Гром небесный

    Глава 7

В конце июля 1975 года Евгений вылетел на неделю в Токио в составе делегации в порядке научного обмена. Япония была выбрана не случайно: в данной ситуации она являлась нейтральной территорией по отношению к Англии и Америке, где в дальнейшем Евгению предстояло работать. Учитывая, что связь – самое уязвимое место разведки, здесь, в Токио, он должен был встретиться с будущим связником Вадимом Ставицким, «законсервированным» в Вашингтоне для нелегальной работы. Жена Вадима, Анна, тем временем вживалась в среду обитания в Лондоне. Всё это было сделано ради Евгения Тищенко, миссия которого под дипломатическим прикрытием в качестве атташе по торговым сношениям, должна была начаться через два года, после окончания учёбы в Академии Внешней Торговли.
Ещё в аэропорту Шереметьево на хвост к Евгению села молодая, ярко раскрашенная женщина, попросив отбуксировать огромный чемодан к окну регистрации. Зная, что в заграничных поездках каждую советскую группу сопровождают два -три эфэсбешника, он не удивился, что места в салоне самолёта у них с дамочкой оказались рядом «совершенно случайно».
– Топорно, ребятки, работаете, – подумал он и решил подыграть...
– Ну, что ж, давайте знакомиться. Как вас звать-величать? Я – Евгений Михайлович.
– Меня зовут Марианна, но друзьям лень произносить такое длинное имя, поэтому сокращают меня до Марины. А я сразу обратила на вас внимание, вы – мужчина без опознавательных знаков.
– Это из-за того, что я не ношу обручального кольца?
– Так точно! Вернее, именно поэтому, – поправилась Марианна. Евгений сделал вид, что не обратил внимания на её оговорку. Дружеская беседа, перескакивая с одной темы на другую, закончилась пожеланиями доброй ночи, весь салон предался сну.
Евгений проснулся рано. Прильнув к иллюминатору, он стал различать прибрежные скалы, поросшие соснами, иногда в лучах восходящего солнца проглядывала водная гладь рисовых полей, зелёные ковры чайных плантаций. Через час под крылом самолёта раскинулся необъятный муравейник Токио.
У трапа самолёта делегацию встретил гид, знавший в совершенстве русский язык. Он на ходу инструктировал гостей, слегка смазывая шипящие звуки:
– Товарьиси, чаще делайте улыбку, нос вверх нельзя совать. Зенсины одевают миниюбки, они долзны понимать, нельзя поднимать высоко руки и делать демонстрасии нижних конецностей! В такси не садиться спереди музсины. Когда вам предлагают спиртное – пейте! Немного пейте и поставьте рьюмку на стол!
В холле отеля Евгений слегка улыбнулся Вадиму, находившемуся поодаль от стойки регистрации, и подал знак, что за ним следят, скосив глаза на стоявшую рядом Марианну. Получая ключи от номера, он приподнял бирку, чтобы связник мог рассмотреть выгравированные на ней цифры. Не спеша Евгений вызвал лифт и поднялся на восьмой этаж. Завернув в длинную «кишку» коридора, он увидел Вадима: тот медленно шёл ему навстречу, разглядывая таблички. Евгений, поравнявшись, взял на ходу из его рук маленький конверт и, не останавливаясь, прошёл мимо. Бегло осмотрев свой номер, он обратил внимание на букет белых хризантем в вазе, расписанной журавлиными перьями и веерами. В одной из цветочных чашечек мерцал крохотный глазок кинокамеры. Евгений вышел на балкон и долго смотрел на панораму города, вдыхая незнакомые цветочные ароматы, смешанные с выбросами тысяч мелких фабрик. Здесь всё казалось диковинным: и земля, и воздух, и кланяющиеся лифтёры – японки в кимоно, казавшиеся сгорбленными в этих непостижимых нарядах. Евгений очень сожалел, что рядом не было Наташки. Он представил себе, сколько восторженных гамм отразилось бы на её лице от завораживающего вида огромного, незнакомого города! А главное, она просто была бы рядом, и ему вообще всё на свете было бы по плечу!
- Как странно, – думал он. – Накануне моего полного отрешения от мира, на горизонте появилась такая неожиданная, сумасшедшая любовь! Сколько он себя помнил, одноклассницы засыпали его любовными записками, строили ему глазки, девушки пионервожатые в лагере, где он работал на практике в лето 1961 года, просто вешались ему на шею. Сколько мог он держался, так как все его мысли были заняты спортом и учёбой, он считал себя совершенно не готовым к любовным отношениям, тем более к женитьбе. В то время у него даже не сложился идеал женщины, которую он мог бы полюбить. Вспоминая своё первое приобщение к взрослой жизни со старшей пионервожатой Ксенией, он всегда досадливо кривил губы и презирал себя за юношеское непреодолимое желание познать суть женщины.
