Колечко - талисман ч. 1 глава 28

В субботу, встретив меня с занятий,  Мелеша сразу обратил внимание на мое состояние, но сделал вид,  что все нормально, меня ни о чем не расспрашивал,  ждал,  когда я сама « созрею»  и поделюсь с ним наболевшим.

  Мне  было  никак не  собраться с мыслями. 
 Всю дорогу я  молчала.

Уже, кипятя чайник, Мелеша  спросил:

-Ты как?  Может тебе чайку с мятой заварить? Кагора могу туда накапать.

-Да, налей,   налей и,  побольше,   даже стопку можешь налить, - словно очнулась я.

- Эк, тебя  гадание – то проняло, так и спиться можно.  Дух, что ли до такой степени напугал? – покачивая  головой,  сказал Мелеша,  доставая  из буфета бутылку «Кагора» и холщевый мешочек с мятой.

-Пока  ничего не говори, и ни  о чем  не спрашивай, - трясущимися руками я взяла   стопку  и залпом выпила, на глазах показались слезы, я закашлялась.

Митя молча опустился  на стул,  проговорив при этом:

 - Хорошо, хоть не мимо.

Я выпила еще стопку Кагора и, уже сидя за столом, почти размазывая по щекам слезы,  начала:

-Я  больше никогда – никогда в жизни гадать не буду!
 Ерунда!  Чушь какая – то! -  и  вдруг почти с криком,
- Всё!  Всё  неправда!  Будем мы с тобой счастливы! Обязательно будем!

Митя, не произнося  ни слова,  смотрел на меня, а в глазах – такая боль, словами не передать,  хоть самой впору его утешать.

-Ну, расскажи хоть,  что и  как?- мягко сказал он.

И  меня понесло:

- Врет все гадание и  Пушкин – врет! Ты, понимаешь? – уже слегка заплетающимся языком, продолжала я,
- Он сказал,  что у нас нет будущего.  Вернее - нет, я  - буду!  Сын наш будет!  А  тебя нет.   По-ни-ма – а -е-шь,  ТЕБЯ  НЕТ?

- Но сын – то будет?!   Будет  - Дмитрий  Мелентьевич   Дорягин!

- Будет! Будет!  И еще две девочки потом будут, - махнув рукой, продолжала я, -  Но не  Дорягины,  а  какие – то другие, -  всхлипывая  с пьяну,   говорила я.

Митя подошел, сел рядом, взял меня за руки и с нежностью, глядя  мне в глаза, тихо сказал:

- Сашка, что бы в жизни не случилось,  ПОМНИ – Я тебя очень, очень сильно люблю, я всегда буду тебя  любить  и всегда буду  с тобой! Сыну фамилию не меняй…

-Ты, что?  Охре…, - Митя прижал мне свой палец к губам:

- Ругаться не хорошо.

А меня, как прорвало – я, зарыдав в голос,  вцепилась в Мелешу, стала трясти  его, бить кулаками в грудь:

 - Скажи,  что все неправда!?  Скажи!!! Ска-а-жи!!!

Митя крепко, крепко сжал меня в объятиях и  не отпускал, пока я понемногу не успокоилась.
 Он, как маленькую, гладил меня по голове, шептал  нежные,  ласковые слова, но я уже этого ничего не слышала – первый раз в жизни – я потеряла сознание.

Очнулась я уже в кровати.
 Рядом, опустив голову и руки, сидел Мелеша, когда он посмотрел  на меня,  в глазах печаль.

- Ми- и-тенька, прости меня,  дуру!  Про-о-сти! – почти простонала я, - Не хотела я так! Не буду больше!

Мелеша, видя мою реакцию, встряхнулся,  улыбнулся, легонько щелкнул меня по носу:

-Все – проехали  и  забыли. Жизнь замечательна! Все хорошо!
Тебе еду в постель принести или сама до  комнаты доползешь? – и уже со смешинкой, - Хочешь, на руках отнесу?

После гадания и моего разговора с Мелешей,  что – то  разладилось  в моей душе, любовь к Мелеше стала еще сильнее, но к ней примешалась горечь  и  боязнь потери.

 Я только, только познала любовь,  ее расцвет и, вдруг  такое потрясение – Мити в моей жизни не будет.
 Кто или  что  будет?
  Мне, кроме него, никто не нужен! 
 Права  Зина,  когда   пытаясь отговорить меня от необдуманных поступков, говоря,  что гадание –  грех, нельзя искушать судьбу, тем более  она  ко мне благосклонна, у меня есть любимый человек, мы любим друг друга, большего  и  желать нечего.
 Что я наделала?
 Теперь я всю жизнь буду корить себя, считать виновницей всех бед.
 Голова от подобных дум раскалывалась, появилось  чувство вины, рассеянность.

Девчонки сразу заметили перемену произошедшую во мне, но приписали это  ухудшением  наших с Мелешей отношений.

 Я никому ничего не объясняла, да и зачем?

