только лучше.
 - Дурак ты мужик! - человек улыбнулся. Увидев маленькую девочку он подошёл к ней. - Тебя как величать?
Марушка попятилась, имя своё называть не стала. Человек снова улыбнулся.
 - Боится! Правильно! Только дураки не боятся. А ещё дуракам закон не писан. Ты вот, мужик, знаешь про местный закон? - Человек приблизился к торговцу. - Нельзя цену снижать! Добрым людям торговлю портишь, покупателя отваживаешь - убытки наводишь. Давай так поступим: остатки продаёшь по новой цене, половину денег, из тех что уже наторговал, мне отдаёшь, а я за тебя похлопочу, чтобы ты совсем пустой ни уехал.
 - Ах ты гиена смердящая! - мужчина сжал кулаки и было кинулся в драку, но вспомнил про дочь. - Дай остальное продать, до вечера время нужно, а там уже и рассчитаюсь.
 - До вечера. - человек развернулся и через мгновение смешался с толпой.
 - Папенька, что надо ему было? - испуганная девочка прижалась к отцу.
 - Денег он наших захотел. Я ему дам денег...   пойду страже рыночной пожалуюсь. А ты тут покамест побудь.

 Мужчина посадил дочь на телегу и быстро пошёл по торговому ряду искать помощи. Завернув за угол он наткнулся на двух вооружённых людей.
 - Куда прёшь! - один из стражей схватил бедолагу за воротник, второй стал проверять, что у того за пазухой. - Монеты! Вора поймали! Тащи его.
 - Да разве же я вор?! Я торговать приехал! Там моя телега с зерном! - он указал рукой в сторону откуда пришёл.
 - Разберёмся!
Беднягу притащили в башню и заперли в камере со стариком.
 - Я - Савва. Тебя как величать?
Старик, не повернувшись к новому соседу, сказал:
 - А что тебе от имени моего? Может я людей губил ни за что, и последнее у бедных отнимал, а тебе имя моё подавай! Ты вот знаешь историю про человека, который хотел имя отца узнать, а когда узнал - проклял себя, отца своего и род свой, ибо отца его повесили за человеческие жертвоприношения!? Не слыхал? Оно и видно.
 Савва удивился такому ответу. Он сел на ступеньку лестницы, обхватил руками голову и начал причитать:
- Марушка, как же ты там одна то?! Зачем я деньги пожалел?
- Не вой! Сам сделал - сам виноват! - сказал старик. - Хотя я ничего не крал. - добавил он, после паузы.

Дверь открылась. В камеру вошли несколько вооружённых людей, один из них скомандовал остальным:
 - Этого, - он указал на старика. - вышвырнуть вон! Казённую похлёбку только переводим.
Его скинули со скамейки и пенками погнали к выходу. Гонимый прочь он успел крикнуть, обращаясь к Савве:
 - Я - Никто!
Дверь захлопнули.

- Вот мы снова встретились, мужик! Меня здесь все называют "Хозяин".
Ошарашенного Савву усадили на скамью. К нему обращался тот самый человек, который недавно требовал часть денег за торговлю.
- Жаловаться пришёл? Я же говорил, что дуракам закон не писан. - он снова улыбнулся. - Посиди теперь здесь, без денег и зерна.
- Там же дочь моя! Отпусти! Телегу забери, лошадь забери, деньги, всё что есть забери, только отпусти меня - ведь пропадёт Марушка без родителя!
- Ты теперь сам смотри ни пропади! - камера наполнилась раскатистым смехом.
Савва отчаявшись бросился к выходу, но тут же получил удар по голове рукоятью меча. Теряя сознание он успел произнести:
 - Марушка. Леденец.
 

 2.Леденец.

