Колечко - талисман ч. 1 глава 43

Зина одна ждала меня в комнате.
 Я чуть не с кулаками накинулась на нее:

 - Ты все знала! Знала! Знала! Знала и молчала!
 Ненавижу тебя! Видеть не хочу! Предательница!

-Я тебя тоже очень люблю, и все расскажу Луке, как ты бережешь Мелешиного ребенка, - спокойно произнесла она.

Лучше бы она меня ударила.
 У меня сразу пропала злость, а навалилась усталость с волчьей тоской.
Плакать я уже не могла.
 Просто села на стул, опустила голову и, закрыв глаза, замолчала.

-Ложись здесь спать. Маруси не будет. Она у тетки.
 Что тебе из твоей комнаты принести?
 Оставайся, а, то девчонки  с расспросами тебе покоя не дадут.
 А тебе надо отдохнуть. Так, что принести, кроме ночнушки?- спросила Зина, подходя к двери.

-Катю принеси, - тихо попросила я.

-Катя – это кто? – уточнила Зина.

- Кукла, резиновая кукла, школьница. Мне ее Мелеша подарил. Она у меня в сумке, - безжизненным голосом сказала я.

-Хорошо. Я тебе полностью сумку принесу.
 А ты ложись на Марусину кровать. Я ее перестелила, - Зина вышла из комнаты.

Так я и уснула, всхлипывая до скулежа, положив Катю на подушку.

Девчонки, после посещения Лукой  общежития, просто табунами ходили за мной, просили, чтобы я их познакомила.
 Я сразу,  «вспомнив», что Лука скоро женится,  предупреждала их об этом. Некоторых даже данный факт не останавливал.
 Главное – познакомь, а там, будет видно.
 Ко мне  в перерыве между лекциями, когда мы стояли с Зиной в коридоре, подошел Гвидон:

-Сашка, что это все девчонки от твоего рыжего брата млеют?

-Тебе, что завидно? Ты тоже хочешь?

-Что хочешь?- не понял Гвидон.

-Млеть от моего брата, - выдала я.

-Дура! – возмущенного  Гвидона, как ветром сдуло.

 Зина рассмеялась.

В субботу на набережной меня ждал Лука.
 За эту неделю я так истосковалась по родной душе, что, чуть не в припрыжку, побежала к нему, сразу повиснув на шее.
 Лука с такой нежностью прижал меня к себе, потеревшись  щекой о щеку, что все горести и печали сразу улетучились.

-Ты ждала меня?- тихо спросил он.

-Мне так плохо,- сразу захлюпала носом я.

-Сашенька, на нас пол-института смотрят. Возьми  себя в руки. Улыбнись, - маша рукой девчонкам и очаровательно улыбаясь, говорил Лука,
 - Мы сейчас идем знакомиться с твоим новым домом. Ты должна хорошо выглядеть, - вытирая мне платком нос, продолжал он,
 - Успокоилась? Вот и пойдем потихоньку. Здесь недалеко.

И мы с ним двинулись  по Мойке в сторону дома Учителя.

 Квартира, где жили Мелешины родители, находилась на третьем этаже красивого старинного дома.
 Паркет, высокие, почти четыре метра, потолки, большие окна.
 Нас ждали.
 Павел Ильич сразу провел нас к себе в комнату, где стоял раздвинутый стол с вазой живых цветов посредине.
 От цветочного запаха у меня сразу подкатила тошнота к горлу.
 Увидев мое состояние, Лука, чуть не за шкирку, потащил меня в ванную.
 Умыв, лицо холодной водой и усадив меня на край ванны, Лука пошел разбираться с букетом, думаю,  и с родителями Мелеши за  цветы, тоже.
Разобравшись и, придя за мной в ванную, он провел меня в комнату Мелеши, сказав, что свою комнату родители проветривают.

