Тень

Вечеринка в Рио
    Джонни очень любил Бразилию, ведь он здесь, можно сказать, вырос. Половина детства прошла в Сан-Паулу. И вот он, дипломированный специалист, решил приехать туда вновь, увидеть старых друзей и найти новых.
    К счастью, в самолёте, попрощавшись накануне с родной сестрой, он столкнулся с Джеймсом, другом детства, с которым они провели вместе немало прикольных деньков. Тот, как выяснилось, тоже ехал домой, и тем же рейсом – Сан-Франциско – Рио-де-Жанейро.
    – Джим?!
    – Джонни…
    – Как ты, старина?
    – Отлично, а ты? Какими судьбами? Каким ветром?
    – Да вот, доучился, решил свою вторую родину навестить.
    – И я также.
    – Ты что, тоже здесь учился?
    – В Йельском.
    –Да ты крут, как всегда.
    – Да прям. А ты?
    – Всё понемногу – Филадельфия, Бостон, Нью-Йорк, Гарвард, Оксфорд…
    – Ты, как всегда, в своём репертуаре! Не сидишь на одном месте, сваха переезжая!
    – Да ну, брось. Что ты прям уж, в самом-то деле…
    Беседа скрасила долгий перелёт.
    Джеймс помог Джонни с вещами, погрузив их в свою Subaru Impreza.
    – Остановишься пока у меня, сделаешь родным сюрприз. Потом видно будет, как и что. Решишь потом…. – Бросил Джеймс, вытаскивая чемоданы.
    Джонни огляделся. Он совсем не узнал свой город. Родные места – как чужие, хотя и веет чем-то знакомым. Но слишком уж слабо…
    – Да, давно я не был в этих краях. – Заметил он.
    – Ну да. Шесть лет в Штатах – это срок. – Ответил Джеймс, роясь в кейсе с бумажками и документами, упорно что-то ища.
    – Тебе помочь?
    – Нет, всё в порядке. Я уже нашёл, что искал. Чеки, все дела, прочая документация…
    – Мм.
    – Пошли уже.
    Небо было безоблачное. Солнце ярко сияло и светило. Парни зашли в какой-то отель.
    – Да расслабься, человек, я тоже ведь без родителей живу. Номер снимаю. Ты думал, я тебя домой веду? – Посмеивался Джеймс. – Как видишь, тут совсем недалеко. Здесь везде так.
    Позже они поужинали, предварительно освоившись и распаковав чемоданы.
    – Джонни, мы, где находился?
    – Не понял.
    – Правильно – в Бразилии. А это что значит?
    – Не знаю…
    – Карнавал, вот ты тоже! Всё забыл уже, что ли? Ай, как нехорошо. Давай, отдыхай покамест, следующим вечером я отведу тебя в одно место.
    – Да ну, прекращай…. – Джонни явно устал с дороги.
    – Сейчас как прекращу тебе! И потом, я же тебя не гоню в три шеи прямо сейчас туда, правильно? Я даю тебе время на отдых, я же сказал!
    – Что я там потерял, дружище? Я ведь отвык уже от этого всего!
    – Ну, что ж, привыкай. Не то – обижусь и выпну отсюда. Шучу. Но в каждой шутке лишь доля шутки, никогда не забывай об этом.
    – Надоел! Лады…
    Весь следующий день Джонни просидел в мягком и пушистом креслице, почитывая газетки и восторгаясь очередным появлением на латиноамериканском телеэкране красотки-актрисы по имени Данна Гарсия. Сериал он досмотрел до конца, и вовремя – пришёл Джеймс.
    – Открывай, жена!
    – Иди ты лесом, Джим.
    – А что? Обычно сидеть дома и бездельничать может только жена.
    – Ай…
    – Ха-ха-ха-ха!
    – Бездельничать тоже надо уметь, друг…
    – Да я же подшучиваю над тобой, ты чего? Пошли на кухню, а то я чертовски проголодался.
    – А где ты был-то?
    – Как – где? У отца фирма же! А я – подрастающее ему на смену нерадивое поколение. В офисе сидел и смотрел, как секретарь писал отчёт.
    – И?
    – Да мне побоку.
    – Эй, Джим, ну что за безобразие? – Надулся Джонни, роясь в только что купленных Джеймсом пакетов с продуктами в ближайшем супермаркете.
    – А что такое? Чего тебе там по жизни вечно всё не нравится и не устраивает? – Джеймс заинтересовался возмущением Джонни и тоже подошёл к пакетам.
    – А где чипсы, жадина? Где сыр, бургеры, пицца, «Джек Дэниэлс» и сухарики? Что это ещё за ерунда? Какого дьявола? Или ты ресторан ограбил, засранец? Одни морепродукты понабрал. Устрицами сам питаться будешь! О-о, дьявол, тут и фугу, и кальмары, и ламинарии.… Одни деликатесы, мать его…
    – Не кипятись, чайник! Остынь. Забыл, что мы в странах, где живут всякие Хосе Игнасио и Хесусо Подеросо? Мы уже не в Штатах.
    – Очень смешно; к тому же, у бразильцев, насколько мне не изменяет слух и память, португальские инициалы.
    Через секунду парни катались по полу от смеха, держась за животы.  Джеймс провалился за стол, а Джонни споткнулся о стул и перелетел на другую часть кухни, рухнув где-то за холодильником, пока оттуда ему на голову не свалился пирог, приготовленный мамой Джеймса.
    – Фу, свинья, весь пирог насмарку! Мама что, выходит, зря старалась, зря готовила? – Смеясь и ещё пошатываясь, Джеймс подошёл к другу.
   – Чёрт…
   – На, вытрись, мазила, вот тебе чистое сухое полотенце! Тьфу, да ты мне и его испачкаешь! Иди лучше умойся, свинтус! – Ржал Джеймс.
    Джонни поплёлся в ванную, охая и держась за темя. Казан был чугунный и тяжёлый, однако. Как он мог так умудриться? Вот же напасть непредусмотренная, ну да лишь бы синяков не было. «У собаки заболи, у кошки заболи, у соседа из третьего подъезда заболи, а у Джонни заживи». Вот! Теперь – нормально. Намного легче!
    – Эй, ты чего там, умер, что ли? Чего так долго, приятель? – Занервничал Джеймс.
    – Сейчас-сейчас, подожди немного, я уже выхожу. – Глухо пробубнил Джонни, суша волосы феном сестры Джеймса.
    – О, красавец, он ещё и душ успел принять. Хлопаю в ладоши. – Злился друг. – Джон Филвуд, я сейчас тебя съем, отвечаю. Мы начнём сегодня трапезу или нет?
    – А кто-то ныл, что сегодня карнавал. Там и поешь, бедняга. – Отшутился Джонни.
    – Я тебя сейчас, правда, в порошок сотру. – Предупредил Джеймс.
    Джонни сел за стол и задумался. И чем больше он думал, что его ждёт на обед, тем более кислым становилось его лицо.
    – Джим, давай сбацаем что-нибудь «нормальное», а? – Почти взмолился он.
    – Ах ты, старая вешалка, я сейчас прикончу тебя! Зануда и привереда.
    – Пор фавор! Я не буду это есть…
    – Лад с тобой, достал ты меня. Хорошо, с чего начнём?
    – Салатики…
    – Салатики…. – Перекривлял тот Джонни.
    – Только вот лук сам почистишь. А то я потом плачу, как после плохой оценки в школе.
    – Беда мне с тобой. Я вот каким был, таким и остался, а ты вот в Штатах совсем пластилиновым стал.
    – Да забудь. Можно ведь иногда несерьёзным побыть…
    Парни начали резать овощи и мясо. Воспользовались всем, что оставалось в холодильнике – а было там не так уж и густо, как хотелось бы. Спустя час стол украшался салатами, морепродуктами и традиционным гуляшем. Друзья помыли руки, немного прибрались, и наконец, со спокойной совестью приступили к процессу поедания пищи, съев всё подчистую. Даже коту Криспину ничего не досталось.
    А вечером они зачем-то напялили маски, и пошли в одно знакомое место.         Вскоре Джонни вспомнил, как каждый год отрывался здесь. Было, правда, здорово.
    Можно сказать, парням крупно повезло – они попали на фестиваль в честь Confraterniza;;o / Reveillon, совсем забыв, что сегодня ведь – 1 января!
    Улицы Рио были красиво украшены разноцветной иллюминацией, а искусственные ёлки кто-то нарядил традиционными игрушками и мишурой.
    Пока они шли, им раз сто сказали «Feliz Ano Novo!».
    Друзья направлялись в особняк Силварту Силвы и его кузины Жаниси Виейры. Тут уже все были в сборе, и опять же, все в масках и белых одеждах. Их поприветствовали, хотя и не сразу узнали, и пригласили внутрь, но парни решили провести немного времени на свежем воздухе. Джеймс и Джонни были крайне рады и удивлены, когда увидели здесь своих родителей, а также школьных друзей. Праздник обещал быть самым грандиозным.
    Митчелл только что вернулся из Италии. Дебора вышла замуж за Джека и родила ему сына, которого они тоже назвали Джеком. И теперь молодого новоиспечённого отца и его сынулю именовали не иначе, как «Джек-старший» и «Джек-младший».
    Ангела стала журналисткой, здесь же она оказалась чисто случайно, первоначально не планировав встречу. Но она была тут на презентации своей очередной книги. Синди, Эве, Джером и Отто тоже были рядом. А вот леди Сара сильно постарела – у неё от рака умер муж. В любом случае, ей были здесь рады, и оказали полную моральную поддержку и заботу.
