Колечко - талисман ч. 2 глава 14

Через три дня мы всей семьей уезжаем в отпуск,  в Крым.

 Почти все сборы закончены.

  Чемоданы  Лука собирал сам, мне не доверяет, говорит, что я обязательно что – нибудь забуду.

 Павел Ильич, как всегда, доставал билеты.

 Настроение чемоданное.

 Ребятишки последний день в садике.

 Отводит в садик  и приводит их  Мелеша.

 Документы он все восстановил, немного отдохнет и пойдет работать сварщиком на ЛАО, а с осени в институт - доучиваться.

 Приготовила Луке завтрак, он еще сегодня и завтра работает, пошла в комнату, чтобы позвать его.
 Надежда Фотеевна шла на кухню:

-Что – то вы сегодня бледненькая, Саша. Не приболели?

 Я пожала плечами – вроде нет.
 Хотя последнее время чувствую себя очень  отвратно, какая – то усталость, голова кружится, иногда слегка мутит.
 То ли заболеваю, то ли перенервничала.

 После возвращения Мелеши ни спать, ни есть не  могу.
 Чувство вины давит. Впечатление, что я  в какой – то яме, из которой никак не могу выбраться, а, наоборот, меня туда потихоньку засасывает.
 Лука на меня как – то насторожено с печалью в глазах смотрит.
 Благо с детками большую часть времени проводит Мелеша, хоть они меня не тревожат. 
 Они от него в восторге и ему нравится с ними возиться.

  Были втроем на кухне – я, Лука и Мелеша, мужчины завели разговор о детях, Мелеша  сетовал, что не довелось ему повозиться с грудничком, и, теперь общается уже с подросшим сыном.
 Но, очень доволен, хотя хотел бы еще маленького.
 Сказала - женишься, будут еще дети.
Они с Лукой как – то странно переглянулись и вообще  прекратили этот разговор.
 У них, как и прежде начинают налаживаться отношения – понимают друг друга с полуслова.

 После завтрака я мыла посуду, Лука курил в форточку.
 Покурив, подошел ко мне – дежурный поцелуй перед уходом.
 От  табачного  запаха, на меня накатила такая рвота, что я еле – еле успела добежать до туалета.
 Потом, даже не став провожать Луку, сразу зашла в комнату,  мне все стало ясно – я беременна.
 С Лукой мы предохраняемся, значит это ребенок Мелеши.
 Что делать?
Все переиграть и уйти к Мелеше я не могу, хотя он будет только рад этому.

  Остаться с Лукой тоже не могу.
 Нельзя быть настолько подлой и так издеваться над человеком, любимым человеком, жить с ним, рожать от другого.
 Это уже сверх наглость и сверх подлость. Что делать?

Сзади подошел Лука:

 -Очень плохо?

 - Иди – на работу опоздаешь, - не оборачиваясь, сказала я.

  -Опоздать – не страшно, хуже, что мне сегодня обязательно надо быть на работе. И Мелеша, как назло из садика задерживается.
 Ты все поняла? – я, не глядя на Луку, кивнула головой,- Прошу тебя, родная, дождись меня.
 Сегодня никуда не уходи из дома, очень прошу.
 Ты меня слышишь, Саша? Я с кем разговариваю? – он слегка потряс меня за плечи, я посмотрела на него и у меня глаза стали наполняться слезами,
 - Саша, все нормально, все хорошо.
 Ты в третий раз станешь мамой. Будет еще один малыш.
 Тебе двадцать восьмой год, ты не маленький ребенок. В этом возрасте третий ребенок – нормально. Ты с мужем живешь….

  -Так ребенок не от мужа, - только и смогла произнести я, захлебываясь слезами.

 -От мужа, Саша, от законного мужа.
 Хочешь, Мелеша восстановит ваш брак?
 Он согласен! Я уйду!
 Только, ради всего святого, не плачь, не волнуйся, тебе нельзя! -  уговаривал меня Лука, - Дождись вечера.
 Мы все решим. Очень тебя прошу. Только дождись, родная, обязательно – дождись.

  С тяжелым сердцем,  я это чувствовала, Лука ушел на работу.

