Глава первая. Архитектор

- Саша, а я рисунки купила!
- Какие рисунки Нин?
- С островом Кий.
- Как это!? Где ты их нашла? Кто вообще мог его рисовать?
- Это старые рисунки.
- Наверно ещё начала пятидесятых?
- Да, 1955 года.
- А, как же ты их нашла?
- В интернете вчера. Я вышла на какой-то аукцион.
- Аукцион!?
- Ну, да. Там стартовая цена даётся, а потом все оставляют свои предложения. Вот я и оставила. Такой мужчина странный. Точнее дед.
- Дед!? Ты всех, кому за пятьдесят дедами называешь, - улыбнулся Саша.
- Ему гораздо больше! – смутилась Нина.
- Откуда ты знаешь?
- Подожди, не перебивай.
- Хорошо Нин. Я внимательно слушаю. И вообще ты умеешь удивлять! Найти рисунки, да ещё и такого пустынного места, расположенного в открытом море! На это способен только неординарный человек, умеющий не реагировать на раздражители внешнего мира. Да ещё и не пожалеть денег, с такой зарплатой, как у тебя.
- Ну, так вот, оставила я там заявку и легла спать. А утром, смотрю, у меня на почте сообщение:
Ваше предложение победило. Вы можете связаться с хозяином лота №23954, по телефону такому-то и там ещё его фотка была. По ней-то я и поняла о его возрасте.
- Покажи фотку.
- Ща, погоди, - начала искать у себя в телефоне Нина.
- Вот она, - протянула она Саше свой телефон.
- Какое лицо интересное… С усами…
- Усами!? Усищами!
- Да, именно это я и хотел сказать. Наверно архитектор.
- Почему ты так думаешь?
- Сам не знаю… Более того, мне кажется, что я его знаю.
- Знаешь!? Не может быть! Кто он?
- Вот Нин, ты прям, как маленький ребёнок. Откуда ж я знаю!?
- Ты же только, что сказал, что знаешь его.
- Да. Знаю. Но, кто он и откуда я его знаю, я не знаю.
- Молодец!
- Я знаю.
- Мне послезавтра идти с ним встречаться. Связалась с ним через Вотсап. Говорит, на Щукинской встретимся.
- Тебе удобно там?
- Нет. То есть не очень. Но, что делать. Я теперь завишу от него.
- Слушай Нин, а ты не можешь спросить у него?
- Что Саша?
- Не архитектор ли он?
- Нет, что ты! Я стесняюсь. Он вообще, какой-то неразговорчивый. Отвечает односложно в переписке.
- Ну попробуй написать ему всё же в Вотсапе. Вдруг ответит?
- Страшно.
- Почему?
- Он может тогда вообще не придти.
- Придёт. Куда денется!? Кто у него ещё эти рисунки купит? Никому это не надо
- Нет. Я всё равно боюсь.
- Если боишься, то и не спрашивай тогда. Само всё проявится.
- Ты думаешь?
- Я уверен. Так всегда бывает, если, что-то важное.
- Да Саш. Да и не важное так же.
- Надо просто подождать чуть-чуть Нин… Но, как же ты решилась на это? Ты умница Нин. Я не видел таких людей, как ты. Спасибо тебе.
- Погоди меня хвалить. Ведь ты же ещё не видел рисунки!
- А зачем? Зачем мне на них смотреть? Ведь я вижу и знаю тебя.
- На вот глянь! – протянула она ему свой телефон, загрузив в него скриншот рисунков.
- Да!.. С юмором… Не ожидал! Надо же! – рассматривал Саша на маленьком экране телефона, карандашные рисунки. Он и сам рисовал раньше, ещё в колледже и в институте. Но, с того момента прошло уже около двадцати пяти лет.
Пароходик, с которого отчаянно прыгают на маленький катерочек, люди, во время сильного шторма. Их ноги «кусают» волны, своими растрёпанными, зубастыми гребнями, словно бы пытаясь их съесть, так и не дав пересесть на маленький, отчаянно дымящий своей тонкой, длинной, чёрной, как битум, трубой.
Саша увеличил изображение на экране телефона до предела, стараясь разглядеть все ньюансы карандашного рисунка.
На пароходике, кто-то держит решительных пассажиров за руки, стараясь хоть как-то подстраховать их в желании пересесть на меньшее по своему размеру судно, так, как глубины тут, на Белом море, особенно рядом с островами, очень маленькие.
Саша понял это ещё в прошлом году, когда так же в шторм и град, со снегом, высаживался вместе с сыном, в июне на остров Анзер, Соловецкого архипелага. Так же прыгая с борта катерка на восьмиместную резиновую, моторную шлюпку, опасно раскачивающуюся на волнах.
Желание оказаться на острове было сильнее чем сам страх, упасть в воду. Как знакомо было ему всё это! И теперь он видел эти рисунки.
На одной из картинок, Саша увидел - ставшее пляжем, на пару, тройку часов, во время отлива, с мелкими холмиками, песчаное дно Белого моря, было похоже на пустыню. Двое, мужчина в огромных, тёмно-синих, с фиолетовым отливом, флисовых трусах и женщина в старомодном купальнике, сидели рядышком на огромном гранитном камне, так же оставленным отступившим морем и смотрели вдаль, в сторону горизонта, повернувшись спинами к художнику.
Скалы, вертикальной стеной, нависшие над морем, с соснами и тонкими фигурками людей у хвойных стволов, в лучах восходящего солнца.
Саша видел рисунки, понимал, что нарисовано на них, но не мог оторваться от экрана телефона, словно бы не рассматривал, а проникая сквозь изображения, созданные цветными карандашами, куда-то вглубь того, не так уж и профессионально созданного на них пространства.
Он возвращался туда, откуда они вернулись всего лишь месяц назад, где оказались случайно, но теперь приходило понимание того, что случай этот далеко не случаен. Он тщательно запланирован и предусмотрен чьей-то заботливой рукой в их жизни.
- Ну, как тебе?
- Нет слов!
- Вот и я так же подумала.