 Марушка сидела на краю телеги, беззаботно мотая ногами. Чтобы развлечь себя она весело запела, чередуя песню с игрой на свистульке, чем привлекла к себе внимание зевак. Они обступили телегу плотным забором, некоторые бросали девочке медные монеты. Когда песня закончилась, Марушка спрыгнула с телеги, поклонилась слушателям и стала складывать награду в складки тканевого пояска.
 - Привет Марушка! - раздался знакомый голос. - Я за тобой пришёл.
Девочка обернулась и увидела человека, который сегодня напугал её.
 - Вам, откуда имя моё знамо?
 - Так мне папенька твой сказал. Он меня за тобой отправил, сам не может сейчас придти, вот меня и прислал.
Марушка попятилась. Она не верила этому человеку, а его улыбка пугала ребёнка.
 - Что же ты? Пойдём к папеньке. Он тебе гостинец передать просил. - человек достал из-за пазухи леденец и протянул его девочке .
 - И впрямь папенька обещался. - вполголоса сказала девочка.
 - Конечно! Он там не на месте, как ты тут одна, вот и прислал меня, чтобы я тебя скорее к нему привёл.
Марушка взяла леденец и с опаской откусила кусочек.
 - Вот и славно. - усадив ребёнка в телегу, человек взял вожжи и повёл лошадь за собой.

 Кобыла послушно шла за поводырём. За торговыми рядами началась узкая, вымощенная улица. Скрипучие колёса телеги стучали о каменную поверхность, разбавляя тишину обезлюдевшего пути, в конце его виднелся замок.
 
 - Лет то тебе сколько, Марушка? - спросил человек, видя настороженность девочки.
 - Десять годков, как отроду.
 - А кашу варить умеешь? Пироги печёшь?
 - Умею. Папенька любит мои пироги.
 - А вы с отцом из какой деревни? Вижу что не местные!
 - Так мы из Медведы. -сказала Марушка, тихонько облизывая леденец и не отрывая взгляда от спины поводыря.
 - А в Медведе вашей есть кто? Мать, братья?
 - Так нету никого. Маменьку я не видела никогда, и братьев у меня нет и не было.
 - Неужто и бабки с дедом нет?
 - И их уже нет. Они померли, когда я совсем маленькая была.
 - Вот горе то! Сирота! - человек на мгновение обернулся к девочке и притворно вздохнул.
 - Чёй ето я сирота?! - недовольно заговорила Марушка. - Папенька у меня есть!
 - Конечно есть. Конечно... - улыбаясь, сказал человек.
 
 Ворота в замок были открыты. На въезде стояли два стражника, они беспрепятственно впустили телегу внутрь. Человек свернул в сторону, лошадь послушно следовала за ним. Он скомандовал подбежавшим стражникам:
- Зерно в амбар, лошадь на мясо! Девчонку в яму! Телегу на дрова!
Стражник небрежно схватил ребёнка и потащил к яме, жерло которой закрывалось железной решёткой. Там ожидали своей участи ещё несколько детей.
- Пусти! Пусти! Где папенька?! - пытаясь поцарапать и укусить стражника, сквозь слёзы кричала девочка.
- Тоже мне папенька! Бросил на рынке... ха... денег пожалел! - хохоча отвечал человек.
 Решетчатая дверь распахнулась. Со дна ямы раздавался еле слышный, писк-стон-плач, несколько грязных рук тянулись к освободившемуся жерлу ямы в надежде на спасение. Марушку бросили на дно, словно мешок.
- Теперь они тебе вместо папеньки! - бросил в след ребёнку несший её стражник.
 

 3. Никто.
 
