Азиатский Шершень. Глава 3

Я с отвращением уставился на ногти. Не то, чтобы меня, когда-нибудь, хоть в малой степени, интересовала собственная внешность, за исключением величины мускулов (лучше совершенствовать душу и увеличивать багаж знаний), но такое непотребство просто немыслимо. Можно потерпеть и подождать, пока ногти отрастут, но это же долго, а я всю жизнь отличался торопливостью.  Как говорится: «не оставляй на завтра дела, от которых можно избавиться прямо сейчас»! Лучше сделать так, чтобы обидчица поняла всю глубину своего преступления и пожалела, что вообще взялась за кисточку! Неподалёку от меня, у стены шатра, стоял огромный стальной сундук с массивной крышкой, подходящего веса и величины. Встал, подошёл, откинул крышечку, потом вытащил из сумки карандаш, зажал в зубы, положил пальцы на край «наковальни» и стукнул сундучок ножкой, створка упала, ударив меня по ногтям, от боли глаза на лоб полезли, просто перекусил карандаш пополам, зарычал, а ведь ещё предстояло повторить экзекуцию для больших пальцев. Окружающие, замерев, наблюдали всё это. Второй раз заставить себя оказалось ещё труднее, но зрители смотрят, и актёр не вправе выдать, ни одной фальшивой ноты. Из глаз текли слёзы, мат рвался из глотки, но, увы-увы. Зато, теперь ногти сломанные отслоятся вместе со всей гадостью! Посмотрим, как любовь к контролю и манипуляциям  жены столкнётся с моим адским упрямством. Как понимаете, пережитое вовсе не прибавило любви к навязанной второй половинке. Ну, ничего, «недолго козлик веселился и на опушке танцевал».   


Для приготовления завтрака мне выделили котёл, воду, немного мяса, овощей и риса, а так же, приправ. К счастью, будучи старым холостяком, умею абсолютно всё, сготовил плов, принялся, есть, когда явилась служанка (или одна из жён), не разберёшь, такие одинаковые в своих паранджах, и попросила наложить немного в отдельную тарелочку. Глава рода должен убедиться, что новобрачная вкусно готовит. Я покачал головой, но не стал спорить, хотя и огорчился, что уменьшают порцию. Мог пошутить нагрызть в еду ногтей, плюнуть или ещё чего, но как-то мелко мстить подобным образом смертельным врагам своего народа, да ещё когда они притворяются любезными хозяевами. Через десять минут подошёл тесть, печальный, мрачный, как туча.


- Что невкусно? – уточнил я, - меня иногда обвиняют, что еду делаю пресной.


- Даже лучше, чем готовят мои жёны, - старик поджал губы, - однако, что такого натворила моя дочь как могла разгневать тебя, что прогнал прочь и не желаешь видеть? Несчастная с утра плачет и не может остановиться.


- Хочу напомнить вам о маскировке и недавнем уговоре, - я вздохнул, - простые путники женятся на совершенных девах Вик-тори?


- Нет, - араб нахмурился.


- Вот-вот, дивный поворот. Любой лазутчик, в первую очередь, станет смотреть на руки и немедленно заподозрит истину, - я постучал пальцем по лбу, - а я в перчатках, и снять не смогу, пока лак или краска не сойдут полностью. С тем же успехом могла мне на лбу ножом вырезать «Амбисинистр», а после тот же клинок в спину вонзила. Если бы, прежде чем «исполнять свой долг», разбудила и спросила, как делают люди умные, воспитанные в уважении к близким, объяснил всё. А так подставила под удар всю миссию, рискнула моей и своей жизнью. Прямо хоть сиди у вас тут, пока ногти прежними не станут.


- А ваша традиция, требующая, чтобы мужчины не красили ногти? – уточнил собеседник.


- И такая есть, - подтвердил я, - представителя сильного пола (религиозного, по крайней мере, как я) должны украшать лишь ум, образованность, эрудиция, могучие мускулы, шрамы, толстый кошелёк и всевозможные достижения. Лак и краска, серьги и яркие одежды – для женщин. Если заметили, при первой встрече, я был весь в чёрном и синем. Но, если бы дело было только в этом, посмеялся, попенял, возможно, шлёпнул пониже спины. Ваша же дочь показала себя недальновидной, самовольничает. Если кто и виноват в слезах, то сама. Объясните ей, что истинные влюблённые обсуждают всё. А если одна из традиций ваших повелит, в случае болезни, перерезать мне горло, чтобы не мучился, или, на
старости лет, бросить умирать в пустыне?


