Кое-где. Главы 4-6

Недеццкая сказка для взрослых отпускного дня.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ДАЛЬШЕ - БОЛЬШЕ!
«Интересно, где сейчас мой Человек?..» - Амурова подошла к окну, но вместо того, чтобы закрыть фрамугу, распахнула настежь створки и задумчиво оглядела окрестности. На улице под первыми каплями зачинавшегося ливня пытался гулять своего в меру небритого хозяина давно уже требовавший стрижки жизнерадостный пёс. В окне напротив за занавешенными легкими шторами играли спектакль театра теней два активно жестикулировавших силуэта, в которых, если приглядеться и немного домыслить, можно было предположить пару любовников, готовящихся в обеденный перерыв занырнуть в быстрый омут постполуденного адюльтера.
«...Какого цвета у него глаза? Что он пьёт по утрам, по каким улицам гуляет, о чём мечтает в полуночной тишине, какое у него имя...» - Любовь Купидоновна прикурила тонкую сигарету с зелёным колечком на фильтре и продолжила наблюдать за происходящим в окнах напротив. «Имя... В стремительном потоке имён за всю жизнь можно никогда не встретить своё родное. Можно миллион раз входить в бурную реку головокружительных отношений или в тихий омут тайных встреч, но так и не столкнуться с миром, хоть чуточку похожим на свой собственный».

Занавески напротив расшторились, явив взгляду Амуровой абсолютно голого мужчину, пытающегося с боями отворить створки окна. Получалось с трудом. По всему было видно, что ему это было покамест в новинку.
- Да ни от кого я тебя не скрываю! Вот, пускай все всё видят! Нет у меня ни от кого никаких тайн! - крикнул мужчина за себя, в конце концов подчинив шпингалет собственной порывистой воле.
- Не истери! Истерика - это аллергия на обиды, - ответил ему волевой женский голос из глубины, открывшейся взгляду Амуровой просторной комнаты с широкой двуспальной кроватью, называемую в народе «сексодромом».
«Оба-на! Какие люди и без трусов!» - только и смогла, что охнуть Любовь Купидоновна, узнав в нагом импульсивном отворяльщике ни кого иного, а Раздрая Коллективовича Разрушаева, противного внешне и внутренне кризисного менеджера, не так давно пришедшего в их тихое и спокойное «Кое-где» неизвестно откуда. Методы, которые он использовал в своей работе были теми ещё. Раздрай не то, что «менеджерил», он просто-таки изображал из себя Верховного, гнобя и понукая всех и вся за каждую малейшую провинность. За это он фактически сразу же получил среди конторских партийную кличку «Раздай».

Импульсивный порыв Разрушаева, помимо ничем не прикрытых достаточно внушительных достоинств своего обладателя, во всей красе явил взгляду Любови Купидоновны обычно скрытый от посторонних глаз потаённый мир стандартного номера «отеля на час», для пущей маскировки закамуфлированный цветами на подоконнике и по-домашнему уютными шторками.
«Так вот он ты каков, злачный мир порока и разврата!», - подумала про себя Амурова. - «А что же я? Я создала свой мир. В нём тихо, уютно и чисто. Иногда даже весело. В нём звучат любимые мелодии, царят все оттенки зелёного, цветут ромашки и пахнет шоколадом. Но ещё ни один Мир, какие бы звуки не сочетались в его имени, не вошёл в него до конца. Все, либо приоткрыв дверь и поняв, что им не по силам такая многогранность, предпочитали наследить на пороге и уйти по-английски, либо, так и не набравшись смелости, подглядывали в замочную скважину.
Ну и шут с ними! Слабаков в попутчики я не желаю! Только иногда, когда за дверью остаётся шумный город, вздыхаю тихонечко: «Где же ты - мой Человек...» Что это? Сдобно-ванильное очарование из булочной на углу? Или просто Ветер Новых Надежд... Нет, просто минута слабости...Скоро я опять отстрою свою крепость, надену броню... чтобы никто не достучался и не сделал больно... И хрен с ним, сама куплю себе новую стиральную машину!»

Тем временем, в раскрытом настежь окне напротив к оголённому импульсивному Раздаю присоединилась не более его одетая женщина аппетитных форм, в которой Любовь Купидоновна без труда узнала Злату Рубиновну Драгоценную, начальницу отдела чувственной энтропии, самого странного и фантасмагоричного места в «Небесной канцелярии», где традиционно царил порядочный хаос. Или хаотичный порядок, это - когда как. Злата попала в контору практически одновременно с Разрушаевым и, как теперь обнаруживалось, таким уж простым совпадением это отнюдь не являлось.
«А что?» - задумчиво хмыкнула Амурова. - «Наша Златушка-то, оказывается, вполне себе даже ничего! Как по мне, так женщина должна быть женщиной и по формам, и по их содержаниям. Повсеместная одержимость недосформировавшимися до женских размеров подростково-девичьими телами подспудно нашёптывает мне что-то о латентной педофилии, а местами даже о педерастии и склонности к инцесту адептов этой веры. А Раздрай? Ну, что сказать? Все женщины мечтают о ласковом и нежном любовнике, наша Драгоценная здесь, думаю, не исключение. Но, к сожалению, у ласковых и нежных мужчин любовники уже есть...»
Дождь усиливался. Решив не травить себе душу и не томить и без того утомлённое дачным садо-огородо тело, Любовь Купидоновна закрыла окно и вернулась на рабочее место продолжать своё подневольное знакомство с текстом приоритетного обращения, так некстати капнувшего по её душу в самом начале этой рабочей недели.