 В Мелешкиной комнате было так светло и уютно, что у меня появилось желание здесь остаться.
 Над узким диваном висел мой карандашный портрет, у окна стоял двух тумбовый стол с конспектами, рядом -  чертежная доска с  незаконченным чертежом и рейсшиной, в приоткрытой дверце шкафа были видны Мелешины рубашки.
 Я  сначала села на диван, потом встала, подошла к шкафу и, открыв его, уткнувшись  носом в Мелешины рубашки,   зарыдала навзрыд.
Лука, стоя в дверях, молча, смотрел на меня.
 В комнату заглянул Павел Ильич, Лука тихо развернул его за плечи  и выставил  в коридор.
 А я, стояла у шкафа, вцепившись в Мелешины рубашки, вдыхала  его запах, и плакала, плакала, плакала…
  Сзади подошел Лука, уткнулся носом мне в макушку, ласково притянул меня  к себе за плечи.
 Почувствовав его тепло, я слегка расслабилась, мои всхлипы стали   тише, тише… Я,  успокаиваясь, развернулась и  уткнулась  носом в грудь Луки.
 Он осторожно повел меня к дивану.
 Когда я окончательно успокоилась, мы пошли в комнату к родителям, где нас уже все  с нетерпением ждали.

 Наконец – то я была представлена Мелешиной коммуналке.

 Молодящаяся,  с  укладкой, крашенная в темный цвет, Надежда  Фотеевна ,  слегка, наклонив голову  с интересом рассматривала  меня и,  растягивая слова, произнесла:

- Очень при-и-ятно познакомиться с новой жиличкой.
 Надеюсь, вы у нас надолго?

-Навсегда! – за меня ответил Лука.

Андрей Филиппович просто кивнул  головой  в знак знакомства.
Алевтина Ивановна, невысокая седая  женщина  с  прической  бабетта – с низким пучком - шишечкой  на голове, подошла, поцеловала меня в щеку:

 - Рада знакомству,- улыбнулась  она.

  Дарья была на работе.

 Очень тепло, по – семейному, посидели.
 Мужчины слегка выпили. 
Лука  пить не стал.

  - Мне за Сашкой смотреть надо,- пояснил он.

 Алевтина Ивановна потрепала его по рыжей шевелюре:

 - До чего я этого рыжика люблю! Золото – не парень!

 Лука усмехнулся, поцеловал Алевтину Ивановну в щеку.
 Глазами улыбнулся мне, спрашивая: « Как ты?».

 Я моргнула в ответ: « Все хорошо».

 Я, действительно, успокоилась,  и мне было хорошо.
  Рядом был Лука и доброжелательные люди.

Потом мужчины пошли курить  на кухню.
 А   Ольга   Михайловна  повела меня  в Мелешину комнату смотреть альбом  с фотографиями.
 Мелешиных  довоенных фото  было всего три , где он  снят  еще  совсем  маленьким голышом, затем фото всей семьи – Павел  Ильич, Мелеша и Ольга Михайловна.
 Павел  Ильич и Ольга Михайловна совсем молодые, наверное, чуть постарше нас с Мелешей нынешних.
 А у Мелеши такая смешная мордашка, словно он, действительно, ждал, когда вылетит птичка.
 Мелешина  фотография в матросском костюмчике в полный рост завершала довоенные фото.
 Затем следовали послевоенные фото, где преобладали деревенские фотографии.
 Вот Мелеша на рыбалке, в лесу, с Ольгой Михайловной,  с Глафирой.
 Снимок деревенских ребятишек я рассматривала с большим интересом, пытаясь найти знакомых, но уже повзрослевших среди них.

-Ну, как, узнала кого – нибудь?-  спросил подошедший Лука.

-Пока нет…

-Вот Мелешка,- ткнул он пальцем, - Вот я…

-Какой маленький, - прошептала я.

-Так я ж на три года младше… , - сказал Лука и продолжил,-  Вот Егор, Васька, Светка…

-Какие вы все худенькие,  - сказала я.

