Глава 7. Улика

— Глорификамус фигулюс! — прогремел властный голос Дамблдора, стоящего среди темных стволов.

— Эго парере! — ответил ему Гарри, и тысячи утробных голосов со всех сторон подхватили его крик. — Эго парере! Эго парере! Эго парере!

Он стоял у ворот Храма творения, облицованных чистым, без единой трещинки, мрамором, и мерцающей в лунном свете бронзой. Его окружали големы — тысячи големов, ряды несокрушимых воинов, вылепленных из глины Эдема и оживленных древней магией.

— Итэ, эт интерфичерэ! — голос Дамблдора окрасился шипящими, коварными интонациями, и когда он ступил на мощеную квадратными каменными плитами дорогу, выходящую из ворот Храма, свет луны, пробившийся сквозь плетение густых ветвей, упал на его худое, скуластое лицо. Это был не Дамблдор. Совсем другой чародей стоял перед ними, повелевая оживленной глиной. И глина повиновалась.

— Эго парере! — вновь загрохотали глиняные легионы и, сотрясая землю тяжелой поступью, двинулись в чащу леса. Гарри шел сквозь тьму вместе с ними, и в голове его царила блаженная пустота, лишь изредка оскверняемая отголосками невнятных мыслей. Какие-то утратившие связь события прежней жизни. Забытые мечты, которые теперь не имели никакого значения. Образы людей, которых он некогда ценил.

Откуда-то из-за стены непроницаемой тьмы послышались крики ужаса и боли: порой они резко обрывались, нередко — переходили в протяжный хриплый вой под аккомпанемент глухих тяжелых ударов и мокрого хруста. Потом на его пути стали попадаться первые человеческие тела, вид которых когда-то мог вселить в него ужас. Изломанные, потерявшие форму, залитые кровью, часто — лишенные конечностей трупы были разбросаны на его пути вперемешку с примитивным бронзовым оружием. Некоторых погибших он знал.

Вот этот мальчик с волосами, слипшимися от крови, неподвижно смотрящий на холодный диск луны, — кажется, в другой жизни его звали Карл, и он умер первым. А вот здесь — целая куча мертвых тел. Обугленные и расщепленные разящими заклинаниями деревья вокруг и все еще тлеющий валежник свидетельствовали о том, что в этом месте битва была особенно ожесточенной. Что-то знакомое виднелось в аморфном месиве человеческой плоти: обрывок фиолетовой ткани с вышитыми на ней золотыми буквами: «…и доброму другу Квири…». Почему-то вид его пробудил в обновленном сознании Гарри странное щемящее чувство. Он попытался застонать, но его горло зарокотало не терпящим возражений «Глорификамус фигулюс!»

— Конфринго! — выкрикнул знакомый голос, и темный лес впереди озарился синим светом. Ослепительный луч вонзился в идущего рядом голема, мощный взрыв швырнул его в воздух, и глиняный воин покатился кубарем, ломая сухие ветви.

Гарри сделал еще несколько шагов и вышел на просторную лесную поляну, усыпанную телами погибших. В ее центре, вооруженная волшебной палочкой и перемазанная кровью, казавшейся черной в лунном свете, стояла совсем юная девушка в изодранной мантии, затравленно озираясь вокруг. Ее левая рука безвольно повисла, из-под рукава сбегала струйка крови, роняя густые капли на истоптанную землю под ее ногами. Услышав звук его шагов, она обернулась и посмотрела ему в глаза. Это была Гермиона.

— Конфрин… — попыталась она вновь прочесть заклинание, но голос подвел ее, и она зашлась сиплым кашлем, рухнув на одно колено.

«Нет!», — попытался завопить Гарри, и отчаяние захлестнуло его, возвращая в прежнее, успешно забытое состояние.

— Глорификамус фигулюс! — торжественно произнес он вместо этого и сделал шаг вперед, занося глинянную длань для смертельного удара. Гермиона выронила палочку и подняла обреченный взгляд на человекообразный силуэт, закрывший от нее половину неба. В ее глазах промелькнула тень узнавания.

— Это ты, Гарри? — прошептала она и слабо улыбнулась. — Я… хотела увидеть тебя… В последний раз.

«Нет! Господи, нет!» — беззвучно закричал Гарри и нанес удар.


