часть II солдат глава 4 механика плесени

Выборы, как войну, выигрывают на «земле». Но почему Кострома? В здешних лесах Олег вел когда-то кандидата в депутаты Госдумы… И не провел. Откуда тут теперь возьмется алгоритм «поля», применимый от Калининграда до «Владика»?

«Не успеем, – хмурился начальник областного штаба. – Но – попробуем!»

Ражий этот купчина по фамилии Рогожин сходу понравился Олегу. Народу у Рогожина было немного: человек сто на принадлежащей ему мануфактуре «Красносельская скань» плюс друзья-приятели плюс родственники. Но к старту полевой агитации он каким-то макаром расставил оборотистых молодых ребят по всем местным штабам: от трехсоттысячной Костромы до Богом забытого Боговарова в северо-восточном углу губернии. И доброжиловские агитаторы давно уж разбрелись по городкам и весям петлистыми тропками от двери к двери.

Нешумно, но споро в кампанию включились клубы волгарей, оборудованные на деньги малого бизнеса в Костроме, Красном-на-Волге да еще в паре местечек.

«Какая разница между волгарями и волжанами?» – по ходу уточнял Олег. «Волгарь – порода, субэтнос, свободные люди», – медленно запрягал Рогожин. И – с места в карьер: «Колхозы и водогноилища чуть не удавили волгарей. Но их приемы, кураж – негоже раздербанить в суете».

«Исчезновение волгарских селений, умаление живой жизни в приречье повлекло отчуждение человека от мира реки как поэтического явления и материальной основы быта, – грыз Олег по ночам краеведческие брошюрки, криво набранные на газетной бумаге. – Если прежде волгарь больше полагался на землю, реку, себя, то волжанин сегодня больше полагается на государство…»

При костромском «Волгаре» промышляла школа малого бизнеса, ее выпускники рулили половиной доброжиловских штабов в районах. Красносельский «Волгарь» содержал хор народной песни: рулады дугобровых хористок нешуточно разукрашивали речи доверенных лиц Доброжилова перед избирателями.

Потуги муравья остановить паровоз! Шипя сине-красно-белым пропагандистским паром, по избирательским мозгам каждый вечер прокатывался канал «Россия-Кострома», единственный, покрывающий всю область. В новостях – один Иванов. Иванов делает унизительный выговор нерадивому олигарху (от чего тот картинно краснеет и подписывает убыточный для себя колдоговор). Иванов взмывает в небеса на экспериментальном истребителе. Иванов отважно погружается в пучину Азовского моря на самодельной мини-субмарине таманского левши (контрабандиста?) Червонописского.

Что противопоставить этой давиловке? Оппозиционные юристы во главе с «Плевакой» методично бомбили жалобами Центризибирком и Генпрокуратуру. Но Щуров и Кадыков, первый – тряся бородой, второй – по-челубеевски бесстрастно, долдонили одно и то же: государственное телевидение информирует граждан не о кандидате в президенты Дмитрии Иванове, а о действующем президенте Иванове Дмитрии Владимировиче. Dura lex, дескать, sed lex.

Неспешно пошли перемалывать людишек щербатые жернова «адмресурса». В Кологриве по доносу пятиклассника Морозова был уволен историк Норвегов, обмолвившийся, что пойдет голосовать за Доброжилова. На мебельной фабрике в Макарьеве рабочих поголовно загоняли в пропрезидентскую партию «Единство России». «От етова единства, што ли, наши табуретки покрепчают?» – сомневались макарьевцы. На фабрику одновременно примчались рогожинский «лоер» Дима Осьминин и областной правозащитник Ермолаич: дуэтом они успешно зашугали туповатую фабрикантку. Но Норвегова отбить не удалось.

Вятр залетел на «Компромат.Ру» и сверил действия Кремля с антидоброжиловской стратегией, давным-давно вывешенной там в разделе «Иванов и Россия». Вышло один к одному. 

Это ведь только кажется, что где-то в тайных мозговых центрах сидят супераналитики, разрабатывающие изощренные десятиходовки против оппозиции. В жизни куда проще. Вот написано в стратегии у «ивановцев»: «раскручивать тему криминального прошлого Доброжилова…» И пожалте бриться: для затравки в официозе РГ, а потом и веером по губернским «эргэшкам» – апокалиптическая шапка «Диссидент? Уголовник!» с фотографиями зэка Штурмана в фас и профиль.

Но электорату ведь только жареное и подавай. И поэтому главный доброжиловский пиарщик Вака Горгиладзе вертелся, как Спартак в последнем бою, ставил запоздалые блоки и пронзал мечем черное ничто.

Рогожин между тем утюжил джипом таежное бездорожье, мутил обывателей, пил водку с ипечеством  (оно повсеместно с ним состояло на «ты»), торговался неуступчиво с партийной мелочью: «зелеными», социал-демократами, «земцами»… Вятр бередил посады,  конфузил психологинь в костромском «Пале», колобродил с солигалицкими лесорубами.