    Находились на фестивале и некогда представители криминальной группировки «Вега», а ныне вполне миролюбивые семьянины, братья Барри и Блайт. Они по-прежнему не изменяли своему имиджу – белый верх, чёрный низ, волосы, собранные в хвостик, и галстук «бабочка», и всегда хранили при себе оружие, готовое в любой момент выстрелить. Но то было бы скорее самозащитой, нежели агрессивным выпадом. Они смотрели на огни большого города, вздыхали, вспоминая былые лихие деньки, отсчитывали вслух последние секунды уходящего года и пили дорогое шампанское.
    – Смотри, Джонни, за крайним левым столиком Стивенсы сидят.
    – Где?
    – Да во-он там. Виктория, Вероника, Ванесса и Вивиана.
    – А-а, всё, вижу.
    – И семейство Медейруш всё в сборе – Мария, Сильвия, Карлуш, Мануэль, Луиш и Бону.
    – Да-а, точно! Они.
    – Глянь, а вон и клан Мендеш: Камила, Малена, Саманта и Маркуш.
    – Ну-у…
    – Даже душ Сантуш! Марию вижу. Вон и Лора сидит. Да, точно Лора. Она. Лиану рядом, Габриэл и Ана-Габриэла. Может, подойдём, поздороваемся, что ли, ради приличия? Из вежливости. Выросли же вместе!
    – Пошли.
    Было весело – разговоры, шутки, воспоминания. Делились будущим и болтали о прошлом и настоящим. Кто чем дышит и к чему стремится.
    Не обошлось и без приятного – всем дарили упакованные в красивую бумагу с подарочной ленточкой небольшие презенты.
    – Жаль, что Рождество пропустили.
    – Да, просрали жёстко. У них основная масса подарков на Рождество дарится!
    – Кто ж знал…. – Вздохнул Джонни. – Вот бы попасть на их Рождество!
    – Ты что, последний день живёшь? – Похлопал его по плечу Джеймс. – Примерно через год напомни мне об этом. Организуем. А если тут будем в это время, то и так пригласят.
    Далее молодёжь пошла, гулять по набережной, бросая в Атлантический океан белые цветы, делая его белоснежным такой прекрасной ночью. Искры салютов и фейерверков прекрасно со всем этим сочетались, тая в бездонной воде жизни.
    Но не везде всё было так безоблачно, как хотелось. Джонни шёл быстрее остальных, и вскоре остался практически один. И перед ним предстала такая картина.
    Соседи или кто-то ещё, из незнакомых решили устроить на Новый Год свадьбу, или что-то в этом роде. Однако свадьба не получалась. Дошло до выкриков с обеих сторон, прямо как на Кавказе. Джонни услышал примерно следующее:
    – Вы совершаете ошибку! Ваш племянник недостоин кресла и контрольного пакета акций! Это он взял из сейфа те деньги, и он же разбил сердце…. Девушка даже не предполагает, что…
    – Мадмуазель, это уже слишком! Вы переходите все границы! Что за бред?
    – К сожалению, у меня нет доказательств.… Но они будут, и скоро. И тогда вы пожалеете. Мне жаль вас и её, ведь она выросла у меня на руках. Я не хочу, чтобы она страдала. Это убьёт её.
    Надо заметить, ни жениха, ни невесты рядом не было. Были гости и члены семьи. По-видимому, пара вот-вот должна была нарисоваться, пропадая, скорее всего, в салоне красоты, поэтому все изрядно нервничали.
    Джонни обратил внимание на «милую француженку». Да-а, Анджелина Джоли отдыхает.
    Он издали пронаблюдал всё кино до конца, и переключился теперь только на мадмуазель. Она, горько плача, шла в его сторону, поскольку тут был автопарк. Он спрятался за машинами и продолжал следить.
    Та нерешительно подошла к KIA, и совсем уж неловко открыла дверь. Сев, она попыталась её завести, но тщетно – Джонни был не глуп, и понял, что и машина – не её, и сама она совершенно водить не умеет. В конечном итоге она облокотилась головой о руль, но кто ж знал, в данном случае она, что там нажмётся сигнал. Она вскрикнула и заплакала. Джонни, уверенным шагом подошёл к мадмуазель и вытащил её из машины, закрыв дверь. Девушка не подавала признаков жизни. Тогда он просто-напросто решил сделать ей искусственное дыхание, но вместо этого не выдержал и поцеловал. Та довольно шустро очнулась и дала ему оглушительную пощёчину. Щека горела красной краской.
    – Вы себе что позволяете? – Заголосила она на ломаном английском, ибо заметила сразу, что он не латинос.
    – Что ж там за тайны-то такие, а? – Невозмутимо начал разговор Джонни. – У меня сестра это обычно в турецком и латинском мыле смотрит, а мне довелось своими собственными глазами увидеть. Настоящие любовно-детективные страсти, о-о-о…
    – Вы что несёте? – «Милая француженка» немного успокоилась и постаралась вести себе адекватнее и сконцентрировалась на разговоре. – Это не ваше дело, я просто искренне беспокоюсь за дорогих и близких мне людей!
    – О-о, не сомневаюсь. – Насмешливо произнёс Джонни.
    – Да отпустите вы меня, безумец! Иначе вызову полицию. Мне нужно идти.
    – Да я вас вроде и не держу. Даже руку вашу отпустил. И полицию вы не позовёте, и идти вам – некуда!
    – Самоуверенность ваша не знает границ.
    – Как и ваша красота.
    – Что? – Мадмуазель покраснела.
    – Я вас провожу. И не спорьте. Я – не маньяк.
    Постепенно они всё же немного разговорились.
    – И всегда так. Её покойная мать в своё время доверила мне её, хотя я сама была мала. Этот ни одной юбки не пропустит, так всегда было, а тут ещё и это. Я, когда узнала, чуть с ума не сошла. Не знаю, почему я вам всё это говорю, наверное, просто нужно кому-то выговориться.
    – Ничего. Всё в норме.
    – Вот мы и пришли. Благодарю.
    – Не за что. Желаю вам доказать свою правоту. Если будет нужна моя помощь…
    – Нет-нет. Спасибо. Я как-нибудь сама справлюсь.
    – Это потому что я первый встречный, незнакомец, чужой?
    – Не только поэтому. Всё, мне нужно идти. У меня очень много дел…
    – Хорошо, салют.
    – Оревуар.
    Покружив ещё с полчаса, Джонни словил такси и уехал домой. Точнее, к Джеймсу. В его номер в отеле.
    Проснулся он от того, что кто-то усиленно и безуспешно стягивал с него одеяло.
    – Эй, что такое?
    – Просыпайся, дьявол!
    – Зачем? Ещё ведь рано!
    –Ты чего свалил вчера? Обыскались тебя все. И трубку не берёшь. Зачем позоришь меня?
    – Да ну, брось. Дома не пытался искать? Плохо искал. К тебе и поехал.
    – Но я-то там! Где и все. На празднике. Шалопай!
    – Ты знаешь…. – И Джонни выпалил другу всю вчерашнюю историю.
    – Вот оно что! – Протянул тот, довольно улыбаясь. – Наш холостяк убил в себе холостяка? Холостяцкая жизнь – прощай, off? Поздравляю, приятель, ты меня снова сразил! Молодец!
    – Да какой там молодец, я даже адреса её не знаю. И имени – тоже. Ни адреса, ни имени.
    – И телефончик не взял? Вот рассеянный!
    – Хотя нет, вчера я же провожал её…. Примерно помню, где сие место. Думаю, если таксисту объясню, он меня поймёт. Как ты считаешь?
    – Поймёт, поймёт. Давай, покупай коробку конфет, коньяк, букет цветов и вперёд!
   – Я именно так и сделаю! – И друзья, смеясь, начали игриво тузить и лупить друг друга.
    «Милая француженка» напрочь засела у Джонни в голове. Не выдержав, он сорвался с места и поехал к ней.
    Удачно. Такси доставило его математически точно. Алгебраически и геометрически. Зато другим повезло куда меньше – одна из машин не вписалась кое-куда. Местная полиция быстро угомонила разбушевавшихся горячих южан. Джонни, тем временем, поджидал мадмуазель. Недолго. Минут через 20 они чуть не столкнулись лбами.
    «Жесть! Даже краситься не нужно. Потрясающе, как с обложки!», восторгался про себя Джонни.
    – Жуан? А что вы здесь делаете? – Вполне лояльно спросила его мадмуазель.
    – Вас жду.
    – Меня? – Та побледнела. – Зачем?
    – Да шучу я. Так, прогуливался мимо. Просто делать нечего. А вы, собственно, куда?
    – На работу, разумеется. А что?
    – Прикольно. А кем работаете, если не секрет?
    – Не секрет, а надо бы. Преподаю музыку в университете.
    – Да ну? Как мило. Предлагаю провести вечер вместе…
    – Жуан, вы не боитесь получить от меня вторую по счёту затрещину?
    – Нет. – Джонни явно был доволен разговором, нет – он даже наслаждался им.
    – Вот вам сколько лет?
    – Допустим, двадцать три. А что?
    - Вот видите! И, скорее всего, вы только что закончили университет, так? Жуан, я на пять лет вас старше, у меня муж и трое детей.
    Джонни заметно поостыл, но всё же нашёлся, что ответить.
    – Прекрасно! Почему вы сразу всё к непонятному свели? Я предложил просто провести время вместе. Скоротать вечер. Убить время. Узнать друг друга поближе. Может, я ищу новых друзей! Хорошо, моя сегодняшняя откровенность в ответ на ваше вчерашнее доверие: видите ли, я действительно недавно закончил учёбу, и приехал на родину. Однако всё забыл и здесь мне всё незнакомо. Со старыми друзьями я уже свиделся, и, думаю, идея завести новых неплоха.
    – Ну, что ж, рада знакомству. Но так даже друзьями сразу не становятся. – Подозрительно съехидничала мадмуазель.
    – Вот как? Ваше вчерашнее доверие первому встречному доказало обратное.
