Дуновение времени. Гл. 5 Старые товарищи

Глава пятая. Старые товарищи

   Детство Маршала Суливана прошло в далекой и бедной горной провинции, оставшись в памяти его чем-то таким пыльным, скучным, унизительно-голодным и болезненным. Отец был пьяницей-сапожником, мать прислугой. Совсем ещё ребёнком был он отдан в приют для неимущих, где учился в начальной школе. Позже, как одаренного ученика, его отправили в педагогическое училище. Там он подружился с Кумараном, приметным мальчишкой с очень сильным характером и завидной мускулатурой. Характера и Суливану было не занимать, но вот похвалиться такою силой ему не удавалось. Правда, когда они с Кумараном выступали в паре, в училище им не было равных. Вдвоем они стоили десятка.
   Был у них ещё и третий компаньон, умнейший юноша, лучший ученик класса, но инвалид, с искалеченными в детстве ногами. Жил он через площадь от училища, перемещался в инвалидной коляске, поэтому преодоление дорожных грязевых разливов было по утрам для него невыполнимой задачей. И как-то так сложилось, что два друга стали сочувственно помогать страданиям третьего.
    Будучи совершенно неимущими, трое друзей постоянно искали возможности пополнить свою общую кассу. Двое дюжих, Кумаран и Суливан, разгружали фуры возле овощных и хлебных магазинов на центральной улице, а третий, Волизан, перебивался репетиторством, уроками, даваемыми им нерадивым сынкам именитых городских фамилий. Но однажды, как говорят, Бес попутал нашу компанию. Много читавший третий обнаружил в библиотеке училища подборку прошлогодних журналов с мемуарами какого-то великого французского преступника, отмотавшего по тюрьмам и каторгам лет двадцать пять и удалившегося на покой. В этих воспоминаниях старый вор наиувлекательнейшим образом описывал свои приключения и похождения. К этому он ещё и накатал простенький роман, где самым подробно и профессионально описывались лихие приключения тройки молодых и симпатичных грабителей, которым ещё и удавалось выходить каждый раз сухими из воды. Смотрелись они у него какой-то особой разновидностью французских Робин Гудов. А уж чего-чего, но фантазии у Волизана, жадно перечитавшего всю подписку романа, на всех троих хватало. И наши герои ударились в романтику разбоя. Сначала это были простенькие схемы обмана, на манер не слишком изощрённых кидал, когда один отвлекает, а два других прихватывают с прилавка на рынке какую-то еду. Но постепенно цели становились крупнее, а методы сложнее и продуманней.
   Попались они на первом серьёзном «грабеже со взломом», когда через забор продуктового склада перебирались, разумеется, двое, а третий раскатывал неподалеку в своей коляске, обеспечивая «шухер». По этой самой его колясочке их впоследствии и вычислила полиция. Двум «героям» этого приключения вломили по году тюряги, а третьего простили за неясностью состава преступления и по причине физической ущербности. И дали потом возможность закончить училище экстерном. Так он стал учителем истории в школе и, как говорят – неплохим.
   А Кумаран и Суливан за этот год прошли уже совсем иную школу. Выйдя на свободу, они довольно быстро двинулись на второй круг. А позже уже поднялись до таких высот профессии, что заслуженно имели при отсидке койки в верхнем ряду и у окна в любой камере, куда их помещали. Этакая дань уважения высоким профессионалам от рядовых обитателей узилища. Грабили они уже не продуктовые склады, а транспорты сборщиков налогов, ювелирные магазины или банковские инкассаторные пункты. И по сумме деяний могли запросто громко загреметь на каторгу или прочно засесть в равелин.
   Но однажды дорогой и хорошо проплаченный адвокат, отмазав в очередной раз наших героев от виселицы, подсказал им очень нестандартный ход, познакомив с будущим Великим Революционером, Зудилогом, сколотившим вокруг себя неслабую шайку так называемых борцов за народное счастье, за материальное обеспечение которой на данном этапе её развития взялись отвечать Кумаран и Суливан.  Выгадывали они при этом ни много, ни мало, как статью и приговор. Бандита могли легко и запросто повесить. А вот политического, якобы, борца здешняя Монархия, оглядчиво косясь на мировые демократические тенденции, вздеть в петлю не решалась, отправляя отбывать ссылку или что-то похожее на выселках Великой империи. А там вся эта шелупонь одного только ума набиралась – бунтарского. Вот так компания наша продолжала жить и работать, отчисляя, как в рекете, мыту шайке Зудилога за политическую крышу.
   Зудилог же, по сравнению с нашей парочкой, несмотря на видимую свету интеллигентность, как это не странно, глубоко внутри оказался сволочью редчайшего пошиба. Он всерьез продумал и проанализировал все системы международного бандитизма, начиная от карбонариев, профсоюзных мафий и кончая всевозможными социально-демократическими организациями. И, изучив их тщательно, остановился на последних, поняв, что именно здесь поле для грабежа становится наиболее изобильным и плодоносным за счет широкой и поистине всенародной массовости.