Раскладывая вещи в гостиничный шкаф, Евгений закрыл своим мощным торсом «всевидящее око» и, прочитав письмо Вадима, порвал его на мелкие клочки и спустил в унитаз. До встречи оставалось десять часов. Выдалась редкая возможность отдохнуть, впереди – бессонная ночь. Наскоро приняв душ, Евгений нырнул под лёгкое покрывало и уснул, как ребёнок. В дверь кто-то стучал, звонил телефон, но он не реагировал. Проснувшись в восемь часов вечера, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, он стал готовиться к предстоящей встрече. Чистый блокнот, перьевая ручка, пишущая невидимыми чернилами и кое-какие аксессуары, необходимые для маскировки... Его новую знакомую, Марианну, поселили этажом ниже, она постучалась к Евгению в начале десятого. Сославшись на головную боль, попросила снотворного или виски. Евгений, накинув махровый халат и, сделав вид, будто его только что вытащили из душа, протянул ей початую бутылку виски и отрезал:
– Я – занудный кадр, к тому же верен своей женщине, так что, пейте виски в одиночестве.
– Вы зря считаете, что мне не с кем провести этот вечер, – натянуто улыбнулась Марианна и, поблагодарив за спиртное, пошла восвояси с потухшим взглядом.
Освободившись от «опеки», Евгений спустился в кафе, примыкавшее к отелю. Окинув взглядом посетителей, он заметил недалеко от входа двух мужчин, членов своей делегации, которые заняли места, где легко просматривалось всё заведение. Присев за миниатюрный столик, Евгений стал разглядывать интерьер кафе. Неслышными, семенящими шагами к его столику подошла официантка: худенькая девушка, похожая на подростка, с белоснежным пробором в жгуче-чёрных волосах, контрастирующем с бледным лицом, слегка припомаженным макияжем, сносно говорившей на английском языке.
- Если бы не нос картошкой, в неё можно было бы влюбиться, - подумал Евгений.
Пока он изучал меню, девушка стояла поодаль, опустив глаза, но как только он оторвался от чтения, она тут же выразила готовность выслушать его. Какая-то неуловимая собранность сквозила во всём её облике. Заказав овощи, рыбное ассорти и говяжий стейк на второе, Евгений краем глаза поглядывал в сторону своих собратьев, но те невозмутимо болтали о чём-то, не обращая ни на кого внимания. Видно было, что они чувствовали себя свободными от каких-либо обязанностей. Официантка быстро принесла закуски: множество соусов в миниатюрных керамических горшочках, плотно прикрытых крышками и графин саке, утеплённый подстаканником, выполняющим роль термоса. Она ловко орудовала лопаточкой, накладывая рис.
– Десять минут и будет готов ваш стейк. Приятного вам аппетита! – произнесла девушка и готова была удалиться. Евгений задержал её вопросом:
– Скажите, ваше постоянное желание услужить – это имидж заведения или особое отношение к клиенту?
– И то, и другое! Вежливость, более точное определение, она для нас – превыше всего.
– О! Как это приятно слышать из уст столь молодой девушки!
– Но, если мы навлечём на себя гнев посетителя, нам будет очень плохо!
– Простите, как вам удаётся сохранять такую причёску? Наверное, каждый день ходите в парикмахерскую? – жестикулируя руками, поинтересовался Евгений.
– Один раз хожу в одну неделю, а потом сплю на подушке - валике.
– живо отозвалась девушка, сделав лёгкое движение и, артистически положив руку под голову, показала, что голова её не касается валика, а провисает во время сна. Увидев, что клиент приступил к трапезе, она слегка поклонилась и скрылась за расписными перегородками, отделявшими кухню от зала.
И мясо, и рыба, и овощи были удивительно свежими. Евгению очень хотелось повторить заказ, но переедание не способствовало сосредоточенности, которая в это время была ему так необходима. Когда подали чай, он стал расспрашивать об особом способе его заварки. Девушка, как могла, объяснила и подчеркнула, что церемония чаепития – это ритуал, который почти соответствует молитве. Она поставила поднос с чашками на соседний стол, а затем двумя руками аккуратно приоткрыла чайник и чашки на бамбуковой подставке. Несколько раз она сливала заваренный чай в отдельную чашу, освобождая напиток от пыли и случайных примесей.
– В каждый предмет нашего обихода вложена человеческая душа, поэтому мы относимся к ним, как к одушевлённым, – объяснила официантка.
И сама девушка, и волшебный вечер, спустившийся на Токио: всё было какое-то миниатюрное и сказочное.
- Кажется, они одногодки с Наташей, но какое взрослое отношение к жизни! Она предпочитает находить прекрасное в обыденном и, сколько же в ней трогательного, детского и, в то же время, масса познаний и жизненного опыта -, думал Евгений, с интересом рассматривая чудную девушку.
– Скажите, а до какой должности вы можете дослужиться?
– Это будет зависеть не только от меня!