***

Он лежал у себя в комнате на влажной от пота смятой простыне. Одеяло свалилось на пол и в лучах льющегося в окно лунного света казалось чьим-то мертвым телом — одним из тех, которые он только что видел в лесу у Храма Творения. Едкие слезы заливали глаза, пот холодными струйками скатывался по ребрам, горло саднило от крика, который он только что издавал. В дверь кто-то отчаянно барабанил.

Он сполз с кровати и на подгибающихся ногах прошествовал к выходу.

— Гарри! — услышал он перепуганный голос Гермионы. — Немедленно открой! Что у тебя случилось?!

— Все хорошо, Гермиона, — с трудом произнес он пересохшим ртом. — Подожди минутку, я оденусь.

Он зажег свет, наскоро натянул сложенные у изголовья кровати брюки и футболку, затем вернулся к двери и отомкнул ее. У порога стояла бледная, как смерть, Гермиона, одетая в одну ночную рубашку и домашние тапочки. В руке она держала палочку.

— Гарри, что тут произошло? — спросила она севшим голосом и сделала шаг через порог.

— Все нормально, — промямлил Гарри. — Просто кошмар приснился. Я что, кричал во сне?

— Кричал? — ее лицу постепенно возвращался румянец. — Гарри, я думала, тебя убивают. Хотела уже дверь снести Бомбардой, здесь везде защита против отпирающих заклятий.

— Извини. Это был… очень плохой сон, — Гарри заколебался, следует ли рассказывать его содержание, и решил ограничиться кратким резюме. — Мне приснилось, что ты погибла. Погибла от моей руки.

Гермиона несколько секунд смотрела на него, часто моргая, потом всхлипнула и обвила его шею руками. «Почему она обнимает меня, только когда мне плохо?», промелькнуло у него в голове, когда он заключал ее в ответные объятия, млея от исходившего от нее странного убаюкивающего тепла. Гарри был готов стоять так хоть до второго пришествия, но тут Гермиона неловко наступила ему на ногу, ойкнула и отстранилась.

— Ты… Ты не представляешь, как ты меня напугал, Гарри, — сказала она и вытерла ладонью набежавшую слезу. — Я решила, что теперь… что теперь у меня вообще никого не осталось.

— Даже не думай об этом! — поспешно ответил Гарри, увидев, что она в одном шаге от того, чтобы разрыдаться. — Гермиона, я никогда не оставлю тебя одну. Я обещаю!

— Ты уж постарайся, — улыбнулась она сквозь слезы. Затем сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и посмотрела на висящие на стене электронные часы. — Еще и четырех утра нет. Завтра будем с тобой сонными мухами на занятиях.

Ее замечание заставило Гарри вспомнить, что с утра у них практикум по боевой магии у Квиррелла, где клевать носом — категорически противопоказано, и он согласно кивнул.

— Конечно, — сказал он. — Ты иди спать. Я ж своими криками тебя из постели выдернул. Странно еще, что всех остальных не разбудил.

Только сейчас она, кажется, сообразила, что ее облачение не очень подходит для того, чтобы ходить по гостям, пусть даже к лучшему другу, и смущенно улыбнулась. Потом шагнула к нему и на мгновение коснулась губами его щеки. Когда к Гарри вернулся дар речи, она уже выскользнула за дверь.

Он сел на край кровати, воскрешая в памяти это мгновение, хотя уже начал сомневаться, не приснился ли ему этот мимолетный поцелуй. Скорей всего, утром именно так ему и будет казаться, но сейчас ему меньше всего хотелось разрушать момент волшебства самокопанием любого вида. Гарри расправил скомканную простыню, растянулся на кровати и закрыл глаза. Он все еще улыбался, когда к нему пришел сон, и до самого утра никакие кошмары его больше не тревожили.


***

Опасения Гермионы оправдались: оставшегося до утра времени на то, чтобы нормально выспаться, им не хватило, и теперь Гарри имел дело с полным комплектом последствий. Он осторожно пробирался между коробами, прислушиваясь к каждому шороху. На сей раз Квиррелл поставил его противниками сразу троих: Эрику, Герду и Ханса, со своей обычной издевательской улыбочкой сообщив, что шансов у него почти нет, и вопрос лишь в том, сколько он сможет продержаться.

