Кто мы? Варвары ли? Глава четвертая из десяти глав

 Кто мы? Варвары ли? Глава четвертая.( продолжение )
 Автор произведения Александра Владимировна Рудэн. писатель, пенсионер,040747. г. Тюмень.
 Иван пришел  простуженным в Москву из города Твери.  Идя по дороге, он часто попадал под холодный дождь, ряса была влажной, сушил ее на костре у пастухов, не досуха. Кланялся пастухам, благодарил за приют, говорил с ними о Боге и о власти Бога на земле. Те, смотрели на него, как на святого и каждый норовил его угостить чем - то из своих припасов. А, один пастух расщедрился и выдал ему рогожку на голову в виде кулька, которая закрывала голову и плечи. В таком виде, где из под рогожки была видна ряса монаха, он явился в Москву. Был ему еще знак от Бога, при входе на первую дорожку города, ярко засветило солнце, и день показался для Ивана радостным. Он решил, что добьется встречи с митрополитом Всея Руси и покается ему в своем грехе. Лучи солнца вселяли ему надежду на то, что с повеления Бога, Митрополит ему простит и назначит ему служить в новом монастыре, а он, уже, оправдает его доверие и станет рьяно служить Богу и молиться за здравие митрополита. Иван был молод и не знал о том, что митрополит Алексий, о котором он много слышал от наставника, умер еще в 1378 году. Он не знал о том, что для митрополитов наступило смутное время и новоиспеченный митрополит Киприан всея Руси, отсиживался в Киеве, так как был еще не утвержден Константинополем. Иван не знал о том, что его судьба была решена единовременно с игуменом монастыря. И когда игумена вели на очередное собеседование, то тот умер от разрыва сердца по дороге, так и не сообщив никому, где находиться монах - убийца Ираклис. Его год искал сыск при церковной митрополии, не махнули рукой, не найдя его, понадеялись, что красавчик монах, где - то проявить себя, часто вспоминали его и для проверки  посылали монахов в наполовину сожженный монастырь татарами, чтобы, те, разведали, не появился ли Ираклис в тех местах.
Почти счастливый от того, что он благополучно добрался к Москве, монах шел, никого не замечая вокруг себя.
 Кто - сзади его дернул за рукав рясы.
- Ты ли это Ираклис?
- Вы обознались..., - пробормотал Иван и пошел дальше, опустив голову на грудь и как - то  в себе съежился.
- Ираклис, Господь с тобой, - сказал монах, забегая на путь Ираклиса. Взяв за плечи Ивана , он продолжал. - Как ты изменился, я по походки твоей узнал тебя, Да. вот твоя родинка на шеи. Я,  Монах Дионисий, помнишь меня?
- Прости. Не узнал я тебя. Господи, прости. Как поживаешь?
- Как могу, так и поживаю. Ты еще до пожара исчез, поговаривали, что тебя наказали за Сворота. Хоть и родственник он мой, но, та, была еще сволота.  Господи прости. Нас всех допрашивали. А я все рассказал, как было. Все.
- Сворот твой родственник?
- А ты, что не знал? Мы Волковы, только эти Волковы отщепенцы. У нас детей в семье было много, вот и послал меня батя, совсем мальчишкой с теткой погостить к ним. Тетка померла, бати не было возможности забрать меня, а эти меня определили в монастырь, чтобы не кормить лишний рот. А потом и сына своего Сворота они определили в монастырь, так как сильно набедокурил он в имении, больной был до женского пола. Как не крути, а родня все - таки Сворот, двоюродный брат мне.
- Ты же знаешь меня, я не хотел, чтобы он умер.
- А кто хотел?Разве бабы хотели, которых он обесчестил.
 - Бабы?
 - Да, бог с ними, с этими бабами,почти все плутовки, кроме наших матерей. Расскажи, как жил все это время?
- Я сирота. Почему ты пошел на Москву?
- А куда мне идти? Одни пошли на Афон, там тоже не теремок, всем места не хватит.
Наших много в Москве, только в монастырях не очень нас приветили, кто подался в другие места, а я пристроился при церкви, до особого распоряжения, На заготовке дров я при церкви, живу в лесу. Столько дров нарубил, что всей Москве хватило бы, а игумену все мало, говорят, что повозки не доходят до церкви,растворяются они по дороге, вернее, исчезают дрова. Да, я маленький человек, рублю, да рублю и мечтаю о келье в монастыре.
