Диссидент Рабинович

Диссидент Рабинович
--------------------------------------
- Веди себя брутально, - инструктировал диссидент Гольдфарб  Рабиновича. - Мы евреи очень пластичны - принимаем образ того народа среди которого живем.  Учти, это все московские евреи, по-другому, с ними нельзя.  Иначе, они  тебя  не увидят и не услышат.
- Не сцы в сапог, не делай пыли, - сказал  Рабинович.
-----
- Все, больше мест нет, - сказала высокая полная рыжая еврейка и встала в двери.
- Римма, что значит - мест нет, - возмутился Гольдфарб, - мы из Минска приехали.
- Ну, мальчики, нет мест
"Еврейская принцесса, любит, чтобы ее уговаривали" - подумал Рабинович.
- Посмотри, - сказал Гольдфарб, заглянув через плечо рыжей, - Беленький с телкой пришел, каждый раз он приходит с новой телкой.  Они занимают два стула.
- Пусть посадит телку на колени, а я Гольдфарба возьму на колени, и мы все поместимся, - сказал Рабинович.
- Кто это с тобой? – спросила рыжая у Гольдфарба испуганно.
- Это диссидент Рабинович.
- Здесь все диссиденты, - ответила рыжая Римма.
- Он настоящий диссидент, он сидел, - сказал Гольдфарб.
- Хорошо, сказала Римма, - стойте здесь. Я пойду спрошу у Марика.
- Так Марик же и звонил, приглашал приехать. Сказал, что будет пресс-конференция с американцами.  Что нас CNN будeт снимать для телевидения.
- Ты видел, как она одета, - сказал Рабинович Гольдфарбу, когда Римма ушла. – Во все, посылочное.
- Сэконд-хэнд, - сказал Голдфарб.
Вернулась Римма и спросила:
- Согласны сидеть на полу?
- Почему мы должны сидеть на полу, а Беленький со своей телкой будут занимать места на стульях. Я уверен, она даже не еврейка, - сказал Гольдфарб.
- Он у тебя хоть по-английски говорит? – спросила Римма, стараясь не глядеть Рабиновича.
- Чуть-что, я ему переведу, - сказал Гольдфарб.
- На полу сидеть западло, могу на корточках.   Почему она себя так ведет? – спросил Рабинович.
- Не обращай внимания. Просто, ты ей понравился, - сказал Гольдфарб.
Рабинович огляделся. В большой старой московской квартире собралось человек около двадцати.
На треноге стояла профессиональная видеокамера с маленьким телевизором . В телевизор лениво поглядывал какой-то лысый штымп, совсем не похожий на американца. Старательно, по-английски, с бумажки читал доклад об антисемитизме в Прибалтике маленький еврей по фамилии Фиш. Был скучно, как на партсобрании.
Рабинович с Гольдфарбом  сидели на корточках в ногах у Беленького и его девушки.
- Слышишь, Боря, - сказал Беленькому Рабинович, - познакомь нас со своей шмарой.
- Это моя невеста, - сказал Беленький испуганно.
- Имя у невесты есть?
- Меня зовут Наташа, - сказала девушка.
- Редкое еврейское имя, - сказал язвительно Гольдфарб.
Рабинович громко засмеялся. Видеокамера развернулась в их сторону.
- Нас пишут для CNN! - воскликнул Гольдфарб.
- С понтом делают  вид.  Когда камера пишет, должно красненькое гореть, - сказал Рабинович. - Ну, ты уже кончил со своей Прибалтикой? – спросил он у Фиша. - Можно подумать, что кроме Прибалтики евреи больше нигде не живут.
- Собственно говоря, да, - ответил  Фиш.
- Садись тогда. У меня есть важное сообщение для прессы.
- О чем? – спросила Римма.
- О вопиющих случаях проявления антисемитизма в Беларуси.
- Нужно было согласовывать, - сказала Римма.
- С кем.
- С организатором. Со мной.
- Боже мой, Римма, так вы не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор.  Скажите ему этому поцу, чтобы включил камеру.
Рабинович встал и потрясая над головой брошюрой противного желтого цвета воскликнул:
- У меня в руках свидетельство грязной клеветнической компании, которую уже много лет ведут беларуские коммунистические власти против евреев.  Возглавляет эту компанию некто Бегун!
What, Joseph Begun wrote an anti-Semitic book?  – спросили взволнованно американцы. На корпусе телевизионной камеры загорелся красный глазок.
- Какой, нахер, Джозеф - Владимир Яковлевич Бегун, старший научный сотрудник Института философии и права Белорусской академии наук, - сказал Рабинович.
- Ой, ну это совсем другой Бегун! – воскликнула рыжая Римма. Зачем вы путаете этих американцев. Они и так ничерта не понимают в наших делах. Садитесь уже.
     Рабинович послушно, как школьник, сел по-зековски на корточки и сказал Гольдфарбу:
- Чувак я, кажется, облажался.
- А мне понравилось ваше выступление, - сказала Наташа и движением ступни уронила на колени Рабиновичу сандалию.
Рабинович обернулся, посмотрел с интересом на невесту Беленького и сказал:
- Разрешите пригласить вашу девушку на танец.