Особых иллюзий на этот счет он и не питал: даже будь он сейчас в прекрасной форме, что-либо сделать в такой ситуации было бы проблематично. Хорошо еще, что не было Курта, которого на сегодня освободили от занятий: он опасный противник. Оставалось лишь скрываться, уходить от преследования, не позволяя загнать себя в тупик, и лелеять слабую надежду на то, что кто-то из его соперников, не заметив его, подставится под удар.

— Ступефай! — услышал Гарри голос Герды и бросился ничком под прикрытие металлических коробов, успев ощутить, как волосы встали дыбом от близкого удара заклятия. В следующее мгновение укрывавший его короб отшвырнуло в сторону очередным магическим ударом, и в узком проходе он увидел Ханса с нацеленной на Гарри палочкой.

— Экспеллиармус! — выкрикнул Гарри, пытаясь перекатиться в сторону, чтобы уйти с линии огня, и почти сразу почувствовал, как мышцы свело судорогой. Парализующее заклинание, будь оно неладно. На сей раз Герда не промахнулась.

— Полторы минуты, — резюмировал Квиррелл, освободив его от паралича. — Не так уж и плохо, мистер Поттер. Однако это не было проверкой: это был способ освоить на практике особенности сражения против группы противников, и теперь это станет регулярной практикой. Что вы можете сказать о результатах? Какие ошибки вы совершили?

— Наверное, я напрасно выбрал тактику глухой обороны. Мое поражение в таких условиях было делом времени.

— Это верно, — кивнул Квиррелл, — роль пассивной защиты состоит исключительно в том, что она позволяет выиграть время, поэтому никогда не следует полагаться только на нее. Насколько бы сильно вы ни были защищены, рано или поздно противник сможет преодолеть вашу защиту. А раз так, сидеть в окопе, не поднимая головы, — плохая идея. Обеспечив себе приемлемый уровень защищенности, немедленно наносите свой собственный удар. Но это только часть вашей проблемы. Что еще помешало вам одержать победу?.. Ну, кроме того, что вы, похоже, закатили пирушку с друзьями на всю ночь.

Гарри потер ладонью покрасневшие глаза и тряхнул головой.

— Извините, профессор. Действительно плохо спал сегодня.

— Кто-нибудь может предложить тактику, способную повысить шансы одиночки на поле боя? — обратился Квиррелл к притихшим ученикам.

— Использовать артефакты, — предложила Хироко, не поднимая глаз. В последнее время она вела себя до странности тихо и казалась подавленной, тяжело переживая недавние события. Гарри иногда ловил ее печальные взгляды, которые она бросала на него исподлобья, однако не знал, что ей сказать в ответ.

— Очевидное решение, — согласился Квиррелл, ухмыльнувшись, — однако в этом нет специфики сражения против трех человек. Использовать дополнительные средства защиты и более мощное оружие можно и в битве один на один. Я говорю о другом. Сила Гарри — в его дуэльных навыках, которые он получил еще в Хогвартсе, и ему будет несложно одержать верх над любым из этих троих. Но их сила — в численности. Что он может сделать, чтобы лишить врага силы? Или, еще лучше, обратить силу в слабость?

— Попытаться разделить группу? — подала голос Гермиона. — Заставить их сражаться поодиночке?

— Тоже правильно, — кивнул профессор, — и тоже слишком абстрактно. Как именно это сделать?

Он выжидательно оглядел учеников, которые больше не оглашали никаких новых идей. У Гарри забрезжила смутная, пока еще не оформившаяся мысль, но он не рискнул ее озвучить, предпочтя дождаться, пока она окончательно созреет. Квиррелл тем временем продолжал свои наставления.

— Один из подходов использует тот факт, что в большинстве случаев сражение ведется на плоскости. Если вас угораздило ввязаться в битву с двумя и более противниками, стремитесь занять такую позицию, чтобы ваши враги — хотя бы двое — оказались на одной линии. Как минимум один при этом будет лишен возможности атаковать, а если решится — рискует попасть в спину своему.

— Это непросто… — пробормотал Ханс.

— Любое сражение — это непросто, — ухмыльнулся Квиррелл. — Однако это может спасти вам жизнь, как и владение другими тактическими приемами. А чтобы облегчить себе задачу, никогда не стойте на месте и не сидите в укрытии. Преимущество одиночки в том, что ему нет нужды согласовывать свои действия с другими, и он в любой момент может поменять свой план. Чем менее вы предсказуемы, тем эффективней вы ломаете планы своих врагов. И помните: как правило, выжить — важнее, чем уничтожить противника. Об этом вы, мистер Поттер, и забыли, когда атаковали Ханса, прекрасно зная, что в ответ будете атакованы Гердой. Как следовало поступить в этой ситуации?