 Из дверей таверны, расположенной у дороги, вывалился бродяга. Ночь выдалась бурной - крепко встать на ноги было непосильной задачей. Впиваясь пальцами в твёрдую, как камень, землю он дополз до ближайшего дерева и укрылся в его тени от лучей раннего солнца - так пришёл блаженный сон.
 Пробуждение было не из приятных. Тычок в грудь заставил несчастного выйти из мирного состояния, удар по голове - окончательно убедил, что пора бежать без оглядки. Твёрдый черенок метлы, даже в руках несильной на вид женщины, был грозным оружием.
  - Ах ты мерзкий паразит! Пошёл отсюда прочь! - неслось в след убегающему.
 Скрывшись от нападавшей он сел на землю. В голове слова женщины всё ещё разносились эхом, то ли из-за недавнего удара, то ли от непробудной ночной пьянки. Жажда уже подступила, измываясь сухим дыханием.
 - Пиииить! - хрипел он. - Пиииить!
 - О! Смотри! Это же тот сказочник, который развлекал своими байками.
 - Страдает бедняга.
 Двое мужчин, со смехом памятуя о весёлой ночке, приблизились к жаждущему, протянули ему фляжку с водой.
 - Держи. Ни то отбросишь копыта, как тот старик в таверне. Как же ты горазд на всякого рода истории. С такой фантазией не пропадёшь!  Ну! Удачи тебе!
 Бродяга жадно вцепился в сосуд с прохладной жидкостью и большими глотками стал опорожнять фляжку, мысленно благодаря удаляющихся спасителей.

 Вдоволь насытившись он стал ощупывать своё лицо.
 - Щёки впалые, козлиная бородка, бородавка на носу... точно не красавец. А одежда - одно название, а не одежда! Рваньё какое-то. Угораздило же меня!
 Бродяга встал на ноги, сделал несколько шагов и недовольно буркнул себе под нос:
 - Ещё и босой!
Он неспешно и целенаправленно побрёл к окраине города, аккуратно ступая по каменистой дороге. Встречавшихся на пути людей не удивлял вид оборванца, в летнее время года они были частыми гостями, кто-то шёл мимо, кого-то интересовал заработок, другие просили милостыню. Проходя по центральной улице, бродяга увидел трёх повешенных.
 - Эти точно не милостыню просили. Главное убраться скорее отсюда.
 Выбравшись из города он побрёл через лес, по дороге ведшей в ближайшую деревню.
 - Все ноги стёр уже. Главное мимо не пройти. Вот и куст.
Оглядевшись по сторонам он быстро скрылся в лесу. Пройдя около сорока шагов перед ним открылась тропинка.
 - Теперь бежать! Мало ли! 
Не взирая на босые ноги он бежал так быстро, как только мог. Лес становился всё гуще, ветви деревьев опускались всё ниже - пришлось сменить бег на шаг, а затем вовсе пасть на брюхо и ползти, чувствуя как лапы деревьев всё сильнее придавливают его к земле.
И вот, когда даже самый смелый зверь уже отчаялся бы и повернул обратно, бродяга сделал усилие и выполз из западни на пустую поляну залитую солнечным светом.
 - Наконец то! Появись!
 Из пустоты образовался небольшой домик. Бродяга подошёл, открыл дверь и нагибаясь втиснулся в проём.
 - Исчезни! - крикнул он, закрывая за собой единственный вход.
 Маленькое, неказистое снаружи; внутри жилище напоминало огромную библиотеку, потолок которой скрывался высоко над головой.  Стены заставлены полками с книгами, многие покрылись толстым слоем пыли. Посередине помещения стояли стол и стул, в углу у кровати кучей валялись различные вещи.
 Бродяга сел на стул, хлопнул два раза в ладоши: из-под потолка, словно хищные птицы, вниз летели книга и чернильница с пером. Все предметы оказались на столе, готовые приступить к работе. Бродяга начал рассказ. Он наблюдал, как перо периодически прыгает в чернильницу и обратно в книгу, записывая всё им сказанное.
 - ... и вкладывали его пальцы в свои рты, чтобы он знал насколько они бедны, ибо у них не осталось даже зубов! Подпись: Никто.

 
 4. Яма.