    – А вы, я смотрю, за словом в карман не полезете!
    – А зачем за словом лезть в карман, когда вся речь контролируется корой головного мозга и некоторыми внутренними извилинами его же?
    – У меня уже от вас голова болит, молодой человек! Знаете кафе «ду Гранди»?
    – Да.
    – В семь вечера. Всё, я опаздываю, увидимся.
    – Надеюсь.
    Джонни был и взволнован, и слегка заинтригован. Но какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что мадмуазель врать мастер. Не с близкими – он убедился. Но, как любая порядочная девушка, она соврала ему с три короба, чтобы он не приставал; отшила, короче, но всё слишком странно и запутанно.
    Ровно в семь он уже поджидал её в вышеупомянутом кафе. Тремя минутами позже появилась и мадмуазель, ещё прекраснее, чем когда-либо.
    – Опаздываете, крошка.
    – Я не крошка! Выбирайте, пожалуйста, выражения, иначе развернусь и уйду. За опоздание извиняюсь. – Сказала она, ища что-то взглядом, внимательно поглядывая то на Джонни, то на его руки. Тот проследил за её взглядом и расхохотался.
    – А нету букета! Вы же сами предупредили, что у нас не свидание. Просто милая беседа двух возможных друзей.
    – Не язвите. – Девушка была явно огорчена и сбита с толку. – Прошу.
    – Бог с вами, и не думал даже.
    Джонни перегнулся через столик, и своей ладонью приподнял ей подбородок. Та совсем одеревенела. То ли от его наглости, то ли от неожиданности, то ли от собственной робости.
    – Может, хватит уже лгать? Нету же у тебя никакого мужа, и детей – тем более. Насчёт возраста…. Меня это волнует меньше всего. Я чисто случайно проследил за вами вчера, мне стало вас жаль. Однако, право же, вы мне, ко всему прочему, запали в душу. Я знаю, что вам нечего сказать. Просто на будущее: если хотите отшить парня, просто скажите ему, что он вас совсем не интересует. Не нужно лжи. Я не заслуживаю этого, хотя я вам и никто. Я расплачусь за столик, не переживайте. Всего доброго!
    Джонни медленно встал из-за стола, расплатился и вперил в бедняжку убийственный, испепеляющий, холодно-презрительный взгляд…
    Девушка не произнесла ни слова. Через пять минут она тоже ретировалась восвояси.
    Тем временем Джонни, придя домой, особо расстраиваться не стал, порисовал немного, поболтал с друзьями по телефону и улёгся спать.
    Однако утром следующего дня неведомая сила понесла его на всякие аттракционы. Он направился в сторону каруселей, и…. Обнаружил на одной из качелей мадмуазель с самым несчастным лицом. Она его сразу же заметила, хотя он тут же сменил маршрут. Она его нагнала.
    – Здравствуйте. Я хочу попросить прощения. Если я в чём-то виновата – извините меня, Жуан….
    Джонни с интересом начал рассматривать её физиономию, снова не выдержал, обхватил девушку за талию и начал безумно и страстно целовать её личико…
    Позже они уже смеялись на скамейке, рассказывая друг другу о себе.
    – Просто так обычно не делается, Жуан!
    – А как обычно делается? Знакомятся как-то иначе?
    – Вот именно! Никакой фантазии у тебя, ну вот ни на сколечко!
    – Хорошо же! Это означает, что я – реальный, настоящий. Долой фантазировать. Вот она – реальность. Ты и я. И плевать на всё.
    – Нужно время…
    – Без комментариев. Века хватит тебе? Нет, я могу ведь и двести лет подождать…
    – Дурачок!
    – А если серьёзно, то нет проблем, я не тороплю. Узнаешь меня поближе, мои качества, как и чем, живу-дышу. Не понравлюсь – скажешь. Только без обиняков. Прямо, как на духу.
    – Хорошо. Но с поцелуями пока не лезь, ладно?
    – Есть, мэм.
    – Прекрати! Какая я тебе мэм?
    Спустя полчаса Джонни усадил её в такси.
    Когда Джонни вернулся домой, Джеймс, как заправский шеф-повар, колдовал на кухне.
    – Вернулся, что ли, голодранец? Рассказывай.
    – Пойдёт. Дай дух перевести…
    – Узнал её имя?
    – Мелисса.
    - Как всё прошло?
    – Об этом и хочу с тобой поговорить.
    – Это срочно? До обеда не потерпит?
    – Вообще-то, это важно. Срочно.
    – Твою мать. Подожди немного, я руки помою.
    Пока Джеймс мыл руки, Джонни разулся и расположился на диване, дожидаясь друга.
    – Итак, что там у тебя? Выкладывай. – Сказал Джеймс, вытирая руки и шею насухо.
    – Присаживайся поудобнее.
    – Да я уже сижу, если ты не заметил, и весь во внимании.
    – Приятель, она мне нравится…
    – Мелисса?
    – Угу.
    – Ну, это же просто замечательно! И что?
    – Ты не слышишь меня! Я без ума!
    – Раз такое дело – дерзай. Ухаживай за ней; что мне ещё сказать…
    – Как тебе объяснить… Я даже слов подобрать не могу. Видишь ли, я в её присутствии совсем теряюсь. Ни с кем ничего подобного не было. Она другая…
    – Особенная, что ли? Ну, и что дальше?
    – Ты же меня знаешь. А тут я вроде и стараюсь изо всех сил казаться надменным и невозмутимым, вида не показываю, только вот ничего у меня не получается. Не выходит из головы, хоть ты тресни.
    – Сначала – поедим, а то всё остынет. Я по триста раз разогревать всё не собираюсь!
– Ладно…
    Джонни взяли на работу. На фирму отца Джеймса. Что и следовало доказать.
    Прошёл почти год. Джонни и Мелисса вполне сносно дружили, общались и встречались. Они даже не ссорились – сошлись характерами. Их теперь редко можно было увидеть порознь, к тому же они вот уже полгода были помолвлены, объявив об этом одним прекрасным летним деньком. Все уже привыкли к тому, что они вместе, тем более друзья были только рады этому.
    Наступило, наконец, и долгожданное Рождество.
    – Что, приятель, дождался праздника? – Похлопал Джонни по плечу Джеймс.
    – И не говори. Ох, и повеселимся в этот раз. Наконец-то.
    Рождество и вправду получилось бы на славу, если бы не одно «но».
    – Миси, я вот подумал, а если…. – Сказал, входя в одну из комнат Джонни.
Мелисса стояла у окна и молчала.
    – С тобой всё в порядке? Ты здорова?
    Та поправила стоящий на подоконнике цветок, запрокинула голову кверху и повернулась к Джонни. Замаскироваться не удалось – у неё с носика капала алая кровь.
    Тот тут же подошёл к ней и обнял, вытерев тонкую красную нить.
    – Что случилось?
    – Я сейчас…. – С этими словами мадмуазель зашла в уборную, но через минуту уже вышла из туалета.
    – Что с тобой? – Не на шутку перепугался тот.
    Неожиданно Мелисса чуть не приземлилась на пол, если бы жених вовремя не перехватил её. Та держалась с таким же хладнокровно-спокойным видом, как раньше.
    – Тебе плохо, у тебя обмороки и упало давление, течёт кровь. В чём дело? Что происходит? Сейчас вызову врача.
    - Кажется, я беременна. – Произнесла из последних сил Мелисса. И в её глазах застыли слёзы. От боли. А ещё от переживаний на реакцию парня.
    Тот рассмеялся.
    – Тьфу, я думал, может, что-то серьёзное.… Прямо побелел как полотно и испугался.
    – Значит, ребёнок – это не серьёзное?
    – Я имею ввиду, что если вдруг угроза здоровью! Слава Богу, всё обошлось. Мелисса, я люблю тебя, даже обожаю. Смотри – мы уже помолвлены! Чего ждать? Выходи за меня.
    – А кольцо где? – Мадмуазель выдавила из себя улыбку.
    – Всё будет – и кольцо, и букет цветов, и ключи от нового дома, и новая машина, и свадебное путешествие. Лишь бы тебе и твоей беременности не помешало. Пусть нормально протекает.
    – Ладно, пошли уже, а то там нас заждались уже, наверное…
    Их действительно усиленно дожидались, а когда все узнали, что у Филвудов будет пополнение, всё просто взорвалось овациями. Так прошло Рождество.
Так запросто на войну?
    И вот тут-то, когда, казалось бы – вот оно, счастье-то, и явно не за горами, произошло нечто страшное.
    Примерно в марте заявились стражи порядка. Своё появление они объяснили двумя аргументами – они обходят все квартиры, это первое, чтобы не думали, что зашли только к ним и только их побеспокоили почём зря; и второе, полиция сообщила о том, чтобы никто из присутствующих не обращал внимания на последние новости.
    Филвуды к новостям относились всегда достаточно скептически, чтобы придавать им должное внимание, поэтому на приход властей они особо и не жаловались.
    В мире же на самом деле началось волнение. Однако делать какие-то выводы никто не стал. Все были наслышаны байками об инопланетянах, к тому же научно это так и не было доказано до сих пор. Пришельцев почему-то наблюдали только в США и Австралии, то есть там, где финансы позволяют включать дурочку, играть на публику и заявлять, что на Марсе есть жизнь, а каждую ночь вместо Луны крыши их домов освещаются летающими тарелками и прочими НЛО. Поэтому большинство людей в мире особо и не заморачивались по этому поводу.
    На телевидении все только смеялись, обсуждая тему о возможном появлении высшей расы. Художники рисовали образы, а режиссёры гадали, образу из какого фильма будут соответствовать пришельцы. Ведь их видели воочию лишь дети, большие фантазёры да шизофреники из психушек.
    Газеты пестрели провокационными заявлениями на заглавных страницах. Громадными красными буквищами + шрифт Брайля, чтобы даже слепой увидел.
