Часть 2. Кафе на берегу моря

Небольшое кафе стояло далеко не у самого берега, но ночь была настолько безветренна и тиха, что шум набегавших и разбивавшихся о скалы волн доносился даже сюда. Музыканты только что закончили концерт, и бармен опять тихонько включил свой любимый сборник каких-то местных композиций. Певец, худощавый, но подвижный и улыбающийся старик, подошел к одному из столиков, стоявших в стороне, и буквально рухнул в кресло в изнеможении.
— Питер, ты опять весь выдохся, тебе нельзя так перенапрягаться, — один из молодых людей, уже сидевших за столом, помог старику расположиться поудобнее и пододвинул ему нетронутый стакан с каким-то напитком. Питер взял стакан и медленно, но не останавливаясь, выпил целиком все его содержимое. Потом также медленно поставил стакан обратно на стол и некоторое время сидел молча, склонив голову почти к самому столу. Никто за столом не прерывал молчания, казавшегося таким естественным и комфортным, будто они всю жизнь общались друг с другом без слов.
Когда Питер поднял наконец глаза, то оказалось, что все ощущение его смертельной усталости, было обманчивым. На самом деле его глаза сияли такой силой и радостью, и таким глубоким благоговением, смешанным с почти мальчишеской лукавостью, что и стариком теперь его назвать было сложно, хотя возраст и давал о себе знать густой сетью морщин на лице и желтовато-стариковским оттенком кожи.
— Я только и живу-то по-настоящему, когда пою, — тихо, но так внятно и четко, прошептал он, что все сидевшие его услышали. — Я не могу меньше, лучше так жить и помереть с микрофоном в руках, чем в постели… Только вот голос уже, конечно, не тот, ломкий, сухой стал… Только вот голос подводит…
— Питер, не надо, помолчи, дай отдохнуть голосу… Я попрошу тебе принести еще стакан воды.
Молодой человек, помогавший старику сесть и упрекавший его за чрезмерное расточительство сил, поискал глазами куда-то пропавшего официанта, но так и не найдя, встал и пошел за водой сам. Его сосед, до сих пор молчавший и глядевший в задумчивости куда-то в сторону, вдруг обернулся к Питеру и с жаром заговорил:
— Питер, у вас потрясающий, прекрасный голос, и песни ваши, тоже… Они как живые, как ваша душа, светлые и чистые… Они завораживают и заставляют забыть где ты и кто ты… Питер, не надо ничего говорить сейчас… Просто спасибо вам, спасибо за этот вечер, за ваш голос и за ваши песни… Я попросил у Амина, чтобы он переписал и дал мне с собой ваш диск — он обещал…
Амин вернулся к столу с полным стаканом воды в тот момент, когда его друг уже пожимал Питеру руку и прощался, собираясь уходить.
— Ты уже пошел? — спросил Амин.
— Да, — ответил молодой человек, — уже поздно, завтра рабочий день, и потом мне нужно немного пройтись одному… Спасибо вам, Питер, еще раз… И тебе спасибо, Амин, что вытащил меня сегодня сюда… Спокойной ночи…
— Спокойной ночи, — два голоса, Питера и Амина, слились в один в этих прощальных словах и как эхом им отозвалась в тишине ночи очередная далекая волна…
Когда их собеседник скрылся из виду, Амин обернулся к Питеру и, лукаво подмигнув, спросил:
— Ну как тебе мой бедный друг?
— О, он еще почти мальчик, все у него будет хорошо. Скажи ему, чтобы не принимал все так близко к сердцу. Впечатлительность — это хорошо, но это мешает мужеству и ясности взгляда…
— Да, ты прав, но это с ним впервые, поэтому ему простительно… Да, кстати, твои друзья уже уехали с инструментами, я сказал им, что сам отвезу тебя домой, посидим еще немного, ты как?
— Я с удовольствием… Все посетители уже ушли спать, и бармен почти все убрал, да и к тому же его диск, наконец-то, закончился — тишина, как благодатна тишина… Вот все говорят, как и твой друг сегодня, голос, песни… А мне тишина милее, услышь как в ней рождается звук, послушай…
И в полнейшей тишине как мелькнувшая тень вдруг возникло легчайшее движение воздуха, постепенно разрастаясь из едва заметного далекого гула, превращаясь сначала в глухое ворчание, потом в рокот, и, наконец, со всей мощью обрушиваясь на береговые скалы, взорвался ревом и тут же утих звук очередной набежавшей волны…
— Ты слышишь это? — почти прошептал Питер и его вопрос повис во вновь наступившей тишине…
— Да… Знаешь, Питер, сегодня ко мне должна была приехать пара русских, из Москвы. Знаешь, сколько раз на моей памяти (а это, ни много ни мало, уже скоро почти пять лет будет), здесь, в этом райском, но далеком от цивилизации уголке, были русские? Ты знаешь? — и не дожидаясь ответа Амин продолжил сам. — Всего однажды, и то с Украины, девушка с ребенком… И я их помню очень хорошо… Они сидели здесь также, как мы сейчас с тобой, и я сидел с ними, и мы слушали волны.… И она сказала мне тогда, на ее родном, таком божественно красивом русском языке, что в звуках волн есть вся Истина неизреченная и неизречимая, которую услышать можно только сердцем. И я тогда впервые услышал… И сегодня я вдруг поймал себя на мысли, что жду этих русских, как будто они какие-то особенные, как знак свыше, как ту девушку… Я ждал весь день, но они до сих пор не приехали, и не позвонили. Я даже не знаю, что и думать…
— Ничего не думать, ты просто успокойся… Ты сейчас волнуешься так, будто к тебе любимая не доехала… Это всего лишь туристы, пусть даже и русские… Но и русские бывают разные, не все они такие, как та девушка… Приедут завтра самые обычные, как все туристы, а ты еще и разочаруешься… Успокойся…
— Да, ты прав… Все они разные… Да и едут они парой, мужчина с женщиной, а я-то размечтался… Только вот что же они не предупредили, что не приедут день в день… Ведь и телефон мой дан на сайте и просьба оставлена звонить для кого, спрашивается?
— Пойдем, Амин, отвези меня домой, и пора нам спать. А то поздно уже, и тебе завтра с утра вставать…
— Да, пойдем… — Амин помог Питеру подняться, и они пошли к выходу из кафе, махнув рукой бармену на прощание…


03.2017