 Дети, забившись в угол, с опаской смотрели на нового пленника. Они наблюдали, как Марушка обтирает рукавами заплаканные глаза и пытается вжаться в стену, чтобы быть как можно дальше от "соседей". Взгляд ребёнка выражал только отчаянье и страх. В яме царила напряжённая тишина.
 Внезапно над головой рявкнул голос:
- Жрать!
 Через решётку в яму полетели куски хлеба. Марушка ещё сильнее вжалась спиной в стену, её парализовал ужас увиденного:  пять или шесть скелетов, обтянутых кожей, бросились к драгоценному лакомству. С жадностью они вгрызались в еду. Если двое одновременно хватали один и тот же кусок, то между ними происходила короткая драка, в которой сильнейший обретал пищу.
 - Папенька! Папенька! - почти шёпотом говорила Марушка.
 - Пойло! - так же внезапно и со смехом рявкнули сверху.
 В яму, через решётку, потоком хлынуло несколько вёдер воды. Жидкость, с ног до головы, окатила пиршествующих. Дети жадно лакали воду из образовавшихся луж. Марушка обернулась, с непреодолимым желанием выбраться из ловушки стала карабкаться на стену, но уцепиться было не за что. Девочка упала и начала рыдать, под звуки чавкающих ртов и раскатистого смеха.

 - Зарыдала! А то всё сидела тихо. Ещё пара деньков и станет паинькой. - "Хозяин" обратился к стражнику. - Как только начнёт лакать воду с остальными - везите на продажу! Только не вздумай в Медведу отвезти, она там уродилась.

 Наступила ночь. Марушка лежала в углу. Чувство голода усугубляло всё пережитое - девочке, до боли в животе, хотелось есть. В свете луны она увидела, возле спящих кучей "скелетов", кусок хлеба. Тихонько подкравшись она протянула руку, но тут же цепкие пальцы схватили девочку за локоть.
 - Пусти! Пусти! - охрипшим голосом прошептала Марушка, отдёргивая руку.
 - Моё! - ответил гнусавый детский голос.
 - Дай поесть! - прослезившись сказала девочка.
 - А ты мне, что дашь?
 Марушка спешно стала осматривать себя, задаваясь вопросом: "что можно отдать?".
 - Вот! Держи! - на ладони, в ночном свете блестела, вытащенная из пояска, монета. - Смотри, как сверкает! - добавила девочка.
 Старая, медная монетка не представляла особой ценности. Она так долго была в ходу, что невозможно было разобрать, что на ней когда-то было изображено. Но в то же время, маленький медный кружёк был настолько тщательно отполирован, что владелец еды не мог оторвать от него взгляд. Он выхватил монетку из ладони и бросил в сторону девочки хлеб. Марушка с жадностью вгрызлась в чёрствый, покрытый грязью кусок. Насытившись она смогла уснуть.

 5.Освобождение.

 В пшеничном поле, сверкающем золотыми красками, гуляет свежий ветерок. Он волнует колосья заставляя их, словно морскую гладь, расходиться волнами. Тёплое, нежное солнце греет Савву, отдыхающего после сытной крынки молока и пышущих жаром пирожков. Вокруг резвится, то убегая от, то преследуя шмеля, Марушка.
 - Папенька, вставай! - смеясь кричит девочка. - Вставай ублюдок!
 Савва очнулся. Его окатили водой.
 - Это тебе на помывку; воняешь, как свинья! - раздался недовольный голос. - Вставай! Покупатель пришёл!
Савва, преодолевая тяжесть в ногах и слабость во всём теле, поднялся. Он медленно побрёл по каменной лестнице к выходу, держась руками за стену.
 - Да шевелись ты! - стражник ударил бедолагу ногой  в спину. - Живее! Шевелись!
Выйдя из башни Савва закрыл глаза ладонями. Он несколько дней не выходил из застенок, солнечный свет колол иглами.
 - Садись здесь! - его толкнули к стене, где находились ещё несколько таких же замученных, полумёртвых бедолаг, как Савва.
Невысокий, толстый мужчина пыхтя и причитая, шёл вдоль стены и внимательно рассматривал сидящих, засовывая им пальцы в рот. Рядом с толстяком шли мальчики: трое тащили котелок с кашей, двое несли глиняные миски.
 - Ой! Больно старый! Не подходит! Ой-ёй! Этот совсем неживой! А вот этот ничего! Пусть сухой, как тростина, но зубы на месте, да и не калеченный.
"Сухому" сунули в руки миску и навалили в неё каши. Наступила очередь Саввы.
 - Воняет! Не гниёшь ли?! - обратился к нему толстяк. - Зубы то есть?
Савва ничего не ответив только открыл рот.
 - Этого тоже возьму, если за полцены отдашь! - "Хозяин" замка одобрительно кивнул.
Перед Саввой поставили миску с кашей. Он, как собака, встал на четвереньки и начал есть. Тех, кто не приглянулся толстяку, увели.