- Чем ты радуешь моё сердце, так это разумными речами, - араб немного успокоился, - постараюсь объяснить всё это. Уверен больше, без приказа или просьбы, шага не сделает.


- Приятно, что мы друг друга поняли, - я кивнул.


- Сегодня начнутся боевые тренировки, - тесть улыбнулся, - прежде чем в путь отправишься, должен хоть что-то освоить, одолеть меня.


- Есть одна важная вещь, - я смутился, - дело в том, что я к боли мало привычен, боюсь её. И лекарство есть лишь одно. Выберите шестерых самых сильных мужчин и пусть лупят меня на арене самым жестоким образом, режут ножами и саблями, колют кинжалами и копьями, а когда буду на грани смерти, вытаскивают. Дабы я осознал, что ничего не грозит и приучился терпеть, чтобы не случилось. Только не смотрите сами и не показывайте моей жене, чтобы недостойное поведение не уронило в ваших глазах.


- Сам хотел такое предложить, но не решался, - стари потёр руки, - обязательно сделаю. Обучать учеников, прибывших из других земель, потенциальных бойцов, это нормально. Приготовься, жалеть не станут.


Как же мне не хотелось на арену, поджилки тряслись, желудок грозил выдать завтрак обратно, но на миру и смерть красна. Заставил себя шагнуть. Мучители следом и началось. В драке я сразу прихожу в звериную ярость, накидываюсь на врагов, пытаюсь заломать их, загрызть зубами, царапать когтями, но арабы были опытными вояками. Быстро подавили сопротивление и принялись истязать всячески. Для человека, которого никогда не били, ужасное испытание. Когда потерял сознание, выволокли, исцелили и всё заново. На третий день, один из учителей оказался недостаточно проворен, опрокинул его, вцепился в горло сильными пальцами, когда оторвали, жертва уже посинела. Через неделю реагировал нормально. Теперь начали обучать драться. Спешить некуда, жена по-прежнему, наказана и «прощать» не собирался. Мастера боя, за такой короткий срок, из меня не выйдет, но и враги будут нулевого и первого дана, немногим лучше. Наконец, когда перестал проигрывать хотя бы в первые несколько минут схватки, явился сам тесть, проверять и «принимать экзамен». Вытащил из-за пояса чёрный кружок, показал и метнул. Немедленно звякнул звонок, вещица начала увеличиваться, пока не превратилась в подобие цирковой арены. Взошли на неё, и тут же затрубил невидимый рог, а над головами появились шкалы жизни.


- Мы выбираем деревянные дубинки, - громко произнёс мой противник.


Миг и перед нами, в песке, торчали две палицы из дерева. С настоящим оружием меня порубали в капусту за пару секунд, а с таким продержусь чутка.


- Хатхала (начало)! – послышался чей-то голос.


И вот сошлись мы. К боли я уже привык, на удары внимания не обращал, попёр на врага, силы не расходовал, поджидал подходящего момента. Соперник был в разы опытнее и искуснее, но уже в возрасте, сила и скорость не те, да плоть хрупка, а я вынослив, как кабан и так же могуч, не смотря на скромные размеры. Гонял араба по всей арене, пока тот не притомился, слабее отвечал на удары. Но всё же, не терял бдительности, ловким движением ухитрился обезоружить меня, однако, лишь сделал своё положение более тяжёлым. Я изловчился, поймал его дубинку левой рукой, ударил несчастного ногой в живот. А нижние конечности у меня и прежде накачены отлично были, а теперь лишь укрепились. Тесть просто лёг, выпустил оружие, начал подниматься и схлопотал палкой по голове. Я почувствовал, что расту, и вправду стал крупнее сантиметров на пять и мускулы увеличились, к счастью, вместе с одеждой. Шкала жизни поверженного быстренько уменьшилась до нуля. В воздухе возникло свечение, и явился свёрнутый свиток, перевязанный синей лентой.


- Сиюм (конец)! – провозгласил тот же невидимый судья.   


