Дождь. Ливия, Ириза и Нур

Через некоторое время она позвала к себе молоденькую Ливию, с единственной которой во дворце  поддерживала добрые отношения, впрочем, не посвящая её в свои планы.
        - Ливия, я сегодня навсегда ухожу из дворца, и прошу тебя вернуть вот эту резную шкатулку Дедиму. – Она увидела, как девушка удивленно вскинула брови. - Пообещай мне, что ты передашь её ему в руки?
        - Я передам её. - Просто сказала юная девушка, едва начавшая распускаться, тринадцатилетняя Ливия. – Я хочу с тобой, Ксена, мне страшно здесь жить. Я смертельно боюсь царицу – вчера она распорядилась вырвать груди у Нивеи, только за то, что на её свежих грудях покоилось ожерелье из опалов.
        - Это самая большая ошибка, Ливия! Иметь и демонстрировать то, чего не имеет ревнивая царица. - Серьезно сказала Руса.
       - Опалы - самые опасные камни для женщин. Мне часто рассказывал многообразованный Дедим о свойствах камней – так вот этот камень изменчив – он на груди девственницы выглядит молочно-белым с притаившейся внутри его почти невидимой радугой. А может притворяться любым из шести самых превозносимых драгоценных камней – он может быть самим собой - туманным опалом, он может стать сиреневым аметистом или синим сапфиром, красным рубином или золотистым  топазом, и зеленым изумрудом тоже может. Только одним он не сможет стать никогда – царем камней – прозрачным, твердым, благородным алмазом.
        И он любит кровь! Иногда он высыхает, как растение в пустыне, становится тусклым, но достаточно опустить его в кровь, как он впитает её в себя и выйдет преображенным – свежим и сверкающим необычными красками. Бойся его, Ливия.
        - Я всего боюсь, - с тоской сказал девочка, - в этом дворце все умирают такими молодыми.
        - Я не могу тебя взять с собой. Боюсь, что наш путь будет не просто опасен. Он будет смертельно опасен!   
        - Ну и что? Здесь у меня нет ни малейшего шанса – стареющая Ириза уже преследует и ненавидит меня. А царица – просто помешанная, она развлекается тем, что мучает девушек и животных. Скоро и моя очередь…
        - Даже так? – Удивилась Руса. Она слышала про выходки отвергнутой Александром женщины, но не знала, что свою обиду та изливает, наслаждаясь мучениями живых существ. – «Тем более надо бежать отсюда! И взять с собой Ливию. Жаль добрую и кроткую, как овечка, девочку».
        - Решайся, Ксена! Я пойду за тобой всюду… даже на смерть. Вечный ужас хуже смерти.
        Руса не могла назвать ей места, где Суруб приготовил беглецам убежище, но назначить встречу Ливии на многолюдном городском базаре она могла. И если девочка приведет с собой стражу, Русу они там не найдут. Она уже начала изменять внешность, и скоро станет неузнаваема.
        - Ты  передашь этот ларец Дедиму?
        - Да.
        - Чтобы не происходило во дворце, не бойся. Спрячься тут как можно глубже и жди. Через две недели наступит новолуние. Тогда и приходи на базар к рядам торговцев украшениями. Надень на ногу вот этот браслет,  -  Руса протянула девушке тоненькую золотую цепочку. – На левую лодыжку. Поняла? А в правой руке держи вот этот веер из перьев хвоста павлина.
        Ливия кивнула.
        - Мой человек подойдет к тебе и скажет куда идти.
        - Хорошо. Только ты меня не обмани.
        - А ты – меня. Все это очень опасно и не детские игры уже. Да и  еще, скоро во дворце произойдут резкие перемены…
        - Какие?
        - Тебе этого знать не надо. – Веско сказала Руса. - Ливия, Дедим тебя спросит непременно, знаешь ли ты, где я прячусь. Так вот, ты этого не знаешь! Ты, на самом деле, этого не знаешь! Так что можешь глядеть при ответе ему прямо в глаза. Смотри, не соверши ошибки, не отведи взгляд, только тогда он тебе поверит и отстанет от тебя.

