Последние Кельты - отрывок 2, осень

Они стояли, немного топчась на месте, и целовались, глубоко, страстно, с крепкими и одновременно нежными объятиями, два одиночества, кои хотели простого счастья на этой Земле. Из груди сына Энрике вырвался протяжный стон. Голова закружилась от легкого возбуждения, по спине текла капелька пота. Он чувствовал, что начинает ее желать, не по – детски, а по – настоящему, представляя, как сейчас бы осторожно снял к Миры пальто, после нашел бы местечко, пошел туда с ней, легли бы на это пальто и куртку, где посуше, и все… Вместо этого он просто разомкнул губы и прошептал:
     - Прости, но я хочу тебя… Не могу, не могу позволить себе сие действо. Только с женой или невестой. А ты просто друг, и нравишься как друг. Это обычный поцелуй.
     Щеки ее покрылись румянцем. Она улыбнулась и мотнула головой: недалеко от них стояли Гвелд и Тиль, и тепло улыбались. Особенно отец.
     - Ну вот, вырос наш сын, прямо как мы в свое время. – спокойно сказал Архимаг жене, и положил руку ей на талию. – Мы не хуже нового поколения. Весь в отца по страстности, которая сейчас открылась с этой девушкой. Хорошая она, добрая и умная. Может быть, у них что – то получится в жизни.
     - Прекрасно помню, как ты меня первый раз в ресторан «Калипсо» сводил… Вот после было нечто в парке! На всю жизнь запомнила… Все равно мы вечно молодые, как и новое поколение. Это сейчас все пошли погулять. После как – нибудь и вместе сходим, вспомним события сороколетней давности. – тихо и с улыбкой ответила она, держа белый зонтик – трость.
     - Красивая ты моя женщина… Нарожаешь мне еще детей? – подмигнул Гвелд.
     - Конечно! Только мне надо немного прийти в себя.
     - Да ладно тебе! Я всегда готов! Главное, желаешь ли ты опять стать матерью. Мы произведем на свет еще много Иных, один Властелин Времени есть у нас. Я не буду скидывать братьев своего сына на старшего. Сами воспитаем. Похоже, он сам уже ко всему готов. Давно Ингилэйв присматривается к этой девушке. Влюбился походу, только смотрит, как умный мужчина, на повадки избранницы.
     - Она совсем еще молодая… Не обтесала жизнь как следует.
     - Все еще впереди. Обтесает. Просто я многое вижу.
     Тут голос подал и Ингилэйв, покраснев немного от смущения:
     - Энрике! Я предлагаю просто всем вместе идти дальше. Не нужно так… я уже давно не мальчик.
     Мира тоже улыбнулась. Ей нравилась пара Великих. Хоть она и была человеком.
     Энрике посмотрел на свой плащ: по нему тихонечко ползла божья коровка. Красивый жучок, трехцветное чудо маленькое, с блестящей спинкой, торопился куда – то по своим делам в этом парке. Видимо, летел куда – то, да сел на плечо, чтобы погреться. Или просто принести Счастье. Архимаг посадил эту мелочь на палец, посмотрел на существо, а потом попросил Тиль пойти с ним подальше, где нет почти людей, к кустам. Там он огляделся, осторожно зажал в кулаке насекомое, и закрыл глаза. Кулак находился в кармане. После, на ладони Энрике сидел здоровенный жук, который едва не падал с нее. От неожиданности Волшебница засмеялась, радостно посмотрев на такое чудо, и запрыгала на месте. Гигант шевелил лапами, пытаясь высвободиться. Архимаг посадил подарочек на руку жены, та от радости принялась целовать мужа.
     - Она такая красивая… большая, необычная. Спасибо!
     - Стараюсь тебя удивлять и радовать. Подержи это чудо природы, а потом оно улетит, став опять маленьким. Осень же, и должны происходить чудеса. Оставим пока нашего сына в покое, пусть почувствует всю прелесть молодости. Юность человеческую по возрасту ему не получилось прожить нормально.
     Жук ползал по рукаву пальто Тильсирвэ, шевеля усиками, а потом расправил крылья, и с гулом громким полетел на высокий клен. Потом поползал он по ветке, и уменьшился до изначальных размеров. И как по заказу, на головы влюбленных, на эту бессмертную, вечную пару, полетел целый дождь кленовых листьев. И смех ее, такой заливистый, как в восемнадцать лет, звенел колокольчиком в этом парке, а потом Ирина просто собрала их, и обсыпала супруга.
      И тот почувствовал себя жрецом, друидом, как две тысячи лет назад, когда Самайн праздновали СОВСЕМ иначе, чем сейчас. Когда еще не было никаких тыкв, вместо них рубили головы. Осталось только разукрасить себя краской в татуировки кельтских узоров, а жену просто одеть в платье того времени. И словно они оказались в той эпохе. И невидимый мир показал Волшебнице того Гвелда, который еще Энрике – то не звался, когда он был еще обычным человеком. И взор кельтского красавца был ДРУГОЙ – «не подходи, убью»! Она вздрогнула, и хотела просто убежать. Но это оказалось невозможно. Он взял ее за руку, рука оказалась перепачкана кровью. На Золотой Смерти из одежды оказались простые штаны из крапивы. Босой, с мечом за поясом, он просто обнажил его и приготовился…
     - Не отдашься мне, - умрешь. Каждая минута будет стоить жизни. Либо я женщину понравившуюся осыплю золотом и положу мир у ее ног. Рим будет твоим, и остальное тоже, только не отказывайся!