«...Как и было обещано, Он появился ровно через час. В чём-чём, а в пунктуальности он мог смело соревноваться разве, что с представителями арийской нации. Свежий, в новой трендовой одежде и в сопровождении бесподобного древесно-табачного аромата. Как же Он был хорош! В тот момент мне даже в голову не приходило требовать объяснений. Почти без чувств я упала в его крепкие объятия и... Наши первые, прекрасные недели повторились снова.
На тот момент мне было не важно - где Он пропадал. Моё чувство, вспыхнувшее с новой силой, ликовало от того, что этот бродяга был рядом. Состояние абсолютного счастья обездвижило белкино колесо. Мы строили планы, Он ходил на собеседования, потом на стажировку. Я снова приносила в дом вкусняшки и, как белка - тащила и тащила провиант и прочее. И снова верила. Верила, как доселе никогда. Верила в то, что летом мы поедем на море. В то, что вскочу на подножку последнего вагона и наконец-то услышу заветное «мама» в свой адрес. Что на море мы поедем не иначе, как на собственной машине. Верила и любовно собирала в контейнеры «тормозки» Ему на работу. А вечером приползала домой после очередного трудного трудового дня и жалела Его. Долго гладила по голове, мирно расположившейся на моих коленях, перебирала смоляные волосы, слушала его рассказы о прошлой жизни и искренне удивлялась: «Такой парень! И за что эта женщина с ним так? Эх, и почему мы не встретились раньше?!».
А через несколько недель Он не вернулся с работы. И всё повторилось снова. Он исчез. А вместе с ним исчез и ноутбук, который мне очень был нужен для работы.
Как ноутбук появился в моем доме - отдельная история. «Зайка, закажи себе железку в интернет-магазине. Я оплачу!». А когда приехал курьер с давно мной желаемой техникой, то прозвучала фраза: «Оплати со своей кредитки, мне на днях зарплату дадут, и я возвращу всю сумму». Ничего не оставалось, как выполнить - курьер стоял в прихожей, товар был распакован, назад дороги не было.
Белка снова вошла в колесо... Только в этот раз она не бежала, как ошалелая, а пыталась медленно идти, но колесо упорно возвращалось и возвращало её в исходную позицию...
- Когда тебе плохо на душе или ищешь выход - пеки «Наполеон» - говорила мне в детстве бабушка.
- Зачем? - недоумевала десятилетняя я.
- Пока будешь с тестом колдовать, да коржи потоньше катать, да пока испечёшь их, так и решение придёт. А когда миску от крема облизывать будешь, то и выход найдёшь.
На дворе уже хозяйничали ночные фонари и звёзды. А я, превозмогая дневную усталость и чувство опустошения плелась в ночной магазин. Набор продуктов, набранных мною в корзину, удивил не только продавца, но и «элитных» ночных покупателей. Пока возвращалась в ещё недавно наполненное любовью и нежностью гнёздышко, сон совсем пропал. И я стала печь любимое с детства лакомство. Последним штрихом в создании кондитерского шедевра у нас с бабушкой был фирменный знак - помимо крошек мы украшали тёзку знаменитого полководца ягодами. Какая бы я ни была практичная, но ягод в моём вновь собираемом стратегическом запасе провианта не оказалось. Сколько бы я не перебирала содержимое «морозилки» столько мне приходила на ум поговорка про поиск отсутствующей чёрной кошки в тёмной комнате. Так же было и с выходом. Та же участь ждала и решение. Констатировав факт, что имеется полнейшее отсутствие ягод, выхода и какого-либо решения, я поставила торт в холодильник, электронные часы которого издевались, показывая утро, и рухнула на небольшой кухонный диванчик. Морфей тут же обнял меня. Свои объятия он раскрыл далеко за полдень.
В окно совсем уже по-летнему пригревало апрельское солнце. Я вскочила, схватила телефон и нажала на разблокировку. В голове стучало: «Опоздала! Будет прогул! А это депремирование!». Телефон, как оказалось, тоже предпочёл не показывать «обои», а находится в тех же объятиях, из которых я минуту назад освободилась. Он попросту «сдох». Зарядное устройство, как назло, нашлось с девяносто десятой попытки. Одной рукой я пыталась чистить зубы, другой включить «мертвеца». Наконец-то он ожил... Я стала звонить руководству. Но у всех троих боссов было «занято» ... Отчаяние моё достигло апогея, и я разрыдалась... Через какое-то время мне перезвонил «генеральный». Благо он был хорошо воспитан и всегда отвечал на пропущенные.
- Простите, Роман Николаевич, я так вчера устала, что сегодня проспала - плакала я в трубку вместо «Здравствуйте!» - Я сейчас же возьму такси и уже через час буду на работе. Простите, что подвела!
- А Вас сегодня нет в расписании. Среда. Ваш законный выходной. Отдыхайте...»