Однако, время неумолимо приближалось к намеченному часу, далее расспрашивать, от кого и от чего зависит карьерный рост официантки, он не стал. Расплачиваясь, спросил, как ему пройти к Собору Воскресения Христова.
– О, Никорай-до! Чуть-чуть, близко, – она соединила вместе большой и указательный пальцы и взмахнула рукой в нужном направлении.
– А не поздно?
– Токио никогда не спит, он поёт всё время и рад каждому человеку, – улыбнулась девушка.
Евгений окинул взглядом зал и убедился, что возможные «соглядатаи» покинули кафе. Если за ним следят, значит, они передали вахту другим наблюдателям. Пройдя в туалетную комнату, он, сняв пиджак, закинул его в пакет. Одев очки в роговой оправе и приклеив пышные усы, выпустил рубашку навыпуск. Не торопясь вышел из кафе через служебный вход, наблюдая за встречными прохожими и, придав себе вид ошалевшего иностранца, отправился бродить по ночному Токио. Разница во времени не мешала ему вести активную деятельность, тем более, что в этот день он отоспался на неделю вперёд.
Евгений годами производил изнурительные тренировки и выработал привычку спать по мере необходимости, а то и не спать две-три ночи подряд. Обнаружив на улицах кислородные автоматы, он опробовал один из них и очень удивился: - Молодцы япошки, даже нехватку кислорода и ту предусмотрели!
Официантка была права: разницы между дневным и ночным Токио не было. Множество людей сидели в кафе или прогуливались по улицам, беседуя друг с другом. На пути встречались книжные развалы и ларьки с сувенирами. Лотошники, используя незнакомые русскому уху распевные интонации, призывали посмотреть свою продукцию. Евгений остановился возле киоска с яркими открытками, журналами, постерами и сувенирами. Как собиратель марок он был рад, что можно было купить их среди ночи. Считая, что такая возможность может больше и не представиться, он принялся рассматривать альбомы, краем глаза фиксируя возможное «сопровождение». Продавец, пожилой японец, знал только несколько английских фраз, с ним пришлось объясняться жестами. Рассматривая марки под лучами фонарика, предоставленного хозяином лавки, Евгений чувствовал нутром, что где-то, в загашнике у старика кроется парочка редкостных экземпляров, которые предлагают только истинному коллекционеру, знающему цену этим сокровищам. Увидев, что покупателя не заинтересовала ни одна из позиций, японец, полез под прилавок и достал два потёртых альбома. Евгений был начинающим коллекционером, но ему не хотелось, чтобы о нём думали, как о дилетанте. Японец указал ему пальцем на две марки, на которых были изображены два синих дракона, окаймленных орнаментом.
– Dragon monstamps – это очень старинные марки: их должно быть четыре штуки, показывал на пальцах старик, но Евгений понял этот жест, как четыре доллара. Он нашёл в портмоне пять долларов и хотел было передать их продавцу.
–Ноу, ноу! – возразил тот, вырывая из рук покупателя марки.
– Два раза по 100 долларов? – Евгений присвистнул. Марки на ощупь были картонными, даже без перфорации. Несмотря на настойчивые призывы японца, Евгений ушёл подальше от соблазна, о чём по прошествии времени очень сожалел. Он приобрёл в другой палатке несколько гипсовых драконов, открытки с пейзажами Японии и несколько вееров в подарок сослуживицам.
Собор Воскресения Христова возник неожиданно. Подсвеченный с четырёх сторон, он, как огромная белая птица, летел куда-то в пространство, расправив крестовидные крылья. На противоположной стороне улицы стоял синий «Nissan», который, развернувшись, должен был забрать Евгения за первым поворотом в обратном направлении от Собора к отелю. За рулём авто был Вадим, он привёз Евгения в однокомнатную конспиративную квартиру, арендованную для встреч. Несмотря на нехватку времени, друзья не смогли лишить себя удовольствия, – вспомнить их совместный отдых.
– Вадим, скажи, а ты знал тогда, что нам с тобой предстоит в будущем?
– Да, знал. Ты был мне настолько интересен, что я с трудом сдерживал себя, чтобы во время доверительных бесед не открыть тебе этот секрет.
– А мой послужной список тебе показывали?
– Ну так, кое-что… Главное, – живой контакт! Я полагаю, ты не раз встречал скользких людей, которые вызывают отторжение, с ними просто не хочется общаться. Ты же для меня стал душой - человеком, и я считаю за счастье стать тебе настоящим другом. Понимаешь, Жека, мы с тобой готовы подвергнуть себя опасности, но следует помнить, что за последние годы участилось число перебежчиков за границу. Они ведь многое знали о соратниках и продали их вместе с детьми и жёнами, дабы самим жить в более комфортных условиях, чем в собственной стране. Поэтому, «папа» позаботился о нашем трио, исключающем поиски связей и вербовку агентов для своих нужд. Кстати, давай будем называть его Андреем, чтобы ни одна собака не догадалась, о ком идёт речь.