    Телевидение не отставало – там все ток-шоу сменили профиль своих тем на галактический бред. Про интернет умолчу, ибо такую ложь даже смешно описывать.
    Сначала все действительно смеялись. От души. Но вскоре настало время рыдать.
    Страшно стало тогда, отказала радиолокация. Что это значит? А то, что обычно именовалось мифами о Бермудском треугольнике, стало реальностью по всему земному шару. Совсем невесело было наблюдать, как громадный военный парагвайский самолёт со всей дури врезался в ночной нью-йоркский небоскрёб на уровне 25-ого этажа.
    Сотни жителей Пешавара могли лицезреть странное поведение вертолёта под флагом Индии, который кружился на высоте 500 м вокруг своей оси, причём, его вертушка не вращалась вообще. Создавалось такое впечатление, как если бы некий злой боженька задумал покрутить против часовой стрелки игрушечный вертолётик своими псевдо-пальчиками.
    Теле-индустрия упорно игнорировала подобные штучки, называя всё это домыслами и фантазиями нищих людей, которым захотелось славы, привлекая к себе массы СМИ.
    Религиозный мир призывал всех землян к спокойствию, но тщетно. Глобальный галдёж начался.
    Политики также стремились всех успокоить, заверяя людей, что их попросту разыгрывают либо хотят нажиться на их деньгах, либо на их же глупости сделать деньги себе.
    Мнения разделились. Кто-то верил в конец света, особенно после смерти Бенедикта XVI, кто-то упрямо повторял себе и другим, что это – враки. Что конец света уже был, и не раз, а почему-то все мы до сих пор живы, как живучие кошки, у которых девять жизней. Миру в своё время грозили и ядерной войной, но он устоял. Была и смена дат и веков – «миллениум» 2000 года. И ничего, всё прошло тихо и спокойно. И 23 декабря 2012 года оказалось очередной «уткой» и разводом – видите ли, правительство Мексики упросило племена майя продлить календарь. Люди глупые и доверчивые до безумия. Кто, какой умник сказал, что конец света – в 2012 году? Кто бы показал его! Что за бред? Просто у майя закончилось место на камне, чтобы писать следующие даты. Всё дело в том, им просто некуда было писать, вот и цифра «2012» была последней в списке дат. А, на этом снова сделали деньги…
    Сильные мира всего жёстко сопротивлялись возможному и неоднозначному повороту событий мира, жизни и истории. Шутки закончились. Немедленно прекратились. Вскоре людей стали преследовать за любое упоминание о пришельцах, коммерческое и некоммерческое, реальное и анекдотическое. Правительство было здорово напугано, поэтому приняло такие решительные меры. В СМИ теперь намеренно умалчивалось об изменениях. Стало опасно просто так выйти на улицу.
    Вера некоторых людей была подорвана. Одни ждали второго пришествия Христа, другие – тоже. Он так и не соизволил прийти, по мнению некоторых. Возможно, вообще больше никогда не придёт. Особенно в XXI веке, когда грех стал святостью…
    Некоторые избрали себе оригинальное будущее – они с нетерпением ждали пришельцев, чтобы помериться с ними силой и посмотреть на их женщин.
    Иные вконец разочаровались в действиях общества и были готовы пойти на компромисс с инопланетной сволочью. Эта категория людей называла себя новыми звездопоклонниками, самыми натуральными и ярыми сектантами, куда, ко всему прочему, входили и некоторые религиозные меньшинства, включая язычников и не только. Их цель была очевидна и проста до безумия – объединиться с пришельцами, погубив прочих землян. Тем самым они наивно предполагали, что их ждёт менее суровая учесть. Что пришельцы за их посильную помощь дадут им на грёбаной планете хоть один райский кусок. И не ошиблись. Появившаяся вскоре нечисть действительно скооперировалась с сатанистами, но превратила их скорее не в полноправных союзников, а в подобие рабов и чёрной, грязной рабочей силы. До поры до времени, пока из преисподней не пришёл на выручку глава демонов, великий дьявол, и не навёл порядок в распределении должностей.   Пришельцы, конечно, высшая раса, по сравнению с теми же людьми, но доброго в них ещё меньше. А с дьяволом они решили не ссориться, ибо он – мощный дух в межзвёздном пространстве. Они решили приберечь его напоследок и держать у себя. Группировка «отступники + инопланетяне» стала одинаково исполнять обязанности. Всё по честному. По злому честному.
    Пока «аццкий Сотона» показывал кулачок «райскому Боженьке», люди тоже не сидели без дела. В конце концов, после ряда вполне объективно рассмотренных и видимых всеми странных событий, мировое общество признало факт нападения НЛО. Войска зашевелились. Силы постепенно стягивались к центру, а Пентагон отдавал приказы в трубку научной лаборатории, угрожая учёным, чтобы те изобрели что-либо невероятно угрожающее и действенное, нечто вроде оружия XXI века центрального поражения.
    Пока коллектив учёных зануд в кратчайшие сроки решал проблемы вооружения, чужая масса наконец-то решилась начать войну официально, чтобы Земля не думала, что с ними шутки шутят.
    Лабораторию захламили нанотехнологиями, лазерами и продуктами возможного ядерного распада, а тем временем…
    А тем временем первый конвейер чужаков спустился с летающей тарелки прямо на Колизей. Похожие на гигантских металлических Шелоб твари начали танцевать твист и фокстрот, ну, или что-то в этом-роде.
    Вторая команда высадилась в Глостершире и перевернула там всё вверх дном. Благо большая часть населения отсыхала на шведских курортах. Правда, было очень жаль белорусского девятилетнего мальчика, решившего, что это всё – часть представления. Он попытался выстрелить в махину из рогатки, но спустя секунду корчился от ртутного выстрела…
    Наконец, третья часть обосновалась на Аляске. Американцы успокоили себя, что, скорее всего, она попросту подохла от холода, но, видимо, совсем забыли, что на некоторых планетах температура зашкаливает на уровне минус шестьсот Кельвин, поэтому Аляска инородцам показалась весьма и весьма приятным местом.
    Были неоднократные попытки предотвратить продвижение инопланетян, но это было бесполезно. Их не брало ни одно оружие – ни тем более холодное, ни огнестрельное, ни даже ядерное. Прямо напасть какая-то.    Самыми стойкими противниками оказались США, Россия, Великобритания, Китай и Япония – все те, кто располагал кое-чем интересным в своих разработках. Только они могли предложить пришельцам достойную борьбу на уровне лучших комиксов, боевиков и фильмов ужасов, с номинациями на «Оскар», «Золотой Глобус» и «Золотую пальмовую ветвь». Только у этих стран имелось всё необходимое оружие. И пусть оно пока что тоже являлось бесполезным, но, по крайней мере, для более качественного противостояния имелось всё необходимое: сырьё и ум специалистов.
    Мир застыл и ждал.
    Неожиданного возникла угроза со стороны одной грёбаной кометы, а на самом деле гигантского астероида, которому прочили прохождение в орбиту нашей матушки только в 2019 году. Поэтому всех в срочном порядке эвакуировали в Северное полушарие. Вовремя. Вскоре произошло страшное, сильное и мощное столкновение. Больше не было Южного полушария…
    Джонни не сразу узнал об этом. Слава Богу, он был на совсем другом конце Земли – в Детройте. После эвакуации он сам поехал в более «безопасное» место, в столицу автомобилестроения. А приехал он сюда, чтобы увидеть своего старого приятеля, еврея Зертоса. Это был средних лет зрелый мужчина, и достаточно обеспеченный, ибо имел в своём распоряжении сеть ресторанов, а также был ректором местного вуза. В общем, завидный жених.
    Джонни вызвал такси, но спустя уже двести метров приказал шофёру остановиться. Водитель так и сделал, получив солидное вознаграждение, поскольку район был неспокойный. Повсюду шныряли банды чёрных, которые занимались рэкетом. Некоторые из них были связаны с наркоторговлей, даже вели небольшой бизнес. Конкуренция не давала никому из них хорошенько раскрутиться. Нигеры контролировали весь рынок, аэропорт, так называемый «Север» и ещё один райончик – CJ. Они обычно были вооружены до зубов, и трогали практически всех, кроме детей, беременных женщин и стариков. Мафия здесь явно процветала. Полиция боялась сюда сунуться. В самые страшные времена клан Onyx вырезал целые семьи, глумился над трупами, насиловал женщин, сжигал мертвецов либо вешал их, как мышей за хвостик, на верёвочке на заднем участке одного заброшенного завода. Торгующие на рынке 80% заработка отдавали этим вымогателям. А с приходом к власти предателей, где командовали отступники и язычники, хуже не стало. Было примерно почти также.
    Джонни «ониксы» знали. Знали и то, что Зертос в своё время исправно крышевал его, поэтому всё должно было пройти довольно гладко. Зертос был уважаем и почитаем в городе, хотя и не был столь авторитетен, как ему порой мечталось.
    Оставив Джонни на пустыре, таксист трусливо слинял обратно. Тот же оглянулся вокруг, пытаясь вспомнить правильное и истинное месторасположение дома №18, но ему это не удалось. Он плохо запоминал объекты. Год в Бразилии – и всё забылось напрочь. Джонни прищурил глаза, ещё раз огляделся, и уверенно завернул во дворы. Вместо приветливых китайских иероглифов на небоскрёбах вместо рекламы его взору предстал вид, напоминающий Ледовое побоище у Чудского озера, только в нашем веке. Всё было разбомблено полностью. Видимо, и здесь пришельцы побывали. Как же сглупил Джонни, забыв, что Детройт – лакомый для них кусочек, ибо автомобильная столица мира могла круто заинтересовать своим металлоломом жадных до металла инопланетян.