От чтения Амурову отвлекло тихое, но настойчивое журчание. Поверх очков Любовь Купидоновна окинула комнату недовольным настороженным взглядом, с подоконника на пол стекал тонкий ручеек. «Ну что я за растяпа!» - обнаружив источник звука, обескураженно выдохнула она. - Окно закрыть закрыла, а про фрамугу забыть забыла. Не хило же мне тут дождичком-то... вспрыснуло!.. Интересно, как там у Разрушаева и Драгоценной с этим?» Она оторвала от рулона бумажных полотенец добрый моток салфеток, подошла к окну и кинула их на пол - промокать образовавшуюся лужицу. В окне напротив зашторивала занавески, успевшая к тому моменту облачиться в офисное, Злата Рубиновна. Ливень так и не думал заканчиваться. Видимо, у Разрушаева с Драгоценное пошло что-то не так, ибо продолжение театра теней не заставило себя ждать, стоило только шторам скрыть его одевшихся к той поре марионеток от внимания посторонних глаз. «Наверное, не туда попал!», - с ехидцей заметила про себя Амурова и закурила.

«О чём спорят эти двое в таком красивом окне, любовно украшенном цветами и красивыми шторами? И что это за причудливые тени в окне рядом?» - размышлял мужчина, который стоял под проливным дождём и держал в руке один конец поводка, на другом конце которого пытался «гулять» лохматый пёс, чья философского вида мордашка заставляла улыбаться даже равнодушных к собакам городских бизнес-спринтеров. Никогда не обращая внимания на погоду, они постоянно бежали по своим делам, но при встрече с мохнатым созданием, всем своим видом, показывающим: «Ну вы что не видите - я думаю...», останавливались, улыбались, но снова продолжали свой ежедневный бег.
Сигареты намокли, спички постигла та же участь, и мужчина, скомандовав псу: «Ко мне, Крендебобель!», потихоньку побрёл домой, продолжая размышлять про окна...

«Кто такой «крендебобель»?» - на секунду задумалась Любовь Купидоновна. - «Должно быть, это - бобель, который ходит кренделем... Кстати, о кренделях. Неплохо было бы чего-нибудь перекусить, а то уже как-то под ложечкой, тьфу ты, сосёт...»
Амурова обуздала так не к месту разыгравшуюся фантазию и направилась в буфет с тайной надеждой за кружечкой двойного эспрессо со сливками обсудить увиденное, а если останется время, то и прочитанное, с его гостеприимной хозяйкой Лореттой Демаровной Сочиевой.

ГЛАВА ПЯТАЯ. В ГОРОДЕ СОЧИ ТЁМНЫЕ НОЧИ...
Лоретта Демаровна Сочиева, в девичестве Льоретта Буенасдиас, а для своих просто Лорочка, не всегда занимала должность управбуфета местной кое-гдешней фабрики-кухни. Когда-то она возглавляла в «Небесной канцелярии» аж целое направление «Здравниц и курортов», которое, в результате её умелого руководства, со скандалом расформировали «за аморалку» по подмётной кляузе одного очень большого человека, жене которого, на почве любви впросак попавшей в небольшую курортную передряжку, она посмела оказать свою квалифицированную посильную помощь и предоставить, без сомнений, суперпрофессиональную поддержку. По-другому в «Кое-где» работать в те годы не умели.
В итоге разгорелся скандал. Оздоровительное направление за его тлетворное влияние на институты семьи и брака по-тихому расформировали, и пришлось Лорочке, конечно же не без помощи своих женских чар, вновь искать себе теплое место под кое-гдешным солнцем. Опалив кого надо огнём своей испанской страсти, и по ходу, превратив одарённого ею собой владельца недвижимости в настоящую секс-машину, Сочиевой удалось-таки удержаться в «Небесной канцелярии», прочно обосновавшись на должности начальника комбината питания, буфет от которого на сегодняшний день и остался единственным от той былой его роскоши.
Впрочем, Лоретту это ни капли не расстраивало. На своём месте она была явно, как «на своём месте», что ежедневно подтверждалось посещаемостью заведения и, как следствие, стабильной выручкой, сдаваемой в кассу коммерческого отдела «Кое-где» его руководительницей. Хотя и тоска по утерянному в молодости призванию тоже хоть и изредка, но давала о себе знать.