– Да, конечно, Вадим! Однако, меня предупредили, что по прибытию за границу, разведки всех стран мира будут идентифицировать мою личность и пробивать по всем каналам, как всех дипломатов - новичков и делать различные подходы, там на каждого, работающего в «поле» заводится досье.
– Это так, но ты будешь под крышей нашего консульства, там это называется «подкрышечник». Кстати, ты подписывал обязательства, читал правила поведения советских граждан за рубежом?
– Нет, только «Памятку для советских представителей в секретариатах по международным отношениям».
– Это говорит о том, что твой статус намного выше! Короче, работая за границей, просто оставайся самим собой, интересуйся экономикой запада, используй открытые источники информации для понимания обстановки в мире, пиши статьи о проблемах их стран, тогда и не засветишься. Меня очень радует факт, что мы не будем пересекаться ни на приёмах, ни на брифингах, ни на переговорах. Это основа нашей конспирации. За любой промах можно расплатиться жизнью, ведь подозрения вызывают мелочи, а они влекут за собой проверку и слежку. Разведчик должен искренне верить в то, что говорит, иначе сфальшивит. Полезно знать циркулирующие слухи даже при условии, что ты им не веришь. Но лучше не иметь никакой информации, чем ненадежную. Нас не должна затрагивать перемена политики, смена системы, даже революция. И не забывай, что тщеславие - это сила, действующая не только внутри тебя, но и против тебя.
– Да, я это понимаю. Но, как налаживать контакты с нужными людьми.
– Насколько я помню, ты коллекционируешь марки?
– Да, начало положил, когда служил в Армии… Пришлось помотаться по многим странам, вначале покупал недорогие марки. Теперь могу и подороже, и более раритетные...
– Вот это хобби и будешь использовать… А встречаться мы с тобой будем только в назначенное время и в назначенном месте. В крайнем случае посол Добролюбов поможет тебе передать срочную информацию.
– А ты с ним знаком?
– Да, личность, я тебе скажу… Таких, пожалуй, мир не видел, – умнейший человек! Ты познакомишься с ним через какое-то время, сам оценишь. Да, вот ещё что: на переговорах с азиатами никогда не закидывай одну ногу на другую.
 – И что это означает для них?
– У них этот жест трактуется, как самое страшное оскорбление. Типа, «ты не достоин пыли с моих подошв». Ну, и обращай внимание на обувь, часы и аксессуары твоих визави. Америкосы любят покрасоваться и подчеркнуть стоимость своих «прибамбасов»: ты должен дать им понять, что твой внешний вид – намного круче.
– Вадим, а как ты находишь японцев, которые после Хиросимы и Нагасаки продолжают подчиняться американцам? Просто противно, что военные базы США занимают более десяти процентов японских территорий.
– Женя, не вздумай задать этот вопрос японцам, их память постепенно стирают и новые поколения воспитываются в духе толерантности. Японцам внушают, что их страна вела себя неправильно, а американцы «вылечили» их. А юридической основой для нахождения американских баз является Американо-японский договор о взаимном сотрудничестве и безопасности, подписанный в 1960 году. Считается, что америкосы «защищают» японцев от нападения извне.
- Но, насколько мне известно, было множество конфликтных ситуаций и возмущённые японцы выходили на демонстрации.
- Кучка демонстрантов – это не все японцы! Долгие годы их борьба с завоевателями не приносила никаких результатов, поэтому, они смирились со своей участью. Первые выпады начались в 1853 году. Американский коммодор Мэтью Перри «открыл» Японию под дулами орудий, высадил десант, вооружённый до зубов на берегах Японии. Американцев не устраивал изоляционистский курс, который два столетия позволял японцам избегать западной колонизации. Местные власти не хотели пускать иностранцев, но через несколько месяцев переговоров под угрозой применения военной силы, Япония подписала неравноправный торговый договор с США, открыв для Америки свои порты. В связях с иностранцами были заинтересованы приморские феодалы, получавшие оружие, и состоятельные граждане из портовых городов, сколотившие себе капиталы на международной торговле. Японские правители знали, что европейцы не ограничатся торговлей и могут перейти к захвату. Они запретили ввозить в страну иностранные книги и выезд японских подданных за рубеж, пытаясь прекратить заморское влияние, которое несёт угрозу их власти. Но силы были неравны. После событий в Пёрл –Харборе американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, а в сентябре сорок пятого Япония вынуждена была подписать акт о капитуляции.
– Да уж, нечего сказать! У меня в голове не укладывается, как можно простить Хиросиму и Нагасаки???!!! Ладно, вернёмся к нашим делам.
Уткнувшись в карты, рассматривая слайды и фотографии, они долго изучали городские кварталы Нью-Йорка, Лондона и их окрестностей, обговаривали детали предстоящих встреч. Каждый делал уточнения по тем или иным соображениям. Сверили заготовки и обсудили ориентировки, адреса явочных квартир, пароли для связи, создали свой, особый шифр для экстренных сообщений.
