Восход солнца

               
- Господи, как же хочется спать!Вот уж точно,пытка бессоницей - страшная мука, - подумал Эли.
Постоянное недосыпание, свинцовая тяжесть в голове, когда глаза непроизвольно закрываются и надо все время преодолевать желание лечь и уснуть вконец измотали его.               
Шли седьмые сутки его "авташа" - охраны поселения Ницарим. Эли широко зевнул, потянулся и посмотрел на часы. Было 3-55 утра.Час назад он поднялся на вышку, которая находилась недалеко от ворот поселения.
Позади, уже ставшая обыденной, проверка оружия, короткий инструктаж перед
началом смены и десятиминутная тряска в джипе,впереди - еще долгих три
часа его дежурства.
- Надо бороться со сном, - подумал Эли.
Он снова зевнул и начал энергично растирать лицо и уши. Сон немного отступил. Эли поправил свой автомат и посмотрел по сторонам.
- Как это Станюкович назвал  дежурство после полуночи - "собачья вахта"? Вот уж точно! - подумал он и добавил в слух, в прочем, не "собачья", а "комарячья"!
Комары - эти вездесущие твари превращали ночные дежурства в  ад.
Чтобы хоть как-нибудь защитить себя от их укусов он перед вахтой намазал лицо и руки кремом. То ли крем в этот раз попался хороший, то ли комары, как он шутил, уже вволю напились еврейской крови, но он уже не очень на них обращал внимание.
Вокруг ночная мгла черным одеялом покрывала поля и небольшие строения. Из темноты доносилось кудахтанье кур из арабского курятника, крики ослов, приглушенные голоса из рации.
Свою первую ночную вахту в Ницариме он долго не мог забыть. Когда в начале четвертого Эли вдруг услышал протяжные завывания арабской молитвы, которые перекидывались из одной мечети в другую, его волосы чуть не встали дыбом на голове. "Алла-а-а акбар", - гремело со всех сторон. Эли показалась, что все население Газы встало с одной целью - идти и убить его. В горле  мгновенно стало сухо, как в пересохшем колодце, сердце бешенно забилось. Он положил М-16 на поручень, вытер о рубашку взмокшую ладонь и, стараясь успокоиться, погладил приклад.
- Ну, "щас начнется", - подумал он и бросил взгляд в сторону рации.
Теперь все стало привычным и он и с усмешкой вспоминал свои прежние страхи.
Эли сделал несколько энергичных движений, начал старательно прислушиваться
к бормочущей и потрескивающей радиостанции.
Время ползло. Секунды,словно капли машинного масла, медленно капали одна за другой, полновесные и густые.Он вдруг поймал себя на мысли, что спит с открытыми глазами.Эли вздрогнул, как от удара. Спина покрылась мурашками.
- Сволочь, ты что делаешь!, - обратился он сам к себе и снова начал энергично растирать лицо. Проспишь все - и свою жизнь и чужие! 
Эли со страхом вспомнил, рассказы, которые слышал о всяких мрачных случаях и ему стало не по себе.
- Наши двоюродные братцы особым гуманизмом не страдают. Только повернись к ним спиной ...
Солдат передернул плечами и настороженно посмотрел по сторонам.
Он вспомнил, как в прошлый раз, когда здесь была очередная заваруха, они прикрывали эвакуацию раненного "магавника"(солдата пограничной стражи-прим.авт.). Перед глазами предстало окровавленное лицо парня...
Эли ощутил, словно это было вчера, как  у него стали мокрыми ладони, холодные мурашки побежали по спине. Тогда он мгновенно понял, что сейчас, в любую секунду может начаться настоящий бой, не  "войнушки", как он называл игру "в войну" в детстве, а бой и ему придется стрелять и не по мишеням на полигоне, а в настоящих, живых людей и ... и у них тоже есть "калашниковы".
Тогда Эли впервые почувствовал себя настоящим солдатом. Ему мгновенно все стало ясно и просто - рядом друзья, товарищи, а впереди - враг.
- Эх, братья евреи, что в государстве-то творится? Все грызутся друг с другом, - вздохнул он, назидательно поднял палец вверх и произнес в слух менторским тоном.
- Евреи,- изучайте свою историю - себе на пользу!
Он подошел к поручню башни и стал внимательно осматривать окрестности, потом посмотрел на небо.
- Боже ж ты мой, какая необыкновенная красота!, - тихо произнес Эли.
Бесконечно-черная глубина неба, звезды, Луна. Такие картины неизгладимо входят в память.Вдруг он снова вспомнил лицо раненного солдата.