- Знаешь, Купидоновна, я тебе так скажу, все сегодняшние беды у них от того, что потеряли они точку приложения усилий!» - скоропостижно резюмировала Лорочка рассказ Амуровой о свалившемся на её плечи инциденте с поэтессой и случайно подсмотренной в процессе работы над ним сцене в окнах «Отеля на час». - Теперь тыркаются, как слепые котята, пытаются восстановить вселенское равновесие, а оно им всё боком выходит.
В наше время как оно было? Приезжали люди на курорты, а там сплошь любовь, благорасположенность и секс в воздухе витают. Захочет мужчина познакомиться с женщиной - выберет подходящий момент и ненавязчиво предложит ей свою помощь. Подойдет весь из себя такой, в парадном, зафиксирует томный взгляд на объекте симпатии, открыто и доброжелательно улыбнётся, сделает ненавязчивый комплимент и как предложит глоток свежей холодной воды в жаркий южный полдень!
Если совсем уж робкий попадётся, то при каждом удобном случае будет просто здороваться с понравившейся ему прелестницей, словно давно её уже знает, обращаться к ней с незначительными фразами, типа «Какое сегодня теплое море!» или «А вы уже ездили на эту экскурсию? Вам понравилось?», а через пару дней - рррраз! - и пригласит в кафе. А его избранница уже будет к нему расположена и вряд ли уже откажет.
А сейчас что? Была я тут месяц назад в Европе на средиземноморском побережье. Тишь да гладь, да Божья благодать. Никто друг на друга не смотрит, знаков внимания не оказывает, заинтересованных недвусмысленных взглядов не бросает. Все сидят, уткнувшись в свои телефоны. Не курорт, а прямо дом престарелых какой-то!
- Ну и что ты прикажешь теперь делать бедным женщинам, истосковавшимся по мужской любви и ласке? Не сиськи же в мессенджер, в самом деле, направо и налево посылать! Тем более, что это «направо-налево» сначала ещё и найти нужно...
- Ранее, когда я ещё была в силе, я знала, чем им помочь. Обратиться к мужчине за помощью, за советом: «Холодная ли вода?», «В каком кафе здесь лучше перекусить? Вы здесь давно, а я только приехала...» Показаться беспомощной. Не бояться предложить свой номер телефона. Если понравишься - мужчина обязательно позвонит. Не стесняться просить кавалера дать свой номер телефона, ведь, в конце концов, ей совсем не обязательно его набирать. Открытые вопросы, комплементы -- все это очень располагает и помогает женщине завязать знакомство.
Да что говорить! Раньше пять процентов курортный романов, проходивших под патронажем моего направления, свадьбами заканчивались. Может кому-то такой КПД и покажется маленьким, но с учетом количества отдыхавших по профсоюзным путёвкам, да и просто так, «дикарями», цифра, хочешь-не хочешь, а вставляла. А сегодня? Да, ты права, только сиськи в мессенджер, разве что... А где найти «право-лево»? Так это уже по ведомству Джимайловой. Она, если что, то подскажет... А моё дело какое? Двойной эспрессо тебе со сливками подавать да разговоры с тобой за обедом для пущего метаболизма разговаривать...
- За что и спасибо тебе, Лорочка! - начала прощаться с гостеприимной хозяйкой начинавшая спешить Амурова. - Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Хотя кое-что по своему делу я, благодаря тебе, поняла. Пойду-ка я, пожалуй, к себе, продолжать свой нелегкий труд - делать сказку из боли былью...

Любовь Купидоновна поднялась к себе в кабинет на четвёртом этаже, убрала с пола успевшие в полной мере вобрать в себя результаты недавней оказии бумажные салфетки, и вновь уселась за ноутбук - изучать детали свалившегося на неё с утра инцидента. Время шло, какое-либо внятное решение к многоопытной в подобных вопросах Амуровой не приходило и по этому поводу Любовь Купидоновна нервничала. А когда она нервничала, в ней просыпался вкус к жизни. И аппетит. Усиленно размышляя, чем бы ей заесть этот стресс, Амурова внезапно вспомнила, про привезённые с дачи в ридикюле плоды её битвы за урожай и извлекла на свет Божий сочный спелый помидор, в переводе с французского - золотая ягода? выращенный ею в собственной дачной теплице. Искушенный в любовных утехах овощ, научивший неиссчётное количество девочек целоваться, а мальчиков - этих самых девочек, по принципу «чем выше любовь, тем ниже поцелуи», «целовать». Изначально она планировала угостить им Земельева, в том числе, чтобы продемонстрировать, каким должно быть устраивающее её качество посевного материала, но, видимо, судьба распорядилась иначе.
Купидоновна смачно надкусила помидорий блестящий красный бок и... «Вот!.. Вот только я могу выбрать самый большой и спелый помидор, и откусив маааааленький кусочек, сидеть и быть обрызганной его вязкой мякотью с семечками с головы до ног! Всё лицо собой изгваздал! Хорошо ещё, хоть не на волосы... Замучилась бы на работе голову мыть», - с блуждающей улыбкой размышляла про себя Амурова, вытирая влажной салфеткой результаты недавнего бурного овощеизвержения. - «С таким помидором никакой тебе Род Урожаевич не нужен, итак весь результат, как говорится, на лице! Насколько же неправ был тот, кто сказал, что лучшие друзья девушек - это бриллианты. Лучшие друзья девушек - это салфетки. И памятник надо поставить тому, кто придумал делать их влажными! Сколько же девичьих тайн они помогли сохранить от чужих глаз, сколько же тех же самых бриллиантов в подарок получить...»
Приведя себя в надлежащий порядок, Людмила Купидоновна, по выработавшейся с годами привычке, расслабленно выкурила задумчивую ментоловую сигарету и вернулась к тексту в карточке инцидента.