 Я не стала дожидаться Мелешу. Я не могла, я просто не имела права оставаться в этом доме, где я предала всех и вся.
 Мне надо, просто необходимо уйти.
 Уйти куда угодно. Только не оставаться здесь.
  Дети?
 У них есть отцы,   они их любят, они не дадут им пропасть.

Оделась, выглянула в коридор, чтобы никого не было и, потихоньку пошла к входной двери.
 У кухни столкнулась с Дашей – у нее сегодня выходной.
 Не знаю, какой у меня был вид, но вслед мне неслось:

 - Ты куда, как чумная? Случилось чего? Подожди! Я с тобой!

  Услышав, « я с тобой», я кубарем скатилась с лестницы и выбежала на улицу.


Мелеша,  довольный,   пришел с тортом домой.

  Занес его на кухню.

- Даша, привет! Ставь чайник.
 Сейчас Сашку с Алевтиной Ивановной позову, чаек с тортом попьем.
 Торт « Сказка» - Сашкин любимый.

 - Вы, что, все с дуба рухнули сегодня? Какой торт для Сашки?
 Когда ваша Сашка тю – тю! Умчалась, как ненормальная куда – то.
 Я – Саша, Саша – бегу  за ней в тапках по лестнице, а ее уже и след простыл.

  -Подожди, Даша, - перебил ее Мелеша, - Ты сказала, что Саша куда – то ушла.
  Почему ты решила, что она бежала, как, ты выражаешься, «как ненормальная», с чего ты это взяла?

 -Если бы ты ее видел, ты бы и не такое сказал, - раздраженно ответила Дашка.

 -Может они поругались с Лукой? Ты ничего не слышала? - уже обеспокоенно спросил Мелеша.

 -Поругались с Лукой, - передразнила Даша Митю, - С Лукой невозможно поругаться. Это с Сашкой можно поругаться, она может орать до посинения, а  с Лукой поругаться нельзя.
 Да и тихо сегодня было.
 Он на работу ушел. Я по коридору шла, слышала, как дверь хлопнула.
 Минут через пять Сашка, как мышь по коридору шмыгнула, глаза бешенные, ничего не видит и на лестницу…

 -Ты ничего не перепутала? Так все было? - уточнил Мелеша.

 - Вы, что,  меня здесь все за дуру держите? - скрипя зубами, выдала Дашка.

 Мелеша на это ничего не ответил, просто улыбнулся и пошел к телефону:

 -Будьте добры, Рыжова…
Передайте, пусть домой позвонит.
 Спасибо.

  - Что, все так серьезно? - выглядывая из кухни, спросила Дашка.

 - Намного серьезнее, чем ты думаешь, - ответил Мелеша.

 -Доброе утро. А, что такие мрачные? Случилось чего? - заходя на кухню, спросила Надежда Фотеевна.

 -Сашка сбежала, - мрачно выдала Дашка.

  -Господи! Она же  беременная. Непредсказуемая.
  За ней глаз, да глаз нужен» - сказала Надежда Фотеевна.

-Как беременная?

 -Откуда вы знаете? - одновременно спросили Даша и Мелеша.

 - Поживете с мое, молодые люди, вам и не такие тайны откроются, - сразу, одним предложением, на оба вопроса ответила Надежда Фотеевна.

 На кухню зашла Алевтина Ивановна:

 - Здравствуйте. Все в сборе.
  Что случилось?

 -Саша куда – то ушла, - за всех ответила Надежда Фотеевна.

 -Как ушла? Разве ее нет дома? Что я скажу Луке?- заволновалась Алевтина Ивановна.

 Зазвонил телефон. Мелеша выскочил в  коридор:

 - Это Лука.

  -Да, да… Слушаю… Сашка ушла… Не знаю…
 Дашка говорит не в себе она была… Сразу после тебя… Хорошо.

 Не отходя от телефона, Мелеша стал набирать другой номер:

 -Будьте добры Дорягина.
 Папа, ты можешь сейчас приехать домой?…
 С мамой все в порядке… Сашка… Да, не волнуйся…
 Будем надеяться,  что все будет хорошо…
 Ушла она… Никто не знает… Ждем.