        Этот сговор подслушала Ириза – она обладала одним неоценимым качеством для шпионки и доносчицы – оказывалась именно там, где произносили  крамольные речи - в нужное время и в нужном месте. Ириза хотела было уже бросится к Дедиму и всё ему рассказать, как неожиданно сообразила, что сама, лично, откроет государственный заговор, когда схватит и саму Ксену и её сообщников.
         И притаилась.

        Руса обернула своё тело несколькими слоями белой хлопковой материи и в складках её  расположила лучшие из своих драгоценностей, на шее красовалось ожерелье – связка зубов волчицы, искусно вырезанных из медового цвета янтаря. Но это ожерелье никого бы не насторожило, все привыкли видеть его на девушке ежедневно.
         Перстень Александра с его девизом и шифром,  на тонком шелковом шнурке она повесила между грудей, там же притулилось и кольцо с фиолетовым аметистом.  Ожерелье из розового жемчуга оплело её талию, в складку материи возле пояса она положила маленькую серебряную ложечку, чтобы её сын родился и с младых ногтей знал, какого он рода, вкушая пищу этой ложкой. Она последний раз взглянула в медный, отполированный овал, служащий ей зеркалом, и поняла, что предательски бледна, сжала зубы и, наклонив голову, пошла через переплетение лабиринтов дворца к выходу.

        У парадных дверей стояла стража. Руса подошла к могучим чернокожим  гигантам и протянула заранее приготовленный пергамент – пропуск, скрепленный красной восковой печатью. Это была умело сделанная подделка, хотя печать была подлинная.
        Стражи расступились, лишь удивленно посмотрели ей вслед – женщины всегда выходили из дворца только в сопровождении мужчин или стерегущих их старух.

        Руса уже было дошла до лавки одной старьевщицы, где её поджидал посланник Суруба, как услышала за спиной насмешливый голос:
        - Куда торопишься, красавица?
        Она резко обернулась. Ириза, откинув покрывало, хищно скалила свои  мелкие белые зубки, наслаждаясь испугом жертвы.  Рядом с ней стоял Нур в медных доспехах и в шлеме с алыми петушиными перьями. Он смотрел на неё сурово и безжизненно. Шрам, сделанный ударом Шушан, белым ручейком пересекал его щеку. И он отлично помнил, что именно эта девчонка лишила его удовольствия понаблюдать за мучениями и страшной агонией мерзкой твари, которая порывалась убить его, Нура.
        Все тогда решили, что сердце измученной девчонки не выдержало и разорвалось от страха. Все, только не он! Он видел выступившую на её губах пену и почуял специфический запах. Этот запах пришел к нему из собственного детства, его он чувствовал на губах человеческих жертв, приносимых в качестве дара его богам. Им всем перед смертью, дабы они не кричали от страха и не портили своими воплями церемонию, давали растительный, усмиряющий страх и приносящий радостный покой,  яд.
        Ту девчонку отравили, позволили ускользнуть от предсмертных мук! И лишили его удовольствия поквитаться с ней. А удовольствия  его лишила именно вот эта шлюшка. Но сейчас он  сам посчитается с Дедимовой подстилкой, которая настолько околдовала военачальника, что он забыл о войнах и засел вместе с Александром во  дворце и погряз в роскоши и разврате.
         Самому же Нуру в подаренном Дедимом дворце было тесно. Он - суровый воин, не привык нежиться на гладких простынях и плескаться в бассейнах – такая жизнь пристала только вот таким нежным сучкам. А он любит бег коня, бездонное небо над головой и битвы. Адреналин он любит, вспыхивающий в жилах огонь, жестокие поцелуи Смерти. И вот сейчас он позабавится…