«...- Тряпка! «Возьми себя в руки!» —говорила я сама себе и доставала из аптечки успокоительное. А через пару часов, когда полудрёма только начала побеждать тахиаритмию позвонил Он.
- Зайка, прости меня за ноут. Если сможешь. Мне нет оправдания, но я очень хочу к тебе...
Я повесила трубку и впервые ничего не ответила ему. А Он звонил и звонил. Дремота сбежала, уступив место нервозности. Когда мои нервы были уже за всеми мыслимыми и мыслимыми пределами, я сдалась и в очередной раз сняла трубку.
- Я тебе уже говорила, что ухожу, когда дышать рядом с человеком не могу. Рядом с тобой я задышала полной грудью, но ты стараешься, чтобы начала задыхаться. Простить? Ты издеваешься? - орала в трубку я - Сказала же - попробую. Мне, если честно, уже надоедает тебя содержать и надеяться на то, что ты тоже будешь всё в дом, а не из дома. По сути, я тащу всё сама. И, заметь, я ни разу тебя этим не упрекнула. Больно, понимаешь, очень больно. Сердце и душу тебе отдала, а ты их топчешь. Я же для тебя просто удобная баба. За слова ласковые и иллюзию чувств на всё готовая. Мне, может, тоже хочется, чтобы меня содержали, а я спала сколько хочу, жила, как хочется. А что - вечером можно напрячься и изобразить и чувства, и страсть. А днём жить себе в своё удовольствие. Самое страшное, что у меня к тебе чувство настоящее. Никогда никого куском хлеба не попрекала и не буду. Но с твоей стороны вынести из дома дорогую и долгожданную вещь - это уже чересчур. Ты хоть копейку в дом принёс? Я о ноуте мечтала лет восемь. Снова мечтать? Тебе не кажется, что нужно браться за ум и пахать, как все мужья пашут? Не врать про работу, а работать. Сигареты за свои кровные покупать, выпивку и прочее. Не надоело альфонсом быть? Я терпеливая. Но всему есть предел. Моя точка невозврата уже близко. Рядом я сильного мужика хочу видеть, такого же сильного и самодостаточного, как сама. Чтобы в одной упряжке идти. Думай, дорогой, думай. Расставляй приоритеты. Пока ещё всё возможно. Как бы это не самонадеянно не звучало, но такие женщины, как я - бескорыстные и преданные - редко встречаются. К сожалению, это люди только потом понимают. Так вот - у тебя этого «потом» не будет. Ни-ко-гда! Либо здесь и сейчас, либо возненавижу тебя так, что тошнить будет даже от твоего имени. Назови хоть одну причину - почему я заслужила такое к себе отношение? Из всего хорошего и действительно твоего в твоей жизни у тебя есть я. Так почему же ты своё хамаешь? Что - легко досталось? - орала я в трубку пока голос не покинул меня...
Ранам желают зажить до свадьбы потому, что после свадьбы шансов нет. Ах, как же мне хотелось тогда сломать ему пальцы, а затем целовать их, чтобы он понял, как выглядят эти его «извини», после таких поступков и слов. Звучит, конечно, запредельно, но извините, у меня в последнее время, благодаря ему, дикая аллергия на тупость открылась, сразу же вся сарказмом покрываюсь...»

«А, может быть, не так уж и неправа была Лоретта, в своих размышлениях про сиськи и курортный роман?» - внезапно подумалось Купидоновне. - «Любая встреча всегда имеет свою другую сторону - прощание. И к этому изначально нужно быть готовым. Жить настоящим, одним моментом, испытать счастье и с благодарностью проститься с человеком, подарившим прекрасные мгновения. Никогда впоследствии не сожалеть о прошедшем - вот на что следует настроиться заранее. Тогда расставание будет менее болезненным, а в памяти останется только хорошее.... У тебя. А у него взамен - в телефоне твои сиськи!»
Любовь Купидоновна оторвала взгляд от компьютера, встала из-за стола и включила радиоретранслятор. «А в городе Сочи тёмные ночи...», - огласил кабинет подхрипловатый голос известного певца. «Чёрные, тёмные, томные...» - немного переиначив строку и чуть невпопад с чувством вырвалось из обладательницы далеко вперёд выдающийся груди Любови Купидоновны Амуровой...