- Возьми меня с собой в лес, больше дров нарубим. Я буду тебе помощником.
- Да, что ты!  Ты же изгой, уже отшельник. Знаешь, как меня допрашивали насчет тебя, кто - то сказал, что мы с тобой дружили в монастыре, а мы и не дружили, кельи были по соседству. Нет и не проси... Слушай, тебя же ищут, зачем ты в Москву пришел?
- За покаянием. Не виновен я. Я защищался.
Дионисий нахмурился.
- Ты, что первый у него? Баб не раздобыть ему, так он над иноками глумился. Кто - то тоже был в твоем положении, но молчит и живой, дрова в лесу рубит. А, тебе не простят, чаянно или нечаянно убил Сворита, не интересует уже никого эта сволота. Господи, прости, что о покойнике скверно говорю. А тебя считают убийцей единоверца. Не простят. Шел бы ты на Север, может быть на какой - то скит набредешь.
- Не говори никому, что я в Москве.
- Испорченный ты человек. А, покаяние, завтра утром причащусь и покаюсь перед игуменом, раньше не получиться. До утра у тебя есть время. Не ищи монастырей, никто не примет тебя, ты как чума, можешь подтолкнуть единоверцев к бунту. Как меня, сейчас. Хочу сейчас побежать и сообщить о тебе игумену, только останавливает то, что Сворит был плохим человеком. Господи прости меня и прощай, Ираклис. О дождик пошел, это знак, что по тебе плачет Москва.
Дионисий  побежал в переулок и скрылся за домами. Иван стоял посредине дороги, ошарашенный своей характеристикой из уст бывшего друга. Дождь моросил, окропляя своей влагой седые густые волосы Ивана. Он не чувствовал дождя, он не чувствовал ничего. Он не знал, что ему дальше делать и как ему дальше жить. Он уступил дорогу возчику, который в повозке вез пустые плетенные из лоз корзинки. Он тупо смотрел вслед удаляющей повозки, заметил то, что возник лошадь повернул направо, спросил у прохожего:
- Направо куда узкая дорога ведет?
- На большую дорогу за городом. Она короче, местные возчики нею пользуются.
- Спасибо.
Иван догнал повозку, поравнявшись с возчиком, спросил:
- Мил, человек, подвезешь к большой дороге?
- А почему бы нет. Ты же не перешел мне дорогу. Садись ко мне на лавку, веселей будет ехать.
 Иван взобрался на лавку, на голову накинул рогожку.
- Знатная у тебя рогожка, сам плетешь?
- Пастух подарил мне.
- Надо барину сказать, можно так сплести, что не только голова и плечи будут спрятаны от дождя, но и сидельник, даже ноги можно спрятать, если в длину плести. Для работы пригодиться, такая накидка.
- Почему ты сказал, что плохо, если я  тебе перешел бы дорогу.
- Бабьи поговорки.
- Какие?
- Наши бабы говорят, что если дорогу перейдет баба или человек в рясе, то считай, что половину задуманного сделаешь.
- А если ничего не получиться?
- То тогда, только, кошка. Если кошка дорогу перешла, то считай - не повезло тебе. Если кошка мне дорогу перейдет, я останавливаю лошадку и жду дурака, который первый пересечет следы пути кошки, потом и сам еду.
Иван засмеялся.
- Темный вы народ. Ладно, бог с ней с кошкой и с бабой, но, а священник причем здесь?
- Не знаю, так бабы говорят.
- Вера в Бога у вас не сильна, крестишься?
- А, как же.
- Это ты молодец, что барина уважаешь?
- Разные мы в поле ягодка, чего я его должен уважать, я же не ровня ему. А, барину скажу о твоей рогожки. Наш барин смекалистый, всякую придумку поощряет, Отваливает семье столько мяса, что та держится неделю, а то и живых гусей даст для развода. Каждая придумка у барина имеет свою цену. За мою придумку, пару кур даст. Живем мы при барине хорошо, а как помрет, то его сын нас по миру пустит. Ленивый и самодур. Вот и молимся  не за свое здоровье, а за здоровье барина.
- Впервые такое слышу, а барин ваш расточителен?