   В то трудное время заканчивалась Мировая война. Монархия изнемогала в усилиях хотя бы с тенью достоинства выйти из этого всеобщего безумного кровопролития. И тут в общественную жизнь вмешался Зудилог, за долгую жизнь в эмиграции снюхавшийся с разведками нескольких враждебных Монархии государств. Он проник в страну, как гнилостная разлагающая бактерия проникает в открытую рану, вызывая смертельную гангрену. Его девизом был призыв к неприкрытому грабежу и разбою.  И уставший от невзгод народ, напоминая собой баранье стадо, тупо заблеяв, устремился за Зудилогом. Для этого понадобилось совсем немного, перестрелять по очереди всех пастухов и сторожей. И никакой трудности это для шайки Зудилога не составило, главное было начать. Ведь опыт у неё был, и немалый.
   В процессе отстрела пастухов и пастырей возникали видимые и невидимые противоречия в междусобойных законах и понятиях, при выяснении которых старый друг Кумаран был убит в процессе пацанских стрелок и разборок. Что же касается Суливана, то он сумел сосредоточиться на менее опасных для жизни и здоровья занятиях, чтобы впоследствии оказаться во втором ряду правительственных лож, обитателями которых на треть состава были так называемые гудимы, одна из этнических групп Лавянии, наиболее угнетаемых в прошлом павшей Монархией. В очень далёком своем прошлом гудимы были странствующим народом Юростана, по каким-то причинам раз, примерно, в триста лет, приходившим в конфликтное состояние с аборигенами той страны, где в данный момент проживали. Практически всегда причины этого гадкого явления были несправедливыми в отношении гудимов, но когда любой из нас оказывается перед трудным выбором – жизнь или… «справедливость», то чаще всё-таки мы выбираем жизнь. И гудимы, подобно перелетным птицам, в очередной раз становясь на крыло, перебирались на новое место, двигаясь с запада Юростана на восток.
   Ко времени Великого Переворота гудимы были не единственной народ-ностью, пострадавшей от прежнего режима, но основной вопрос в их судьбе упёрся, как говорится, в то обстоятельство, что, если все остальные народы и народности имели в качестве основополагающих признаков своей национальной идентификации язык и территорию, то эти располагали только языком. И, надо отметить, работали они им во всю. В дополнение к устной речи все представители гудимов умели читать, писать и считать, тогда как титульные нации этим свойством на 90% не обладали. Были они полностью неграмотными. Но не будем здесь думать и гадать, как и почему так оно получилось. Просто отметим для себя, как факт, это очень важное впоследст-вии обстоятельство. 
   Зудилог среди прочих своих человеконенавистнических недостатков имел ещё и некое наследственное заболевание, которое по прошествии семи лет свело его в могилу. И вот тут-то в правящей верхушке последователей Великого Революционера началась, если выражаться его же словами, «борьба за передел уже поделенного мира». За присвоение чего-то такого очень привлекательного и дорогостоящего, именуемого в просторечии «ВЛАСТЬ». Власть гнобить и грабить подвластный тебе народ. И не просто грабить, а грабить безнаказанно. Под флагами либеральных теорий и учений. Во имя любых своих, в том числе и абсолютно преступных – целей. И в этом была очень существенная деталь, практически садистского толка, с точки зрения науки – социальной психологии. Так говорилось тогда в либеральных кругах. А я бы, переставив акценты, назвал бы её, эту науку – социальной психиатрией, нацелив на изучение психики людей, неспособных уживаться в одном обществе с другими, и на разработку системы защиты от их преступных посягательств на всеобщее благоденствие и равновесие общественных структур. В этом смысле человеческое общество не должно отличаться от полевого растениеводства, где борьба с сорняками и вредителями издавна поднята на нужную высоту войной на полное уничтожение.
   Суливан, будучи представителем одной из некоренных народностей, относясь к разряду людей скорее хитрых, нежели умных, на поверку оказался даровитым политиком и тароватым прохиндеем, перегруппировав, стравив и переcсорив всех остальных лидеров движения, безусловно более достойных, толковых и грамотных, чем он сам. А поскольку были они почти поголовно из того самого племени гудимов, то надолго остались, как бельмо в глазу, в его всё фиксирующей и чрезвычайно цепкой памяти. Которую иначе, как редкой злопамятностью, не назовёшь. И тут гудимам явно не повезло.
   Но и на добро Суливан оказался совершенно неожиданно тоже памятен. Занесённый во времена Революционных бурь на свою далекую провин-циальную Родину, он отыскал там, повторяю – отыскал, потратив немало сил, друга юности Волизана, погибавшего в какой-то дыре от голода и болезней. Отыскав же, вывез его с собой, вначале пристроив, как инвалида в госпиталь, потом в монастырский дом призрения, а когда тот слегка оклемался, стал членораздельно говорить и адекватно воспринимать окружающую дейст-вительность, Суливан определил старого друга на работу в только что созданное им в системе новой власти Управление распределения личного состава, назначив того Главным Документалистом. Не ахти какая должность, но зато теперь Министр Суливан знал всё про всех и каждого во властных структурах огромного, пусть нищего, но государства. Тем более, что найти кого ограбить, можно и в нищем государстве без особого труда. И на каком бы посту отныне Министр-Правитель-Вождь Суливан после этого не служил народу, за стеной его огромного кабинета, всегда находилось небольшое хранилище документов, владельцем которого был его друг Волизан.
   А теперь вернемся поближе к началу нашего повествования.