* * *

- Я написала ему, - пришло сообщение на Вотсап Саше от Нины утром, через день.
- Что? – не понял он.
- Спросила не архитектор ли он?
- А! И как!?
- Он ничего не ответил. И теперь я боюсь, что он может вообще не придти к турникету, на станцию метро Щукинская.
- Придёт. Процесс уже запущен. И давно. Теперь его не остановить.
- Давно?
- Да. Ещё тогда, когда мы только решили поехать.
- Да Саш. Согласна с тобой,
- Ну, с Богом Нин. Вечером увидимся.
- Да Саш. Приду с альбомом.
- И я верю в это.

* * *

Саша возвращался из службы занятости, где стоял на учёте, вот уже третий месяц. Он никогда раньше и подумать не мог о том, что будет зарегестрирован, как безработный.
Девушка с кукольным лицом, таща за собой сына, лет трёх с половиной, бежала к останавливающемуся у остановки Тратобусу, как теперь называл Саша автобусы, следующие по бывшим тролейбусным маршрутам.
Он видел её холодное, пластиковое лицо, с нарисованными бровями, хотя и сидел не у самого окна.
- Не хочу! Не буду! Пешком хочу-у-у! – ворвался в открывшуюся на оставновке дверьдушераздирающий ор маленький человечка
- Нам далеко ехать Ярослав. Ну, пожалуйста. Я прошу тебя! – умоляла «барби», взяв сына на руки.
- А-а-а-а-а! А-а-а-а! Не-е-ет! Не-е-е- хо-о-о-очю-ю-ю! – вырывался он, что есть сил из её рук.
Саша встал со своего места, чтобы уступить маме с сыном и сказал:
- Садитесь пожалуйста.
- Спасибо ответила девушка, усаживаясь
И тут Ярослав взял новую ультразвуковую тональность. Саше казалось, что этот ребёнок не просто плачет сейчас, а проверяет все диапазоны своего голоса. Точнее его воздействия на окружающих. Ведь впереди его ждала долгая и успешная жизнь в городе, где не так-то уж и просто закрепиться.
Нужно было, или терпеть, или срочно сходить на следующей остановке. И тогда Саша решился на крайность.
- Знаете ли Ярослав, хотя и заговаривать с незнакомыми людьми в транспорте не прилично, я всё же осмелюсь сказать вам о том, что есть такая страна, где все плачут, - начал Саша, слегка нагнувшись над спаренным сиденьем, где на руках у мамы, с краю, ближе к проходу, сидел Ярослав.
Ребёнок на мгновение затих, и Саша продолжил:
- Там плачут и взрослые и дети, и бабушки, и дедушки. Причём с утра до вечера. Им от этого приходится много пить воды. А те, кто не плачет в этой стране, те считаются невоспитанными людьми.
Ярослав совсем затих, явно не понимая, что от него хотят. И сейчас он решал, как же всё-таки отреагировать ему на эту провокацию.
- И вы будете там самым воспитанным, - добавил Саша, вомпользовавшись замешательством ребёнка.
- Не-е-ет! Не хочу-у-у-у! Ту-уу-уда! – заорал на весь Тратобус Ярослав и принялся бить ногами мать.
- Ярик, я прошу тебя! – взмолилась «барби».