– Я немного завидую, что тебе не придётся жить и работать нелегально, как нам с Аней, пользуясь чужой биографией. Для всех ты – чистый дипломат. Как это не покажется странным, сложность нашей деятельности в том, что мы лишаем себя удовольствия, получаемого от возможности делиться с кем бы то ни было своими победами. Наши понятия о долге и чести имеют однозначную смысловую наполненность. Мы с тобой приняли особую «схиму», наши имена никогда не станут известными. Это – самоотречение. Но, мы сами выбрали эту стезю. Да, пока не забыл… Отработай технику чтения вверх ногами, очень пригодится! Тренируй память, ну и в женщинах нужно разбираться!
– Скажи мне, как друг, а имеет ли право разведчик по уши влюбиться?
– А разве можно без любви? Для чего тогда жить?!
– Ты прав, мне любовь очень помогает! К сожалению, это не моя супруга, это другой человек.
– А девушка твоя знает, что жизнь наша далеко не сахар, а тем более - не шоколад?
– Нет, она совсем ещё молодая женщина с неокрепшей психикой, полным отсутствием логического мышления и, главное, – не привыкшая к построению. Но, знаешь, она тем и дорога мне, что нет в ней ни мелочной корысти, ни желания завоевать меня и пользоваться моим положением.
– Всё это, конечно, очень здорово, но в нашем случае, – минусы перекрывают плюсы, ведь непонимание происходящего с её стороны может повлечь негативные последствия и отразится на нашу работу. А это совершенно недопустимо!
– Я всё время думаю об этом, но выхода не нахожу. Всё против того, чтобы мы были вместе.
– Не загружай себя негативом, время всё расставит по своим местам…

Дни бежали, как ошалелые и были загружены до предела: культурные программы и поездки не давали Евгению возможности вырваться ещё раз на встречу с Вадимом. Помимо этого, ему хотелось во что бы то ни стало, написать правдивый экскурс о стране, которая избрала капиталистический путь развития, поэтому он смотрел в оба и всё записывал в блокнот: «Плантации тутовника вырублены во время войны, нейлон вытеснил шелководство. Потребность в добыче древесного угля вытеснило электричество, шахты теперь не нужны. Рисоводство отмирает, ветшает система поливного земледелия, множество крестьян выехало в города. Экономический рост служит корысти монополий. Японские рабочие трудятся до изнеможения, чтобы свести концы с концами. Съёмное жильё стоит недёшево, люди селятся на окраинах городов, ездят на работу в переполненных электричках…»
На восьмой день, после посещения Фукусимы, административного центра на острове Хонсю, когда вся делегация буквально валилась с ног, Евгений, наконец - то, нашёл время встретиться с Вадимом, который каждый вечер ожидал его на условленном месте.
Несмотря на сугубо мужскую компанию, встреча эта носила сентиментальный характер. Сверив ещё раз всё, до мельчайших подробностей, друзья почувствовали горечь расставания. Вадим подарил другу макет фрегата, сделанный им из панциря краба, который размещался в прозрачной пластиковой водонепроницаемой коробке.
– А ты можешь написать здесь пожелание мне и моей девочке?
Вадим взял керн и, вкладывая в свои пожелания самые светлые мысли, написал: «Наташа и Евгений, счастливого вам плавания по жизненным морям! Любите друг друга всегда и даже после смерти!!!»
Евгений надел на руку Вадима часы, показывающие время всех часовых поясов Земли со словами:
Я счастлив, что у меня есть такой друг и единомышленник!
 Они обнялись на прощание, дав себе мысленно клятву, никогда не предавать друг - друга, ни при каких обстоятельствах!
В самолёте Евгений раскрыл блокнот и стал править свои, написанные скорописью заметки: «Посевные площади сокращаются, промышленное строительство растёт год от года. Земли, возделанные старшими поколениями, заброшены. Чтобы выращивать сады на горных склонах, разводить скот, нужны дешевые кредиты. Экономика страны имеет аграрное направление, в промышленном отношении более развиты префектуры, прилегающие к побережью Тихого океана. Обрабатывается только 13% территории. Япония занимает второе место по сбору картофеля, огурцов 1-е место. Развито свиноводство. Ведущие отрасли промышленности: электротехническое машиностроение, химическая, пищевкусовая. Керамическая: фарфоровые изделия, деревообрабатывающая промышленность. Добыча угля и серы (бассейн Дзёбан). ГЭС снабжают энергией Токио; АЭС в городах Фукусима и Окума.»
Далее, где следовали пробелы, он вписал несколько, ничего не значащих для непосвящённых цифр.