 Всех отобранных загнали внутрь большой клети на колёсах, запряжённой тройкой коней, и приковали к цепям внутри. Новая тюрьма двинулась к воротам замка. Следом, в повозке, ехал толстяк с мальчиками; они то и дело утирали хозяину пот со лба и отгоняли назойливых пчёл, покушающихся на фрукты и сладости в золотой тарелке. Позади скакали несколько конных охранников. Проезжая мимо ямы у ворот, Савва услышал осипший, но знакомый детский голос.
 - Марушка! - прохрипел он, не в силах крикнуть. - Марушка-а-а-а!
Слёзы покатились из глаз. Караван двигался дальше, покидая город.
 
 День подходил к концу, сумерки накрывали всё вокруг. Савва лежал лицом вниз, не шевелясь. Руки были высунуты в ячейки клетки и безвольно болтались. В голове была лишь одна мысль: "Марушка, прости".
 - Ты там не сдох? - кто-то из пленников пихнул лежащего ногой в плечё. - Эй! Чего не отвечаешь?
Савва молчал, ему было безразлично происходящее вокруг. Мысль о том, что он больше не увидит дочь, отняла последние силы.
 - Эй хозяин! - крикнул один из пленников. - Этот похоже издох, воняет!
Караван остановился. Савва продолжал лежать не подавая признаков жизни. Он слышал, как толстяк ворча выбирался из своей повозки. Пленники зашептались между собой.
 - Вот этот что ли? - спросил толстяк. - Как чувствовал, что не стоит его покупать. Ну хотя бы не за полную цену взял. Эй ну ка, вы двое - он окрикнул охранников. - Отварите клетку! А вы двое! - указал на пленников. - Выволочите труп и бросьте подальше от дороги.
Охранники отпёрли дверь. Один залез внутрь и отстегнул цепи Саввы и ещё двоих пленных от клетки.
 - Выноси! - произнёс второй охранник, державший дверь.
Гремя кандалами, пленники взяли лежащего за ноги и поволокли к выходу. Стащив тело на землю, они оттолкали его к обочине дороги.
 - Что это?! - внезапный рык напугал всех - от мальчиков до охранников. Лошади вставая в дыбы сбросили нескольких наездников.
 Рык стал ещё свирепее и многоголоснее.
 - Выпусти нас! - закричали узники клетки. - Выпусти!
Из леса выскочило несколько существ, покрытых шкурой и с волчьими головами. В темноте они были неуловимы, лошади шарахались от них создавая сумятицу и топча упавших охранников.
 - Это оборотни! - закричали мальчики.
 - Охрана! Охрана! - вопил толстый хозяин. - Все ко мне!
Пленники, тащившие Савву, вскочили на место возничего клетки на колёсах и погнали тройку вперёд по дороге, двое охранников спасаясь запрыгнули внутрь.
 Савва, пользуясь суматохой, покатился боком к оврагу. Он свалился на самое дно, забросал себя травой, ветками и затих в страхе быть найденным оборотнями.
 Звериный рёв смешивался с последними криками умирающих. Визг мальчиков, ржание лошадей, звон железа, и чавкающий звук входящего в плоть оружия: всё слилось в единый гул. Где-то впереди слышались крики - "Пленники тоже не смогли скрыться." - подумал Савва. Он старался не шевелиться, казалось биение сердца выдаст его, он мысленно приказывал ему остановиться, но непослушный орган бился чаще и громче. "Нельзя дышать! Я слишком громко дышу" - пронеслось в голове. Савва перевернулся на живот и накрыл голову руками.
 Внезапно что-то упало на него сверху и с силой прижало к земле. Дышать стало тяжело. Сделав усилие ему удалось высвободиться из под бремени. В глазах засверкали искры, небо и земля поменялись местами, Савва сжал в кулаке пучок травы и тут же разжал, лицо уткнулось в прохладную землю.

