Глава 4. Начало семьи

Среди этих «понаехавших» в большие города были и мои предки. Не знаю, что понесло из Калужской губернии Жеребиных и из Ярославской Ложниковых в Москву. Может быть крайняя нищета, может быть охота к перемене мест, а может быть беспокойный характер тому виной или простая человеческая зависть: вон сосед подался в МОскву в мастеровые в позапрошлом годе, а сейчас – гляди – в приказчиках ходит. В деле эмиграции, даже не дальней, как и в любом другом, главное быть первым и удачливым. Ни одним, ни другим свойством мои предки, похоже, не обладали, потому что прибыв в Москву, просто нанялись в работники к Кушнырёву. Моя бабушка и её сестры, работавшие на этой типографии, а мой дед, работавший там же меня не дождался, не говорили «я работала на типографии», они говорили уже спустя 100 лет после её основания «я работала у Кушнырёва». Это, на мой взгляд, означает, что Иван Кушнырёв был не только хозяином созданного им предприятия, но и «отцом» своим работникам. Я не знаю, в каких условиях жили мои пра-прадеды и пра-прабабушки, но я знаю, что, работая у Кушнырёва, они имели семьи и детей, которых у них было порядка десяти. Жили, я думаю, в казенных бараках, держали в сараях по деревенской привычке кур и свиней, солили в бочках огурцы и квасили капусту. Да, ещё засыпали в погреб картошку, свеклу, морковь, которую привозили по Дмитровской дороге из села Сущёво осенью крестьяне. По праздникам собирались большой семьей за одним столом и веселились от души: пили наливки, настойки, самогоночку, плясали и пели песни.
Не слышно шуму городского,
За невской башней тишина,
Лишь на штыке у часового
Горит полночная луна.
Вот бедный юноша, ровесник
Младым цветущим деревам,
В глухой тюрьме заводит песню
И отдает тоску волнам.
"Прощай, отец, прощай, невеста,
Сломись, венчальное кольцо,
Навек закройся, мое сердце,
Не быть мне мужем и отцом".
Музыка народная, слова Федора Глинки
Эту песню я слышала от бабушки и её сестер. Красивая песня, и я бы её до сих пор пела, да подпевать некому.
По воскресениям, все, конечно, ходили в Пименовскую церковь. Благо она стояла напротив типографии.
На фото типография Ивана Кушнырёва в 1873 году