ГЛАВА ШЕСТАЯ. КОНЕЦ - ЭТО ЧЬЁ-ТО НАЧАЛО
«Вот, мы все ищем того единственного Человека, который нас примет и оценит, именно такими, как мы есть», - закончив эксперименты с вокалом и выключив радиоприёмник, словно бумажный самолетик запустила в полёт свою мысль Любовь Купидоновна. - «Без макияжа, заумных фраз, сказанных в надежде произвести впечатление. Без красивой одежды. Со всеми нашими недостатками и недугами. Обжигаемся, разочаровываемся, занимаемся саморазрушением. Готовы обычную вежливость выдавать за понимание и принятие. А этот постоянный кастинг пернатых... То журавль оказался негодяем, то синица недостаточно хороша... Зачем? За чем... За чем спрятан Наш Человек? За каким забором, за какой горой, за каким морем, за какой границей?
А ведь Он подле нас. Под нашей одеждой, под нашими метриками, под одной с нами крышей. Свой Человек - это ты сам, как бы эгоистично это не звучало. При рождении нам дают нас.
Для многих смысл жизни богатство, признание, счастье родных и близких... А ведь можно посмотреть и с другой стороны. Смысл жизни - найти и «сделать» себя. Для себя самого же. Нарциссизм? Ни в коей мере! Найдёнка излучает свет, гармонию, покой. В то время, как потеряшка только нервозность, сумрак и несостоятельность...»
Дальше лететь мысль почему-то отказывалась, время начинало поджимать, и Амуровой ничего не оставалось, кроме как вновь вернуться за экран ноутбука.

«Ну вот и решение пришло откуда не ждали. Только какое-то мазохистское. И я снова выписала Ему аванс. А потом заболела. Серьёзно заболела. Походы на работу превратились в испытание. Болело всё. Эскулапы не могли определиться с диагнозом. А Он... Он снова был заботливым и милым. Но меня почему-то это начало раздражать. И мама его тоже начала напрягать. Ездила к нам, изображала счастливую «свекровь». А потом пришли «майские». Мы, как и все, пошли на шашлыки. Втроём. Было неплохо, но как-то натянуто. А потом... В лесу Его снова посетил Бахус и он впервые поднял на меня руку. И я потерялась. Белка стояла около колеса и думала: «А зачем?».
Он еле заснул в тот вечер. Моя доброта оставила его дома отоспаться.
Наутро я, как робот, выполнила программу «сборы» и уехала на работу. Вернулась в грязную, украшенную пустыми бутылками и окурками квартиру. Судя по всему, у нас были «гости». Он исчез снова, но теперь мне было всё равно, где он и что с ним. Я просто периодически проверяла его присутствие в сети. Светится, значит живой. А потом он исчез и из онлайна.
Через пару дней позвонила его мама и попросила с Ним поговорить с её телефона, так как свой он пропил.
- Прошу - прости меня! Умоляю! - плакал в трубку Он. - Пропаду я без тебя...
- Не нужно тебе поступать так, как ты это делаешь. Последствия, как видишь, не самые лучшие. У меня, по большому счету, есть только я сама. Ты встанешь и пойдёшь искать другую дурочку. И всё это ради беззаботной жизни в несколько месяцев? Спать, есть, пить, гулять... Не дорого ли мне это обходится? Взываю к остаткам твоего ума! - вполне спокойно отвечала я, - Про чувства вообще молчу. Когда любишь человека, то трясёшься над ним, как над драгоценностью. А, вообще-то, мне надоело всё. Просто нечеловечески устала за наши три с небольшим месяца. Начинаю задавать себе один и тот же вопрос - а чем ты лучше других? Знаешь, не хочется верить, что человек, которого выбрало моё сердце, окажется самым последним негодяем, переплюнет предыдущих. Для меня мужчина - это поступки, а нежелающий работать и, хотя бы, частично обеспечивать семью - просто человек в брюках. Можно дать аванс. Один. Второй. Но они не бесконечны. Пусть это громко прозвучит, но судьба тебе дала карт-бланш - меня. А ты меня добиваешь. Лучше бы добивался...»