                ***

Возвратившись в Киев, Евгений одарил своих сослуживцев подарками и сувенирами, выполнил обязательные посещения вышестоящих чиновников, предоставив им развёрнутый отчёт о поездке. Впечатления, переполнявшие его, в этих документах не отразились, а резюме гласило: «Преимущество социалистической системы экономики над капиталистической налицо!»
Вербицкий встретил Евгения Михайловича шутливым восклицанием:
– Ну что, повидал япону маму? Ладно, присаживайся и повествуй, как там проклятые капиталисты живут?
– По - разному живут, Василий Владимирович. Простые работяги вкалывают до седьмого пота, а их хозяевам наплевать на них, на землю, на традиции. Их интересует только прибыль.
– И куда же они девают эту прибыль?
– Кто - на военные расходы, кто – на развлечения, яхты, дорогие машины… Единицы строят лечебницы, профилактории и пекутся о здоровье нации, а также об экологии.
– Ну, слава богу, что сохранились у них ещё такие меценаты. Скажи, а правда ли, что японки очень даже ничего? – ни с того, ни с сего спросил Вербицкий.
– Да наши девчата намного краше! – не задумываясь ответил Тищенко.
– Особенно в Донецкой области.
Сердце у Евгения так и забилось от мысли, что информация о его романе с Наташей просочилась Первому Секретарю, но он взял себя в руки и спокойно ответил:
– Да у нас в каждой области такие классные девчата, что с японскими и сравнивать нельзя! Я недавно, по просьбе друзей, устроил прослушивание одной молодой девушке в музыкальное училище, но, к сожалению, она слишком волновалась и не показала положительных результатов.
– Ладно, всё это – ерунда, давай поговорим по делу. Ты знаешь, что Ильич прочит меня на своё место?
– Ну, скажем так,  ходят упорные слухи… А, почему бы Вам не занять этот пост?
– Я отказался от этой радости. Не хочу взваливать на свои плечи эдакую махину.
– Зря! Я считаю, что Вы справитесь.
– Ты же знаешь, я – человек ответственный, работал бы день и ночь, довёл бы себя до инфаркта… И потом, не счесть в Москве желающих сесть в кресло Ильича, не хочу я с ними бодаться! Там, на руководящих постах много наших, друг друга подсиживают, у них все фамилии на «о» заканчиваются. Я лучше в «родном колхозе» останусь, здесь, по крайней мере, все свои… Знаю, кто чем дышит.
– Не мне Вам советы давать, хотя, очень бы хотелось, чтобы Вы показали в полной мере на что Вы способны!
– Нет, я уже всё решил окончательно! Однако, тебе осталось работать под моим руководством всего неделю. Ума не приложу, кого поставить на твоё место… Да и снабжение парадов не каждому доверишь.
– Ну, свято место пусто не бывает…
– Мы с тобой не один год вместе, скажи, я могу рассчитывать на твою помощь в дальнейшем? Только честно!
– Информативно, по-дружески или социокультурно? – бледнея спросил Евгений Михайлович.
– Та по - всякому, Жека! Хохол ты или нет?
– Я не стану давать Вам клятв и обещаний, пусть всё сбудется на самом деле, а Вы потом сами сделаете выводы.
– Ну, лады - лады! Нам терять друг друга из вида никак нельзя. 

                Глава 8
               
               

Евгений приехал в Славянск утром 22 августа. Галина Георгиевна, мать Наташи, собиралась на работу, Женечка ковырялся в каше, Наташка спала. Евгений поприветствовал домочадцев и подарил мальчику пневматическую игрушечную пушку. Ребёнок тут же принялся играть. Услышав бархатный голос и смех Евгения, Наташка выпрыгнула из постели, как ошпаренная. Краем глаза увидела, что на столе стоит сказочный миниатюрный парусник. Ей хотелось повиснуть у Евгения на шее, но при сыне и матери она постеснялась своего порыва.
– Привет, чижик! Долго спишь! – Евгений стоял посреди комнаты, вынимая из чехла гитару, сделанную на заказ в Киеве. Инструмент сверкал полировкой, распространяя по квартире особый запах свежеструганной древесины и лака.
– Боже ты мой! – только и смогла произнести Наташа.
– Когда мы с тобою расстанемся, эта гитара всегда будет напоминать тебе цвет моих глаз.
Очарованная непревзойдённым подарком, Наташа не обратила внимания на его реплику и, чмокнув гостя в небритую щёку, усадила на диван. Наскоро умывшись, стала прибираться на кухне, лихорадочно соображая, чем бы угостить Евгения. В квартире царил беспорядок: игрушки сына вперемешку с одеждой валялись где попало. Наташку это очень злило.
- Неужели нельзя было предупредить о приезде? - с досадой думала она. Но, вспомнив, что Евгений звонил ей несколько дней назад, стала корить себя в безалаберности. Немного погодя, бабушка с внуком ушли. Евгений принёс на кухню пакеты с карбонатом, красной рыбой и копчёной колбасой, обнял Наташу за плечи и стал целовать волосы.