Через час вся коммуналка, включая Ольгу Михайловну и Андрея Филипповича, собралась на кухне.

 Сказать, что все были расстроены, обескуражены – значит,  ничего не сказать.
 На Луку было больно смотреть.
 Он лучше всех знал свою Сашу и отлично понимал, что если она ушла из дома, оставив детей, значит, слишком сломлена ее душа, что  она просто не смогла вынести обрушившееся на нее испытание.
 Идти ей не куда, задушевных подруг у нее, кроме Зиночки, нет.
 Зиночка живет  под Москвой.
  В деревенский  дом она не поедет.  Это дом Луки.
 Куда она пошла, где ее искать – никто не знал.

 Павел Ильич, когда звонил своим знакомым из милиции и то высказался, что лучше бы у Сашки был любовник, тогда всегда бы был запасной вариант ее поисков.
  Но это была бы уже не Сашка.

 Ольга Михайловна, узнав, что Саша ждет ребенка от Мелеши, устроила ему и Луке скандал.
 Одному заявив, что надо голову на плечах иметь, другому, что за своей женой, тем более такой непредвиденной, как Сашка, надо смотреть, как за маленьким ребенком.

 Легче от этого никому не стало.
 Мелеша заявил, что готов перед Сашкой встать на колени, только бы она родила ему этого ребенка.
 Все, в конечном итоге, желали только одного – скорейшего нахождения и  возвращения Сашки.

 Когда Мелеша попытался успокоить Луку, в ответ услышал:

 -Мне так тяжело эта любовь досталась.
  Она же тебя любила. Только тебя.
 Она  и фамилию не стала менять. Осталась Дорягиной, и колечко твое обручальное не сняла, и  твой медальон с шеи снимала, только когда детей грудью кормила, чтобы цепочку случайно не порвали.

 Ты  не представляешь, каким я себя последним мерзавцем чувствовал, когда после застолья нашей регистрации, она на плече у дяди Паши рыдала.
  Этот  плач,  был – крик души.  Она тебя предала! Ты это можешь понять?

 Дочку нашу она и то твоим именем назвала.
 Если бы ты видел ее глаза, когда она просила меня, об этом имени.
 Это были глаза просящей собаки.  Смертельно раненой собаки, просящей о помощи.

 Она ни разу не села ко мне на колени. Это была только твоя прерогатива.

 Ночами звала тебя. Имя твое постоянно повторяла.

 На протяжении всех этих лет она тебя ждала! Ты не можешь себе  представить, как это тяжело!

 Беременная Димкой сидит, рыдает, живот большой, ей ни чулочки, ни обувь не надеть.
 Опять все я! А я – мужчина!

 Чулочки ей надеваю, а сам уткнусь  лицом в ее колени, а в голове только одна мысль – удержаться, не сорваться.

 Женившись на ней, я знал – ты жив. Рано или поздно, но ты объявишься.
 Но, что, так…

  -Прости…  - тихо сказал Мелеша,- Хотя о каком прощении здесь может идти речь? Сейчас надо Сашку найти.

  Я очень рад, что у меня такой друг.
  У тебя очень добрая, открытая душа.
 Ты никогда и никого не предашь.

 И, если ты помнишь тот наш разговор на крыльце, я только тебе мог доверить Сашку.
 Хорошего человека тетя Валя вырастила. Низкий ей поклон.

  - Потому и вырастила, что у самой душа изранена.
  Всю жизнь  она ждала возвращения папы.  В  похоронку не верила.

 Ждала!

 В 45-м, когда фронтовики стали домой возвращаться, она, каждую ночь, почти на протяжении  пятнадцати лет, до самой болезни,   и в дождь, и в снег, и в холод, и в жару выходила к калитке.

 Я, маленьким мальчонкой,  с кровати сползу и босиком  к окну, стою  – за ней наблюдаю.

 А она вдаль смотрит и ждет.

 Разве могу я к Сашке иначе относиться?
 У нее тоже душа изранена. Что она видела? Первую любовь? Первого мужчину?

Которого  потеряла,  будучи беременной.
Ее страдания? Неизвестность – хуже смерти. Там – все понятно.
 Здесь – годы ожидания.

