Колечко - талисман ч. 1 глава 12

Когда ребят  нам с Зиной сдавали родители « на руки», очень много хорошего услышала о себе, что даже неудобно стало – я не посвящала себя настолько ребятишкам, чтобы иметь столько похвал.

Папа Жени очень благодарил меня за чуткое отношение к Жене:

-Она очень хорошая, добрая девочка, но к ней нужен подход, она не каждого к себе в душу пускает, а от вас она просто в восторге. Она у нас умница, хозяйка замечательная, готовит прекрасно, шьет, вяжет, а уж как крестиком  и гладью вышивает просто загляденье, картины целые.

Подход к Жене?

 Да я её только , ругала,  и никакого другого подхода не было.

 Но я, естественно, ничего этого не сказала, а, наоборот:

- Что вы? У вас такая прекрасная дочь, просто замечательно, что у нас такое хорошее поколение растет.

 Эта « заноза», взяв меня под локоток, тихо прошептала на ухо:

- Родителей расстраивать нельзя, их любить надо, лелеять, они нам жизнь дали, большое спасибо им за это.
Так давайте сделаем так, чтобы они нас видели такими, какими им хочется нас видеть, и только мы сами будем знать – какие, мы есть на самом деле.

А глаза хитрющие, хитрющие. Ну вот, что такой скажешь?

Папа Алёны, чувствуется, что он лидер в их семье, но лидер – безумно любящий своих « девочек», просто сказал:

- Спасибо вам за Алёнку. За всё, всё спасибо.

 Алёна приколола мне на грудь чуть выше комсомольского значка брошь – в центре  круглый плоский лунный камень, а вокруг круги, словно солнечная система.

- Никаких возражений.
 Это от чистого сердца. Алёнке привезли  в подарок, а она сама выразила желание вам  её  подарить на добрую память.

Бабушка Марины поверх пионерского галстука особым образом  как – то очень кокетливо повязала мне газовый шарфик, сказав при этом:

- Милочка, вас гораздо приятнее было бы видеть в легком летнем платье,  нежели в пионерской форме.
 Вы же будущая женщина, педагог  и дети, глядя на вас  и  беря с вас пример должны  видеть  и ценить  прекрасное.

 Вечером, уложив детей спать, я при свете настольной лампы почитала « Обрыв» И. А. Гончарова и прежде чем, ложиться  спать,  решила обойти  палатки с детьми – Зина была с Антоном на свидании – осторожно, чтобы не разбудить детей, прошлась по палатке девочек.

Так приятно смотреть на безмятежно спящих ребятишек.
 Они такие тихие, спокойные, беззащитные, так и хочется их всех обогреть, кому – то поправить одеяло, кому – то подушку.
 Из палатки девочек я пошла к мальчикам.
 Здесь немножко иначе – у большинства одеяла вообще откинуты в сторону, лежат, разметавшись по кроватям, кто  спит, кто  притворяется, а  Градов вообще почему – то накрылся с головой одеялом, подошла, чтобы хоть нос немного открыть, а открывать нечего, нет Градова на кровати – « кукла» свернутая лежит, а его нет.

 Когда я осознала, до меня дошло, что Сережки нет - у меня душа ушла в пятки , волосы на голове встали дыбом,  я мгновенно вылетела из палатки.

 Бежала как сумасшедшая, вообще ничего не видя перед собой и, наверное, даже не зная, куда и зачем бегу пока с разбега не налетела на Антона.

 Они с Зиной гуляли по аллее.

 Увидя меня несшуюся сломя голову, Антон попытался меня остановить.
 Даже когда он схватил меня в охапку, я  всё ещё по инерции продолжала перебирать ногами, сказать вообще не могла ни слова, в горле ком, руками развожу, а слов нет.
 Зина сама напугалась, пока они приводили меня в чувство.
 Разобравшись в чем дело, Антон попытался меня успокоить:

- Никуда он вообще не мог убежать, тем более из лагеря. Ведь какая – то соображалка у него есть?
 Скорее всего, просто намылился  за яблоками к Ефросинии Андреевне – это та женщина, которая нам яблоки да груши постоянно в лагерь приносит. У неё здесь сад рядом большой, соток тридцать, так вот они каждое лето туда лазят воровать. Ворованные яблоки самые вкусные.
Так на лето она даже свою собаку – волкодава на привязи держит, чтобы ребятишек не порвала.
 Сейчас схожу на разведку, а панику поднимать нечего, найдётся пропащий, никуда не денется. Сидите здесь на лавочке, никуда не ходите, ждите меня.
 Я скоро.

Зина села на лавочку, а мне никак не сиделось, хожу вокруг лавочки туда – сюда, туда – сюда.
 Зина даже взмолилась:

-Да угомонись ты, сядь, не мельтеши перед глазами, а то от тебя аж  рябит.

- Рябит, рябит, - взвилась я,- а случись  с ним что, кто отвечать будет?
Дай, Господи, чтобы с ним ничего не случилось.
 Комсомолка!
 А  в кого угодно поверить готова, лишь бы всё хорошо было.
Только бы всё было хорошо.
  Только бы всё было хорошо.
 Ну, где, где же Антон, почему его так долго нет?

- Ещё и пяти минут не прошло, а тебе уже кажется вечность.
 Сядь, успокойся.

Я села на лавочку рядом с Зиной и заплакала.
 Слёзы сами текли из глаз, а я ничего не могла поделать – текут и текут.
 Но хоть на душе легче стало.

Вскоре в конце аллеи послышались голоса, и мы увидели Антона с Сергеем.
 Больше сдерживать себя я не могла – подлетев к Сергею, я схватила его за плечи и, как ненормальная, стала трясти его изо всех сил, так, что даже Антон с трудом оторвал  меня от него.

- Успокойся, успокойся.
 Всё хорошо. Видишь, что ты с Александрой Филипповной своими поступками делаешь? – это уже Сергею.

- Я не хотел… не думал…,- забормотал Серёжка и только тут я заметила громадный фингал у него под  глазом.

- Кто тебя так?

- Да, так, с местными немного побазарили. Ничего, им тоже от меня досталось, будут знать, как  четверо на одного.
Александра Филипповна, не обижайтесь на меня, я не хотел…, а синяк, так он до конца смены пройдет. А кто спрашивать будет – скажу « с кровати упал».

Конфликт был исчерпан.