– Ты рада, что я приехал?
– Да. – отвечала она и, чувствуя неловкость, старалась освободиться из его объятий.
– В моём сердце радость звенит и поёт, а ты выдавливаешь из себя жалкое подобие чувств!
– Ты не прав! Я никак не могу прийти в себя от неожиданности...
– Если бы ты знала… Я только что вернулся из Японии. Сколько женщин предлагали мне свою дружбу и любовь, а я думал только о тебе. Ладно, давай, выпьем с тобою шампанского.
У Наташки задрожали поджилки, шампанское ей пришлось подменить, так как, в один из выходных дней в гости неожиданно пришли её закадычные подруги - Тамара Зозуля и Светлана Меликян. Двоюродный брат Светланы, Георгий, передал в подарок Наташе хлопчатобумажную майку с портретом Демиса Русоса. Наташка была вне себя от радости, надела обновку и весь вечер пела свои песни подругам… Она была очень благодарна подругам за то, что они весной 1972 года затащили её в кафе «Огонёк», где ей потом предложили работать. Собственно, девушки решили дальнейшую Наташину судьбу. Более того, Тамара помогла Наташе приобрести прекрасный брючный костюм для сцены...
Друзья выпили бутылку вина, попели песни, расставаться не хотелось, Наташа достала шампанское и банкет продолжился до позднего вечера. На следующий день Наташа купила бутылку шампанского, взамен подаренной Евгением, но она совершенно не разбиралась ни в марках вин, ни в этикетках.
Евгений сразу же обнаружил подмену.
– А я ведь просил тебя, чтобы ты сохранила именно это, Киевское шампанское, которое я передал тебе на вокзале. Неужели не понимаешь, я загадал желание, чтобы ты была верна мне всю жизнь, а ты плюнула мне в душу.
Он взял свой портфель и собрался к выходу. Наташа пыталась объяснить, как всё получилось, но он хлопнул дверью и ушёл. Оставшись одна, она почувствовала острое чувство досады и стала упрекать себя за недостойное поведение: - Сама виновата, но почему он даже не захотел выслушать, ведь в жизни всё бывает! Однако, Женя прав! Могла же я сохранить эту злосчастную бутылку! Похвастаться захотелось, мол, крутая я девушка, у меня и шампанское в заначке имеется!
Через час соседи позвонили в дверь Наташи:
– Иди, твой на проводе...
Евгений немного отошёл и почти простил её.
– Ты собрала документы для поступления? – он ещё надеялся, что Наташа всё осознала и стремится поступить в любой институт Москвы, чтобы быть с ним рядом.
– Кто мне без паспорта выдаст какие бы то ни было документы? – взъерепенилась Наташа, соображая, что в августе уже закончились вступительные экзамены. Она впервые слышала, что должна подавать документы в вуз.
– Неужели ты не понимаешь, что я не смогу теперь так часто приезжать к тебе? Ты сама закрываешь наше будущее! Я жду тебя в гостинице «Украина» в двадцать шестом номере. Ты приедешь?
– Да.
Наташка застала тёплую компанию: Геннадий, Алвас и Евгений сидели за столом, пили пиво с сушёной воблой, лузгали семечки и пели: «отц-тоц-первертоц, бабушка здорова…отц -тоц- первертоц, лопает компот». Ожидали Семёна Малыгина. Геннадий извинился перед Наташей и вернул ей долг, но не 12, а 24 рубля. Наташа не взяла лишних денег, но Евгений оборвал её препирания с Геннадием:
– Пусть платят по двойному тарифу, чтобы знали, как занимать деньги!
Евгений проводил Наташу в смежную комнату и, крепко обняв, произнёс:
– Ладно, прощаю твоё невнимание и головотяпство, но с одним условием: с сегодняшнего дня, с этой минуты, ты бросаешь курить. Тогда я буду счастлив. Ты же хочешь, чтобы я был счастлив?
- Господи, когда же я научусь понимать его? - промелькнуло в Наташиной голове.
Всю ночь у неё болел зуб. Запущенный кариес превратился в пульпит, Наташа не могла сомкнуть глаз, лежа под мышкой у Евгения, она терпела адскую боль, стараясь не разбудить любимого. Утром Евгений, наскоро перекусив, стал собираться на встречу.
– Я ненадолго уйду, тебе придётся побыть одной, через час- полтора я вернусь, и мы поедем купаться на ваши озёра.
От вынужденного бездействия и острой зубной боли, Наташа выкурила несколько сигарет, включив холодную воду в ванной комнате. Когда Евгений вернулся, сразу же почувствовал запах дыма. Они поссорились, не выбирая выражений. Наташка, плюнув на всё, уехала, решив полностью разорвать все отношения со своим тираном.
Дома никого не было. Какое-то время она посвятила себя уборке квартиры. Но её возмущение росло: - Какое он имеет право распоряжаться моей жизнью? Что изменится от того курю я или нет? И кто может в такую жару запретить мне выкупаться?