— Установить защиту, — ответил Гарри. — Нужно было установить щит и постараться уйти из-под обстрела.

— Хорошо, что вы смогли сделать правильный вывод. Посмотрим, вспомните ли вы о нем на практике. Гермиона, Эрика, Саран, вы будете противниками Гарри на этот раз.

Гарри мысленно присвистнул. Худшей группы для совместной операции Квиррелл при всем желании не смог бы придумать. Саран враждебно относится к Гермионе, потому что она пыталась на него надавить со своим допросом. Эрика подозревает Сарана во всех смертных грехах. Гермиона не доверяет Сарану, но невольно может подыграть Гарри. Он озадаченно посмотрел на профессора, но, поймав ответный взгляд, лучившийся неприкрытой иронией, понял, что Квиррелл пошел на это совершенно сознательно. Зачем? Просто чтобы повысить ему шансы на победу?

С первых же минут сражения Гарри понял, что его шансы против этой группы и впрямь выше. Гермиона осторожничала, Эрика и Саран рвались в бой, отчаянно мешая друг другу. Гарри ходил кругами, выбирая удобный момент. Чертовски жаль, что у него пока нет навыков невербальных заклинаний: можно было бы сбить противников с толку, сдвинув короб с другой стороны арены, чтобы создать шум в ложном направлении. Стоп, но кто сказал, что без магии это невозможно?

Гарри по возможности бесшумно опустился на пол за короб, затем расшнуровал и снял ботинки, после чего начал осторожное сближение с группой, прислушиваясь к каждому шороху. Выйдя к массивному укрытию с двумя проходами по обеим сторонам, он вдруг замер.

— Саран, иди с левой стороны! — послышался тихий шепот Гермионы.

— Не командуй, сам знаю, — угрюмо огрызнулся Саран, и Гарри начал действовать. Оба прохода сейчас контролируются противниками, соваться туда — гарантированно получить удар заклинания. Но можно сделать лучше.

Оценив высоту препятствия, Гарри замахнулся и швырнул пару ботинок по навесной траектории. Сразу же за звуком их падения он услышал крик Сарана:

— Ступефай!

Когда он выскользнул в правый проход, Саран, осознав, что его надули, попытался развернуться, однако было уже поздно: получив парализующим заклинанием в спину, он рухнул, как подкошенный. Теперь Гермиона, которая наверняка побежала к месту его падения, и значит перестала контролировать левый проход. Выставив перед собой палочку, Гарри вышел из-за укрытия влево, но тут его ожидал сюрприз: Гермиона даже и не думала бежать к Сарану, а вместо этого спокойно продвигалась дальше, чтобы зайти к нему с фланга. Гарри рванулся назад за укрытие уже под крик Гермионы:

— Инкарцеро!

Сзади послышался шорох. Эрика! Не тратя времени на то, чтобы развернуться, Гарри выкрикнул:

— Протего!

Почти одновременно с этим он услышал голос Эрики:

— Импедимента!

Выставленный щит выдержал удар, отразив его в обратном направлении: вскрик Эрики сзади свидетельствовал о том, что к этому она не подготовилась. Услышав шорох за укрытием, Гарри попытался отпрыгнуть в сторону, но без ботинка его нога скользнула по гладкому полу, и он самым постыдным образом упал в тот самый момент, когда Гермиона вышла из-за короба и, нацелив на него палочку, произнесла:

— Ступефай!

Луч красного света пронесся над его головой, и позади себя он услышал звук упавшего тела, а на лице Гермионы появилось ошеломленное выражение. Сообразив, что Гермиона только что свалила свою союзницу, Гарри, не вставая, выбросил руку с палочкой вперед и гаркнул:

— Экспеллиармус!

Заклятие бросило Гермиону на пол, ее палочка вылетела из руки и, ударившись о короб, упала рядом с ней. Гарри вскочил на ноги, нацелил палочку на последнего противника и…

…Его бугристая глиняная рука, мерцая в лунном свете, несется вперед, чтобы сокрушить врага…

— Нет! — прошептал он и отшатнулся.

