Вещий сон

Петру Кузьмичу приснился вещий сон. Снилась ему огромная пустая бочка с надписью «Вазелин», которую вёз запряжённый в телегу конь. То, что сон вещий, Пётр Кузьмич понял не сразу, а лишь тогда, когда ему в очередной раз устроил выволочку у себя в кабинете начальник. Устроил грубо и прилюдно, хотя по мнению Петра Кузьмича в данном случае можно было обойтись лишь неодобрительным кивком. Присутствующие на планёрке коллеги прятали глаза в пол, боялись дышать и вели себя так, словно кроме Петра Кузьмича, орущего с выпученными глазами начальника и тихо гудящего кондиционера в кабинете больше никого не было.
«Вот уж вставил так вставил», морщась думал Пётр Кузьмич, возвращаясь на своё рабочее место. «Чёрт бы его побрал, козлину».
Тут дверь без стука распахнулась и в кабинет влетела полная женщина с крашеной шевелюрой и поросячьими чертами лица.
- Так, с тебя триста рублей! – утирая пот со лба, выпалила толстуха.
- С какого перепугу? – нахмурился Пётр Кузьмич.
- Как с какого? Сантехник наш женился, а у завхоза юбилей!
- Рад за них, а я то тут при чём?
- Как это при чём? – вспылила толстуха, - вот женишься или доживёшь до круглой даты, тогда и тебе будем скидываться. Давай-давай, не жмоться. Все дают и ты давай.
- Ты по себе то не суди! Все дают… Ишь, нашли давалку, - начал кипятиться в свою очередь Пётр Кузьмич, - Доживёшь тут с вами до юбилея, скорей на похороны скинетесь, да и то зажмёте, знаю я вас. Триста… Пос… Спроси у тракториста!
- Ну ты, Кузьмич, и жмот! – словно выплюнув слова, зло проговорила женщина, прищурив глаза, – вот доложу начальству, что от коллектива отбиваешься, не так ещё огребёшь потом.
- Да пошли вы все к чёрту!!! – заорал вдруг Пётр Кузьмич и запустил в толстуху попавшимся под руку дыроколом, однако женщина, несмотря на свою комплекцию, ловко увернулась и, хрюкнув, выскочила в коридор, после чего понеслась словно пушечный шар, брызжа во все стороны слюной и руганью.
- Достали, суки! Как достали! – морщась от внезапной боли в груди прошептал Пётр Кузьмич, - катитесь вы все к чёрту со своими юбилеями! – и схватив чистый лист бумаги, начал дрожащей рукой что-то быстро писать, - чёрта с два вам, а не…
- Хорош, Кузьмич, завязывай уже, - произнёс чей-то усталый голос.
Пётр Кузьмич вздрогнул и, проморгавшись от внезапно застившей пелены глаза, узрел в углу кабинета незнакомого мужчину в мятом плаще неопределённого цвета и с короткой стрижкой.
- Вы кто? Сантехник что ли?
- Нормально! – хмыкнул незнакомец, - кем только не называли, а вот сантехником в первый раз.
- Как вы сюда попали? И с чем это я должен завязать? Вроде не запойный.
- Был бы ты запойный, я б тебе не таким привиделся и уж точно… не сантехником, - усмехнулся незнакомец.
- Ой, да ладно, - начиная приходить в себя махнул рукой Пётр Кузьмич, - ещё скажи, что ты по мою душу пришёл. И контрактик небось уже припас?
- Какие стереотипы, – сморщился незнакомец, словно вместо рюмки водки ему предложили ромашковый чай, - может тебе ещё рога с копытами показать? Нет, ну если уж так хочешь, то…
- Не надо рога. И копыта тоже не надо, - выставив вперёд ладони, поспешно сказал Пётр Кузьмич, - верю, верю.
- Как знаешь, - поёрзав в кресле и вытянув обутые в кроссовки ноги, вздохнул незнакомец и о чём-то глубоко задумался.
- Так с чем мне там завязывать то надо? - осторожно спросил Пётр Кузьмич.