Надев бирюзовые шорты и белую майку с портретом Руссоса, взяв с собой купальник и полотенце, она поехала на пляж. Обошла «Рапное» озеро, там Евгения и его друзей не было. Компания расположилась у «Слепного» озера, возле Храма, где Наташу крестили в семнадцатилетнем возрасте. Увидев Евгения, играющего в волейбол с дамами неопределённого возраста, она переоделась и легла невдалеке от них на песок, постелив полотенце. Евгений заметил её и стал любезничать с партнёршами по игре.
– Девочки, представьте, мы играем в волейбол, и вдруг у кого-то из нас резинка от трусов раз, и лопнула! Вот, девушка знает, как это бывает! – Евгений намекал на Наташкино шутливое стихотворение, посвящённое ему. Оно заканчивалось словами «мне без тебя чего-то не хватает, как будто нет резинки у трусов…».
Наташка отвернулась и демонстративно закурила сигарету.
– Ой, какой вы юморист, с вами так интересно! – кудахтали женщины, желавшие продолжить знакомство с импозантным иногородним мужчиной. Но в это время к Евгению подошёл Семён Филиппович и возвестил:
– Стол накрыт, ждут только Вас!
Евгений взял Наташку вместе с полотенцем на руки и перенёс к импровизированному столу под желтоглазым грибком. Извинившись за опоздание своей девушки, он усадил её рядом с собой. Провозгласив несколько тостов за присутствующих дам и за Наташу в частности, Евгений стал кормить её, как ребёнка из собственных рук. Присутствующие семейные пары с трудом сносили подобные нежности, они еле сдерживались, чтобы не рассмеяться Евгению в лицо. Наташа знала эту публику, как облупленную, и могла рассказать Евгению о их поведении в баре, но ей было безразлично их присутствие. Она обратила внимание на то, как Евгений разглядывает черноглазую малышку лет пяти, плескавшуюся на берегу. Она была очень похожа на Евгения. Наташа нашла это сходство разительным, Евгений был согласен с её мнением.
– Я надеюсь, ты родишь мне такую же девочку? – спросил он.
– Не знаю, но хотелось бы. – смущённо ответила Наташа. Ей стыдно было признаться, что после третьего аборта врачи предрекли ей бесплодие.
Да, это был не Наташкин день… Евгению пришла в голову мысль протестировать свою подругу:
– Давай так, если переплывём вместе озеро, не отставая друг от друга, – будем вместе навсегда! – он надеялся на провидение, и ставил эксперименты.
Евгений с детства занимался спортом, никогда не курил, поэтому легко рассекал гладь озера. У Наташи, вспомнившей, как она три года назад тонула в водах Северского Донца, возник непреодолимый страх! К тому же, существовала легенда о том, что в этом озере нет дна, туда в стародавние времена провалилась церковь. На середине озера Наташа, испытывая непреодолимый ужас, повернула назад к берегу и, задыхаясь, еле-еле доплыла…
– Это всё, на что ты способна? А, я - то думал, ты будешь бороться за меня до последнего вздоха… – тихо произнёс Евгений, опускаясь на горячий песок рядом с Наташей. Она долго приходила в себя:
– Дыхалка не годится ни к чёрту!
Слова, сказанные Евгением, склонившимся над ней в эту минуту, запомнились ей на всю оставшуюся жизнь:
– Пройдёт от силы 5 лет, и ты превратишься в «синьку», забудешь, как тебя зовут и будешь готова исполнить всё, чтобы тебе налили стакан водки! Если вдруг, паче чаяния, я узнаю, что у тебя есть семья, дети, и ты живёшь нормальной, человеческой жизнью – я подарю тебе автомобиль любой марки, только пальчиком ткни – и он твой!
У Наташи от возмущения перехватило горло, она отвернулась от Евгения и, увидев в 100 метрах церковь, где её крестили, сказала про себя:
- Боже, дай мне силы выстоять всем бедам назло! Я знаю, ты не оставишь меня, Господи!
Она наскоро оделась и, не прощаясь ни с кем, пошла по направлению к Храму. Евгений не стал останавливать её, он знал: никуда она от него не денется.
Больной зуб снова напомнил о себе, пришлось по пути зайти на улицу Профинтерна, к бабе Шуре, которая рвала зубы без наркоза. Заплатив один рубль, Наташа почувствовала неимоверное облегчение и сказала, обращаясь к виртуальному Евгению: - Вот так и с тобою будет, Нострадамус хренов! Со мною всегда будет музыка: песни Руссоса, Дассена, Матьё… Сопьюсь я, видите ли! Сам не спейся! Я докажу свою состоятельность и машина мне твоя нафиг не нужна!
Ночью Евгений позвонил в дверь и с порога понёс её в постель, но настоящего примирения не произошло.