Дневник холостяка II

Новый эпизод

2005 год

«В трубке моего мобильного телефона раздались короткие гудки. На той стороне эфира только что закончили разговор со мной. Он принёс в мою душу сплошное разочарование. Деньги за выполненную работу я увижу только в понедельник. Эта новость означало лишь одно: ближайших три дня я буду голодать. В уме ещё раз пересчитал дни. Сегодня пятница, суббота, воскресенье и дай бог если к обеду понедельника эти деньги я получу.

Клиент, конечно, сука приличная, но приходиться закусить удила и молчать. Ты же не скажешь ему, что уже месяц живёшь на офисе как бомжи спишь на канцелярском столе. О таком не говорят.

Изображаем счастье! Счастье–счастьем, но проблема возникла серьёзная. Предстояло прожить без еды три дня, а с учётом того, что завтра мобильный телефон обещали отключить, то дело, прям скажем, швах. В пятницу, да ещё вечером деньги взять было неоткуда.

***
Хотя!!! Рука потянулась к телефонной трубке. Зайдя в меню записной книжки телефона, я начал бегло просматривать номера и имена.

Оля! Пожалуй это единственный человек, который еще может мне помочь в сложившейся ситуации, когда помощи уже ждать, практически было неоткуда.

— Ало! – послышался бодрый голосок Ольги.

Времени на раскачку было мало, счёт за мобильный разговор тикал словно отбивал барабанную дробь.

— Привет, Оля! Как дела?
— Приветик! Нормально, сам как?
— Я, как раз по этому поводу и звоню. Оль! Можешь мне одолжить 10 000 до понедельника, очень надо. Выручки, пожалуйста.

Оля замялась.

— Дима! Деньги у меня с собой есть, но я сейчас у подруги в гостях.
— Ничего страшного. А где подруга живёт?
— На Кропоткина, рядом с магазином «Милавица». Знаешь?

Я знал, где этот дом находится. Мы договорились встретиться через два часа. Теперь предстояло за эти два часа добраться до места встречи с Ольгой. Денег на проезд не было и было необходимо, в этот ноябрьский вечер, пешком как то добраться с Пушкина на Кропоткина, да ещё за два часа.

***
Надежда получить деньги и, тем самым, продержаться до понедельника окрыляла. Несмотря на холодный ноябрьский ветер, я бежал по Минским улицам взмыленный, как лошадь. Иногда делал паузу, чтобы отдышаться, и один раз, вот повезло, проехал остановку на автобусе. Повезло, потому что кондуктор был в начале салона, а я на ступеньках у задней двери . В назначенное место я пришёл точно вовремя.

Улицы опустели. Было поздно. По перекрёстку носилась маленькая вьюга, поднимая увядшую листву с тротуара. Ноябрь был холодный: как зимний месяц, только без снега. Я покрутился на месте. Ольги не было видно. Хотя прошло уже больше десяти минут от назначенного времени.

***
Порывшись в кармане дублёнки, достал мобильный телефон, горько вздохнул, понимая, что деньги за телефонный разговор побегут, как песок сквозь пальцы.
Ещё раз оглянулся по сторонам, в надежде, что Оля появится на горизонте, и, не обнаружив даже тени подруги, набрал её номер.

Гудки невыносимо долго висели в эфире, но мне не ответили. Я снова, подмерзая, покрутился на пятачке и нажал в телефоне кнопку уходящей в небытие надежды. Трубку так никто и не снял.

Я всё понял. Она не придёт. Постоял ещё минут десять, топчась, чтобы не замёрзнуть, и медленно поплелся в сторону своей берлоги. На душе скребли кошки и было ужасно обидно. Зачем? Можно же было просто сказать, что не дам.

Я ещё раз оглянулся на пятачок, уже такой далёкий, но по прежнему пустынный. Ольги не было.

***
Если меня спросить где находится душа у человека, то я точно укажу это место. Там, где сейчас мне было очень больно. В голове лишь витал вопрос «зачем»?

В этот момент с ночного неба пошёл снег, изредка закручиваясь в витиеватых формах холодным ветром, а по щекам потекли слезы, то ли от ветра, то ли, от того, что внутри было больно и вообще… И вообще стало жутко обидно за все происходящее в жизни. Неужели я не выкарабкаюсь с этого дна? Меня уже не волновал вопрос, что кушать ближайших три дня. Остался лишь глобальный вопрос, что делать? Как встать на ноги, когда всё и все против тебя?! «Друзья», обстоятельства, судьба!

***
Огни большого города,
Огни большого холода…
Порой не знаешь, долго ли
Ты можешь все терпеть.

Огни большого города,
Огни большого холода.

Кому-то будет здорово
На свет огня лететь.
Но участь не у каждого
Огнем холодным хвастаться,
Кому-то просто, кажется,
Придется умереть.