Я поднял сокровище, развернул и обнаружил, что это – карта, полагаю, этого мира. На ней имелись сорок девять красных точек, одна синяя, на краю пустыни, и тридцать мелких, жёлтеньких. Судя по всему, показывали место, в котором нахожусь, жилища мастеров боя и дополнительные задания, по три на каждый «уровень». Не сразу вспомнил, что родственничка неплохо бы и реанимировать. Интересно, кстати, что случится, если его здесь оставить валяться? Но, в окружении недругов экспериментировать не стоит. Выволок. Тот сразу вскочил, радостный такой, аж светится. Ещё больше обрадовался, когда карту узрел.


- Очень редкий артефакт, - закивал старик, - мало того, то показывает всё, что тебе нужно, так ещё и не заблудишься. Пока правильно идёшь, линия синяя, отклонился, красная.


- Восхитительно, а то я по части поисков не очень, - кивнул я, - когда второй экзамен?


- Думаю, ты уже готов, - кивнул тесть, - к тому же, не один отправишься, а моя дочь и опытного бойца способна положить на лопатки, без особого труда. В походе вы равны, имеете право вызывать любого, а полученный опыт станете делить на двоих. Тренировалась с самого детства и достигла отличных результатов.
Я искренне порадовался тому, что никогда не бью женщин и считаю это недопустимым, представил, что случилось, коли попробовал поднять руку на «любимую». И позора натерпелся и кости переломала. Насилие в борьбе с ней не поможет, к счастью, есть хитрость и авторитет избранного – попаданца.


В сумку сложил всё необходимое, вышло немного, когда же вышел из шатра, узрел немалых размеров тележку, в которую впряжён был ослик, а рядом жёнушку. Не мог я удержаться, чтобы не подойти к ушастому зверю, погладил его по морде, вытащил из сумки морковку и угостил, ещё и в лоб поцеловал. Ослики мне всегда были по душе, такие же маленькие, сильные и упрямые, как я. И лишь после повернулся ко второй половинке.


- И чего это мы тут навалила? – уточнил я, упирая руки в бока, - можно подумать, что ты не в короткое путешествие собралась, а на кочевье со всей роднёй. Уверен, девяносто процентов лишнее, а без остального обойдёмся.


- Я и так взяла лишь самое – самое необходимое, - тихим голосом возразила девушка.


- Какая-то ты неправильная мусульманка, - хмыкнул я, - кто дозволял рот открывать? Сейчас посмотрим, чего навалила, придётся ненужное обратно уносить. Итак, какой симпатичный мешочек, что внутри?


- Мои платья, - пояснила моя вторая половинка, - хочу быть каждый день разной для тебя.


- Правильно говорят, волос долог, ум короток, - я поднял глаза к небу, - не подскажешь, на кой ляд тебе столько одежды, коли всё одно ходишь в парандже, закутанная с макушки до пят? Возьми одну, запасную, и в путь.


- Но, если прикажешь, я сниму паранджу, забыв о своей вере, - возразила «возлюбленная».


- Ещё чего, - я замахал руками, - коли, красива, устану от ухажёров отбиваться, отнять захотят, если уродлива, опозоришь. Спросят: - «где глаза были»?


- Вик-тори всегда прекрасны и безупречны во всём, - прошептала девушка.


- Тогда будешь хороша и в парандже, а когда сдеру оболочку, всё одно заинтересуюсь голым телом, а не платьем, - отмахнулся я, - оставь так же лишнюю обувь, головные уборы и всю косметику и духи. Предпочитаю красоту естественную.
Сразу три мешка слуги вернули в шатры, жёнушка мрачнела на глазах, а тесть потирал ручки, радовался такой экономии.


- Это что у нас? – я потыкал пальцем в очередной, - какой-то он подозрительный и пахнет странно.


- Мои лекарственные травы, - пояснила девушка, сглотнула, - благодаря ним могу исцелить почти любую болезнь или хворь.


- Это вообще в костёр, - я сбросил мешок на землю, - ты, разумеется, истории не знаешь, но, благодаря таким горе лекарям, как ты, в средние века люди доживали лет до тридцати - сорока, а пятидесятилетние считались глубокими старцами. Единственное лекарство, такого рода, что помогает – лук с чесноком, остальное хлам. Мой отец лечился лишь этим и в свои шестьдесят восемь был вполне здоровым человеком, с крепким сердцем, про давление не слыхивал, пока его не зарезал врач – маньяк. Мне аферистка не нужна с собой. И не вздумай спорить, а то на месте спалю. А это чего такое, целая груда?