Что ты, мил - человек. У других баринов крестьяне пахают в поле с весны до осени, а зиму на печи бока мнут, дети мрут от голода. А, мы почитай круглый год работаем, дети наши живы и бабы наши холенные, в жиру утопают, как гусыни. Знаешь, что барин придумал. Мы не спим на боку, идем новую лозу ломать зимой, даем ей высохнуть, а бабы плетут корзинки из прошлогодней сухой лозы, разных фасонов,и маленькие и большие. На маленькие большой спрос у богатых людей. Для того чтобы крестьянки работали не дома, барин выстроил большой дом, отапливаем его. И для детей там есть место.  Столько наши женщины наплетут, только успевай развозить. У барина приказчик есть, из наших, из крепостных, одевается уже, как барин, тот ездит по поместьях и предлагает наши корзинки, другие сами приезжают за ними. Деньги капают, а барин не жадный, всем новые крыши перекрыл, у многих сгнила солома. А девки какие у нас красивые, ух. А, мастерицы какие, ух. С других имений приезжают сватать нашу девку за их крестьянина.
- Барин продает девушек?
- Что ты? Меняет их на кусок земли возле реки, для дела. Нынче Настасью засватали, так лошадь ему привезли вместо нее, а она возьми, да издохни, ключевой водой попоили ее барин. Барин так плакал...
- Жалко девушку ему было.
- Что ты? Коня всем жалко было, а девок нужно замуж отдавать, если берут.  Плохо, когда парней нет своих, больше девок оказалось, так барин не жадный, что их солить незамужних. А тут и девку сделал счастливой, обменял на что полезное для хозяйства. Выгода всем. Далеко не уезжает, встречаются она с родными.
- А куда путь держишь, может мне по пути?
 - На большаке я налево поворачиваю, а тебе куда, мил, человек?
- Подальше от Москвы.
- Вижу тебя и думаю, что ты бывал в серьезных переплетах. Седой и в рубцах на лице, а руки у тебя молодые и, белые, как у барыни нашей.  Вздыхаешь часто, тяготит тебя что - то. Смеешься, а глаза грустные. Чего приключилось с тобой?
- Много чего приключилось, не всем расскажешь.
- Понятно. А может тебе направо пойти.
- Почему?
- Пойдешь, пойдешь и пойдешь, а там кто - то тебя подвезет к монастырю. Там игуменом преподобный Сергий Радонежский служит. Хвалит его наш барин, ездит туда часто - два раза в год, чтобы слово Божье послушать от преподобного. Поработает у него недельку при дворе и возвращается с новой идеей, как нам всем сделать жизнь лучшую. Куда уж лучше и так живем в достатке. Если некуда идти, то иди на холм Маховец.
- Спасибо, за помощь.
- Вот и приехали, мне налево, а тебе, мил- человек - направо. Иди с Богом. Да, я тебе о раках не рассказал.
- Позже, при другой встрече. Прощай.
 Иван взял с повозки котомку, долго стоял, смотрел вслед ей. Потом, развернулся и пошел по большаку. Месяц добирался он до монастыря, ехал с купцами, и с помещиком, и с возчиком с пустой телегой, те, сворачивали на маленькие дороги, дальше, шел пешим ходом. В дороге болел, прятался в сене, крестьянин привел его к себе домой, отпаивали его травой и смазывали грудь лисьим жиром. Снова попал под дождь, уже недалеко от холма совсем занемог и в ворота монастыря вошел, спотыкаясь, держась рукой за тын, он окликнул старого монаха.
- Мил - человек. как мне найти преподобного Сергия.
Старик сказал:
- Я,  буду Преподобный Сергий.
- Наконец - то дошел, - сказал монах и свалился на землю. Преподобный Сергий наклонился над монахом, пощупал ему лоб, прошептал:
- А, ты горишь весь.
 Он кликнул монахов, колющих дрова.
- Занесите его в келью. Он болен. Позовите к нему Варфоломея.
- Без покаяния... Возможно, это грешник
- Придет в себя покается. Если оставим его лежащим на земле, он умрет, тогда нам придется каяться,- сказал преподобный Сергий и пошел в деревянный монастырь. Монахи подхватили  легкое тело Ивана, пошли за преподобным Сергием след в след. На землю пошел пушистый снег. Пришла ранняя зима.
 Иван пришел в себя только через неделю. Он увидел перед собой старика.
- Я, Инок Варфоломей.
- Иван. Монах Иван. Наш монастырь пожгли татары.
- От бусурманов получил увечье на лице?
 Иван промолчал.
- Покается хочу.
- Само собой разумеется. Ты посмотрел на священную книгу, ты умеешь читать?
- Читать и писать умею, меня игумен научил.
- Это хорошо. Больше спи, принесут тебе куриный бульон.