- Что? – вздрогнул незнакомец, - а, ты про это. Гм… Завязывай, говорю, Кузьмич, чёрта поминать. Тоже мне, взяли моду. Чуть что, сразу к чёрту. Нормальные люди всё больше в жопу посылают или ещё кой куда и кой на что. А ты всё по старинке.
- Дык, это ж слова. Не более… - промямлил Пётр Кузьмич.
- Хм, слова… Это для тебя слова, а для меня. Нуу, как… – незнакомец пощёлкал пальцами, пытаясь привести пример, - вот, как если бы у тебя всю ночь коты под окном орали «Кузьмич, а Кузьмич!». Да и вообще… Ты вот в интернете то своём всякую фигню читаешь и уже должен знать, что мысль то материальна.
- Ну, есть такая концепция, - пожал плечами Пётр Кузьмич.
- Концепция. Контрацепция, блин, - буркнул незнакомец, - это у вас тут концепция, а у нас там целая проблема из-за таких вот как ты… контрацеп…, концептивистов.
- Ой, да ладно, - вспылил Пётр Кузьмич, - можно подумать ты у нас весь такой тут с крыльями сидишь!
- Не надо про крылья, - мрачно произнёс незнакомец, - не понять тебе…
- Извини, - смутился Пётр Кузьмич.
- Ладно, проехали, – буркнул незнакомец, но через несколько секунд опять завёлся, - нет, вот когда вы люди научитесь за свои слова отвечать? Ты вот эту кошёлку крашеную ко мне послал сегодня, да нормально так послал, от всей души. Спасибо, Петя, постарался. А ведь придёт, зараза такая, как пить дать придёт. А на черта она мне спрашивается там нужна? Толку то с неё?
- Ну как толку? – пробормотал Пётр Кузьмич, - ну душа там, грехи, всё такое…
- Да какие там, нахрен, грехи?! - скривился будто от зубной боли незнакомец, - сплетни, матершина и чревоугодие. Такое там в два счёта обнуляется. Понимаю, если бы она каких-нибудь младенцев у себя в подвале умучила. А кого она и умучила, так это своего, гм… благоверного. Да так ему и надо. Нытик и ипохондрик. Нет, Петя. Мне от неё ни жарко, не холодно. Ни премии за неё, ни прочих ништяков. Знаешь, как такие случаи у нас называются? Текучка! Натуральная текучка. Ты с ними возишься, оформляешь как следует, мероприятия разные придумываешь, чтоб поразнообразней было, да поинтересней. А потом из соседней конторы хлопчики набегают и к себе переводом за раз оформляют. А почему?
- Почему? – тупо переспросил Пётр Кузьмич.
- Да потому… Ну вот эта, ваша… Она тут гадости наговорит за спиной, сплетни разнесёт по всем отделам, а по дороге домой какого-нибудь котика бездомного у мусорки покормит. И всё! Считай перевес, да ещё какой. Я этих котиков больше всего ненавижу. Я тебе даже так скажу, – незнакомец наклонился в сторону Петра Кузьмича и доверительно прошептал, - давно подозреваю, что котики эти - секретная разработка сам понимаешь кого, - тут незнакомец указал пальцем куда-то наверх, - вот так-то, Петя. Ты не смотри, что у неё морда свинячья и характер сволочной. Тут глубже надо смотреть, намного глубже.
- Это что же, так и начальника моего можно оправдать? - насупился Пётр Кузьмич.
- А ты что думаешь? Он изверг что ли какой? – усмехнулся незнакомец, - такой же, как и все. Есть, пить и прочие радости каждому хочется, вот и крутится как может, орёт на вас, подгоняет. Его же тоже по-всякому вышестоящее имеет. Думаешь у нас там по-другому всё? Да такая же бюрократия, как и здесь. Опять же, вам благодаря!
- Это ещё почему? – удивился Пётр Кузьмич.
- Как почему? А чьи слова: «К чертям собачьим эту чёртову бюрократию»? Ну бюрократия ладно, хрен с ней, она во все времена была, даже у нас. А черти собачьи? Ты их сам-то представляешь? Что это, мля, вообще такое?!