Саша сошёл раньше, не доехав до дома три остановки. Так ему было легче. Он мог вдыхать осенний воздух, наслаждаясь ожиданием вечера.
Сегодня должна была приехать Нина. Он ждал её, словно сказку, которую иногда рассказывал ему на ночь папа, много, много лет назад.

* * *

Они сидели в большой комнате, как Саша называл её, несмотря на шестнадцать квадратных метров, его малогабаритной, двухкомнатной квартиры, за маленьким журнальным столиком из ИКЕА.
- Вот! Положила перед ним Нина на стол тоненький альбомчик для рисования, спрятанный в прозрачный целлофановый файлик.
Они сидели рядом, набираясь сил на то, чтобы всё же начать смотреть альбом. Сосредотачиваясь и предвкушая увидеть тайну, пробравшуюся к ним из прошлого.
- Ну, давай, - затаив дыхание, почти шёпотом, произнесла Нина.
Аккуратно достав альбом из файлика, Саша открыл его на первом листе.
Он помнил, как в детстве его отец показывал ему марки, или конверты, стараясь заинтересовать его коллекционированием, будучи в первую очередь филателистом. У него ничего не вышло из этой затеи. Прошли годы. Отца не стало. А потом была продана за смешные деньги и сама коллекция марок, не имеющая уже никакого значения в их семье, после смерти самого её основателя.
И только сейчас Саша отчаянно и безвозвратно понимал, что всё это бесценное отцовское богатство потеряно навсегда. Оставалась лишь только сама память о ней и об отце, который жил в его сердце неотделимо от всех тех кляссеров, коробок с конвертами и альбомов со старыми открытками, которые он так же коллекционировал.
Отец брал марки пинцетом и укладывал в специальные целлофановые пакетики, для того, чтобы сын мог притрагиваться к ним своими, испачканными в пластилине пальцами.
Он лепил. И лепил всё. Зависело от дня. Иногда ему хотелось сделать самолёт. Иногда корабль, или замок. Но, были дни, когда он уплывал на Север и плавал там среди не открытых островов, скал, по малоизвестным морям и океанам, пробираясь между айсбергов и льдин.
Отец научил его мечтать, так и не сумев передать желание к собирательству. Саша не стал коллекционером. Но он теперь был уверен в том, что научился собирать и хранить в себе то многое, что интересовало его. Он превратился в хранителя ощущений, видений, мыслей и снов. Это была теперь его собственная коллекция. И теперь он понимал своего отца, так, как не понимал никогда ранее. Он знал, что превратился в его продолжение и для этого вовсе не нужно становиться филателистом.
Конверты, папа брал пальцами за самые краешки.
- Надо чистыми, сухими руками. Плесень. Она поедает всё! Никак нельзя её подпускать к истории. Она не подвластна времени. Только плесень способна уничтожить её. Это самый страшный враг, - вспомнил его слова Саша, теперь, когда еле касался краешков листов альбома. Бережно и с великой любовью, переворачивая их, вспоминая, как в детстве скорее из-за страха быть наказанным делал это, не понимая смысла и цели навязываемой ему аккуратности.
- Как же ты додумалась до этого?
- Сама не знаю. Так всегда бывает. Что-то заинтересовало. Начинаешь рыть тему. Находишь ещё интересное, потом другое. И так всё глубже и глубже.
- Да – это именно так. Смотри, а тут Онега откуда-то сверху.
Да. С горы. Но там нет гор. Одни холмы. Интересный ракурс.
- И смотри Саш, там одни деревянные дома.
- Конечно. Это же начало пятидесятых. Пятиэтажки там чуть позже появились.
- А вот смотри, посадка на катер.
- Да Нин. Снизу подписано карандашом синим почему-то.
- Наверно уже потом подписали, чтобы не забыть.
- Да, но тогда не понятно, зачем решили продавать?
- Наверно из-за денег Саш.
- Скорее всего. Но, если бы не ты, то никто бы и не купил. Сама знаешь, как тяжело продать, что-то в интернете.
- Но, на аукционе видимо проще. Люди по сути своей игроки и любят поиграть у себя же на нервах.
- Это так Нин.