     Волшебница пыталась применить магию, но та не работала. Исчез весь привычный современный город, осталась только роща Секванов, и нужно будет делать выбор. Либо упасть в листья с отрубленной головой или без рук.
     - Ты СЛИШКОМ красива. Отдайся мне. Прошу, дева незнакомая. – сурово произнес сын Торстейна и Элиндры. – Единственная моя радость, - это бои и женщины с золотом, грабежи и вино. Больше в этом мире НИЧЕГО не осталось. Женюсь, обещаю, и друиды обручат нас. Как твое имя?
     - Тильсирвэ. Но мы не можем быть вместе сейчас. Ничего не получится.
     Он сжал меч с рунами еще крепче. В глазах мелькнула надежда, на лице, испачканном сажей, потом и грязью, дернулся мускул в районе лба.
     - Это почему же? Ни одна женщина не отказывала Золотой Смерти.
     - Я на две тысячи лет старше тебя, Гвелд, потерявший мать и отца. Не испытывай Судьбу. Тебе уготовано великое будущее. – произнесла она.
     - Ты богиня, Тильсирвэ? И выглядишь странно очень, не могу даже описать, как. – он пожал плечами, рассматривая женщину. Но больше он залюбовался ее волосами. Они волнами сбегали до колен и блестели в свете осеннего солнца. Осторожно, как только можно, воин изумленно прикоснулся к шелковистым власам. Поцеловал их, прикрыв глаза.
     - За такие волосы можно отдать полмира. Ради того, чтобы разделить ложе с такой девой. Ради вечности. Чтобы после бог Один и Фрейя даровали благо и силу. Я принесу тебе жертву, подари мне весь мир. И любовь Богов.
     - Племя Секванов останется в истории, несмотря на то, что его вырезают римские солдаты. Оставь ярость и боль, кельтский воин. Не надо. Прошу… Да, я богиня. И пришла помочь.
     - Покажи тогда мне чудо.
     Она порылась в карманах, достала сенсорный телефон, и нашла фотографии. Кельт глаза просто вытаращил. Он возжелал эту вещицу.
     - Боги не могут дать тебе это, Гвелд Кельтский. Это потусторонний мир. Мир сидов, и Богов. Я валькирия, из будущего. И могу рассказать о мирах, Богах, и остальном. Обещай, что не украдешь у меня это…
     Кельт, злее которого не было доселе у Секванов, коего боялись ВСЕ, даже самые закоренелые воины, взял телефон. Тиль показала ему фотографии себя и его в будущем. Тот недоуменно поглядел на Волшебницу.
     - Мы здесь с тобой, в Плитке Времени. Что случилось? Почему нет римлян?
     - Просто потому, что я тебя возлюбила. И потому пришла. Чтобы мы стали такими.
     Он смотрел и не мог оторваться. На этот неведомый мир. Спросил, не Асгард ли это. Тиль кивнула. Рассказала, что Боги так и живут, а он там главнее всех. Гвелд был в шоке и ступоре.
     - Рим покорится при помощи моей валькирии. Я буду одаривать мою богиню вином, фруктами, ложем, дам все, что пожелаешь. – Злодей улыбнулся, и исподлобья посмотрел на красавицу. Он СОВСЕМ не походил на того Гвелда, который был мужем. – Голова императора слетит с моего меча, и я вставлю в нее изумруды вместо глаз, сделаю чашу, чтобы Асгард пил вино с черепов наглых римлян, который разоряет нашу землю. Будь моей женой, прекрасная дева. – Он подал Волшебнице свой меч, который познал очень много кровавых боев. – В честь начала Самайна я не трону эту женщину, который будет идти три дня. Вы разгневаетесь, если мы, народ кельтов, через три дня не соберем урожай. Я должен!
     Женщина была в шоке от его гордыни и наглости. Телефон Гвелд вернул, но был очарован увиденным. Грязный, частично небритый, со свалявшимися волосами, кельт все равно был прекрасней всех. Высокий, золотоволосый, кровожадный убийца с чудовищной жизнью. Киллер номер один наверное во всей Империи. И этот человек потом станет величайшим Архимагом всех времен, скинет с себя человеческое нутро, и станет Светлым. После своего дикого прошлого.
     - Боги выведут ко мне тебя, воин Золотая Смерть. – Она подала ему букет из листьев клена. – Это мой подарок также. Могу сплести венок.
     - Да что хочешь… даже сухую ветку приму как дар! – Он взял Волшебницу за руку, и поцеловал, страстно, порывисто. Меч упал на землю. Тильсирвэ прекрасно понимала, что ей показывают. И Будущее с этого не изменится. Он все равно НИЧЕГО потом не вспомнит. – Я это запомню НАВЕКИ, и умру с твоим именем на устах, Тильсирвэ…
     Потом ветер пошевелил волосы Тиль, она открыла глаза, и увидела себя в обьятиях Энрике, уже в современном мире. Он приобнял ее. Прижал к себе.
     - Да, ты увидела сейчас меня ТАКИМ, какой я был раньше, когда жил человеческой жизнью. Сегодня первый день Самайна. И потому творятся такие штуки. Валькирия моя… Это невидимый мир, и там был лишь призрак. Моего прошлого. Которое давно ушло. Просто в такие моменты ощущаешь себя не там… А где – то далеко. Я знаю, что находилась ты в Прошлом, и вернул мою милую обратно. Миражи, призраки, и ты в виде валькирии но в современных одеждах. Это осень, дорогая. И она хранит много чудес и добра.