 6. Рявка, Сказка, Смерть.

 Утреннее солнце слегка приподнялось над горизонтом, бросив первые лучи на затянутую туманом поляну. Бродяга сидел рядом со своим  домиком и высекал топором, на одном из брёвен, зарубку. Она была не первая и располагалась далеко от угла венца.
- Тысяча двести восемьдесят четыре. - произнёс он в слух. - Тысяча двести восемьдесят четыре тела.
Бродяга открыл дверь и закинул топор в домик.
- Исчезни! - произнёс он повернувшись к жилищу спиной, направляясь к окраине поляны. Домик исчез.

 Продираясь сквозь заросли леса, он приближался к дороге. Оказавшись на проторенном пути, закатанном телегами и утоптанном тысячами ног, бродяга направился в город. Он шёл молча, не произнося ни звука.
 По обе стороны возвышались огромные вековые деревья, прятавшие в своих ветвях молодое утреннее солнце. По переменки, то тут то там редко каркали вороны, "угукнул" засыпающий филин, несколько раз дорогу боязливо перебегали мыши и зайцы. Бродяга шёл и не обращал внимания на происходившее вокруг.
 Внезапно его внимание привлекло нечто лежащее в овраге.
 - Лошадь...? - удивлённо произнёс бродяга.
Неподалёку от мёртвого животного, лицом вниз, лежал человек. Бродяга спустился и перевернул тело, человек ещё дышал.
 - А ведь я тебя знаю! - сказал бродяга. - Ты тот бедолага из башни.
Он вынул из сумки хлеб и сыр, разломил их пополам и сунул Савве за пазуху.
 - Некогда мне тебя выхаживать. Оклемаешься - съешь, а не оклемаешься так тебя съест кто-нибудь. Прощай!
Вновь поднявшись на дорогу, бродяга увидел по другую её сторону, кучей сваленные тела. Над ними противно жужжа роились сотни мух.
 - Там точно все мертвы. - произнёс он и пошёл дальше.

