de omnibus dubitandum 122. 12

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ (1921-1923)

Глава 122.12. НЕОБХОДИМОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ…

    Родился я, пишет Лебединцев Александр Захарович - 18 сентября 1922 года в станице Исправной Баталпашинского отдела Кубанской области (на фото - Казаки станицы Исправной).

    Заселяться казаками «Кавказской Линии» она начала в 1856 году. Мои предки были выходцами из Моздока. Так об этом рассказывала бабушка по отцовской линии, которую привезли в эти края девочкой. Она еще помнила рассказы приходивших на Кубань на заработки косарей, поведавших о том, что царь в России крестьянам «волю объявил».

    В 1956 году я окончил курс наук Военной академии имени М.В. Фрунзе и это совпало со столетним юбилеем станицы.

    Проходило это торжество весьма скромно в те все еще бедные послевоенные годы. Единственное, чем я смог ознаменовать это событие, было то, что я нашел нашу хату, построенную сто лет назад, и успел ее сфотографировать на память потомкам. Сколько раз за столетие перекрывали соломенную крышу, установить было невозможно, но первозданный ее вид был таким же, как и век назад.

    Истоки реки Кубань и ее притоков Большой и Малый Зеленчук начинаются с вечных ледников Главного Кавказского хребта недалеко от высочайшего горного массива Эльбруса. Перпендикулярно главному хребту на север отходят отроги гор, постепенно снижаясь и переходя в равнину. На берегах рек в горах селились преимущественно горцы-мусульмане, занимавшиеся в основном скотоводством, а севернее на равнинных плато располагались казачьи станицы и хутора.

    Коренными народностями здесь были карачаевцы, черкесы, абазины и ногайцы, хотя позднее появилось несколько греческих поселений. Русское население было перемешано с выходцами из Украины еще со времен Екатерины Великой.

    За многие годы совместного проживания русский и украинский языки так сильно смешались, что нашу речь в шутку стали именовать «перевертнем» В дореволюционные годы антагонизм между русскоязычным и коренным населением частично проявлялся в виде грабежей на дорогах, в которых были повинными обе стороны.

    Мой дед по линии отца — Кондрат, возвращаясь с базара, был убит на дороге с целью грабежа. Первоначально обнаружили его коней в одном из аулов, а через год, во время вспашки, был обнаружен и труп в борозде. Виновных, конечно, не нашли.

    Жители станиц занимались главным образом хлебопашеством и одновременно животноводством на горных пастбищах, выращивали на полях пшеницу, кукурузу, подсолнечник, гречиху, просо, ячмень, овес и другие злаки. Хорошо вызревали корнеплоды (картофель, свекла) и тыквы. На приусадебных огородах росли огурцы, помидоры, капуста и прочие овощи. Животноводство было тоже многоотраслевым: лошади, крупный рогатый скот, овцы, козы, домашняя птица.

    Природные условия были хорошие, так как близость гор благоприятствует регулярным осадкам, однако нередко бывал и градобой. На приусадебных участках произрастали практически все фруктовые деревья. В ближайших горных отрогах, покрытых лесными массивами, было много калины, кизила, терна, малины, грибов и черемши. В реках и прудах вылавливали форель, усачей, голавлей и другую рыбу горных водоемов. Лесные массивы обеспечивали население строительными материалами и долгие годы топливом.

    Обрабатываемые земельные наделы выделялись только на мужское казачье население независимо от возраста. Иногородние жители не получали землю, а арендовали ее у безлошадных и нерадивых казаков или у правления станичного атамана.

    Согласно веками сложившейся казачьей общности и укладу, оброк с них не взимался. Все выращенное оставалось собственностью хозяина, но за это казак обязан был содержать строевого коня, седло, всю походную аммуницию всадника на случай призыва на службу, на войну и на учебные сборы

    Следует отметить, что натуральность хозяйства проявлялась и в том, что многое из производимого шло в переработку внутри самого двора. Все хозяйства высаживали коноплю, мочили ее, сушили, теребили, потом пряли и ткали полотно для нижнего и постельного белья. Шерсть овец также прялась и шла на сукно, вязание платков и шалей для женщин и чулок на всю семью. Из нее изготовлялись валенки, бурки и кошма. Шкуры животных шли на выделку кож и овчин.

    Почти всеми этими промыслами занимались иногородние. Они были мастерами на все руки и порой жили богаче, чем казаки, бесплатно владевшие землей. Из иногородних состояли артели строителей, кровельщиков, стекольщиков, плотников, портных. Они также были машинистами, мельниками, масло- и сыроделами. Профессии передавались из рода в род.

    Когда я в последние годы жизни матери поинтересовался у нее, а что же умели делать казаки, то она ответила: «На коне джигитовать, лозу на скаку шашкой рубить, землю пахать, сено косить, за скотом ухаживать». На первый взгляд и это не мало, но все это умели делать и иногородние мужчины, но, кроме того, они ведь были и хорошими мастеровыми...

    Считалось обязательным казачонку хоть две зимы походить в школу, чтобы умел со службы написать письмо родным. Девочкам из казачьих семей посещать школу было излишним. Их уделом было ведение хозяйства и присмотр за младшими детьми. Дети иногородних семей посещали церковно-приходскую школу, и в ней учились и девчонки из их семей, хотя обучение в этой школе было для всех платным.

    Десятилетиями сложившийся быт казачьих станиц оставался неизменным, так как далее базара на удаление 50–60 верст никто не выезжал. Если служивый попадал в свой полк, то и там, кроме казармы да летних лагерей, ничего не видел.

    Все семьи жили примитивно, замкнуто и совершенно не стремились улучшать свою жизнь и быт нововведениями. Только в начале двадцатого столетия наиболее зажиточные хозяева в складчину или на паях начали строить на реке мельницы, покупать паромолотилки, строить маслодельни и сыроварни.

    Выделка кож, валяной обуви производилась кустарями-иногородними. Механиками, кочегарами и мастерами тоже обычно были представители иногородних.

    Казак скорее мог выбиться в унтер-офицеры (в урядники - Л.С.) на службе, чем овладеть маломальски сложной профессией мастерового.