Амурские волны

Муж у меня из деревни. Он гордость семьи: хорошо учился в школе, приехал в город, окончил институт, женился, купил квартиру. Его парадное фото в галстуке венчает подобие семейного киота.

Когда мы приезжаем в гости, нам отводят лучшую светелку в доме, клянут скрипучие половицы, а деревенские родственники ходят на цыпочках и шикают друг на друга, чтобы не дай бог, меня не разбудить. Собака цепью загремит — и ту поленом. Летом я качаюсь в гамаке за домом, где меньше дует. Гамак куплен специально для меня, как и пуфик для ног.

Однажды я обмолвилась, что не люблю зеленый горошек. Свекровь на следующий день подала корыто оливье для всех, а для меня в отдельной мисочке с золоченым ободком — оливье без горошка: она просидела полночи, надев очки, и выуживала горошины.



— Это что у твоей невестки за книга? — округлив от ужаса глаза, спрашивает у свекрови ее бедная родственница, приживалка. — Мелко как написано, глаза не испортит читать? Уж ты ей лампу-то в комнату получше поставь, с абажуром, образованные все в постелях читать привыкши.



Ритуал дарения подарков смущает меня безмерно. Деверя и золовки выстраиваются в ряд, и каждый держит, прижав к груди, дары. Робея, они протягивают мне подарки с бесконечными извинениями: «У нас, конечно, вкуса нет, что мы можем купить... И выбор в сельмаге, сама понимаешь! Что привезут — то и приходится брать!».

Они вручают мне тапочки, возраст еще позволяет дарить мне белые тапки — усыпанные бисером и украшенные капроновыми бантиками. Кто еще может надеть такую красоту, только городская принцесса!



У мужа есть непутевый младший брат Сережа, который за всю жизнь выучился только одному — играть на баяне, вальс «Амурские волны». Это обаятельный видный парень, модник и вертопрах. Восьмилетку он не закончил, в ПТУ не доучился, ни кола, ни двора, ни дома, ни работы, пришел из армии и подался в Питер. Мы его приютили на первых порах, но он не очень обременил, поскольку скоро съехал, женившись на профессорской дочке. У молодых родился сын. Прошло три года. За это время Сережа так и не устроился на работу, к домашним обязанностям испытывал отвращение, но модно одеваться не разлюбил, поэтому брак развалился. Профессорская дочка подала на алименты.

Не успели мы покачать головой, как пришла новость: Сережа переехал к другой женщине — «директору банка», как гордо сообщила свекровь.

— Интересно, где он ее подцепил? — спросила я как-то мужа. — Такие в трамваях не ездят.

— На улице, — ответил муж.

— Неужели? — удивилась я.

— Да, — подтвердил муж, в его голосе слышалась тайная гордость за брата. — Шел по улице, видит — тетка выгружает сумки из машины. Ну и...Ты что, Сережку нашего не знаешь? Он умеет подход к даме найти — чего да как...Не угодно ли подать, принести.

— И что теперь? Ждем свадьбу? — кисло усмехнулась я.

— Его дело, — уклончиво ответил муж.

Сережа переехал к новой даме сердца, и через год у них родился ребенок. Сережа по-прежнему не работал, валялся на диване, коллекционировал редкие записи джазовых концертов. Убирать разбросанные носки он отказывался наотрез, утверждая, что женской работой не занимается. Это и послужило последней каплей. Директор банка выставила лентяя за дверь. Вопрос алиментов даже не поднимался. Сережа заправил футболку в джинсы и вышел на улицу, где весна, солнышко и птички поют. Он зажмурился и беспечно улыбнулся. Надо было подыскивать новое жилье. Мне об этом сообщила свекровь.

— Мне так неудобно, — смущенно просила она меня по телефону. — Но если Сереженька зайдет, ты уж его покорми. Он сейчас без крыши над головой, и работы пока нет, где он, как он, что он кушает, я не знаю.

Она всхлипнула.

— О чем речь! — воскликнула я. — Неужели я ему тарелку супу не налью! Не чужие люди. Пусть заходит в любое время.

— Сердце мое изболелось за него, — продолжала свекровь сквозь слезы. — Двоих детишек нарожал и самому годков уж немало, а все как неприкаянный! Где он ночует? Поди на лавке в парке спит, ночи холодные, замерзнет... Хоть бы вернулся домой, у нас можно на лесопилку вон к Иван Яковлевичу устроиться...

— Не переживайте, — успокаивала я. — Пока комнату ищет, пусть у нас живет, места хватит...

Но Сережа ночевать к нам не просился, зато позвонил на следующий день.

— Слушай, у тебя утюг есть? Мне рубашку погладить, — сказал он.

— Конечно! — воскликнула я. — Дам тебе утюг, разумеется. Заодно и обедом накормлю. Заходи!

Но Сережа не зашел, не перезвонил, и вообще пропал. Прошла неделя.

Меня начала грызть совесть. «Еще свекровь подумает, что невестка — мегера, пожалела утюг для родственника, не оказала поддержку в трудной жизненной ситуации», — думала я бессонной ночью, ворочаясь с боку на бок. — «Надо будет позвонить ему, поинтересоваться, как дела».

Я позвонила на следующий день. Долго не подходили, потом ответил женский голос.

— Сергея позовите, пожалуйста, — попросила я, немного удивившись.

— А он в душе моется, — неприязненно ответила женщина.

И подозрительно добавила:

— А кто его спрашивает?

— Невестка, жена брата. По поводу утюга, — объяснила я.

— Подождите, — недовольно ответил голос.

Через минуту к телефону подошел Сергей.

— А, это ты, привет! — весело поздоровался он. — Нет, спасибо, утюг мне уже не нужен. У меня все хорошо!... Да, квартиру нашел. ...Работу? Завтра начну искать. Я даже газету у метро взял!...Не волнуйтесь! Всем привет!

 — Ну вот, Светик, — говорила я приятельнице, разливая чай вечером того же дня. — Возьмем нашего Сережу. Нищеброд. Безработный, денег ни копейки. Алиментщик, двое детей — причем от разных женщин.

Светик фыркнула.

— Некоторые женщины ищут спутников жизни — и безрезультатно. Ничего достойного и подходящего, — продолжила я, помешивая ложечкой чай.

— Годами ищут, — хмуро уточнила Светик.

— Точно, — согласилась я. — И впустую! А тут, пожалуйста, не успела оглянуться — а он уже с кем-то! И не просто с женщиной живет, а в отдельной квартире, на всем готовом, накормлен, одет, обихожен. А ведь у него ни работы, ни образования, ни жилья, ни денег, ни богатых родственников, ни-че-го!

Кстати, новая избранница Сергея, по слухам, еще и массажистка.