В дом к Рогожину вломились трое в балаклавах, он охаживал хари тяжелым кулаком, выгнал маскарад на улицу, долго названивал в полицию, косые менты причухали лишь через час… Вятр ошарашил Шарью: принародно расцеловался с активистами вольного профсоюза «Кронопроф», которым, как выяснилось, читал когда-то лекцию по епархии IRI , и до потери речи накачался с ними первачом.

«Ощущение от предутреннего Кадыя, – запишет Олег в рабочем блокноте, – глушь и снег. Начальник районного штаба – зоотехник. Принимает теленка. Не до нас».
Впечатление от Шарьи: тяжкие мерные удары печатного станка за стеной, встречи со штабистами из Поназырева, Вохмы, Пыщуга. Пульс судьбы.

Ощущение от Мантурова – сосущая пустота под сердцем, когда ночью в метель, отмахав километров тридцать, ты вдруг понимаешь, что забыл мобилу на столике в придорожной харчевне «Робин». Гаджет вернули. Пустота осталась.

                --------------------

Вятр распахнул окно. Его едва не свалило вкатившимися со двора арбузами мороза. Звякнул желЕзами Трезорка внизу.

– Что?.. – очнулась Майя.

– Вон оно как…

Олегу будто откупорили уши и вставили новые глаза. Вон ту затертую сугробами черницу-избушку разглядел бы только художник. А терпеливое ея покрякивание под многопудовым спудом уловил бы разве музыкант.

– Не спится?..

– Думается.

– И – как?

– Да никак. Звездищ вон… А мысли все не про то.

– А про то – это…

– …про «поле». И вообще…

– Вообще – мороз. Сляжешь… Кто тогда сплетёт сеть?

– Рогожин.

– Не справится…

– Он алгоритм знает.

– …Опять «алгоритм»? Нужно… живое… Что, победила арабов «великая» Америка? Против родства, семей… государство – ноль.

Лежать под легким толстым одеялом, целоваться с патоковой Черемухой, считать алмазы полуночи… Что еще надо мужчине, чтобы – ?

– Нет, не понимаю!

– Чего?..

– Да ваще ничего. Ни про Кострому эту, ни про выборы... Ну вот стоит тут Ипатьевский монастырь. От него есть пошла вся династия Романовых. Почему ж на гербе Костромы не монастырь, а каланча?

– Ну, как же?.. Царь в Москве. А пожар – 

– Я только сюда приехал, сразу, как обычно, в драмтеатр. Там полрепертуара, понятно, Островский: купцы, пароходы… И на чем, ты думаешь, срывает аплодисменты местная прима? «Да много ль, – с надрывом, – надо человеку? Главное – жить по-человечески!»

– А что – не так?..

– Да уж больно мы все разные, «человеки». Московские, скажем: вижу цель, препятствий не вижу. А костромские – любое дело разделят на десятерых, все провалят – и хрен найдешь виноватого. Лесные люди!

– Жизнь – дело? Ты… Мы вот ходим мимо домишек их – с наличниками, воротами. А ведь там внутри – папа, мама, дети… Живут себе. Им важно – что у них между собой… Связь по крови прочнее, чем по выбору.  «Демократия», «бизнес» – причуды барские... Барин покуражится да в неметчину уедет. А жизнь себе идёт да идёт…

Олег выпутался из перинно-майиных тенёт и вновь подошел к окну. Всё то же: куцые домишки посада, мышастые дымки из труб. Но ведь и вселенная звезд наверху. И граница между «быть» и «не быть» – поперек бытия.

– Иди ко мне.

– …Основа сети – общие ценности. Так что ли, Май? – Олег присел бесприютно на край постели. – А какие нафиг ценности у костромичей? Сусанин да Сковородка.

– А что еще? От врагов оборониться да поесть досыта. Выжить –

– Ну хорошо. Ценности связывают людей. Мы строим сеть. Она противостоит государству. Правильно?

– Нет. Ты… Это вот Могила там «строит» что-то. А живая сетка, как… плесень… сама… Мы… Ты устал, наверное, отсюда – механика. А нужно, чтобы рождалось – влажное, живое…

– И тогда…

– …не станет «ценностей». Оживёт «живая жизнь»: семья, любовь, добро… Костромич скажет: Доброжилов – моё. И сетка сплетется сама собою…

Вятр очнулся. Майя спала у него под мышкой. «О чем я с ней спорил? Что за пошлости нёс?..» Он посмотрел в окно. Голубые дымки от костромских избушек, как колонны, подпирали свод мироздания.

                --------------------

Для ведения сходки Олег написал план. Он состоял из трех пунктов: 1. Ценности. 2. Ячейки. 3. Акции.

Но костромские пассионарии в миг разрушили плановую логику. Попытка утвердить регламент была заклеймена как ущемление прав человека: кучка профессиональных диссидентов покинула котельную.