Внезапно Купидоновна поймала себя на мысли, что её натруженный мозолистый мозг уже давно как находится в стадии кипения, и, если она немедленно не отвлечётся, пар под давлением мысли вырвется наружу через ушные раковины и огласит всё здание «Небесной канцелярии» серенадой паравозного гудка. Амурова сняла телефон с зарядки и в очередной раз набрала Ладноликову.
- Грудимира? Вновь Амурова беспокоит. Слушай, у меня к тебе вопрос: «Чем отличается девушка от женщины, а женщина, в свою очередь, от феминистки?»
- Признаться, Любовь Купидоновна, с Вашим-то опытом мне странно слышать подобное. Девушка от женщины отличается врачебно подтверждаемым отсутствием у неё традиционного сексуального опыта, а феминистка, в отличии от женщины, сидящей на кухне, пачками рожающей детей и в промежутках варящей борщи, борется за свои права и против сексизма.
- Да? Странно… Я всегда считала, всё их отличие состоит в том, что, когда девушка кричит: «только не на лицо», женщина предупреждает: «только не на ковёр». А феминистка - эта та же самая женщина, только у неё давно не было секса, но всем подряд она предпочитает говорить, что это она сама так решила… Ну, да ладно, бывай!
Амурова по привычке, не дожидаясь излюбленного Грудимировского «пока-пока» или же даже «чмоки-чмоки» нажала на кнопку отбоя и вернула аппарат на место.
В голове потихонечку попускалось и Любовь Купидоновна, немного погодя, решила вновь вернуться к изучению текста взятой в работу экстраприоритетной стражды.

«...Обидно, тяжко, а теперь ещё и болею... Простить? А что это изменит? Я никогда не стану для тебя по-настоящему любимой женщиной. Которую балуют всякими мелочами, дарят цветы просто потому, что она рядом, и прочая романтика... Мне почему-то кажется, что ты высосешь из меня всё возможное и адьёс. Обидно быть ломовой лошадью... И средством для выживания. А что - удобно же - не думать, чем платить за жильё, сигареты привезут, нервы помотаешь и выпить купят... А если не купят, так ограбить можно. А что - простит же, дура... У тебя есть мама и, пока что, я. Но две женщины в твоей жизни не могут надеяться на твою помощь. А тебе всего тридцать шесть. Ты землю должен грызть и семью укреплять, раз так много лет жил до этого. У тебя есть для этого всё. Молодость, здоровье лучше, чем у мамы и меня. Возможностей масса. Но тебе нравится другая жизнь. Грязь, пьянство, воровство. И ладно бы по-крупному и в дом, так нет, как крыса - из дома... Получается, что я себе покупаю мнимое счастье и плачу за это не только монетой, но и здоровьем... А знаешь... Можешь считать, что наши отношения обнулились. Жду тебя завтра с сумкой. Ты возвращаешься к маме...»

Внезапно окно с программой сервис-деска свернулось, и на его месте возник интерфейс приложения для внутренней видеосвязи. «Надо же, она всё-таки заработала! Битый месяц Джимайлова про неё всем на уши приседала, и вот - свершилось... Ну, посмотрим-посмотрим на силу новых технологий в действии...» - Любовь Купидоновна подвела указатель «мыши» к большой зеленой кнопке и нажала на «Ответить с видео».
На экране появилось лоснящееся самодовольством подпоясанное полосатым палантином лицо руководителя лаборатории нестандартных мезальянсов Фумара Прохибидьевича Сосьедадова, промеж своих носивших партийную кличку «Купидрила». Не столько за то, что имел соответствующие своему прозвищу предпочтения, но в том числе потому, что, по мнению подавляющей части коллектива «Небесной канцелярии», кою без сомнения составляли женщины, влюблял нормальных людей во всякое оно, причём как в переносном, так и в самом прямом смысле этого слова.
- Любовь Купидоновна, лапушка! Я тебя вот по какому поводу беспокою… Мне здесь Лорочка на условиях полной конфиденциальности сказала, что ты сегодня собственными глазами видела, как бы это мне помягче и подоходчивее выразиться, Раздрайчика-младшенького. Ну, ты понимаешь, о чём я... А ну, колись, подружка! Как он тебе? Богатырь, да? А стрижечка у него аккуратненькая или так себе, лахудрик? Головка большая? Личико открытое? А орешки? Орешки у него крупные?
- Какие орешки, какой Раздрай-младшенький? Что за личико, головка... Головка?! Ах, ты об этом! Ну, Лоретта Демаровна, вот трепуха! Ничего уже ей по секрету рассказать нельзя! А с какой целью интересуешься? Хотя да, понятно с какой...
Ну уж нет, ничего я тебе об этом не скажу. Потом сама же виновата буду, что про руководящий состав слухи непотребные распускаю, так что ты своё однополое любопытство удовлетворяй как-нибудь сам, кулуарно и без меня.
- Противная ты, Любовь Купидоновна! Я же теперь ночь от любопытства спать не буду. Может хоть кабинетами с тобой поменяемся? А то больно уж у тебя вид из окна хороший, как оказалось, открывается!
- Знаешь, Фумар Прохибидьевич, что я тебе скажу - ни за что что! Ищи себе сам подходящие виды. Вон, можешь, к примеру, в мужской туалет к линии писсуаров переехать...
- Фи на тебя, Любовь Купидоновна, просто фи! А что там у тебя за инцидент в работе сейчас находится? Лорик мне что-то галопом по Европам рассказывала... Мне кажется или это всё-таки про мой контингент?
- Когда что-то там кажется, креститься надо, Сосьедадов. Хотя куда тебе креститься? Читай лучше Данте Алигьери, «Божественную комедию»! Инцидент я свой на тебя тоже не переведу, и не намекай мне на это даже! Он у меня там мужчина пьющий, сведёшь ещё со двора в свой монастырь по пьяной лавочке и поминай потом, как звали...
- Ты о чём? - фальшиво попытался удивиться Фумар Прохибидьевич. - Вообще-то, это - врожденное!
- Кто бы говорил! Знаем мы ваши методы! И вообще, всё, Сосьедадов, прощай! Некогда мне тут с тобой о братьях ваших меньших разговоры разговаривать, мне работать надо! А о линии писсуаров ты, это, подумай. Хорошенько так подумай. Неплохая, вроде как, для тебя идея... - приложив максимум усилий, чтобы не рассмеяться, пожелала в веб-камеру Амурова, нажала кнопку конца связи и, найдя в списке окон сервис-деск, вернулась к тексту недочитанного пока ещё обращения.