Гермиона, не теряя времени, подхватила упавшую палочку и, нацелив ее на Гарри, произнесла:

— Инкарце… Гарри, что с тобой?

— Стоп! — рявкнул невесть откуда появившийся Квиррелл. — Что еще за разговоры между противниками?

— Простите, — пробормотал Гарри и без сил опустился на пол. — Мне… нехорошо.

Квиррелл одарил его долгим взглядом, потом покачал головой и усмехнулся.

— Ладно, мистер Поттер. Когда сможете стоять на ногах, займите свое место. На сей раз вы действовали неплохо. — Он вернул в строй Эрику и Сарана, и, как в прошлый раз, обратился к ученикам. — Кто может перечислить допущенные группой ошибки?

Всю оставшуюся часть занятия они изучали основы тактики при работе в группе. Стали ясны мотивы Квиррелла, когда он вынудил сотрудничать вместе людей, на сотрудничество абсолютно не нацеленных: тем проще было разобрать типичные ошибки взаимодействия. Он до седьмого пота гонял их по арене, заставляя составлять планы атаки и защиты, взаимодействовать, используя сильные и компенсируя слабые стороны друг друга, отвлекать огонь на себя, чтобы обеспечить успех группе в целом, вести подавляющий огонь быстродействующими заклинаниями, прикрывая атаку с фланга, словом, делал все то, что Гарри был скорее готов увидеть в магловской военной академии, нежели в школе волшебства.

Должно быть, его сомнения отразились в его взгляде и не остались незамеченными.

— У вас есть предложения по организации учебного процесса, мистер Поттер? — подняв бровь, спросил Квиррелл. — Вы с таким видом меня слушаете, что, кажется, можете предложить что-то получше.

— Профессор, я просто хотел спросить… Не распыляем ли мы наши силы, изучая то, что и без нас изучают маглы? Не лучше ли в совершенстве владеть магией?

— Зачем же останавливаться на полпути в своем рассуждении? — скрестив руки на груди, ухмыльнулся Квиррелл. — Шлифуйте до зеркального блеска свой любимый Экспеллиармус. А другие заклинания пусть изучает кто-то еще.

— Но совместным использованием нескольких заклинаний я могу добиться большего…

Квиррелл только развел руками.

— Что ж, теперь вы знаете ответ на свой исходный вопрос, мистер Поттер. Несложно было, верно? Думайте чаще: это очень полезный магловский навык, и на него стоит время от времени распылять силы.

Когда Квиррелл отошел в сторону, чтобы устроить нагоняй очередной боевой группе, Гарри, поначалу опешивший из-за отповеди профессора, криво улыбнулся и покачал головой. Конечно, к такому преподавателю, как Квиринус Квиррелл, следовало привыкнуть. Не щадящий ничьих чувств, едкий и саркастичный, он без труда мог вогнать в депрессию эмоционально неустойчивого ученика. Но Гарри, кажется, начинал понимать его, и уже не принимал такое поведение Квиррелла за проявление враждебности. Просто он такой, какой есть. Таков его подход к людям и процессу обучения. Не говоря уже о том, что сложно было упрекнуть занятия Квиррелла в недостатке практической пользы.

Большой перерыв спутал все планы Гарри. Он намеревался поговорить с Квирреллом наедине и рассказать о ситуации с Сараном, но сразу после окончания практического занятия профессора облепила орава учеников седьмого и восьмого курсов, и отчаявшись дождаться, Гарри решил отложить разговор до вечера. Отойдя от аудитории, он по привычке отправился было в главный холл, чтобы пообщаться с ребятами, но на полпути вдруг осознал, что разговоры его сейчас только тяготят. Из головы никак не уходил жуткий сон, который он видел ночью. Что это было? Обычный кошмар, результат шока от произошедшего убийства? Или дает о себе знать его происхождение: память о том, кем он был до обретения своей нынешней личности?

Он свернул к выходу, и через пару минут уже вдыхал свежий ноябрьский воздух за пределами башни. Сумрак, который обычно угнетал его неизменно тусклым пейзажем, даже в самые солнечные дни, сейчас воспринимался как спасение. Ему сейчас не хотелось ни ярких красок, ни щебета птиц: все это скорей раздражало бы своей навязчивостью. Тихий полумрак, как в короткие предрождественские дни, — то, что нужно для того, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.