- Что?
- Суп такой, без ничего, выпей и засни. Первое лекарство. Завтра будешь здоровым.
Иван сам почувствовал на себе силу куриного бульона, жар спал и он проснулся только утром, проспав полдня и ночь.
Варфоломей утром дал ему чистое одеяния.
- Обветшало немного. Монахи постирали и подшили. Одевайся, пойдешь в церковь,
 будешь кается перед преподобным.
- Мне страшно.
- Всем страшно, когда грешен.
Преподобный в церкви был один. Варфоломей привел Ивана и дал знак молчать, наложив указательный палец на свои губы, ушел. Преподобный шепотом читал молитву и крестился. В то же время, за его спиной крестился и Иван, не зная какую молитву, тот,  читал. Преподобный резко повернулся и спросил:
 - Готов исповедоваться ?
 - Да, преподобный...
  - Очищай свою душу, говори.
 Иван плюхнулся на колени.
- Я убил единоверца.
- Рассказывай.
Иван долго рассказывал о своей жизни, начиная с того момента, когда его мальцом подобрал крестьянин на дороге. Много говорил с благодарностью об игумене своего монастыря, подробно рассказал, за что убил Сворота и убежал с места, кается перед игуменом, а тот отправил его к пастуху Николаю и тот, чтобы его не узнали изуродовал его лицо, о том, как спас его Николай, рассказывал, как он сражался с волком, от своего страха и поседел. Говорил, а слезы ручьем лились по щекам, облегчая ему душу.
- Теперь, я Иван Климов, был такой у нас монах, помер от летучки. Каюсь, очень каюсь, что убил единоверца.
- Бог тебе простит, как человек я тебя понимая, а как священник не могу понять.
 - Где твоя вера в Бога, почему словом не остановил его? Ведь знал, что он шелудивый пес, нужно было избегать с ним встреч, нужно было пожаловаться игумену.
-  Не только я жаловался игумену за хлопки ниже пояса.
- Я не готов принять тебя в монастыре. Не готов, братья меня не поймут. Ты совершил тяжкий грех. Варфоломей сказал, что ты умеешь читать и писать. Может быть,  тебя пристроить писарем в люд.
- Я хочу посвятить себя Богу.
- Хорошо. Отправлю я тебя к монаху отшельнику Якову, который слово несет в народе. Недалеко, неделя ходьбы, каждый покажет, где в лесу обитает Монах Яков.
Пойдешь?
- Пойду.
- На дорогу еду дадим, и теплую рясу выдадим, подстегнутую лисой. В келью не возвращайся. Иди к сторожке, там и оденешься, туда тебе все принесут, а когда отпустит тебя монах  Яков в монастырь. Приходи, поговорим.
Иван поцеловал руку преподобному, пошел к сторожке, где проживала стража, охраняя монастырь. Ему посоветовал стражник, как коротким путем идти к монаху Якову.
- Через лес, за три четыре дня дойдешь до скита, там воеводит Марфа. Она тебя отведет к монаху Якову.
 Лес не пугал Ивана, еще не стояли морозы и Иван благополучно добрался до скита.
Марфа , большая ростом женщина, накормила его.
- Вы давно живете в лесу?
- Мы уже дети леса. Родители наши были беглые крестьяне, мы уже родились на воле и нам никто не указ. Спасибо старцу , привел он нас к христианской вере, послушные стали люди. Боятся Бога, а он все видит, что твориться на земле.
- Много вас здесь?
- Человек тридцать взрослых людей и дети, много детей, еще не стоят морозы, стайкой ходят, как волчата ищут норы, где прячется барсук. Заметку делают на дереве, а взрослые ловят его капканами. Живем за счет леса. Готов идти.
- Да, спасибо за вкусное мясо, во рту таит.
- Оленина. Старец научил нас, как ледники делать в земле, чтобы сохранялось мясо до лета.
 Старец отшельник был седовласым человеком с беззубым ртом.  На все вопросы Марфы все кивал головой.
- Спасибо преподобному, что прислал он тебя, Иван. Будет у кого  причаститься
 перед смертью.
- Оставайтесь с Богом, я возвращаюсь в скит. Если что. дорогу найдешь в скит?
- Да, по оврагу идти и не сворачивай никуда.
- Правильно.