 Город показался сразу на выходе из леса. Запустив руку в сумку, бродяга вытащил из неё несколько медных монет, пересчитал их и направился к посаду у стен замка. Выйдя на центральную площадь он стал высматривать просящих милостыню. Ему были интересны, пришедшие из других городов и деревень, те кого никто из местных не знал.
 - Здравствуй! - обратился бродяга к нищему - Откуда ты? Не местный что ли?
 - Я то? Я то с деревни. На заработки пришёл. Могу делать, что скажешь, только ремесла не знаю.
 - И давно ты в городе маешься?
 - Да почитай днёв тринадцать.
 - И всё без работы?
 - Без работы. Милостыней живу вот.
Бродяга протянул нищему несколько монет.
 - Вот! Держи!
 - Спасибо тебе! - нищий встал на колени и начал кланяться. - Спасибо тебе!
 - Если хочешь ещё, то надо работу сделать. Ты я вижу работник дельный, мне такой и нужен. Детишки то есть?
 - Нет. Только мать - старуха.
 - Вот матушке гостинцев привезёшь, то-то она обрадуется.
 - А что за работа?
 - Неужто тут рассказывать?! Как звать то тебя?
 - Рявяка. В деревне меня все Рявкой зовут. А тебя как?
 - А я - Никто. - небрежно произнёс бродяга, махнув рукой - Пойдём Рявяка, в таверну, изголодался наверняка. Угощу.
Рявка, отощавший за проведённое в городе время, услышал только последнее слово. В предвкушении сытно поесть, он послушно и весело следовал за новым знакомым.
  В таверне стоял, сводящий Рявке желудок, запах жаренного мяса и гречневой каши со сливочным маслом. Новые знакомые уселись за стол.
- Эй, прислужник! - крикнул Никто. Перед ним появился человек. - Неси нам жареную курицу и по кружке лучшего пива! Я хочу угостить моего друга! - он сунул в руку прислужнику монету. - И побыстрее!
- Спасибо тебе, хозяин! - почти плача произнёс Рявяка. - Любую работу сделаю.
- Так уж и любую? А человека сможешь погубить?
Рявка оторопел от услышанного. Он было хотел уйти, но новый знакомый его одёрнул.
 - Да шутка же! - со смехом произнёс Никто. - Одичал ты с голоду видимо!
Прислужник принёс, пышущую жаром, курицу и две кружки пива размером с баранью голову.
 - Угощайся, Рявяка! Курица сама себя не съест. А вот я могу - рассмеявшись добавил Никто.
Смущённый вопросом об убийстве, Рявка нехотя откусил кусок курицы, но почувствовав дурманящий вкус мяса с жадностью принялся есть и пить.
 - Вот то-то же! - весело добавил Никто. - Прислужник! Неси ещё пива, мой друг уже осушил твою кружечку.
Рявка ел и пил, пил и ел всё более и более насыщаясь. Прислужник только успевал приносить новые порции. Когда же хмель возобладал над голодавшим, Никто спросил:
 - А ведь в твоей деревне наверняка есть сказки или небылицы какие-нибудь?
 - Конечно есть. Мне их много известно.
 - Так расскажи! Чего только есть, да пить?!
 - А работа как же?
 - Работа не волк - в лес не убежит! - с улыбкой произнёс новый друг Рявки. - Мы ведь так хорошо сидим. Расскажи сказку, одну хотя бы!
 - Ну если только одну. Вот ещё бы выпить чего, а то в горле пересохло.
 - Так держи. - Никто протянул ему свою кружку пива, из которой он отхлебнул один раз за всё время прибывания в таверне.
 - Ну так и быть. - сказал Рявяка, принимая кружку у собеседника и начал рассказ:
 - Стоял в одной деревне заброшенный дом. Почему заброшен? Кем? Никто уже и не помнил, но точно знали, что заходить в него нельзя, ибо большое зло случится с вошедшим. Обходили его стороной. А если кто примечал, что детишки малые во двор залезли, то лупили их нещадно!
 И вот однажды, когда зима снегом засыпала и морозами обожгла, пришёл в деревню бродяга. Стучит в одну хату, просит крова - его прогоняют и куска хлеба не дав. Стучит в другую - его не пускают. В третью стучит, говорит что погибает - дали ему сухарей, а на порог не пустили.
 И шёл тот бродяга по деревне и нигде ему небыли рады. Ну думает: "Видать помирать тут придётся!". Сел на дороге, прям на снег, и сидит ждёт, когда мороз его прихватит. Сидел сидел, потом глядь в окошке дома, что прямо перед ним, кто-то стоит и рукой его подзывает. Тут на радостях бродяга этот, сломя голову, к дому побежал. В калитку влетел, и через сугробы к дверям пробирается. И не хватило ума у него, что двор снегом завален, что не живёт тут никто! Хотя понять то его не мудрено. Как же тут об этом думать будешь, когда смерти ждёшь!? Пробрался к дверям, в дом входит, а там темно, тихо. "Есть кто? - спрашивает он, а в ответ тишина. - Эй! Хозяева, звали?" - молчок!