    Но не всё было потеряно, было не везде так плохо. Первое впечатление обычно всегда ошибочное. По-видимому, дома всё ещё были жилыми – ну, или, по крайней мере, выглядели так. Где-то погас свет, где-то, наоборот, включился. Не сам же по себе, правильно?
    Джонни приметил негритёнка лет пяти, выносящего на гигантских размеров обширную помойку мусорное ведро, которое было чуть ли не больше самого мальчика, и поймал его.
    На все вопросы Джонни, что здесь произошло, не знает ли он Зертоса и где его, пацана, родители мальчик испуганно кусал губы и усиленно чесался от страха. Не дождавшись от последнего сколько-нибудь вразумительного ответа, Джонни его отпустил.
    Потом по памяти нашёл дом №18, и поднялся на 24 этаж (благо, лифт оказался исправен). Очутившись у металлической двойной входной двери бордового цвета с многообещающей цифрой «338» и хамелеоновым глазком, Джонни перекрестился про себя, откашлялся и позвонил в висящее справа на спускающемся по бетонной стене подобие звоночка. Первый раз звонок прогудел вполне прилично, правда, распугал всех бездомных кошек и собак, ибо соседи, скорее всего, все съехали, как один. На второй раз звонок начал сверкать от искры. Джонни додумался нажать и в третий раз, и пожалел. Его чуть не сшибло с лестницы – раздался мощный, но кратковременный взрыв. Короткое замыкание. Кто-то или пролил воду на звонок, или тут просто слишком давно не убирались. В любом случае остатки звоночка валялись теперь у ботинок перепуганного Джонни. Тот взял себя в руки и что есть мочи застучал в дверь.
     Будто бы ему после этого открыли, чёрта с два. Называется – жди с моря погоды. Наконец, приоткрылась соседская дверь. Джонни нервно рассмеялся:
    – Вот как оно, оказывается, в жизни бывает – звоню в одну дверь, а открывается другая! Диффузия. Броуновское движение. М-да-а-а…
    Из той двери высунулось лицо женщины-мулатки лет тридцати двух, знавшее за свой век только хорошие колотушки мужа.
    – Тут больше никто не живёт. – И резко прикрыла дверь, моментально защёлкнув её на триста пятьдесят замков.
    – А почему? А что здесь произошло? – Джонни удивлённо приподнял брови. Он постучался теперь и к соседке, да был бы толк.
    «Не дождусь я сегодня нормального и правдивого результата своих подозрений», подумал Джонни.
    Он постоял ещё минут пять, как дурак, вкопано и тупо созерцая надпись «404 not found», запрокинув голову кверху.
    – Какого дьявола? Что за безобразие? Дверь №338 и тут же дверь №404! Что это ещё за абсурд?
    Расстроенно и обескураженно он спустился вниз по лестнице. Парень даже не заметил, что пешком обошёл лестничные площадки всех 24 этажей перед долгожданно-сердитом выходе на грёбаную улицу.
    Джонни покинул этот район в гневе и явном замешательстве. Что он ещё видел? Двоих парней в капюшонах и с бейсбольными битами, обворовывающих чью-то машину. А ещё какого-то нигера, на корточках сидящего на канализационных трубах в паре метров над землёй, как обезьяна, сплёвывающего гнойную слюну, охающего, стонущего после вколотой им же самим только что дозы героина.
    Джонни подумал, что если бы он на себя сейчас глянул в зеркало, то увидел бы там не Джона Филвуда, а убелённого сединой и стариной больного хрыча. Он зашагал дальше.
    Справа он заметил какую-то забегаловку. Раздолбанную и дымящуюся.  Когда-то, несомненно, это был хороший ресторан, и Джонни с радостью бы здесь недурно перекусил. Он был так голоден, что стал загибаться. Кишки исчезли. Пустота душила. Закружилась голова, и он на последнем дыхании залетел внутрь. Там он увидел такие события.
    Посетителей не было, одни лишь повара и официантки – и все – прекрасного пола. Сидели они на стульчиках столов, которые в лучшие дни обычно заказывались важными дяденьками и тётеньками. Между столами же метался мужчина лет сорока, арабской наружности, одетый в чёрную кожаную куртку, коричневые джинсы и такого же цвета сандалии. Носки, как и куртка, были чёрные. На руке у восточного человека были неплохие золотые часики.  Мужчина носил усики, как у Фредди Меркьюри, и хвостик, как Джон Траволта. Под курткой можно было заметить грязную зелено-красную майку, через которую всё равно проступали волосы, как бамбук сквозь металл. Это был тот самый Зертос.
    – Я не при делах! Я не знаю, что мне делать! Ищите себе другую работу – я разорён! Они уничтожили всё, что я копил и воровал годами! Проклятые марсиане. О, горе мне…. – Рвал и метал он.
    До Джонни, наконец, дошло, что пришельцы побывали и здесь, а он, глупец, не смог понять этого раньше. Он решил не попадаться Зертосу под горячую руку, поймал такси и уехал ни с чем.
    Но далеко он не уехал – в Иллинойсе молодой человек попался полиции. Филвуд зря переживал – власти не собирались шить на него дело. Просто не с чего.  Джонни – законопослушный гражданин. Только вот он забыл, что началась война, хотя её все так рьяно отрицают. До сих пор, когда факт очевиден. А раз начались военные действия – нужно мясо. Человеческое мясо. Людская сила. Солдаты, готовые расправиться с обидчиками.
    Его в срочном порядке сначала мобилизовали в морскую пехоту, но выяснилось, что он слеп, как крот, у него астигматизм и энцефалопатия. Помимо этого, ещё цереброастения и анемия. В общем, не видать ему армии, как своих ушей. Парня погрузили в фургон и увезли в Нью-Джерси. Оттуда было два пути – либо с женщинами, инвалидами, стариками и детьми в резервации, либо с женщинами и мужчинами – на войну. Его определили в первый отдел.
    Джонни выпинали из фургончика и сняли с глаз завязанную на время поездки чёрную ленту.
    Его ввели в какое-то подземелье, видимо, бывшее метро. Внутри помещения находился громадный лифт, разделённый узкой гранью на две части. Одна его часть поднималась только вверх, на поверхность, гнав мужчин на войну, на верную смерть. Друга всегда опускалась вниз – для всех остальных, под землю. Туда-то его и посадили.
    Джонни заткнулся и молча просидел некоторое время. Рядом с собой он увидел старых и слабых, убогих и калек. Ему вдруг стало настолько брезгливо и противно, что он закричал, как бешеный, но его никто не услышал.  Один дементик напевал себе под нос какую-то мутатень. Другой исступлено вращал глазами. Третий трясся, как хронический алкоголик. Четвёртый обнаружил крысу и с жадностью сгрыз её. Женщины молчали, дети плакали.  Старики были на грани истерии. Была полнейшая жуть.
    Джонни не выдержал и выскочил из лифта, как ошпаренный. Он начал колотить в первую же ближайшую дверь.
    – Внимание всем постам и подразделениям! Объект N покинул сектор «B». – Его заметили. – Немедленно вернуть объект обратно. Сектор «A», приготовьтесь к запуску генератора.
    Джонни водворили обратно без всяких объяснений. Он было совсем уже отчаялся, как вдруг к нему подсел мужчина лет тридцати пяти, в форме и кажется в чине полковника.
    – На войну хочешь? А думаешь, там лучше? – Шёпотом спросил он.
     Джонни взглянул на него с надеждой.
    – Куда угодно, только не с этими психами! Умоляю. Иначе я сам стану таким же, ещё до прибытия лифта в резервацию S132-Z…
    – Ну, хорошо…. – Офицер подвинулся ближе. Так, чтобы не услышала ни одна живая душа. – Меня зовут Роберт, и я тебе помогу.
    – Правда? – Лицо Джонни осветилось счастьем.
    – Только пока находись здесь. Во время отправки обоих лифтов. Жди сигнала. И не высовывайся. Ни звука, ясно? Не подавай лишних жестов. Не дёргайся. Всё. – Спаситель вышел из лифта и закурил. Затем куда-то исчез. Так же внезапно, как и появился.
    Тем временем всё было готово до отправки.
    Джонни заметно нервничал, когда лифт снаружи заперли. Мотор заработал. Джонни сглотнул слюну.
    Спустя семь секунд стальная махина тронулась. Внезапно ему громко и чётко скомандовали:
    – Прыгай!
    Джонни огляделся, но никого не увидел, кроме своих странных попутчиков.
    – Прыгай, мать твою! Задницу надеру!
    Смекалка на сей раз проснулась, заработала и не подвела – за ограждениями он увидел человека в пальто, грозящего ему кулаком левой руки, а правой неистово семафоря.
    Лифт – подобие русской матрёшки. Неудачное сравнение? Может быть. Всегда одна его часть движется, другая же, что больше, и как бы обволакивает, как начинка – вот как раз она мертва. Джонни это, наконец, понял, но это было слишком опасно и рискованно – прыгать. Проще падать. Парень кое-как перелез через байтереки и эйфелевы башни, и прыгнул в никуда.
    Это ему сильно повезло, что в школе он прыгал в длину далеко не последним. Тут нужно было прыгать в высоту, но он не промахнулся, несмотря на неважное зрение. Лифт только тронулся, и если бы он немного не успел, его бы разодрали трущиеся части.
    Джонни больно ударился головой об железобетон и чуть не вывихнул руки и ноги, приземлившись на ледяной коричневый песочек. Слава Богу – всё обошлось. Был бы он лет на пять-десять старше – и такой трюк бы не удался.  Молодость да здравствует!
    В данный момент он находился как будто бы под мостом – темно и сыро. Пещера Господня. Там его ждал Роберт.
    – Молодец. Половина дела сделана. – Похлопал он в ладоши.
    – А почему только половина? Что дальше?