Огни большого города
Огнем большого холода
Неопытную бабочку,
Летевшую на свет,
Съедают своим холодом,
Огни большого города.

И только те, кто опытней,
Во тьме живут безропотно
Огней большого города.
Огней большого холода
Не надо им во век.

Есть те, кто словно бабочка,
Неопытны, но смелые,
Летят на свет, играючи,
Сгорая в красоте.
А есть жуки навозные,
В тепле и без стремления
Живущие в говне.

Огни большого города,
Огни большого холода…
Жизнь — штука очень сложная.
И каждому своё….

***
Я доплелся до своей берлоги уже за полночь. Всё то время, пока шёл, шаг за шагом, таяла моя надежда, что Оля всё ещё перезвонит. Всё ещё надеялся, что она просто не услышала моего звонка. Ведь так бывает, правда? Просто не услышала. Но звонок так и не последовал.

Уже привычно раскатал матрас на канцелярском столе, одел тёплое трико, чтобы ночью было не холодно. Вместо подушки скрутил старый пуховик и улегся на стол, накрывшись дубленкой, как одеялом. Подогнув под голову руку, задумался.

Ситуация швах, полный швах. Живот бурчал от голода, друзей нет, своего дома нет, за этот офис платить надо и живу на честном слове хозяину, что скоро заплачу, «вот – вот». Тот не верил, судя по взгляду. Но его житейская, мудрость, что ли, останавливала от решительного шага выгнать меня на улицу.
Уже кто-то донёс ему, что я здесь живу. И он дал понять, что знает. Но, не выгнал.

Работы тоже нет. Так, мало-мальские заработки. За эти три дня я должен придумать, что сделать и как подняться на ноги не имея ничего: ни друзей, ни дома, ни денег, ни работы. Вот так просто! Взять и встать на ноги…

2019 год.

I день



Утро!

Вы знаете, за чем интересно подсматривать по утрам? За алкоголиками и бомжами. Если внимательно за ними понаблюдать, то Вы обнаружите, что это люди, весьма склонные к ритуалам.

Если у Лукашина с друзьями была традиция перед каждым Новым годом ходить в баню, то у алкоголиков и бомжей моего района была другая традиция: собираться по утрам у большого Евроопта.

Вообще-то, раньше это был магазин «Таллин», но сейчас его выкупила торговая сеть и дала ему своё безликое название. Если задуматься, то, пожалуй, советская традиция давать большим гастрономам персональные имена была прекрасна. Даже ходить за портвейном в «Таллин» или «Ригу», куда интереснее, чем в глупое сетевое название.

***
Вы просто вдумайтесь в сами фразы произносимые советским алкоголиком: «Взяли с пацанами портвяшок в «Таллине», вчера бухали возле «Риги». В «Волгограде» давали чернила, молдавские». Это даже не урок географии! Это ориентиры для любого минчанина: где именно проходил последний хей–хей ваших друзей. Ибо при упоминании всех этих городов, все чётко понимали географическое положение друзей на карте города героя Минска в тот момент.

А теперь? «Мы пили у Евроопта». Простите, где Вы пили?

Даааа! Было интереснее, вкуснее жить. Теперь от той эпохи остался лишь ритуал утреннего сбора у магазина.

Этим утром я сидел в своей машине в ожидании первого заказа и наблюдал за всей это честной компанией, собравшейся на лавках у магазина.

***
Шёл непринуждённый обмен историями, кто как пережил прошедший вечер и ночь. На лицах некоторых светилась блаженная улыбка. На других мучительное переживание, где опохмелится, с судорожным беганьем глаз по всему пространству площади у магазина в поисках жертвы для стрясания рубля.

Я наблюдал за всей этой ватагой и пытался вспомнить их в молодости. Большинство жили в соседних дворах, учились в моей школе. Пришлых и новеньких было мало. Вон тот здоровяк был красивым и спортивным парнем. А этот с трясущимися руками, худой, словно глист, помню, в девяностые был отличным автослесарем. Гонял машины из Германии. Блондинка с опухшей рожей, была мечтой многих мальчишек на районе. Из хорошей семьи, кстати.

А вот эту даму, пока ещё ухоженную, я не знаю. Видимо, недавно подсела на стакан. Ещё по-модному одета, даже платок на голове с выпендрёжем повязала. Но уже уходит в тираж. Уже глазки её бегают, пытаясь поймать правильную компанию для опохмела. Это очень важно – попасть в правильную компанию. Где нальют. Неправильный выбор сулит алкогольный голод. Поэтому надо попасть туда, где будет собрана касса, и всем хватит. Сбор кассы на опохмел – это ритуал похлеще сбора инициативой группы для проведения ноябрьского шествия по случаю Октябрьской революции.