Гарри медленно пошел по мощеной каменной плиткой аллее по направлению к группе зданий пара-Ингольштадта. У него не было никакой определенной цели, да, строго говоря, ничего особенно интересного там и не было. Когда он только прибыл в Айзентурм, он счел, что пара-Ингольштадт — нечто вроде Хогсмида, однако первый же визит оказался полнейшим разочарованием. Несколько мастерских, складов, жилья для обслуживающего персонала, мелкие лавочки — вот и все. В то же время нельзя было отказать этому поселению в живописности: чистое, уютное, почти безлюдное и при этом скрытое ветвистыми кронами дубов, оно идеально подходило для неспешных прогулок.

— Гарри! — услышал он позади себя, вздрогнув от неожиданности.

Обернувшись, он увидел, что от ворот башни к нему бежит Гермиона. Поравнявшись с ним, она махнула рукой в направлении пара-Ингольштадта.

— Ты же хотел прогуляться? — спросила она с улыбкой. — Не возражаешь, если я присоединюсь?

— Э… Нет, конечно, Гермиона. Я всегда тебе рад, — с приятным недоумением отозвался Гарри, — но разве ты не идешь в библиотеку? Я бы подождал тебя, если бы знал…

— Ну, я подумала, что и впрямь могу почитать перед сном. А у нас с тобой редко когда получается просто погулять.

У него потеплело на душе, но потом он вспомнил, чем может быть вызвана такая перемена в поведении подруги, и помрачнел.

— Это ты из-за моего сна, верно? — тихо спросил он. — Боишься, что я могу рехнуться?

Она взглянула на него с упреком и покачала головой.

— Гарри… После всего, что ты пережил в своей жизни, кто угодно будет видеть кошмары. Я не считаю, что ты сходишь с ума или что-то в этом роде. Мне просто хочется быть с тобой рядом, как раньше, в Хогвартсе. Да, здесь у нас гораздо меньше свободного времени, но я не хочу жертвовать нашей дружбой. Даже ради учебы.

Он благодарно сжал ее ладонь, но на душе у него все равно скребли кошки. Да еще и снова это слово… «Дружба». Дружба — это замечательно. Вот только этим словом нередко обозначают нежелание иметь что-либо большее. Когда же он решится спросить у Гермионы напрямую? Возможно, что никогда. Если подумать, она наверняка простит ему этот мимолетный выход за рамки. Но не уйдет ли в этом случае из их нынешних отношений, пусть и неопределенных, та легкость и естественность, присущая им сейчас? Сможет ли она держать его за руку, не думая при этом, что он снова пытается преодолеть установленный для него барьер? Обнять его после долгой разлуки и не ощущать неловкости? Вломиться к нему в комнату посреди ночи просто из-за того, что ему приснился дурной сон?

— Смотри, Гарри! — прервала она ход его тягостных мыслей. — Это… Саран? Что он там делает?

Переглянувшись, они сошли с алеи влево и спрятались за высаженными там кустами барбариса. Его листья почти полностью облетели, но за густыми ветвями и россыпями ярко-красных ягод их сложно было разглядеть, тем более — с такого расстояния. Насколько же не хватает порой мантии-невидимки! Нехватка знаний по артефакторике может быть исключительно обременительной, иначе Гарри уже давно занялся бы изготовлением чего-то подобного, пусть даже ему не удалось бы повторить в полной мере свойства того уникального предмета, которым он обладал в своей прошлой жизни. Что ж, приходилось использовать лишь те средства, которые имелись в наличии и надеяться, что Саран их не заметит.

Поведение наблюдаемого было странным. Он ходил от одного строения к другому, придирчиво оглядывал боковые стены, пару раз забирался в кусты и поминутно оглядывался. Гарри мысленно поразился тому, насколько ужасным можно быть конспиратором. Даже поставь Саран своей целью привлечь к себе максимум внимания, он не смог бы сделать для это ничего лучшего.

Они осторожно приблизились, продолжая прятаться за кустарником, и как раз вовремя. Саран, втиснувшись в узкий проход между пищевым складом и двухэтажным жилым домом, разгребал руками насыпанный там гравий. Удовлетворившись результатом, он вытащил из-за пазухи какой-то предмет, положил его в разрытую ямку и обильно завалил сверху гравием. Поднявшись в полный рост, он снова огляделся по сторонам и направился в сторону башни. Гарри и Гермиона застыли, и Саран, не заметив их, прошествовал мимо.

