Плохой день

ПРАВДА И НЕЧЕГО КРОМЕ ПРАВДЫ

     Ранняя весна 2019. Мокрый, мрачный и холодный ялтинский день. Такое же настроение. Вожусь со скульптурой в палисаднике. Рядом кот. Он меня бесит. Украл с утра мою сосиську. а я на нее строил такие серьезные планы. И вообще, задолбал, своим вечно недовольным видом и выяснением отношений со мной. Короче. Жизнь говно. Я, согнулся в три погибели и вылепливаю ногу своему шедевру. Неудобно. Спина болит. Поясница оголилась и замерзла. В голове копошится. Завтра опять по кабинетам. Я, делаю прикидку. Чтобы доузаконить свою часть дома, землю и лицевые счета, потребуется остаток жизни. И когда все бумаги будут, наконец, готовы, можно ими укрыться, спокойно закрыть глаза и выпустить дух. Неужели нас боженька создал для того чтобы треть жизни учиться, с десяток лет колотиться, устраивая то берлогу, то комфорт в ней. Волноваться за детей, здоровье. И писать бумаги. На работе, в кабинетах. Везде. Бумаги и бумаги. Всеобщая компьютеризация не помогает. Универсальный человеческий мозг создает их все больше и больше. А когда же жить? Творить? В середине семнадцатого века, когда Запорожская Сечь, вошла в состав Российской империи, первым делом от свободолюбивой казацской братии потребовали отчетности. Она,  практического значения не имела абсолютно ни какого, но заставляла вояк почувствовать власть бумаги. И тех, кто за ней стоит. Безграмотные, полупьяные, не боящиеся ни бога ни черта запорожцы сникали при виде непонятных закорлючек в больших и таких умных книгах. Это не саблей махать, а пером. Что, как им казалось, намного сложнее. При Сечи был целый кабинет – писарня. С шестью или даже семью писарями. Требования к ним были надо сказать высокие. Знание, не менее двух языков. Умение писать на них. Современники отмечали, что это был труд тяжелый. С утра и до вечера бригада строчила отчеты и донесения. Чтобы они выдерживали такой темп и не завидовали вольным гулякам - казакам, бродившим вне войн по Хортице, им периодически в течении дня подливали в рюмашки горилку. И я, мотаясь по кабинетам, с жалостью смотрел на рядовых чиновников. С утра до вечера принимающих посетителей. А, как известно, Ялта славится количеством пенсионеров. Зачастую глуховатеньких, слеповатеньких и противненьких. Вот и выдержи их целый день – А! Не поняла? А какое сегодня число? А где расписаться, не вижу? Да пошли вы все…… ! Гады! Сидите здесь! Ведь рядовые чиновники не виноваты в том, что нас и их засыпают бумагами. От них требуют точности и скрупулезности в работе. Сколько у всех нас золотых кусочков жизни уходит на эту бюрократическую волокиту. Слышу. – Володя, привет. Поднимаю голову. Смотрю снизу вверх на радостное лицо соседа Пети. Петя, вот уже около сорока лет на инвалидности. Живет сам. Когда – то был женат. Когда дочке был один годик, ушел из семьи. Кто виноват. Не знаю. Жил с родителями. Шестнадцать лет перечислял жалкие элементы. Смотрел за родителями. Или они за ним?. А, скорее друг за другом . На учете в психушке. В жизни, не за кого сильно не переживал. Получил в наследство долю в частном доме. Рядом со мной. В его небеленой комнатушке, диван и телевизор. На веранде кухонька. В ней стол и таганок. Около сорока лет дальше Симферополя, Петя не выезжал. Потасканная одежонка. Мобилки даже нет. А на фига она ему. Ведь, по сути, ни он никому не нужен, ни ему никто. За исключением Владимир Владимировича. Но, Петя,  почти, счастлив. Потому, что пенсии с учетом, минимальной коммуналки,  хватает на житье – бытье и еще... Что означает, можно неделю после получки побухать. Летом, иногда, даже держит отдыхающих. А, главное хорошо работает телевизор. Петя его смотрит с утра и до вечера. Делая перерывы на принятие вина, пищи, туалет и сон. Петя очень патриотичен. И, убежден, что Россию