повредить душе

выдохси иль сдулси,
зато какоси напирал-то,
со осознанием дела, почти
што иезуитски профессионально.

немощь низводила
в ранг обездоленных
и покинутых, ничого от
ентой жисти ужо не ожидающих.

кручи тучи замочи
в кручины печали,
закрути-выкрути
предвечные дали.

и чо толку-то
колготитси, пенять
фсуе, хистори разными
заморачиваяси, обуревая натужно.

ну, вот, наконец-то, полегчало малехо,
и в головушке парядок обнаружилси.
а фсиго-то, мыслишки туды-сюды
погонял, дряней строптивых.

темы-однодневки
девальвировали панятия
чести и достоинства и сливали
оффшорные накопления бесстыдства пошлостей.

"челы" - такоси трогательно
и нежно называли челики людев,
особенно, в минуты душевных мук,
осознавая невозможность возвращения.

когось бы ни спрашивал, што жеж
такое душа, ответа вразумительного
получить такоси не мог, оставалось лишь,
понадеятьси на авось, небось кривая выведет.

маятник ожиданий неотвратимо
было качнулси в противоположную
сторону и, почти возвращаясь назад,
не оставил никакой надежды ожыдаюсчим.

беги чиловечек, исчи свое востребованное
торопись, не задерживайси на пустяках, бери
хлавное, не смотри на сторону, варежку зажевывая.
и тока, гляди-кось, какоси евонного, не споткнись, торопыга.