У каждого своя жизнь, каждый сам решает, как поступать в  каждом   конкретном  случае.
 По ночам я не могла спать, меня мучили кошмары,   и,   взяв конспекты,  я,  чтобы не  мешать  девчонкам  спать,   отправлялась на кухню.
  Сев к окну, положив конспекты  на колени, я  до самого утра невидящим взглядом смотрела  на темное небо.
  Жизнь потеряла  всякий смысл. Я все делала, как во сне. Вокруг меня была пустота. Я была,  как в вакууме.
 
В субботу  по приезде в деревню  Мелеша сразу повел меня к  Глафире, увидев мои абсолютно пустые глаза, она  ужаснулась:

- Кто девочку так напугал?

-Пушкин  Александр Сергеевич.
  Гадали они в общежитии.  Вот и догадались.
 Что спать ночами не может. Помоги, Глафира,  сделай что – нибудь, - попросил Мелеша, - Обратиться больше не к кому.  На тебя вся надежда.

-Гадать тоже уметь надо. С духами они общались. С Пушкиным!   Так он и послать  их  мог куда подальше.

-Глафира!  Лучше бы он их послал, что б на всю жизнь урок был.

-Спрашивать ни  о чем не буду.
 Ты сейчас домой иди, протопи все там, как следует, ужин приготовь, я тебе наливочки заговоренной и настоек дам.
 Баню протопи, приготовь.

-Да-а…, мы, как – то в бане… еще не были вместе - замялся Мелеша.

-Вся деревня знает, почему ты сюда зачастил, а, ты  мнешься  - шило в мешке не утаишь.
 Спортил девчонку  - женись. Не тяни.
Парень ты хороший. Любишь ее, а   решиться никак  не можете.
 Ведь на пальцах подсчитывать будут – через  сколько родит,  у колодца судачить. Иди с глаз моих! Видеть тебя не хочу!

Тяжело вздохнув,  Мелеша вышел.

 Глафира, оставшись со мной наедине провела обряд  очищения и  снятия испуга. Я не могу с точностью воспроизвести  все  ее действия, поскольку сама находилась в какой – то прострации, но помню, что для обряда  она зажгла церковные свечи, поставила на стол миски с заговоренной водой, достала какие – то сушеные травы и начала:

 -На море на Кияне, на острове Буяне, стоят мосты Калиновы, на мостах стоят дубовые столы, на столах сидят девицы – белые царицы – Вы девицы, белые царицы….

 Под монотонно звучащий голос Глафиры завораживающе   мерцали свечи, они словно живые   реагировали на её слова, то ярко разгорались, то начинали искрить, то коптить.
 Завершила обряд она словами:

 - Мои слова крепки и лепки. Будь по  - моему.  Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь!

Потом она умыла меня родниковой водой, воду вылила за ограду, напоила заговоренным отваром.

 Вскоре пришел Митя.

  Мелеше   Глафира  дала дубовый веник с наказом всю « дурь» из меня выбить.

- И, водички – то не жалей,  по больше  лей, чтоб все с водой ушло.
Домой приведешь, за ужином наливочки ей  налей и отвар чтоб пила. Никаких чаев. А,  там  уже,  по –  обстановке. 
  Спать будет – не тревожь,   нет –  хоть  всю  ночь  милуйтесь,  быстрее  все забудется.  Себя береги!

У дверей общежития  Мелеша мне напомнил:

-Не забудь – у нас с тобой на  этой  неделе –  «Щелкунчик».
 Не опаздывай. Буду ждать.

На «Щелкунчике» мы сидели в партере на девятом ряду.
 Столь близко смотреть  балет мне не понравилось.
 Помимо музыки  были слышны посторонние шумы и легкости, воздушности балета не ощущалось, был виден труд,  тяжелый труд целого коллектива артистов.

 В антракте я сказала об этом  Мелеше.

-На тебя не угодишь – на галерке  тесно,  в партере – слишком шумно.
 В следующий раз в бельэтаж   возьму.
 На начало  марта, это уже после каникул, в  ДК «Первой  пятилетки» на Аркадия Райкина пойдем, билеты  я уже купил.

Во втором действии во время исполнения « Вальса цветов» я прикрыла глаза, вспоминая танец  Алисы Крутиковой.
 Очень жаль, что у такой способной девочки нет возможности стать профессиональной танцовщицей.
 Даже в нашей стране не всё возможно.

Сессию  я  сдала  хорошо.  Мелеша  за  меня больше переживал, сам  он  у себя в институте сессию сдал досрочно.

-Чего тянуть? Все курсовые сданы, а «трястись» на экзаменах – я уже вырос из этого, - пояснил он.

Билеты домой на самолет и обратно мне купил Мелеша, но обратный билет он купил с «сюрпризом», чтобы нам с ним одну неделю провести в деревне.

-Каникулы  - две недели, но мы с тобой так редко видимся, я скучаю по тебе,  хватит тебе одной недели с родителями побыть?
 Недельку подари мне.
 Я  уже заявление написал в счет отпуска на неделю.
 Не захочешь от родителей уезжать, сдашь   билет – я в обиде не буду, но встречать тебя в  аэропорт  все – равно приеду.