А, знаешь он написал там, в аукционном форуме, что сделка прошла успешно, и даже лайк поставил в виде поднятого к верху большого пальца правой руки.
- Ты ему понравилась, как человек. Ведь тебу удалось разгадать в нём архитектора.
- Саш, смотри, какой высокий причал!
- Да, это он тут с юмором так изобразил.
- Думаешь?
- Да Нин. Это же тот самый причал, что в Онеге. Не узнаёшь? Мы с него отплывали.
- Нет.
- Это потому, что он его тут нарисовал высоким очень, а катер наоборот такой маленький и никак не может подплыть к нему, из-за волн.
- Саш, а какие смешные все эти люди на краю причала. Они уже готовы прыгать прямо в воду от отчаяния.
- Да Нин. Особенно вон та вот тётка с сумками в руках. Она думает, что это у неё крылья выросли вдруг и размахивает ими, пытаясь взлететь, - улыбался Саша.
- Не смеши меня.
- А, что!? Это же так и есть!
- Да. Люди нарисованы тут не те, что сейчас. Смешные и простые.
- А сейчас, что, грустные и сложные Нин?
- Наверно.
- Слушай, а как твой Дед?
- Какой?
- Нина, я имею ввиду, прежде всего нашего архитектора.
- Знаешь, а ты всё-таки, наверное, прав… Он архитектор.
- Рисунки конечно не высокого уровня. Но, решиться вот так вот рисовать на природе, во время отпуска! В наши дни мало кто может это себе позволить.
- Ты же говорил, что главный архитектор Москвы акварелью пишет. Что у него выставка была.
- Да. Но это всё не то.
- Почему Саш?
- Потому, что он с фотографий шпарит. А это не то всё.
- И я тоже с фото иногда могу, что-то взять.
- Да Нин. Но я не про это. У людей нет времени. Они даже в отпуске бегут куда-то. Но, куда? Да и зачем?
- А затем, что теперь уже не остановиться. Такой темп взят в Москве, что его не перебить ничем. Чтобы успокоиться и сосредоточиться, нужны годы.
- Да и нужны ли они Москвичам, если у них, у каждого телевизор, интернет, а там ещё и Ютьюб!?
- Но мы с тобой теперь обязательно будем рисовать Саш. Да?
- Да Нин. Да и странное дело. Я помню, как ходил в колледже и в институте на пленэр. Рисовал, когда ездил в Крым. Это была, какая-то непреодолимая тяга. Куда же она теперь делась?
- Никуда. Она осталась в тебе по-прежнему. Просто ты ещё недостаточно спокоен.
- Да Нин. Город уничтожил во мне многое. Но я уже засеял своё поле и жду всходов.
- Вот и молодец.
- Да, я молодец. Сам себе нравлюсь теперь.
- Ну, ты вспомнил, кстати, откуда его знаешь?
- Нет.
- Значит ещё не время.
- Да, я думаю, что и не вспомню его никогда. Но, более чем уверен, что видел, где-то и даже, возможно имел с ним дело. Но, это и не главное вовсе.
- А, что же главное Саш?
- А то, что он попался тебе.
- Да, несмотря на то, что он мне так ничего и не сказал, а просто передал через турникет альбом и взяв деньги, исчез в дверях, я уверена, что рисунки именно его.
- И я тоже.
- Он, словно бы боялся чего-то. Или бежал.
- Наверно Нин, ему нужны были деньги, и он был вынужден отдать часть своего прошлого. Поэтому и убежал сразу, чтобы не показывать своих эмоций.
- Скорее всего.
- Твой дед был так же, как и все, когда-то молод и теперь, отдав рисунки, прошлое осталось только лишь в его памяти.
- А мы не рисовали с тобой там Саш. Да и краски даже не взяли с собой.
- Вот… Смотри… - достал из-за кресла маленький, примерно тридцать на сорок пять сантиметров, подрамник, с натянутым на него ватманом Саша и поставил его, прислонив к книжному шкафу, на полу. На нём был нарисован, так же цветными карандашами, остров.
- Ты начал рисовать! – обрадовалась Нина.
- Да… Я вспомнил, что тоже архитектор…
- Остров! Он под тобой. Ты словно летишь над ним!
- Я увидел его во сне таким. Как раз вчера, когда ты сказала мне, что нашла этот альбом с рисунками… И мне захотелось… Точнее я не смог… Ну, в общем я стал понимать те мысли, что хранились во мне много лет без востребованности… Они снова стали мне нужны.

02.10.2019г.