    – Сейчас сломается лифт, и всё остановится. Трёх минут должно хватить, и мы с тобой оба окажемся в секторе «A».
    – Ну, надо же! Изобретатель. Я такое только по телевизору видел. И как ты это всё подрассчитал? И почему взялся помочь мне?
    – Слишком много вопросов, солдат. Меня не берут, ибо я слишком добр. Насчёт тебя – не знаю. Однако, право же, удивлён я такой напористости. Надеюсь, ты не сильно ушибся?
    – Живой.
    – Вот и отлично. Приготовься. Сейчас начнём операцию «внедрение».
    Неизвестно, что там сделал Роберт, но лифт действительно остановился.
    – Скорее! Быстрее! У нас мало времени! Перелезай через вон те трубы.
    – Чего?! – Не понял Джонни. Он был явно сбит столку.
    – Выполняй!!! – Заорал Роберт.
    Не замешкайся они, всё обошлось бы без проволочек. Но инопланетяне не дремали и решили поиграть в гандбол. Кто-то из них, играясь, метнул торпеду в воздух. И откуда они могли предположить, что торпеда разнесёт весь привод сектора «В» и все пути к выходу. Лифт остановился.
    У людей началась паника. Пока Роберт уводил людей в более безопасное место, под землю. Джонни время даром не терял, и чинил лифт. Итак, всё было готово.
    – Я им указал маршрут. Они выйдут где-то под Каролиной, в лучшем случае. А у нас ещё есть время. Мы успеем в сектор «A». Ты доделал? Исправно? Отлично. Раз, два, три…. – Завопил Роберт.
    Двое мужчин протиснулись через нелинейный каскад трубопровода, который тянулся под поверхностью, как вена. Они залезли куда-то и наконец-таки очутились в каком-то отсеке, который был уже частью лифта сектора «А». Далее было уже намного проще, и эти двое, переодевшись рабочими, уселись, наконец, в кресла, немного отдышавшись. Позже они ради приличия пробрались всё же в главный отдел.
    – Техников вызывали? – Невозмутимо спросили они, многозначительно друг другу подмигивая. – Все проблемы решены. Лифт сделан, можно трогаться.
    Две минуты спустя они сидели в побочном отделении и смеялись, хлопая друг друга по коленкам.
    – Отлично! Чистая работа! Прекрасно сделано! Всё сработало!
    Лифт же, ко всему прочему, был связан с шаттлом. Радар засёк местоположение людей и выслал их координаты спасательным вертолётам. Людей благополучно доставили в резервации.
Страсти
    В это время вместо Иисуса Христа на планету спустился Отец лжи, глава демонов, Дьявол Люцифер – в общем, Сатана. Он не стал делать каких-либо интригующих сердца и помыслы людские заявлений, а сразу же приступил к действиям. Вначале, как это ни странно, глава зла был на стороне Бога – победи инопланетяне, и он бы больше не смог полноценно контролировать голубой шарик по имени планета Земля.
    Однако позже стороны переиграли, и отныне Сатана начал объединять вокруг себя тех, кто безропотно восстанет против Бога во имя зла. У него уже имелись приспешники – «сатанисты», язычники, масоны и отчасти атеисты. Все те, кто был против любой чётко сформулированной конфессии, с яркой и последовательно раскрывающей свои цели позицией.
    Сатанисты делились на три категории – одни просто дурака валяли, заигрывая с нечистью, являясь самыми обычными позёрами, каких большинство на планете. О них всем общеизвестно. Эти люди не боятся давать интервью. Напротив, с лёгкостью на них соглашаются и делают головокружительные заявления. За это их заносят и в книги рекордов Гиннесса, и просто воздают им почести. Таким образом, позёры попросту придуриваются, за что и так и прозвали. Они не ведают, что творят. Таких можно и понять, и простить, заочно ожидая их взросления. Но не все из этих позёров взрослеют, и с возрастом их глупости уже кажутся диагнозом. Эти люди зачитываются демонологией, считая и наивно надеясь, что им откроется что-то мистическое и загадочное. Надо же, а тайны так до сих пор и не раскрыты. Видимо, возможно, вероятно потому что это полнейший вздор. Позёры увлекаются «сатанизмом» и оккультизмом – читают соответствующую литературу и специальные пособия по практикующейся магии. Однако, дальше – ступор. На этом их деяния прекращаются. Они строят из себя всезнаек, готовых запнуть за пояс всех магов и астрологов. Как сказал один мудрец, «Астрология – глупая дочка, произошедшая от своей матери – более благоразумной Астрономии». К первой категории сатанистов относились рок-музыканты, некоторые дети переходного возраста, просто любители и больные люди, находящиеся на учёте.
    Второе звено сатанистов заходило в своих ухищрениях куда дальше.    Прикрываясь «потомственным ясновидением» и кучей дипломов, они наводили на простых людей сильнейшую порчу, вовсю орудуя чёрной магией, забывая о том, что Богом подобные действия запрещены. Белая магия, то есть колдовство в добро – это тоже табу, поскольку человек это делает сам, без Бога, молитвы и врачей. Порчу можно навести по-разному – это и глиняная кукла, символизирующая жертву, истыканную иглами; это и мощное проклятие, наговор, заклинание; это и куча более либо менее зловредных вещей. А можно просто пойти в церковь и поставить свечку за упокой души. Священник же не знает, умер этот человек, или нет. Даже в храме Господнем можно совершить кощунство и святотатство. Важно лишь иметь при себе решительность, наглость и отсутствие угрызений совести в будущем. Второй категорией сатанистов считались всевозможные белые и чёрные маги, «целители», колдуны, экстрасенсы, ведьмы и прочие подобные им грешники.
    Третья часть сатанистов была самой радикальной, с одной стороны, а с другой, самой незаметной, в отличие от первых двух слоёв одного и того же пирога с ядом. Эти люди впитали в себя амбиции людей первой категории, и силу людей второй. Они никогда не занимались рекламой или саморекламой. Они всегда предпочитают вообще дистанцироваться от сатанизма, когда на них давят, а на самом деле они опаснее всех. Они умеют всё – и вызывать Сатану, и ставить порчу, и убивать на расстоянии, и проклинать насмерть, и вызывать страшные болезни и муки, и видеть душу человека, какая она есть, и делать гипноз, и телепортироваться, когда это нужно. Это далеко не весь перечень того, что умеют эти одержимые дьяволом люди, ибо если описать всё, то волосы встанут дыбом. Просто жутко, жуткая жуть. Одни из них причисляют себя к Церкви Сатаны, помазывая всех на «царство» и принимая в свои ряды; другие же категорически против этого, ибо, по их словам, «когда это начинает принимать форму церкви и/или религии, то это и становится церковью и религией, а ведь сатанизм – куда более широкое понятие». Все из них намеренно причиняют людям зло. Но одни отнекиваются, что это, дескать, не мы, а вам просто-напросто показалось; а другие, хотя и не пропагандируют коммерчески свои действия, но и не спорят, что это их рук дело, и что они сильны в этой области. К третьей категории относились так называемые «настоящие» сатанисты.
    Таким образом, великий Сатана получил в своё распоряжение верных себе помощников. Верных, как собака. Но это были лишь те, которые прямо или косвенно ссылались на его имя в своих деяниях. Были и те, которые открыто, откровенно не называли себя его служителями – но, по сути, делали примерно всё то же самое.
    Псевдомасоны являлись ключевым слоем «посвящённых в ложе истины», таких организаций и сейчас полно в Европе. Даже если сектанты эти и не делали человеческих жертвоприношений, но морально они людей тоже неплохо разлагали. Новичку-псевдомасону, если он будет себя хорошо вести, посвящённые давали власть, деньги, женщин, обеспечивали карьерный рост, взамен как бы ничего особо и не требуя. Но проходило время, и нужно было расплачиваться. Иногда – жизнью. Чаще – душой. Уйма денег уходила в так называемый Фонд псевдомасонства – в развитие и поддержание этого движения. Движение было древнее, ещё со времён первых гонений на христиан, и с тех пор из поколения в поколение «знания» и «очаг» передавались, не позволяя зачахнуть этому антинаучному течению. Ничем хорошим они не занимались. А когда человек, не делая зла, не делает и добра, он автоматически делает это самое зло. Такая вот странная закономерность.
    Язычники просто взяли Сатану в качестве альтернативы. Ведь он для них – часть духовной природы, равно, как и другие, человеком выдуманные божества. И поскольку христианство в мире неизбежно теряет свои позиции, то дьявол становится популярней. Известно, что в Средние века людей учили верить в Бога, но никогда в мире не было ни одной официально зарегистрированной школы, где бы внимание уделялось только демонам. Теперь решилась и эта проблема.
    Атеисты были четвёртой и последней крупной составляющей. Как правило, это были обычные средние люди, довольно далёкие и от сатанизма, и от любой религии вообще. Материалисты. Люди, верящие в себя, в удачу, в случай. Были среди них и те, которые разочаровались в Боге, ибо «они столько молились, но Бог так им не помог» и «стало только хуже, людей убивают, повсюду ложь, несправедливость, насилие, предательство, смерть, но где же Бог и куда Он смотрит?».
    Как говориться, нового полку прибыло. Сатана получил под своё начало довольно пёстрый спектр нравов и амбиций, недовольных жизнью людей. А он и рад стараться.