 Прошёл он дальше, перед ним печка. Он к ней ладонями прильнул, а она ледяная, что кости заломило. Ну, думает бродяга, предсмертные дурманы напали. Сел на лавку у печки и зарыдал от судьбы своей. Тут ему ласковый голос и говорит: "Что же ты горюешь? Ведь над головой крыша есть, руки есть! Возьми поленья, да растопи печь - теплом обогреешься." Бродяга с лавки, как подскочил и к дверям, а голос в след ласково говорит: "Стой! Не бойся меня! Это я тебя в дом зазывала. Иди ко мне!". Мужик остановился, обернулся. Сидит на печи девка. Красивая, вся в серебристом наряде, что на слабом лунном свету огнями разноцветными переливается. Сидит и смеётся. Бродяга с духом собрался, к ней подходит и говорит: "Что же ты в гости зазываешь, а в доме холодно, да голодно?!". Девка с печи спускается, словно лист ветром сорванный, и говорит мужику: "Нельзя нам огня касаться, по старому обычаю. Вот тебя и зазвала!".
 Стоит бродяга и думает уйти или остаться. Что за оградою смерть, что здесь не чистое дело. Махнул он рукой в сердцах, да и решил остаться. "Показывай, где поленья лежат!" - говорит он девке, а та рукой ему указывает. Открыл бродяга топку, а там слабенький уголёк ещё горит. Настрогал он щепы, да закинул в печь. Занялись щепки пламенем, закинул мужик поленья. Растопилась печь, что в доме можно в одной рубахе ходить.
 "Садись к столу, дорогой!" - говорит мужику ласковый голос. Он смотрит, а у стола стоит девка та и его ждёт, а на столе пироги, холодец, творог, молоко. Удивился мужик, но противиться не стал. Сел за стол: ест, пьёт, с голоду аж захмелел. А девка ему опять: "Иди же омойся, красивый!". Смотрит мужик, а у печи катка с горячей водой. Скинул он с себя одёжу и запрыгнул в неё. Девка ему спину камнем трёт, травами его натирает. Лежит мужик, глаза закрыл - хорошо ему. А голос ему опять: "Иди же ко мне, ласковый!". Смотрит мужик, сытый и вымытый, на печь: сверху девка, в чём мать родила, и манит его к себе. Тут он совсем голову потерял, вылез и катки и на печь. И так горячо любились они, что только под утро мужик уснул.
 Спит он на печи, изнеженный, розовый. А девка та срезала у него с головы пучок волос. И своих волос пучок срезала, связала их вместе и закинула в печь, сидит рядом и что-то наговаривает.  Мужик проснулся, рукой пошарил - нет девки. "Не привиделось же!" - говорит он. Подполз он к краю и видит, как из печи мальчонка выползает: чёрный весь, золе и саже перемазанный, волосы на голове торчком стоят, а сзади хвост. А девка сидит напротив и говорит: "Кустариус! Кустариус! Забери их себе!". И как выпрыгнет тот Кустариус из избы. Мужик со страху заорал, что силы только было. Девка говорит: "Не пугайся, родной! Они тебя отвергли, теперь не жить им, не старым, не малым! Это наше дитя за тебя мстить будет!" Мужик, как услыхал оттолкнул девку от себя и следом за Кустариусом бежать, в одних штанах.
 Выскакивает он во двор, слышит, как из соседского дома орут, он туда. Забегает в хату, а там дитя его сверху на девчушку запрыгнул и кричит: "Взгляни на меня! Я пришёл за тобой!". Девчушка ему в глаза глядь и тут же в прах рассыпалась, словно и не было её. Мужик за голову хватается, что делать не знает, страшно ему. Убежал он в дом, девку за руки схватил, кричит чтобы она это остановила. Тут первые лучи солнца в окно упали и на лицо той девки. Мужик смотрит, а лица то и нет - один череп говорит: "Иди ко мне, милый!". Тут мужик совсем поплохел, выскочил из дому и побежал, куда глаза смотрели. Замёрз бедолага!
 А сын его - Кустариус, до сих пор по деревням ходит и мстит за то, что отца его, люди умирать оставили!
 
 - Вот так сказка! - воскликнул Никто. - Ай да Рявка, ай да молодец! Пиво то допил?
 - Это мне бабка рассказывала. А пиво то почти допил. - он сделал последний глоток.
 - Прощай Рявка! - произнёс Никто и упал с лавки уже мёртвым. Рявка с жалостью смотрел на бездыханное тело.