- Да, служба у ребят еще та...,- подумал Эли. Мне-то, что, отбыл "авташ" и опять на базу гайки крутить, а ребятам почти три года так. Каждый день под камни и пули. Хотя и без него, авиамеханика, истребитель тоже не взлетит и в бой не пойдет! Авиация - козырная карта в нашей колоде, наши асы всегда на слуху.
Он снова сделал несколько шагов по вышке, остановился,задумался.
- Эх, это все мама!Какой скандал закатила, когда он только заикнулся, что хочет в "крави"(боевые части-прим.авт.)!
- Ты у меня, Илюшенька, единственный, не пущу и все!
Зато, когда наши самолеты с базы давали им в Ливане "прикурить" как наши ребята крутились! Работали как черти! С каким восхищением смотрели на пилотов, вернувшихся с задания ...
- Первым делом, первым делом - самоле-е-ты, ну а девушки, а девушки - потом!,- вдруг,  неожиданно для себя, запел он.
- Но Светка- то, Светка - пошла таки в "магав".
Она у меня сионистка заядлая! Как только приехала в Израиль - поменяла имя на ивритское. Требует чтобы и я её называл по новому -  Ора.
Ей-то, что приехала сама по "Наале"(моложежная программа-прим.авт.). Что решила, то и сделела! Нет, что-бы в "мисрад"(канцелярию-прим.авт.) куда-нибудь, "магав" ей подавай! Представляю, как ей в "тирануте"(курс молодого бойца-прим.авт.)досталось! Как посмотрю на девчонок с автоматами, ну нет слов. Ну куда им, ну зачем?.. Это наше дело, мужицкое, автомат держать,а то видел одну в Иерусалиме на "тахане"(центральная автостанция-прим.авт.)... Мало того, что М-16 у нее, так еще и с подствольным гранатометом..., с курсов каких-нибудь наверное,но все-таки...
- Шалом хайаль, ма мацав?(Привет солдат, как дела?-прим.авт.).
Эли перегнулся и посмотрел вниз. Точно - это Моше - местный охранник из поселения. Мировой мужик, старый солдат - все войны прошел!
Всегда ребят навещает, особенно ночью, когда тяжело. То колу принесет,
то чего-нибудь поесть. Как начнет вспоминать  - закачаешся! Как-то рассказал
как в шестьдесят седьмом году на Голанах брал в плен наших, то-есть советских,военных советников. Даже генералы были! В общем - кино.
- Беседер, Моше, мэа ахуз!(Все в порядке,Моше!-Прим авт.).
Ну вот, время-то ползет потихонечку. Так глядишь и до смены доживем.А мама как узнала, что я в Ницарим иду,  на охрану поселения, так за сердце.
А ведь здесь поселенцы живут и уходить не собираются. Железные люди. Я отбыл вахту и ушел до следующего раза, а они - нет. На работу, в школу - военный конвой. Поселение - как осажденная крепость, но живут!Считают, что собой защищают народ и страну! Точно, несгибаемые они, эти поселенцы, но, что интересно, они сами не считают себя особенно героическими.
Нет, положительно хочется спать. Спать с большой буквы "С"! Надо петь. Самое надежное средство против сна - хорошая песня.
Эли задумался, набрал в грудь воздух и запел тихим голосом, - " Шир-р-рока-а-а страна моя родная, много в ней лесов полей и рек ..."
- Да, действительно, - широка, нечего сказать! От иорданской границы до Тель-Авива сколько ехать - смешно подумать, а от Метулы до Эйлата вполне можно за день "доскакать". Ну, а на счет лесов, полей и рек, так вообще, помолчим... Нет, лучше Высоцкий. Есть в его песнях, что-то такое, что достает до самого сердца. Папа особенно любит его "Песню о друге", или Фридман Владимир. Как это он выдал?
- Страна моя ... Точно, - "Страна моя пейсатая, кипастая, носатая - ты самая люби-ма-я...",- пропел он.
Эли стал прохаживаться из угла в угол сторожевой башни, бормоча под нос слова песни и делая энергичные движения, чтобы отогнать сон.
Вдруг он заметил слева от себя на горизонте красную точку. Эли  замер, неотрывно глядя на все увеличивающийся в размерах лучик, предвестник восходящего солнца. Он очень любил смотреть на восход. Эли сразу почувствовал какой-то прилив сил и крепче сжал руками свой автомат.
- А солнце-то восходит над Иерусалимом!, - вдруг громко воскликнул он и радостная, мальчишеская улыбка осветила его лицо.
В поселении Ницарим начинался новый день...