Колечко - талисман ч. 1 глава 47

Вот и позади еще один учебный год.

Я уже третьекурсница.

 Павел Ильич достал мне билет в Симферополь  на поезд, на восьмое июля в купе  на верхнюю полку, как я и просила  - верхнюю, чтобы иметь возможность спокойно выспаться в пути.
 Подозреваю, что число, он согласовал с Лукой, чтобы я могла   побывать в деревне  на празднике Ивана Купала.

 Седьмого июля праздник Ивана Купала.

 Лука на два  дня отпросился с работы, чтобы шестого после работы поехать вместе со мной в деревню на самую волшебную летнюю ночь.

 Приехав в деревню, мы сразу пошли к Глафире.

 В дом Мелеши и его родителей  - дом первой моей любви - я теперь, после нашего « знакомства» с его родителями,  вообще не захожу, даже,  если там находятся Павел Ильич и Ольга Михайловна, хотя они постоянно приглашают меня в гости.
 Находиться в гостях в доме, который я считала своим – это выше моих сил.
 Я знаю, что  даже Лука, который очень много может своей нежностью и лаской заставить меня сделать,   не сможет  заставить меня  переступить порог этого дома.
 Только с Мелешей я смогла бы  туда зайти.

 На деревню опускался тихий вечер.
 Сама природа словно хотела отдохнуть после трудового дня.
 В отдалении слышался стук топора.
 Негромко перелаивались  собаки.
 Смеркалось.

 Глафира с радостью, как родных, встретила нас.

 Лука побежал к себе домой за обещанной мне сорочкой и своей косовороткой.
 Мое желание сходить вместе с ним пресекла  Глафира, сказав:

- Он парень холостой. Не правильно истолковать могут. Сплетни пойдут.
 Нельзя  тебе сейчас с ним  в уединении быть.
 Время все расставит по своим местам.

 Изумительно красивая расшитая сорочка мамы Луки с рукавами в три четверти доходила мне до середины колена.

 Глафира, увидев меня в ней,  сказала, что мне к этой сорочке даже никакой юбки не надо.
Для молодой женщины в столь волшебную ночь я буду выглядеть завораживающе.
 Лука атласной желтой лентой перевязал мои отросшие волосы – он запретил мне их подстригать, заявив, что при существующем поверье, беременная женщина до рождения ребенка не вправе стричь волосы.
 Завязав мне лентой волосы, Лука покрутил меня перед собой, улыбаясь, предъявил Глафире.
 Она, с  удовольствием оглядев меня, отправила к зеркалу, чтобы я сама смогла на себя полюбоваться.
 Крутясь перед зеркалом, я чувствовала необычайный душевный подъем, все казалось чудесным и прекрасным.

 Лука в расшитой косоворотке  подпоясанный шелковым шнуровым поясом с кистями был просто замечателен.

Но к празднику, как мне пояснил Лука, мы были еще не совсем готовы, необходимо было сплести мне венок.

  Втроем, вместе с Глафирой, которая собралась за  травами, мы отправились на опушку леса.

 По пояснениям Глафиры,  сегодняшняя волшебная ночь обладает свойством придавать травам исключительные целебные и магические  силы.

 Лука из папоротника, лопуха, крапивы, цветов иван  да марьи, веточек березы и дуба сам сплел мне громадный венок.
 Надев  его  мне на голову, он сказал, что я похожа на лесную нимфу - дриаду.

  И мы отправились на праздник.

 На берегу  реки  уже собралась  почти вся деревенская молодежь.
 Ребята разожгли громадный костер, вокруг которого   будут  плясать,  и водить хоровод.
Недалеко от костра расстелили большую льняную скатерть – самобранку, уставленную всевозможными продуктами, из магазина прикатили небольшой бочонок пива.
Самобранку, как мне пояснил Лука, собирали всем селом.  Каждый из присутствующих внес свою лепту.
 Он заранее отдал Зое яйца, зелень с огорода, молодые огурцы, закатки.
 На пиво, конфеты, печенье и пряники сбросились.

 Девчата принесли Луке балалайку.

Ребята заготовили березовые и дубовые веники – обереги.
 Были также веники из крапивы, зверобоя, полыни.

 У каждой девушки был венок.

 На потемневшем небе появился месяц  и россыпь звезд.

 Девчата, взявшись за руки, с песнями закружились вокруг костра.
 Блики костра освещали молодые, веселые, задорные лица.
 Хоровод сменил ручеек.
 В пляс вместе с девушками пустились ребята.
 Вокруг  Луки, игравшем на балалайке, собрались песенники.

 Потом устроили догонялки с прыганьем через костер.
 Большинство прыгали попарно, взявшись за руки.
 Лука пояснил мне, что если девушка прыгает с парнем через костер и при этом они не разжимают руки, то, скорее всего,  надо ждать свадьбу.

 Я на  этом празднике была просто  наблюдателем – петь я не умею, танцевать с таким задором тоже, но мне было очень интересно и весело.
Правда, я попыталась запретить Луке прыгать через костер – поскольку, в моем понятии, это выглядело слегка жутковато.

 Пламя костра то слегка затихало, то вспыхивало в самое небо, а молодежь, словно не испытывая никакого страха, просто летала через костер.
 Что испытывали они – я не знаю, но мне, глядя на эти прыжки, было страшно.
 Я даже попыталась увести Луку с праздника – от греха подальше, но он сказал, что в сегодняшнюю ночь спать нельзя и, если у меня есть желание поискать цветущий папоротник, мы можем с ним сходить в лес.
 Желания идти в темный лес у меня не было.
Пришлось остаться у реки.

 Лука, улучив момент, когда девчата вовлекли меня в хоровод, все – таки прыгнул через костер, заставив меня зажмуриться от страха.

 Из – за этого прыжка пришлось с ним немножко поцапаться, но девчата, дабы предотвратить конфликт, повели меня к реке пускать венки по воде.

 Ночь пролетела мгновенно.
Небо побледнело, первые лучи солнца осветили реку, началось всеобщее купание.

 Лука, сняв с меня венок – по  реке я его не пустила, взяв березовый веник, повел меня в воду.
 Одежду мы не снимали.
От прохладной воды  слегка даже зашлось сердце.

Потом, попривыкнув, стало приятно.
 В воду Лука завел меня по грудь, слегка побрызгал веником, а затем, набирая полные ладони воды, стал поливать на голову.
При этом он что – то нараспев говорил, но я, то ли от усталости, что не спала всю ночь, то ли завороженная его действиями,  ничего  не слышала.

  Я словно отключилась.
В реке было полно плескающейся молодежи -  для меня время словно остановилось – были  только я и Лука.

 Лучи восходящего солнца освещали его шевелюру,  рыжие волосы его  словно светились изнутри, я же видела только его небесного цвета  голубые глаза и шевелящиеся губы –   слов  я не слышала.

 Вообще никаких звуков  для меня  не существовало, будто бы  в воде были только мы вдвоем.