Речь на Юбилей Балабухи Андрея Дмитриевича

Этот тост я подготовил на Юбилей Андрея Дмитриевича Балабухи.
 Но стесняясь своей «фикции» не решился его произнести в окружении почитателей, учеников и учениц нашего Юбиляра...

Сегодня, мы отмечаем юбилей Балабухи, как человека и как писателя .                Андрей Дмитриевич, не только  - инженер человеческих Душ, это еще и Динамо – машина. В хорошем смысле этого слова. Которая заставляет крутиться еще и других! Поэтому, немного о себе:


Когда мои Друзья, которым я надоел своими байками, решили, что мне пора печататься, так я отослал пару  рассказов Скворцову в «Невский Альманах».  ( Жаль, что Владимир Степанович уже  покинул этот Зал, а то бы подтвердил мои слова.).

В ответном слове, за которым  не полез в карман, Редактор «Невского альманаха» заклеймил меня графоманом, не умеющего отличить дефиса от тире. И справедливо отослал к  учебнику  Русского языка,  приведя в пример   Хафиса из «Мореманов».
 Между прочим,  Шахмаметьев включил (с моего согласия), рассказ «Летающий гальюн»   в свою книжку «Когда грянет ГРОМ». За что я ему благодарен.
 Также, как и Марие Амфилохиевой за опубликованный "Б - г знает о чем" в  альманахе Питерских поэтов «Душа на рифму не глядит».


И, тем не менее, я немного огорчился;- как же так; друзья,  особенно Довгань, Хафис и Тигран Вильгельмович Саакян,  говорят, что я писатель, а Скворцов -  что я графоман и подошел к Отцу ( как в анекдоте: - пришел новый Русский к старому Еврею и спросил : - «Папа, дай денег!»)

Роберт Залманович, тоже не полез за словом в карман и предложил:
 - «Позвони Татьяне Громовой; она маячит у тебя в контакте! Ей есть, что тебе сказать!»                Оказывается, Папа, в свои 87 лет еще  шарился в инете!


Я позвонил Татьяне и начал объяснять, что есть у меня друг, который пишет гениальные рассказы, но Скворцов от него отворачивается.
Таня сказала просто
 – «Заходи! Надо поговорить с Балабухой»

Тогда я впервые, услышал это Имя. Хотя и был наслышан о «Булочных Балабухи» на Невском и на Крещатике. Но, не придал этому значения, так, как было это еще до революции…


Прихватив литр спирта, я побрел неправильной дорогой  анархиста  Бакунина. Там меня там окружили со всех сторон котами, вниманием и наполнили первый бокал Армянским коньяком, похожим на мой любимый  «ДВИН».
 
После второго бокала, мы нашли общих друзей в Калининграде и на Куршской косе. После третьего – признались в любви к Татьяне (а, шепотом,  друг – другу, к остальным Женщинам)
После четвертого бокала, мы говорили о любви к Армении ( тут, в зале есть Люда Гарни и Саакян, они подтвердят нашу Любовь.)
 
Когда, я вывалился с пятого этажа на Бакунина, у меня в кармане была моя биография, написанная Балабухой, из которой я узнал  о себе много интересного. Но главное, там было обращение к Владимиру Степановичу Скворцову о том,
-«Что, если «Невский Альманах» не опубликует Шулькина, то он Скворцов, конечно, ничего не потеряет, но в то же время,  ничего и не приобретет!»


Набравшись наглости,  отсылаю это, как предисловие к рассказам.
А через пару месяцев в «Невском Альманахе» опубликован мой  «СЕДОЙ».              Два Литератора блеснули двумя гранями: Душелюбием и Людоведением!
ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА!
Поэтому я с удовольствием, обращаю строки  любимого мною Александра Гитовича к уважаемому Андрею Дмитриевичу:

« Ты прав, опять мой верный Ахперджан,

 Нет коньяка, что равен был бы «Двину»,
                И, если я сейчас наполовину пьян,
                Но я, зато и трезв – наполовину!


Сгораю в медленном огне,
                чтоб мысль работала легко и ясно,
                И то, что в Ленинграде вредно мне,
                В Армении полезно и прекрасно!»