    В конце концов, плодом этих страстей послужило объединение обезумивших от зла и несправедливости людей с пришельцами. Одни жаждали избавиться от ига, другие же предлагали им в ответ не менее жёсткое иго, но, по крайней мере, обещали сохранить им жизнь и наказать «хороших» людей. Крыло сатанистов преследовало цель избавиться от многолетнего гнёта верующих, а также убрать ненужных политиков. Инопланетяне же преследовали немного иную цель – всеобщее покорение, разрушение и уничтожение Земли. Но сатанисты могли временно им пригодиться. Хуже нет (простите, лучше нет, если следовать логике пришельцев), когда брат бьёт брата. То, что земляне сами друг с другом воюют, было пришельцам только на руку. Неоязычники,  звездопоклонники и подобные им своей деятельностью могли значительно увеличить перемещение пришельцев на планету. Было бы проще завоевать Землю. Когда одно целое начинает рваться пополам – это уже не одно целое, это уже два разных элемента, жадно тянущих материю каждый на себя. Естественно, что вряд ли ком-нибудь из них она достанется, но вот и третий – инопланетяне на подходе. Отступники вкладывают палки в колёса обороняющимся, а тем временем захватчики потихоньку внедряются, куда нужно. Созрел гениальный, просто уникальный план – предатели тормозят и отвлекают прочих землян, те – все силы на них, слабеют, а тут прибегают Чипы и Дейлы с Андромеды и рвут их всех на части. Земные злодеи в переговорах опустили слово «все», жалко надеясь на солидный куш. А вот инопланетяне были более прямолинейны, и имели в виду то, что они имели.  Ну, да ладно, Бог им всем судья.
    От слов – к действиям. Основной силой, берущей планету в оборот, были так называемые туплаботорцы – инопланетяне с Андромеды. Они и стали той движущей силой, так сильно разрушившей наш эллипсоид. На самом деле, по меркам галактической империи, туплаботорцы считались крайне мирными, сговорчивыми и непривередливыми существами, но, в силу обстоятельств поменявших свои планы и устои. Дело в том, что они что-то не поделили с Марсом и Юпитером. Последний создал настолько мощное и напряжённое электромагнитное поле, что оно пересекло миллионы световых лет и заставило завозмущаться атмосфере созвездия Андромеды. Туплаботорцы крайне удивились, ибо Юпитер – газовый гигант, и железа в нём не так много, чтобы создавать поле. А когда они узнали, что на третьей от главной звезды Солнечной системы есть одна интересная форма жизни, сумевшая к XXI веку поставить природу, флору и фауну на колени, вот тут они и начали свой опасный театрал. Вся Андромеда нацелилась на Млечный путь…
    По прошествии некоторого времени пришельцы преобразовали планету, превратив её в безжизненную пустыню. Над всеми нанотехнологиями они смеялись навзрыд, ибо для них это было шагом в прошлое. Лазеры же они вообще считали забавными фонариками. Человечество застыло в унынии и оцепенении.
    Одни предложили бороться водой, ведь, как известно, вода – источник жизни. Может быть, она смоет эту грязь? Чёрта с два. Хотя ледяное оружие не понравилось пришельцам. Наш лёд был им неприятен. Вот тут-то и заискрилась надежда!
    В срочном порядке была произведена заморозка важнейших объектов. Было налажено производства ледяного оружия – пулемётов и автоматов, начинённых ледовыми пулями. Проникая внутрь, пуля разрывала сосуды.  Ведь, как известно, лёд, тая, увеличивается в объёме. Ну, а инопланетяне, скорее всего, были теплокровными животными, как и люди. Просто напяливали на себя вечно щиты, панцири и металлическую броню с электронными квартиодами.
    К этому времени большая часть планеты была на грани вымирания. Казалось, она уже была обречена. Повсюду вместо жилищ были уродливые резервации, в которых ютились крайне нуждающиеся люди. Некоторые члены правительства и мирового сообщества уже давно насильно установили военное положение. Нормальные же люди отчаянно боролись против объединённых сил отступников и инопланетян.
    Выяснилось, что у любого вещества или существа в мире есть изъян. Не только на планете Земля, но и во Вселенной – тоже, ибо это – единое целое. Так, люди заметили, что пришельцы чихают от запаха свежей почвы, поскольку в ней содержатся оксиды алюминия и железа, и у них по телу начинается примерно то же, что у нас называют аллергией. Их зелёный пигмент становился ярко-синим. Приступ длился от получаса до двух, а то и трёх часов. С чем это было связано, никто не знал. Учёные только разводили руками. В любом случае, надо было что-то делать. Если им плоховато от запаха свежей почвы, надо это каким-то образом применить в качестве оружия, и чем быстрее – тем лучше…
    Также удалось установить, что туплаботорцы не так уж и умны в атомной энергетике. Они привыкли использовать готовые компоненты. А человек научился из одного и того же химического элемента получать разные по свойствам и применению вещества. Возобновилось производство АЭС. Ядерная энергетика снова являлась словом №1 в мире. Как оказалось, пришельцы чувствительны ко всей второй группе периодической таблице Менделеева, а именно к бериллию, стронцию, кадмию и барию.  Туплаботорцы стреляли в людей ртутью, поскольку они сами от неё сдыхали. Они считали, раз это смертельно для них самих, то это будет губительным и для землян. Так оно и было, но люди тоже – не идиоты, и вовремя раскусили тех. Они стали стрелять в пришельцев их же методами. Ртуть – есть ртуть.  Жидкометаллическая смерть.
    Наполнялись целые колбы, заправлялись грузовики с десятками многотонных баллонов с ртутью. Борьба стала ожесточённей. Людям было, с одной стороны, проще, ибо они были в своей тарелке, и на своей территории. Инопланетяне же понятия не имели, где, как и что. В этом вся проблема. Внедрение затухло. Надолго ли?
    Также пришельцы абсолютно не имели иммунитета против радия, бора, дубния, бория, хассия, сиборгия, протактиния, гадолиния, диспрозия, эрбия и кюрия. Остальные элементы они знали и умели ими пользоваться, в том числе всеми прочими актиноидами и лантаноидами, и даже теми элементами, которые человечество открывало уже в новом веке в научных лабораториях.
    Так пришла химическая война, а за ней – ядерная. Что же будет дальше?..
    Туплаботорцы были несколько огорошены химической деятельностью демагогов-учёных, но быстро оправились. Передышка, так нужная людям, закончилась. Мало того, вскоре начались и последствия испытаний.  Демагогия теперь была на устах обычных людей – вслед за химией и ядерной энергетикой пришли радиация и смерть…
    Население Земли чахло на глазах. Радиация была новым бичом общества, вобрав в себя внешние отличительные черты ВИЧ/СПИДА, рака и туберкулёза.
    Атмосфера покрылась тонкой полупрозрачной плёнкой окислов и продуктов полураспада. Как всегда, на любой войне, четыре всадника – Завоеватель, Голод и Смерть. Кто же Четвёртый?.. Где он? Где – Первый?
Подготовка
    – Мишель Савойе?
    – Я!
    – Анна Моррис?
    – Я!
    – Свен Загебрехт?
    – Я!
    – Моника Уайанс?
    – Я!
    – Санье Глостер?
    – Я!
    – Пьер Арман дю Шон?
    – Я!
    – Бруно Джанкарло Тессини?
    – Я!
    – Тэрри Прескотт?
    – Я!
    – Мара Мэй Ви Ди?
    – Я!
    – Джон Фрост?
    – Я!
    – Джон Слайд-Кевин?
    – Я!
    – Густав фон Дэйвид?
    – Я!
    – Мишель Эркетт?
    – Я!
    – Стивен Алекс?
    – Я!
    – Стэнли Додж?
    – Я!
    – Лилибет Аткинс?
    – Я!
    Филвуд еле успел на перекличку.
    – Джонни, ты что, спятил? Как раз сейчас тебя назовут…
    – Та-ак, где этот чёртов засранец Джонни Филвуд? Где эта грязная американская задница, мать его? Все, выходит, могут встать в четыре утра, а он, видите ли, опаздывает. Что вы говорите – «задерживается»? Задержаться может начальство. Ещё задерживаются в туалете, когда забывают, что унитаз – это не кресло. Либо когда кувыркаешься с клубничкой, а тебе на работу, но вовремя вспоминаешь, что сегодня выходной, и продолжаешь трахаться дальше.… А в нашем случае мы все в большой заднице, в просто огромном срачельнике, поскольку мы не можем всем этим расслабиться, ибо идёт чёртова война, и мы с марсианами выбиваем друг из друга всё грёбаное дерьмо. – Командир бесился изрядно, заходясь отборной жаргонной бранью, принятой во многих американских военных базах..
    – Я здесь, сэр. Простите…
    – Ага, прибыл, значит? Ну, что же – все в сборе. Всё просто замечательно, восхитительно и сногсшибательно. Очаровательно, привлекательно и мило. В общем, превосходно! Итак, вы, мать вашу, зачислены в отряд специального назначения. Лектор из меня не очень, всю нужную вам информацию ищите в Википедии или на нашем официальном сайте. Одно могу сказать: будет весело, но страшно. Железная дисциплина, кровь и смерть. Как же иначе, на войне-то? А сейчас – отбой.
    Первый день на базе. Джонни – новичок, новобранец, поэтому он настроил себя на самое худшее, побаиваясь, что его возненавидят. Но нет, все его очень даже полюбили. Он был в меру общителен, весел, любил травить анекдоты и красиво смеяться, и прекрасно влился в компанию. Сразу чувствовалось, когда его нет рядом – отсутствие звонкого смеха, вечной положительности, доброго юмора, изобретательности и прочего. Если не было темы для разговора – он придумывал её. Ведь он понимал, что если он сейчас опустит руки, как и миллионы других солдат, то аут ему, и какая разница после этого – умереть от собственного бессилия и депрессии, или умереть от руки инопланетянина, защищая родину?
    – Твоя комната здесь. Помимо тебя тут ещё пятеро. Как-нибудь разместитесь. – Буркнул смотритель.
