Скорее бы стать взрослым

  Из цикла "Рассказы про Димкино лето"

 Уже четыре дня Димка гостит у бабушки, и каждый день чем-то примечателен. Вот вчера, например, после теплого грибного дождичка ходили за грибами. Они со смехом носились по мокрому выгону, а грибы сами так и лезли под ноги. Опята росли в траве, и эта трава была очень заметная, сочная, темно-зеленая. Грибы то водили хороводы, то выстраивались рядком, то сбивались в большие кучки-толпы.               
    Димка  быстро набрал большую алюминиевую миску, которую ему дала с собой бабушка. Шел с выгона довольный.
      - Это что, – важничал он. – Разве это грибы – луговые опята…  Вот у нас за каждым грибом побегаешь, каждому покланяешься. У нас каждый грибочек свое место знает. Беленькие любят прятаться под елочками, подосиновики надо под осинками искать, а маслят больше под соснами. Как срежешь гриб, его сразу видно. Не то, что эта мелкота…  Наполнишь полную корзинку,  идешь из лесу и трофеем любуешься.
- Димка, а ты всегда полную корзинку набирал? – Это подал голос Генаша.
- Да нет, не всегда. Смотря ещё какая корзинка…
- А-а, тянет Илька Скворец.
- И потом… у нас не «за грибами» ходят, а «по грибы», вот…
     А сегодня Илька, Димка, Маринка и Генаша ходили в питомник за ежевикой. Бабушка обещала сварить ежевичного варенья. А разве Димка не знал, какое варенье  варит бабушка? Нет, мама такое варенье делать не умеет, она может только аптечными витаминами пичкать. С ежевикой провозились до обеда. Пришли домой ободранные, обожженные крапивой, усталые и голодные. Зашел Димка на кухню:
  - Бабань, смотри, сколь мы ежевики набрали! – И осекся… На широкой скамье у стола сидел смуглый бородатый дядька в клетчатой рубашке, чужой.
     Бабушка, собиравшая на стол, повернулась к нему,  заулыбалась:
   - Вот смотри, Алик, – это и есть наш Димка. Помнишь  его?
   - А как же, – пробасил дядька. А потом откуда-то  вихрем вылетела тоненькая высокая девушка со светлыми рассыпавшимися по плечам волосами, закрутила Димку, завертела, схватила на руки и давай целовать в щеки. Еле Димка вырвался. Потом оказалось, что это Алик и Таня, его двоюродные брат и сестра. Они приехали к бабушке из Иркутска, оба учатся в институте, а сейчас у них каникулы.
     Весь вечер был посвящен воспоминаниям. Больше всего говорили о Димке, о том, какой он был маленький. Алик басил:
     - А ещё я помню, как он мне заниматься не давал. Ему тогда два года было что ли… Я английский зубрю, устал, в голову ничего не лезет, а он на расписной гармошке всё «та-на-ны» и «та-на-ны». Я слушал-слушал, терпел-терпел, а потом и говорю: «Слушай, Дим, может, хватит?» Он на меня  – ноль внимания. Я ему опять: «Перестань играть на нервах!» И тут мой братик гармонь в охапку, эдак вперед и  рек: «Буду иглать на невалах, как на своей галёмушке…» Я так со смеху и покатился!
     - Это что, – смеется беленькая светящаяся Таня. – Бабушка, а ты помнишь как позапрошлым летом он в моих платьях щеголял? Вырядится и вдоль деревни…
     - Да-да, – подхватывает бабушка, – и все то он, сердешный, просил бантик ему привязать…
    - И привязывали? – гудит Алик.
    - Привязывали, – смеется папа. Смеется Маринка, хихикает и Димка, а сам думает:
   - Ну, погоди, Татьяна, я тебе точно отомщу за твои дурацкие бантики. Ишь… привязывали!
    Но уже на следующее утро Димка не помнил своих обид, делал со всеми вместе гимнастику, бултыхался в прохладной воде пруда, ел румяную жареную картошку с кислым молоком. Деревенская жизнь его стала чрезвычайно интересной. Теперь ему разрешалось быть со взрослыми всюду. И он, наслаждаясь вдруг  обретенной свободой, не отставал от папы, Алика и Тани ни на шаг. Особенно ему нравились рыбалки с ночевкой на Дальней речке.
    Там они мастерили из веток и дерна шалаш, варили на небольшом костерике уху. Алик рассказывал  о своем знаменитом институте, о походах, в которых уже побывал, или смешил всех всевозможными забавными историями, которые якобы с ним случались в тайге. А потом пели, и Димка тоже пел вместе со всеми.
    Что это были за песни! В них трещали высокие костры, ветер бил в лицо, бушевала гордячка-Ангара, шуршал шинами последний троллейбус. В них были кеды, в которых хочется пройти по всей земле, и бригантина, поднимающая паруса. Позванивала гитара под тонкими пальчиками Татьяны, белый столб дыма поднимался над костерком, летели в темное небо искры. Димке грезились дальние походы, большие настоящие костры…
    - Скорее бы стать большим, – шептал он тихонько, – скорее бы стать взрослым…
*