«Стучать побежали, законники? – притормозил их ражий макарьевец у двери. – Семь фунтов под килем».

К столу президиума приковылял авторитетный карлик, вождь костромских инвалидов. «Мы собрались, чтобы принять важное решение, – проговорил он как бы из-под стола. – Мне совестно, что некоторые устраивают здесь бордель». Котельная затихла. Карлик солидно вернулся на место.

Слово было предоставлено даме. Невероятно долго, со множеством ужимок и эротических придыханий, социологиня Изабелла объяснила, что клуб «Пале» и дальше будет исследовать общественное мнение, делясь результатами с «сообществом».

«Но ведь у нас совсем не осталось общих интересов! – внезапно заломила она тонкие руки. – Если быть искренней, я даже не представляю, как мы могли бы объединиться, вместе идти куда-то…»

Вятр незаметно подмигнул Рогожину – тот передал слово следующему оратору.
У стола вырос черноусый красавец в черкеске. «Гос-с-спода!» – произнес он, сходу сорвав аплодисменты.

Атаманская речь не имела структуры. Это была окрошка из поруганных хоругвей отцов, кредитов фермерам и бесчинств кавказской мафии. Но перечислено все это было твердым командирским голосом – и поэтому атаману кричали «Любо!» и аплодировали стоя.   

Замысел Олега претворялся сам по себе. С физическим удовольствием он наблюдал, как к предводителю костромских казаков подсаживается глава общины «северян» Серафим Коряга. А с другого боку к ним придвигает крепкую задницу губернский правдоискатель Ермолаич.

Опальный историк Норвегов энергично перешептывался с социологиней Изабеллой, и в перерыве они вместе подкреплялись чаем с бутербродами, окруженные журналистской молодежью из муниципального медиа-холдинга.

С десяток разношерстных общественников разрывали Рогожина в рабочей курилке. Купчина со всеми потолковал, позубоскалил да еще и покурить успел.

В результате на вторую часть сходки сошлись словно бы новые люди. Они были готовы слушать друг друга и делать какое-то общее дело. Хотя пока и не понятно, какое.

«Базовая ценность сети, – вступил Антон Че, – сама сеть».  Общественники с большим вниманием приняли тезис. Тонкошеий Че был первопроходцем Интернета на Волге, и ему принадлежал суперпортал «Rа.ru». Правда, одни ассоциировали фамилию Че с изобретателем термина «интеллигенция» А.П. Чеховым, а другие – с революционным мечтателем Эрнесто Че Геварой. Тут была своя энтропия.

«В средние века европейские географы называли Волгу по-татарски – Итиль, а во времена античности, если верить Птолемею, – Ра», – последовательно ввинчивался Че в пространственно-временной тупик. Но каким-то чудом из него выскочил: «Три четверти интернет-ресурсов в области – наши. Наметим общий месседж – и вперед!»

«Мир вам!» – приветствовала активистов ясновидица Василиса. Дынные груди и арбузные ягодицы ясновидицы некоторое время мешали Олегу сосредоточиться на ее пророчествах. Но представляла она здесь не себя, а братство эзотерических братств «Благовест». Не шутка. И поэтому из ее осанн и проклятий volens nolens  следовало вышулушить рациональное зерно.

«Предвижу, – огласила она под занавес, – в середине тысячелетия в России настанет… Божественная Монархия!»

«О как!» – впечатлился придверный макарьевец.

«Закон прибавочной стоимости еще никто не отменял!» – Шарьинец Шушарин строго оглядел общественность. Она молчала.

Шушаринский «Кронопроф», как выяснилось, контактировал с диссидентами от ФНПР, с СОЦПРОФом, с авиадиспетчерами, дальнобоями, автостроителями… «Среди наших друзей польская «Солидарность»», – с вызовом добавил Шушарин, видимо, не зная, как к этому отнесутся потомки Сусанина. Но те отнеслись одобрительно.

А идея всеобщей забастовки в поддержку Доброжилова и вовсе была принята на ура. После этого старый анархо-синдикалист мог бы признаться даже в сотрудничестве с «Моссад». Заключительная овация котельной все равно была ему обеспечена.

Костромичи, буяне и макарьевцы камня на камне не оставили от Олегова плана. Но сеть пошла в рост.

Продолжение следует...

Полный текст романа-головоломки "мечтатель_солдат_бунтарь" в электронном и бумажном форматах вы найдете по адресу:
https://ridero.ru/books/mechtatel_soldat_buntar/
или через раздел "Ссылки на другие ресурсы" на главной странице моего аккаунта здесь, на "Прозе.ру"


Рецензии
Ох, Стас! Так и хочется сказать словами критика в театре КОЛУМБ (12 стульев) - ГЛУБОКО КОПАЕТ!!!

Владимир Островитянин   08.10.2019 13:24     Заявить о нарушении
Уже поясницы не чувствую))) Спасибо, Володя!

Станислав Радкевич   08.10.2019 22:35   Заявить о нарушении