- Время было голодное, послевоенное.  Слава  Богу, выжили…

Лука сел рядом со мной на диванчик, взял меня за руку и вместе с нами стал смотреть альбом.
 Я почувствовала,  что Ольге Михайловне  не очень нравится это соседство, особенно то, что Лука держит меня за руку.
 Но я не стала высвобождать руку, мне было приятно чувствовать поддержку Луки, с ним я чувствовала себя спокойно и защищено.

  Вечером пришла с работы  Дарья.
 Мы с Лукой сидели,  разговаривали на кухне.
 Заглянув к нам, она поздоровалась с Лукой:

 -Привет, Луканушечка» и продолжила -  А это и есть та самая Сашка, которая никак не хотела знакомиться?

-Привет, привет. Та самая, та самая…,- улыбаясь,  сказал Лука.

Дарья сорокалетняя плотная,  среднего  роста женщина с круглым лицом, широко расставленными глазами, приветливо улыбнулась, прошла в кухню, протянула мне руку:

- Ну, что ж,  давай знакомится.
 Даша.
 Тебя, я знаю, Сашей зовут. Вот и познакомились, - пожимая мне руку, сказала Дарья.

  И продолжила:

 - Жалко мне тебя.
 Задолбают тебя  наши интеллигентики – то нельзя…, это некультурно… 
Но, ты на них внимания не обращай.
 В случае чего,  обращайся ко мне. Тетя Даша  - плохому  не научит и от интеллигентов наших защитит. Не веришь?  У Луки спроси. Уж, он - то тебя не обманет. Хороший мальчишечка.

 Теперь я была знакома со всеми членами коммуналки, в которой  мне предстояло жить.

Вечером, когда я ложилась спать на  Мелешином  диванчике, Ольга Михайловна хотела мне перестелить постель.
 Но, я попросила оставить Мелешино белье.
 Мне хотелось  дышать его запахом, почувствовать запах его волос,  тела, пота.

 Мне так не хватает Мелеши! Мне так без него плохо!

Дверь в комнату я оставила открытой.

Лука с Алевтиной Ивановной  при свете настольной лампы о чем – то тихо беседовали и  пока еще не ложились спать.
 Дверь в их комнату тоже была открыта.
 Я легла.
 Рядом с собой на подушку положила Катю.
Погладила рукой подушку, простынь и… разрыдалась.
 Из соседней комнаты прибежал Лука.
 Он, сев на краешек дивана стал гладить меня по голове.
Я попыталась натянуть одеяло на голову. Лука не дал.
 Одной рукой он держал одеяло, другой гладил мою голову, не произнося при этом ни единого слова.
 Я  находилась в комнате Мелеши, лежала на  его постели…

-Мелеша, где ты?... - вырвалось у меня.

-Он жив, Сашенька. Жив!  Глафира знает.  Она вымолила его у смерти. Не надо плакать. Не плачь, родная, - успокаивал меня Лука, - Все будет хорошо.  Ты обязательно с ним встретишься. Так говорит Глафира.

- Откуда Глафира все знает? – сквозь слезы проговорила я.

-Знахарка она.  Колдунья. Беженка…
Никто не знает, кто она.
 Она в войну к нам в деревню пришла, когда все от немцев бежали.
 Беженка она.
  Зашла в дом рядом с бабой Настей.
 С одним узелком в руках. Села у двери. Обвела всех невидящим взглядом и сказала:

 - Смерть. Кругом смерть.  Идти дальше не за  чем.  Никого не осталось. Одна я. А вам уходить надо. Хотя смысла нет. И здесь вам смерть. И там тоже.

 Это она зашла в дом, где всю семью, всех немцы насмерть забили.
 Пока немцев в деревне не было, она перебралась в заброшенный дом у околицы. Так там и осталась.
 Это она его уже после войны в порядок привела.
 Но никогда еще ее предсказания никого не подводили.
 Если она сказала, что Мелеша жив. Значит жив.
 Сказала,  встретитесь еще. Значит встретитесь.
 Верь! В лучшее, хорошее верь!  Обязательно верь!

-Еще, что – нибудь  расскажи, - потихоньку успокаиваясь, тихо сказала я.