- Шатёр, - едва слышно произнесла жёнушка, - дабы муж мой не мёрз ночью и не мок под дождём. Природа жестока к путешественникам.


- А устанавливать эту штуку каждый вечер ты станешь или на меня повесишь? Это же не палатка, а настоящий цирк шапито, каждый столб толщиной с мою ногу, можно целый табор разметить. Извини, в моём техникуме лёгкой промышленности не учили такому, как и на заводе, – я скрестил руки на груди, - хватит и парочки звериных шкур. И вообще, истинный воин не боится ни холода, ни жары, ни дождя. Снимайте к такой-то бабушке.


Теперь в телеге оставались лишь один мешок с продуктами и бочонок с водой.


- До следующего оазиса сколько? – спросил я.


- Три дня пути, - пояснил тесть, - и ещё восемь попадутся, пока не доберётесь до степи.


- Вот и возьмём столько же продуктов, чтобы дотянуть до оазиса, чего таскать лишнее? – я поморщился, - а значит и этот славняга осёл и корм для него, и телега останутся здесь. Нечего лениться. Пешие прогулки необычайно полезны для здоровья, укрепляют мускулы и повышают выносливость. Не говоря о том, что окажемся, не столь привлекательны для разбойников и агентов Амбисинистра, ведь ждать будут богатых или хоть состоятельных странников. Нищих, обычно, не замечают.


Старик готов был меня обнять и расцеловать, так порадовал. Расходы предстоящие сократились раз в десять, минимум, а преимущества никуда не денутся. А вот жена ссутулилась и почернела, как туча. Не знаю, к чему там готовили, но привыкла к некоторому комфорту, а придётся пешком идти всю дорогу, спать на земле и есть, что придётся. Для иных дам муж – пофигист страшнее садиста. Ещё больше укрепился в правильности своего решения. Тем легче всё пройдёт. И вот, тепло, попрощавшись, отправились, наконец, в дальний путь. Конечно же, вечером, когда солнце зашло, и спала невыносимая жара. (Поскольку, во сне боли не бывает, я решил, что сошёл с ума, а с дураками и сумасшедшими никогда и ничего не случается.) Два дня шли спокойно, наконец, я понял, что пора. Арабы уже вряд ли нагонят, пока красотка вернётся, пока соберутся, успею далеко удрать.


- Так, милая моя, - я повернулся, - спасибо, что проводила, а теперь давай, до свиданья, возвращайся домой, к родителю. Пойдёшь по следам, не потеряешься, скорей всего.


- Что? – растерялась девушка.


- У тебя и со слухом проблемы? – хмыкнул я, - понимаешь ли, я тебя слишком сильно люблю и ценю, и не хочу потерять, дорога дальняя, врагов много. Плюс, по такой совершенной красотке мигом опознают. Короче, жди дома, одолею тирана и вернусь. Не появлюсь через год, избери себе иного мужа, по душе и сердцу. Тем паче, не прикасался к тебе, девства не нарушил, ни одного поцелуя не подарил, товар не испортил.


- Но, пророчество говорит, что лишь вместе победим! – воскликнула «возлюбленная».


- А я не верю ни в предсказания, ни предсказателям, - я поморщился, - и вообще, кто идёт на подвиги с женой? Ты мне весь квест героический испортишь. И не волнуйся, всё одно останешься второй половинкой спасителя мира со всеми вытекающими отовсюду последствиями. И прославитесь, и разбогатеете, и повысите свой статус. А родишь сына или дочь, разрешаю всем говорить, что от меня.


- Я не имею права, назад не примут, - скулила несчастная, - опозорю весь род свой, если вернусь, отец не взглянет, мать не поцелует!


- А это мои проблемы вообще, – мои брови поползли вверх, - я себе жену просил, в любви к тебе признавался, обязательства принимал? Кажется, нет. К тому же, ничего не теряешь. Наоборот, ноги не сотрёшь в долгом пути, кожа от солнца не сгорит, шрамы не испортят личика. В общем, иди – иди. А продолжишь настаивать, что там при разводе говорят? Ещё название такое у обряда «мазхаб». Причём лучше если будет окончательный вариант – хулла. Жаль, свидетелей нет, но обойдёмся.