Так и обосновался Монах Иван в подземной кельи у старца. Старец уже не выходил в шалаш, который был построен над земляной лазом в келью. Иван ухаживал за стариком, через день ходил в скит. Марфа отделяла им добычу с охоты. Иногда и он ходил на охоту с мужчинами из скита.  Однажды пришел, а Марфа и женщины сидели вокруг костра, оплакивали чью - то смерть.
- Появился шатун, в наших краях, вон ее мужа задрал, теперь, мы не выпускаем детей по лесу бегать, - сказал Марфа и добавила. - Пойдешь с нами на шатуна завтра, мужики выследили, где он обитает.
- Пойду.
- Тогда ложись спать. Женщины отнесут варенного мяса старцу.
 На утро, Марфа собранная в дорогу, разбудила Ивана.
- Пора.
 - Они не долго блуждали         по лесу, нашли медведя и не дав ему прийти в себя, накинулись на него,  сонного,  со всех сторон. Раненный медведь, вырвался из окружения и убегал, прихрамывая, лесом, истекая кровью. Он повернулся и пошел на преследуемых его людей. Встал на дыбы, Марфа со всего размаха всадила ему копье, прямо в сердце. Медведь, еще прошел несколько шагов, упал. Охотники кинулись добивать его. Большой кусок свежатины он принес старику Якову.
- Давно не ел этого мяса.
- Сварим или спечем на огне.
- Спеки на костре.
Они до обеда спали, объевшись мясом.
Зима подходила уже к концу, как прискакал  на коне посыльный монах от преподобного.
Иван вышел встретить посыльного.
- Поводи коня за уздцы, а я со старцем поговорю.
Долго не выходил посыльный из земляной кельи. Наконец - то вышел, глаза его были заплаканными.
- Я письмо привез, оно и тебя касается.
 Старик сидел в келье и при зажженной свечи читал книгу.
- Письмо получил от преподобного. Прочти.  Он пишет, что  князь Дмитрий собирается в поход, побить хана Мамая. Приезжал  он к нему с братом за благословением.
- Это, снова с ними будем воевать? - спросил Иван.
- Чтобы не воевали больше, нужно положить конец. Пишет он, если у тебя есть желание, то можешь возвращаться в монастырь с моего согласия.  Князь Дмитрий собирает рать. Многие молодые монахи изъявили желания защитить Русь не только молитвой, но и мечом. Понимаешь, они после боя, не смогут вернуться в монастырь, так как будут сеять смерть. Советуется со мной преподобный, как ему поступить с желающими монахами воевать.
- Так, оттого плакал молодой монах, что придется уйти из лона церкви.
- Он мой внук. Я посоветовал, защищать Русь.  Благословил его на ратную дорогу.
 Той же ночи, монах старец Яков умер, тихо во сне. На дворе, уже веял весенний ветерок.
Марфа помогла Ивану выкопать могилу старцу, на холме и они вдвоем похоронили староо монаха.
-  Вот и все Марфа, возвращаюсь я в монастырь.  Проведай могилу, иногда.
- Мы не забудем старца. Все на охоте мужики, а женщин не привела, чтобы не выли.
- Прощай Марфа.
- Прощай, добрый человек.
 Иван вернулся в монастырь, через три дня по знакомой ему тропинки в лесу. Шел быстро, как будто спешил увидеть преподобного Сергия.
 Он зашел к нему в келью и увидел постаревшего преподобного.
-  Умер старец Яков.
- Знаю, предчувствовал я это.  Смерть не выбирает - кто следующий, следующий тот, кому пришла пора. И мой век не долгий. Сделал я доброе дело, оставил след на Земле, благословил Князя Дмитрия на военный поход и предчувствую его победу над ханом Мамаем. Своим благословением я спас Русь от нашествия.  Дмитрий и брат его, победят в бою.
- Благослови и меня на ратный путь, преподобный.
- Не сможешь вернуться в лоно церкви, монастырей.
- Буду жить отшельником, неся в народ слово Божье.
-  Десять иноков ушло на формирование, среди них и Александр Пересвет. Тоже, они  не вернуться в лоно преосвященства, так как заповедях сказано " Не убий" и нет там никому снисхождения. Позвал я тебя потому, что знал, будешь проситься на войну.
- Благословите меня на поход.
- Благословляю.  Иди с Богом и неси честное имя Ивана.
 Иван припал к руке преподобного.
 Преподобный положил старческую руку на его голову, прочитал молитву.
- В сторожке найдешь свою сбрую и коня тебе приведут. Езжай с Богом, вернись со славой на щите.  (Продолжение следует)