— Пойдем! — сказала Гермиона, убедившись, что Саран достаточно далеко.

Место для тайника Саран выбрал исключительно удачно, и все указывало на то, что он в скором времени рассчитывал вернуться туда вновь. Тихое поселение, где редко кого можно встретить на улице, и при том легкость обнаружения — если знаешь, где искать. Гарри смахнул горку щебня, наваленную Сараном. Под камнями мелькнула мятая газета, в которую был завернут небольшой продолговатый предмет размером с бутылку. Развернув бумагу, Гарри убедился, что это и впрямь бутылочка с широким горлом из-под какого-то соуса, внутри которой лежал свернутый в трубочку лист бумаги, испещренный надписями.

— Похоже на какой-то рецепт, — заметила Гермиона, вглядевшись в написанное. — Достанем его?

Гарри снял крышку, поддел вложенный лист и развернул его. В его центре красовалась тщательно вычерченная чернилами иллюстрация, изображавшая пентакль, по окружности которого располагались руны, большинство из которых ему было незнакомо, а знакомые использовались в каком-то странном контексте. И ему уже доводилось такое видеть.

— Это же… — в смятении проговорил он.

— Это тот самый пентакль, — закончила за него Гермиона. — Тот, что был начертан на месте убийства. Ну-ка дай мне листок… Гм… Похоже, что вырван из какой-то тетради. И довольно старый, бумага совсем пожелтела.

— А что там вверху написано? — полюбопытствовал Гарри.

— Судя по всему, описание магического ритуала. Но это лишь фрагмент текста, начало, должно быть, на предыдущей странице. Смотри сам.

Гарри взглянул на начало текста. Гермиона была права: начало предложения отсутствовало.

«…также бывший ранее членом общества Туле. Он использовал силу Черного Солнца для возвращения цели в первичное состояние, однако, насколько нам известно, добиться успеха ему не удалось. После захвата Вевельсбурга были найдены следы одного из таких ритуалов и ряд документов, которые не успели уничтожить. Выяснилось, что ритуал проводился в полнолуние, а обездвиженная цель размещалась в центре пентакля следующей структуры…»

Дальше следовало изображение пентакля, под которым текст продолжался.

«После этого произносилась ритуальная формула, которую они безуспешно пытались восстановить, используя…»

Последующий текст был совершенно размыт: похоже, нижний край листа в течение долгого времени лежал в воде. Однако общая картина вырисовывалась и с тем, что есть. У них в руках был документ или, вернее, отрывок из документа, с описанием ритуала, жертвой которого стал Карл Метцлер. Так вот, что Саран нашел на месте преступления!

— Похоже, что Саран знал, кому принадлежит этот документ, — в задумчивости проговорил Гарри. — Но почему он не уничтожил его? Почему не спрятал сразу же, как нашел?

— Хотел вернуть, очевидно. И тем самым заработать расположение хозяина документа. Вернее, хозяйки, — с оттенком иронии отозвалась Гермиона. — Вот только его что-то напугало, и он предпочел отложить эту свою демонстрацию верности до лучших времен.

— Напугало? Но что?..

— Гарри, конечно же, я не знаю. Однако теперь у нас есть серьезнейшая улика, и, думаю, ждать больше нечего. Надо сообщить ареопагу. В том числе и о Саране: пусть он не убийца, но его роль тут очевидна.

Гарри согласно кивнул, посмотрел на часы и поднялся на ноги. До занятия оставалось меньше пятнадцати минут: они как раз успеют к началу, если отправятся немедленно. А сразу после этого можно будет отправиться к профессору Квирреллу или к самому Вейсгаупту и все рассказать. Он почувствовал смутную тревогу от необходимости отложить общение с ареопагом, и поначалу не мог понять, что послужило ее причиной. Через секунду он вспомнил.

— Гарри, — посмотрела на него Гермиона, которой в голову, похоже, пришла та же самая мысль, — а ведь сейчас у нас…

— Я помню, Гермиона, — кивнул он, — сейчас начнется семинар у Зельды Штейн.

___

Предыдущая страница: http://www.proza.ru/2019/10/05/1604
Следующая страница: http://www.proza.ru/2019/10/06/1518