Бронзовая девушка

Бронзовая девушка

- Я хочу, чтобы моей доченьке назначили массаж и ЛФК! – настаивала посетительница, - она столько у вас лежит, а ей до сих пор не был назначен массаж. Что за больница у вас такая! – сокрушалась коротко стриженная брюнетка в черных кожаных брюках, с побитым временем и курением лицом.

- Мы рассмотрим ваше пожелание, Софья Ивановна, - со стальными нотками в голосе ответила ей заведующая. Ей трудно было сдерживать себя и лишь когда она зашла в ординаторскую мы услышали её спич о том, сколько стоит койко-день в реанимации и у нас, о цене гемодиализа, переливания крови и о том, что никакая страховая компания не покроет расходов больницы, которая уже потратила не менее пятнадцати миллионов. Что страховой клерк найдет тысячу недочетов в пятитомной истории болезни девушки с шизофренией, программным гемодиализом, пневмонией, анемией, с бронзовой кожей от болезни Адиссона и еще десятком сопутствующих заболеваний.
На сто семнадцатый день мы её выписали. Лечащий врач пообещал нам, что купит дорогой коньяк и напьётся по этому поводу. Но не сдержал слова. Через три часа позвонила мать больной.

- А зачем вы удалили Насте диализный катетер?

- Мы не удаляли!

- А кто тогда? Ей через два дня ехать на диализ. Как  его проводить?
Катетер удалила процедурная. Молодая девушка, второй год в медицине.

- А что?! Сказали, я и удалила, - оправдывалась она.

- Кто сказал?

- Санитары с перевозки. Сказали, что с трубками не возьмут.

- Этот катетер прижился с пятого раза… Без него ей не прожить и трех дней! – сокрушался врач. – Как ты до этого додумалась?

Через шесть часов бронзовую девушку привезли опять. Её койку в наблюдательной палате так и не успели занять…

Утром главная сестра еще раз отчитала всю смену за разгильдяйство и головотяпство. Хорошо у нее получилось. До слёз у провинившихся.

В пять утра мне позвонила дежурная:
- Посмотрите Настю. Мне кажется, что она плохо дышит.

Дышала бронзовая девушка неважно. Хотя девушкой с трудом ее назвать можно. Болезнь состарила её более чем в два раза. Плюс постоянные суициды, из-за которых её лишили дееспособности и поместили в интернат для психохроников.
 «Отек легких!» – пронеслось в голове, когда я увидел белую пену из ее рта и заострившиеся черты лица. Контакта и давления нет. Сатурацию еще держит. Но одышка под сорок.

- Мне надо посоветоваться с заведующим! – артачился реаниматолог. И потом, я опаздываю на пересменку. Прокапайте ей дексаметазона восемь на физрастворе. И давление у нее есть! – убеждал он меня, нащупывая пульсацию на предплечье.

Через час она выдала тридцать девять и ее все же перевели в реанимацию. Главный реаниматолог обвинил нас, что мы вовремя не диагностировали у неё инфаркт-пневмонию, что не смогли взять анализы крови за сутки пребывания, что если бы не удаленный диализный катетер, то «кони она бы двинула в ПНИ» и тогда бы врачу впаяли пять лет. Что сейчас они спасают ее от ТЭЛА и вынуждены были интубировать, и что жить осталось ей считанные часы. На все отговорки он стереотипно повторял «прокурору объясните…».

Я уходил с дежурства с неприятным осадком… Странная работа и странная жизнь…