***
В какой то момент лица участников приобретают очень серьёзный и деловой вид. По всей площадке начинается шухер. Инициативная группа начинает переходить от компании к компании, выясняя кто, с кем и куда идёт пить. Формируются группы по интересам. Иногда кто-то перебегает от одной кучки алкоголиков к другой, что-то деловито спрашивает и снова возвращается обратно. И все в этот момент становятся озабоченно-деловитыми.

И, как в любом серьёзном обществе, где есть свои цели и задачи, есть тут и свои изгои. Они одиноко стоят в сторонке от этих групп и наблюдают происходящее затравленным взглядом. С каждой минутой тают их надежды на то, что и им достанется этим утром хотя бы глоточек. Лишь иногда кого-то из этих одиночек окликают и зовут к себе в компанию. По старой дружбе. Когда уже касса собрана, обществом благородных джентльменов и джентльмух назначается ответственный за покупку бухла, после чего все удаляются в укромное место для трапезы.

Тогда изгои одиночки преображаются прямо на глазах. Улетучиваются куда-то тоска и обида, проходит безнадега, и они, словно взлохмаченные воробушки, подрываются и весело летят за этой гоп–компанией. Замечали такое?

***
В этот момент, из-за угла магазина показался «мой» Толик. Местный бомж, над которым я брал когда-то шефство. Он еле тянул ноги, шаркая по бетонной плитке торговой площади. Одежда была вся грязная, измятая. Волосы, хоть и коротко стриженные, взъерошены. Лицо в уличной копоти. Думаю, он был с приличным душком.

Такие, как Толик, в этом утреннем ритуале были вне общества джентльменов. Такие, обычно, сами по себе. Не принадлежат к каким-либо кланам и обществам. Выискивают для себя одного, максимум двух коллег по цеху. Покупают что-то благородное и медленно удаляются в свой, одним им известный закуток для предания себя философской беседе с напарником, по типу «ты заметил, что семантика в произведениях Пришвина не однозначна?» или «мyзыкa — это процесс абсорбции моментной сущности субстанции, персонифицирующей отображение эмоций субъекта и их регенерации через призму кульминации материального мира и общества»…

И такие обсуждения высоких материй часто уходили так глубоко, что на утро оба собеседника посыпались со знатными фингалами.

***
— Толик!

Я познакомился с ним несколько лет назад, когда торговал прямо под окнами своего дома овощами и фруктами. Он подрабатывал в соседнем похоронном магазине «Ритуал». Пропивал все, что зарабатывал, и тут же возвращался снова, чтобы опять заработать и пропить. Хозяин магазина пользовался такой дармовой силой. Хоть он и бубнил в сторону Толика, мол «когда это всё кончится», но понимал две вещи. Первое: это не кончится никогда. Второе: если это кончится, он лишится дармовой силы, работающей за копейки. А это было ему невыгодно.

Поэтому в сторону Толика и его запоев, он бубнил аккуратно, подбирая слова и эпитеты, дабы сохранить и Толика и свое лицо как хозяина. Каждое утро Толик прибирал прилегающую к магазину территорию. К моей лавке подошёл по-простому, затеяв ни к чему не обязывающий разговор.

Спустя какое-то время мы уже по утрам здоровались и даже справлялись друг у друга «как прошёл день?». Толик был типичным сыном крестьянина, приехавший покорять столицу. И, как и многие, этой столицей и её жизнью был сломлен. Возвращаться в деревню не хотел, да и, видимо, было некуда.

***
— А ты чего бомжуешь?
— Сын из дома выгнал!

Произнесенное меня поразило.

— Как выгнал?
— За то, что пью, выгнал.

Всё это время, он крутился возле моей лавки, подбирая мусор и складывая его в мешок.

— И где ты живёшь?
— Под лестницей в этом доме, в одном из подъездов. – он поднял руку и указал в сторону седьмого дома.
— Слушай! Ты не мог бы одолжить мне десять рублей, я тебе с пенсии отдам.

Факт того, что Толик получает пенсию ещё больше меня поразил. Сын выгнал, пенсия есть, и вот так поиграться и бомжевать?

— А то жрать нечего, а хозяин обещал заплатить в конце месяца только – продолжал говорить Толик, мотнув сторону магазина, где располагался его «хозяин». Я знал, что такое голод и ждать, когда тебе заплатят.

— Конечно! Бери! – протянул я десятку.

Толик ухватил купюру и с мешком мусора поковылял в сторону магазина. Я наблюдал за его удаляющейся фигурой и моё сердце сжалось. Надо взять над ним шефство.

***
Громкий сигнал монитора вернул меня в реальность. Пришёл первый заказ и я рванул прочь от этой клоаки философов–алкоголиков, джентльменов и джентльмух. Начался новый день, продолжилась моя жизнь, в которой есть опыт падений, о которых лучше и не вспоминать. Но, поверьте, были и взлёты!

Продолжение следует