 Встреча эта, ваша. Она голову совсем потеряла.
  И, результат встречи.
 Бог, таким образом,  благословил  твое возвращение.
 Подарил ребенка от любимой женщины.
 Только она этого не понимает.
 Думает – предала.
 Сколько я пытаюсь ей объяснить, что предназначение женщины – быть матерью.

 Работа, учеба, дипломы – ничто не может сравниться со счастьем материнства.  Другого счастья  для женщины  в жизни нет!

  Время шло.
 О Сашке ничего не было известно.
 Все извелись ожиданием.
 Надежда Фотеевна предложила еще раз, более тщательно, пораскинуть мозгами, куда могла пойти Сашка:

 -Дашенька, вот вы, по характеру, конечно, я прошу меня извинить, но ближе всего к Саше,- присутствующие с удивлением уставились на Дарью,- Что бы предприняли в данной ситуации и, куда бы вы могли пойти?

 - Так я и ушла, - буркнула Дашка, - Как похоронка пришла, мать его сказала – Ты здесь никто. Я и поехала в Ленинград.
 Как раз блокаду сняли.  Без копейки денег, без знакомых, без ничего….

 - Лука, сыночек,  сходи, посмотри, взяла Саша деньги или нет?- сказала Алевтина Ивановна.

  Лука метнулся в комнату:

 - Все на месте. Ничего не взяла.

 -Звони своим, чтоб на вокзалах внимательно посмотрели, - сказала Ольга Михайловна Павлу Ильичу.

 Тот  пошел к телефону.

 Андрея Филипповича отправили за детьми, наказав, чтоб подольше с ними погулял и мороженым накормил.

 Мелеша корил себя, что утром, вместо того, чтобы бегом бежать домой, пошел за тортом.

 Напряжение росло.

 Лука закурил папиросу.
  Пару раз затянулся, подержал ее между пальцев, посмотрел на нее, затушил, смял всю пачку и выбросил в ведро.
  На молчаливый вопрос Мелеши ответил:

 - Сашку мутит от запаха табака, а ей еще восемь месяцев носить.
 Все. Баста.  Курить больше не буду.
 Только бы она нашлась.

 Наступил вечер. Все с нетерпением ждали телефонного звонка.

Андрей Филиппович гулял с детьми.
 Он их уже и мороженым накормил, и домой  они зашли,   съели  почти полторта и опять  ушли гулять.

 В тишине резко затрещал телефон.
 Трубку снял Павел Ильич:

 - Слушаю. Где?... На вокзале?... На каком?...
 Молчит… Сумки нет?... Да, Бог, с ней, с сумкой – она никогда в ней документы не носила…
Психушку не надо…
Вообще молчит… Медальон у нее на шее есть?...
 Попросите показать… Так… Что там?... Два молодых человека?...

 -Она это!!!  Она! –  закричал Мелеша,
 - Там Лука и я. Она мне сама показывала….

- Все! Сейчас приедем!

 -Подождите, - сказала Надежда Фотеевна,
 - Своей спешкой вы можете испортить все дело. Вы и так слышали, что там психушку,  собираются вызывать.
 А, если с ней истерика будет?
 Не забывайте, что она беременная. Нервная.
 Еще такое потрясение.
  Ей нужна какая - то встряска.
Раз она ушла от детей – разговоры про них не помогут.
 От мужей она тоже ушла. Но почему?
 Она считает, что предала Луку!
 Хорошо бы, если бы он руку или ногу сломал.
 Тьфу, тьфу, тьфу, конечно, - она сплюнула через левое плечо,
 - Но,  я полагаю, состояние здоровья Луки, может вернуть ее в действительность. Итак, что мы придумаем?- она внимательным взглядом окинула Луку,- Ну, что же вы? Помогайте мне.  Думайте, думайте…

 - Ребра…- выдавил Лука.

 - Что ребра? - не поняла Надежда Фотеевна.

 - На сломанные ребра гипс не накладывают, - прошептал Лука.

 - Молодец!
 Слышал, Павлуша? Вот так и действуйте! Ну, с Богом!