окружают подлые враги. Не важно, что он в жизни мало кому помог и сделал. Главное, он очень любит президента. Намного больше своей взрослой дочери, которую не видел более сорока лет. А президента он видит каждый день. Бывает, ведет с ним даже мысленный диалог. Типа – Владимир Владимирович, стрелять этих американцев, надо. Понимаю, вам это не сподручно. А я, в армии был страшим сержантом. Лучшим стрелком. Конечно, жалко. А что делать? Петя сам создает свои миры в которых часто выступает в роли советника. Убежден, что правители думают о нем каждый день как и он о них. Глобальные мысли его бедную душу просто измотали. Хорошо, что есть дешевое вино в титропаках. Ведь, без него и его мысленных посылов политическим вожакам, страна полетела бы в пропасть. А так мы процветаем. Болезнь и  мудрость телевизионных учителей, вывели его на такой высокий уровень гражданского сознания, что он прямо сейчас готов ринуться в бой. Не беда, что стол на кухне окончательно разваливается. Одежонка убогая.  Нищ как церковная крыса. Да и ладно. Не голодный, чай. А, главное, есть враг. Который во всем виноват. Все последние новости он по соседски, возбужденно вываливает и на мою не совсем здоровую головенку. Правда, кота моего не забывает. Подкармливает, когда я исчезаю. За это вынужден выслушивать его интерпретацию последних новостей. И еще. Как все подобные товарищи, он любит вставлять в разговорах заезженные афоризмы или строчки из стихов. Или даже сам рифмует. Вот и сейчас, сосед, эдак бодренько продолжает – Володь! Нас утро встречает рассветом. и я спешу к тебе с приветом. Это он себя ассоциирует с рассветом. Я, обрываю свои невеселые мысли о семье дочки. Их проблемы с жильем, хронической нехваткой денег. Я их почему – то люблю больше чем президента и всех политиков вместе взятых. И связываю их проблемы как раз с этими товарищами, а не с проклятыми америкосами. Поэтому, я нехотя снизу смотрю в его искрящееся глаза. Он как исполин возвышается надо мной. То, что с приветом, это точно - думаю я. Петя, бодро - А новость такая. В Керченском проливе, мы показали силу нашего оружия. И я Владимир Владимировичу говорю – мудак этот Порошенко. Ну куда лезешь? Единственную подводную лодку и ту угробил. Зато сейчас у нас на черном море их уже шесть. Я, молча опять поворачиваюсь к ноге скульптуры. Продолжаю лепить. Петя, перешел на Трампа. – Ну, что он против Владимира Владимировича. Владимир Владимирович его и на татами и на театре военных действий положит на обе лопатки. Кто к нам с мечом, тот от меча и погибнет. Володь, помнишь же историю? А я учился хорошо. Да и вообще был лучшим из лучших всегда. Я, терпеливо и молча леплю ногу. Смесь не держится в большом массиве. Сползает. Ветер обметает оголенную поясницу. Погода – дрянь. Да и весь мир говно. Как же дочка со своими финансовыми проблемами? А завтра, О боже! Опять по кабинетам, узаконивать, утверждать. Открывать лицевые счета. Мама родная! Краем волосатого уха, вернее попы, слышу Петю и кота. Кот нагло и противно орет - Мяу! Жрать пора. Петя - Да и французы долбо…бы! Думали испугать нас санкциями. Я. не выдерживаю. Запускаю стеком в кота. Вскакиваю с колен. Поворачиваю искаженное лицо к соседу - Петя! Пошел ты на х…. со своими подлодками и политикой. Иди лучше в палисаднике убери! Про себя думаю, прости кот, если сосед кормить тебя перестанет. Но сколько можно терпеть этот бред. Не читаю газеты, не смотрю ящик. Так больной сосед занялся моим политически воспитанием. -Петя, задолбал ты меня вконец! Уходи, пожалуйста! Что удивительно, Петя не смутился. Эдак сочувственно посмотрел на меня – Володь. Смотреть телевизор надо. Нельзя быть таким аполитичным. А может выпьем? Ты возбудился. А женщины нет.                Я, выдохнул. Вытер руки – Выпьем, блин, Петя! Выпьем.  Пошли.