Продолжая гладить меня по голове, Лука сказал:

 - Хочешь, я тебе о моих родителях расскажу?

 Я утвердительно мотнула головой.

-Ну, слушай.
 Моя мама ленинградка.  Коренная ленинградка.
 Родители ее, мои дедушка и бабушка, потомственные врачи.
 И она должна была врачом стать.
Да только нерешительная она была. Трусиха. Совсем, как ты.
 Побоялась она поступать в институт на врача.
 Поступила на ветеринара.
 Дедушка был так зол, что месяца два с ней вообще не разговаривал. « Нет у меня дочери» и все тут.
 Потом вроде отошел.

 А папа здешний, деревенский.
 Поехали они как – то с друзьями в белые ночи в Ленинград  на развод мостов посмотреть, по городу ночному погулять.
 Так и встретились с мамой моей.
 Судьба.
 Она тоже с подругами по набережной гуляла.
  Как этого  рыжика   увидела, так сразу и  влюбилась.
 Вот она  - любовь с первого взгляда.
 Но это с ее стороны.
 Он – то вообще ее сначала не заметил.
 Подруги обратили внимание, что их нерешительная Валя, всю ночь готова за рыжим парнем ходить.
 Посмеялись они, посмеялись.
 Но, решили посмотреть, что из этого выйдет.
 А рыжий сам по себе с парнями и никак на Валю внимание обращать не хочет.
 И, что ты думаешь, она сделала?
 Все- таки как- то исхитрилась подобраться к нему поближе и… со всей силы каблуком наступила ему на ногу.
 Потом так долго извинялась, что пошли наши деревенские ребята, провожать ее с подругами по домам.
Папе Лялька, подруга мамина понравилась.
 А Лялька – симпатичная, смазливая девчонка, крутила парнями, как хотела.
 Любому могла голову вскружить.
 Только не нужен был ей этот деревенский увалень.
 Хотя свидание она ему назначила.
 Мама на свидание вместо Ляльки пришла.
 Ляльку упросила отдать ей этого парня.
  Раз он ей все – равно  не нужен.
 Лялька поломалась, поломалась, но… «подарила» моей маме Кузьму.
 Как уж у них там свидание прошло и что там было, об этом история умалчивает.
Но с тех пор для папы кроме Валюшки никого  на свете не существовало.
 Он здесь в деревне специально для молодой жены дом новый поставил.
 Только недолгим их счастье  в этом  доме было.
 Все перечеркнула война.
 
 Ну, а дедушка с бабушкой, как узнали о Валиных намерениях, так совсем ее за дочь считать перестали.
 Другие планы  у них на ее будущее были.
И жених другой присмотрен.
 Вдовец, в годах, с дочкой маленькой на руках.
 Но человек солидный. За ним она как за каменной стеной бы была.
 А нужны ли эти каменные стены без любви?

 Ведь весь мир на любви держится.

Пошла Валя против родительской воли.
 Институт закончила.
 Замуж за папу без родительского благословления вышла и уехала с ним в деревню. Так они больше и не общались и не виделись.
 Мама очень терзалась разладом с родителями.
 Все порывалась к ним поехать. Но боялась, как они ее примут.
 И забеременела она почти сразу после свадьбы.
 Вот и думала, родит  ребеночка и съездит с ним к родителям. Авось, простят.
 Но не получилось.
 Я родился, когда  война уже началась.
Потом блокада.
 После снятия блокады поехала мама с ними мириться.
Да мириться уже не с кем было.
 Дедушка в войну на фронте хирургом был. Погиб.
 Бабушка здесь осталась, в госпитале работала.
 Пришла после дежурства,  уставшая, спать легла.  А тут обстрел. Она в бомбоубежище не пошла. А дом разбомбило.
 Это потом уже маме оставшиеся в живых соседи рассказали.
 До самой смерти мама себя корила, что раньше не собралась  приехать, чтобы помириться с родителями.
 Все надо делать вовремя.
 Потом может быть поздно.
 Зайка, ты спишь уже?
 Спи, спи, родная…