«Я повесила трубку. А Он? Назавтра Он приехал. Но вместо сумки в руках у него была бутылка водки. Разило от него - жуть. А я... Да, прогнала Его! Ночью он просился, два часа пугал дверным звонком соседей, скребся, как собака, в дверь... А потом всё закончилось.»

«М-да… Как говорила моя бабушка, по какому кругу бы жить тебя не пускала, никогда не возвращайся к одному и тому же мужчине. Мало того, что в одну воду два раза войти невозможно, зачем читать дважды одну и ту же книгу, если конец там один и тот же…» - тихонько подумала про себя Любовь Купидоновна, невольно зарделась румянцем и продолжила.

«Следующий день я еле отработала. Спать хотелось нечеловечески. Больше Он меня не тревожил. А через три дня позвонила его мама и рассказала, что Он ей звонил и просил забрать. Мы назначили день и час обмена его вещей и паспорта на вторые ключи от моей квартиры. На прощание не смогли сказать друг другу ничего вразумительного. Выручил знаменитый тост товарища Новосельцева из «Служебного романа». «Пусть все будут здоровы!» - сказали мы с его мамой почти синхронно. Когда за ними закрылась дверь, я истерично рассмеялась. Забрали как из детского сада...
А сегодня, спустя почти месяц, снова, как-то вкрадчиво появилась его мама. Он снова исчез. Слава Богу я уже не в теме! По итогу я просто познакомилась с ним через интернет, встретилась, испытала пару множественных сарказмов и…
И вот я снова пеку Наполеон. Впервые за длительное время без поисков истины. Просто так. Для себя. А в холодильнике стоит небольшая корзиночка с княженикой. На эту диковинную ягоду я «нарвалась» совершенно случайно. Приятной наружности мужчина продавал любовно сплетённые корзиночки с хозяйкой северных земель прямо на остановке около моего дома. Как человек любопытный, я расспросила у хозяина корзиночек про ягоду. Он с удовольствием рассказал мне о её полезных свойствах. Незаметно мы перешли на общие темы...
Последний штрих и вот он - император кондитерских изделий. А завтра выходной. Пожалуй, отнесу кусочек лакомства новому знакомому. Зачем? А просто так. Розги, горох, порох, гильотина, испанские сапоги, стена и угол готовы. Жду...»

«Вся наша беда состоит в том, что поискам счастья мы упорно предпочитаем борьбу за него, - внезапно вновь постучалась в голову Амуровой, казалось, навсегда улетевшая из неё мысль. - «Как можно бороться за того, чьим счастьем ты не являешься? У военных есть термин «принуждение к миру», а у нас что, «принуждение к счастью»? Потому, что, если ты есть чьё-то счастье, ты не борешься, ты следуешь вслед и за, идёшь вместе. Если «счастья» у вас не совпадают, значит у вас просто разные пути. Смиритесь и не выбирайте из двух изначальных зол неизведанное. Худшее, поверьте, вам же лучше. Любите - отпустите. Будьте самодостаточны! И тогда Мир полюбит вас такими, какие вы есть. Мир тоже много работает над собой...» Любовь Купидоновна отправила в систему отметку о прочтении и перешла к протоколу решения инцидента. Внезапно со стороны улицы послышалась какая-то возня. Амурова подошла к окну и прислушалась.
- Это синий!! - кричал первый голос.
- Нет, это красный!! - орал ему в ответ другой.
«Спор двух дальтоников..., - подумал третий, - Это же зеленый... Ко мне, Крендебобель, нам уже пора возвращаться домой…»
«Будьте самодостаточны... Мир тоже много работает над собой... Пароль же вы всё равно не знаете», - непонятно откуда зазвучало в голове Любови Купидоновны.