- Ну как что?... Ну, это…
- Вот тебе и это. Не знаешь, нефиг и говорить, - раздражённо воскликнул незнакомец, - я тебе что про материальность мыслей только что говорил? Вы тут ляпнете с дуру, а у нас там потом шляется невесть что. И само не поймёт, на кого оно похоже и для чего вообще создано: то ли чёрт, то ли собака, то ли вообще всё в кучу и бантик сбоку! Про чёрта лысого я вообще молчу, - незнакомец, насупившись, провёл рукой по голове с редкими волосами.
Пётр Кузьмич подавленно молчал. Было неприятно стыдно. Такого он раньше не испытывал. По жизни человек он был не злой и уж тем более не злопамятный. Вскипал, правда, быстро, но также быстро и остывал, хотя частенько страдал из-за сказанных в минуты раздражения резких слов. В памяти всплыло сегодняшнее утро и перекошенное лицо начальника. Неожиданно вспомнилось, что как-то, будучи в сильном подпитии на новый год, начальник жаловался на фривольность в поведении супруги, стервозность тёщи и застарелый геморрой. Что-то, похожее на лёгкий укол сострадания, кольнуло вдруг в груди Петра Кузьмича.
- Ну вот, а я что говорил, - невесело усмехнулся незнакомец, - тут даже проклятых котиков не понадобилось… Ладно, Пётр Кузьмич, засиделся я что-то с тобой. А ведь мне сюда ещё сегодня придётся наведаться разок. Сантехник то ваш с завхозом, судя по всему капитально решили нажраться. Надо себя в порядок привести, одеться потематичней. Имидж, сам понимаешь. А ты давай, пошли, подброшу до конечной, ну а дальше тебя встретят. Там наши дорожки расходятся.
- До какой конечной? – не понял Пётр Кузьмич.
- Надо же… Ты что, так до сих пор ещё ничего и не понял? – внимательно посмотрел на него незнакомец.
- Чего не понял? - Пётр Кузьмич растерянно посмотрел на незнакомца, потом вокруг, на свой стол, на себя…
- Что за ч… Ой, прости, - пробормотал Пётр Кузьмич.
- Да ладно уж, - махнул рукой незнакомец, - разом больше, разом меньше. Ну так что, ты идёшь или может быть тебя здесь что-то держит?
Пётр Кузьмич на мгновение задумался. Родители его давно умерли, близких родственников не было, семью не завёл. И даже та, с которой хотел вместе встретить старость, ушла неожиданно и без объяснений.
- А знаешь что? – выпрямился Пётр Кузьмич, - а поехали. Давай, запрягай, что там у тебя есть. Конь бледный или рыжий?
- Ничего себе заявочки? – усмехнулся незнакомец, - ты, Кузьмич, совсем уж. Начитался всякого. Коней ему тут разноцветных подавай. А карету к крыльцу подать не изволите?
- Ну дык сам сказал, что поехали, - смутился Пётр Кузьмич.
- Ага, сказал. И рукой взмахнул, - съязвил незнакомец, - пошли уже. Порше кайен не обещаю, не дорос ты ещё, но на отечественный таз вполне можешь рассчитывать.
- Кажется я даже знаю, какие цифры будут на номере, - пробормотал Пётр Кузьмич, направляясь к двери.
- Кузьмич-Кузьмич… Завязывай, говорю тебе, со всякой мифологией. Начитаетесь тут всякого, а потом стоите как дураки, рот разинувши…
  Разговоры постепенно стихли. Через пару минут дверь в кабинет снова распахнулась и на пороге появились красная как помидор толстуха и хмурый, как осеннее небо начальник. Вошли и резко встали, словно вкопанные. Пётр Кузьмич завалился грудью на столешницу, уткнувшись лицом вниз и не подавал признаков жизни. Рядом с ним лежал измятый лист бумаги, на котором было написано заявление на увольнение по собственному желанию. Без даты. За окном послышался натужный звук двигателя отъезжающего автомобиля, из салона которого доносилась песня Владимира Асмолова:
«Мне снился сон, короткий сон длиною в жизнь,
Земля в цветах, земля в огнях, земля в тиши.
Спасибо, жизнь, за праздник твой,
Короткое свидание с землей.»