    Джонни остался в гордом одиночестве на ближайшие часа три, сначала раскладывая свои вещи (если, конечно, их можно назвать вещами), затем просто сидел на кровати, смотря перед собой, ожидая с моря погоды. Наконец, началось постепенное знакомство с однокашниками. Все они уже два года жили здесь, проводя учения. Теперь же начались действия. В принципе, парни неплохие, но что-то Джонни не заметил ни тяги к жизни  в них, ни искры надежды, лучика просвета в зеркалах/океанах их души.
    Потихоньку всё становилось на свои места. Дни шли, и Джонни постепенно приобщался к делу.
    Не обходилось и без нюансов. Несмотря на то, что его неплохо восприняли, «правил» для новичков ещё никто не отменял.
    Сначала Джонни проснулся от странного шума. Нечто вроде шуршания полиэтиленовым пакетиком над головой. Он тут же проснулся и побежал к зеркалу и в ужасе обнаружил, что виски у него – «седые». Парни здорово потешались, а Джонни молча это стерпел. К тому же оригинальность его позабавила.
    В другой раз он проснулся опять же от шума. На сей раз это было совсем не прикольно: у него над ухом переливали воду из одного стакана в другой несколько раз подряд. Детский лепет.
    Проснувшись в среду, Джонни пока ничего подозрительного не обнаружил. Но, когда он подошёл к ручке двери, она оказалась вымазанной в зубной пасте. Бог с ней, с пастой-то, не беда, это всё легко отмывается, но, когда он вышел в коридор, все начали громко смеяться. В зеркале он увидел не себя, а, скорее, Джина Симмонса из Kiss, причём, роль белой краски играла опять-таки пресловутая зубная паста, которую он запросто смыл, а вот с чёрным цветом пришлось повозиться, ибо то был графит карандаша, смешанный со слюной. Тёмное он так и не отмыл, пряча лицо целый день, боясь, что его назовут готом, панком, или, что ещё хуже, педиком.
    – Джонни, ради всего святого, сморкайся тише, а?! Разбудишь всех к чертям собачьим.
    Однажды парень вышел на балкон, но не успел положить локти на перила, как тут же отнял их – вся перегородка была измазана подобием «Антикомарина». Не смешно, особенно если учесть, что комары тоже любили его. Сейчас лето, от них отбоя нет. Чем теперь от них защищаться? Солдаты закончили весь его крем, выкинув этот трюк. Опять, что ли, с головой под одеяло нырять…
    На базе работал дворником пожилой человечишка лет так под девяносто, но весьма крепенький. Ворчание на всех вперёд него родилось. Старичок всегда одевался в бежевую спортивку и серую шляпу-цилиндр, так и подметая все блиндажи. Помимо прочего, старик был ещё и рыбак, чем весьма раздражал офицеров, ибо от него всегда дурно пахло тухлой рыбой. Однажды солдаты не выдержали и искупали противного бедолагу в чане с водой и примесью хлора. После этого он вконец на всех обиделся, и отныне, подметая, пел нечто вроде «Опа-па» или вздыхал, типа «Хлорная известь, хлорная известь, хлорная известь» и «Хлорка, сыпучий белый порошок». Этого ему офицеры стерпеть не могли и устроили гремящему костями Кощею рок-концерт. Под песню Guano Apes «Big in Japan» старик Джонатан (так его звали), брал в руки палку, швабру либо веник и начинал на ней «играть».
    – Джонатан, так не пойдёт. Прибавлю к зарплате ещё пару центов, если переквалифицируешься в дворника-гитариста. Лучше возьми веник – смотри, как много там «струн». – Пошутил кто-то из офицеров.
    Вся база зашлась от хохота.
    – Жалко старика. – Признался однажды Джонни.
    – Ой, да ладно тебе. Жалко у пчёлки! Пёс с ним. Он делает свою работу, и неплохо. Больше от него ничего не требуется.
    – А почему мы не можем этого делать? Неудобно как-то, старый человек всё-таки; рассыплется ещё на атомы, пожалуй, чего доброго в следующий раз. Мы вон и в общежитии при университете, и в школе, и во дворе дома сами всегда прибирались…
    – Ну – вы.… Не знаем. Как-то вот всё.... Если мы будем делать его работу, мы хуже натренируемся, сечёшь? Время – деньги.
    В другой раз Джонни вновь вышел на балкон. Пока – без происшествий, если не считать выставленных соседом по комнате на подоконник свежесобранных грибов сушиться. Вонь – ужасная. Встаёт вопрос, а съедобные ли вообще грибы, и так  ли их сушат, и какого лешего они вообще тут на балконе делают, какая хреновина их тут разложила…
    Всё ничего, но тут Джонни вдруг с ужасом обнаружил, что туалетная бумага в рулоне неимоверно уменьшается. Он заметил, что кто-то скидывает её через балкон на улицу. Сначала она скатилась на блиндаж-пристройку, затем – на лодку старика Джонатана. Тот имел обыкновение рыбачить перед рассветом, и к тому моменту, когда Джонни просыпался, лодка уже сохла на асфальте под окнами его балкона дном вверх. И вот теперь она украшена туалетной (хвала Всевышнему, неиспользованной) бумагой, как ёлка – гирляндами. Джонни запаниковал, ибо теперь старый хрыч точно на него подумает. Но потом кто-то убрал бумагу. Она исчезла так же загадочно, как и появилась. Рядовой вздохнул с облегчением. Упала гора с плеч, штанга ответственности. Со всеми своими блинами.
    Наступил банный день. В этом плане всё было нереально круто – у каждого солдата было джакузи. Об этих удобствах позаботилось руководство базы, чтобы их воины ни в чём не нуждались.
    – Джонни!
    – Ау?
    – Не вздумай подглядывать за Кристиной Миллерс. Она этого не любит.
    – Да зачем она мне сдалась? Кто это вообще такая?
    – Лейтенант воздушных сил. Штурман. Ранее – младший мичман. Просто, чтобы знал и не задавал лишних вопросов, как, где, зачем и почему.
    – Ясно. Не парься.
    – Да мы и не паримся особо. Просто было уже такое. Не с тобой. Был там один страдалец…
    – И?
    - Ой, она его чуть не кастрировала. Девушка вообще больная на всю голову. Она, между прочим, мастер всяких там китайских, корейских и японских единоборств. С этой лучше не связывайся. Ну её к дьяволу. Потом проблем не оберёшься. Мульти, каких поискать мало. Мисс Миллерс и хирург, и парикмахер, и стилист, и повар, и юрист, и адвокат, и спец-агент секретных служб или как там это называется… Короче, не подкопаешься. Она такая включённая, что все свои дипломы всегда с собой носит. Даже, когда моется. Собственно, тогда Чарли и затупил, а мы и собирали разбросанные по плиткам дипломы, периодически их, почитывая, пока Кристи разбиралась с Чарли. Так мы и узнали, что это за штучка. Спит с ними. Под подушку кладёт. Симпатичная лейтенантша, однако. Только так встаёт, и не ложится. Только не подкатишь. Никто потом с синяками ходить не хочет, ведь правда?
    – Забавно.
    – Вот-вот. Возьми на заметку.
    – O’k.
    Джонни зашёл в своё джакузи. Поставил зачем-то на его верх таз с мыльной водой, в которой были уже заранее замочены носки и грязное нижнее бельё. Впрочем, здесь все так делали. Джонни только было закрыл дверцу джакузи, начав расслабляюще-компрессный душ-массаж, как ему вырубили свет. Он немного подождал – и действительно, через полминуты свет снова врубили. Джонни уже приступил к интимно-гигиеническим процедурам, как свет снова вырубили. Джонни высунулся наружу.
    – Эй, народ, хорош дурью маяться! Не видно ничего. На ощупь мыться, что ли?
    Ему в ответ засмеялись, и вновь дали свет. Он помыл голову, начал ополаскиваться, затем просто расслабился под контрастный душ.
    Помывшись, он вышел и начал стираться, как и все. Внезапно кто-то в рупор загудел:
    – Стройся, стройся. Свиньи поганые, лентяи вшивые. А ну быстро разбежались кто куда! Бабы – к бабам, мужики – к мужикам!
    Джонни послушно переместился в левый сектор, причём, снова в полной темноте. Но вскоре наступил на мыло, поскользнулся и на время став скейтером, пока не рухнул в чужом крыле. От досады он надул щёки.
    Встав, он вдохнул банную свежесть чьих-то длинных, мокрых и распущенных женских волос.
    Он испуганно вскочил, и заверещал, заикаясь:
    – Проклятье! Я не специально, честное слово! Клянусь. Сейчас же встану и уйду. Извините…
    Включили свет.
    Никого не было рядом, кроме полуголого Джонни и какой-то красивой и  стройной девушки в халате.
    Они стояли и с минуту друг на друга смотрели. Она – грозно, он – жалобно.
    Помолчав немного, девушка рассмеялась.
    – Ну, всё, хватит пялиться, я же в халате! Ох, и нарассказывали тебе там про меня байки страшные, да? Ты уж извини их, они так со всеми новичками поступают.
    – Та-а-ак значит; во-о-от ка-а-ак. – Присвистнул Джонни. – Ой, простите. Я могу идти?
    – Давно пора. Только вещички не забудь. – Улыбалась Кристина Миллерс, маша ему на прощание ручкой.
    Уже вечером все ужинали, вымытые и высушенные. Чистые и счастливые.
    – Ребята, а вам не кажется, что это как-то чересчур?
    – В смысле? А-а, ты про Кристи? Расслабься. Всё – правда. Она действительно такая, какой мы её описали. Просто немного приукрасили. А так – вполне сносная особа и хороший друг. Мы всех так разыгрываем. Поздравляем – это было последнее твоё испытание. Теперь ты – не новичок. Ты – свой. Осталось проверить тебя в бою, но это вопрос времени. Мы убедились, что ты за человек. Всё нормально, и жизнь прекрасна…
Была – не была
    После очередной попойки солдаты возвращались на базу, прекрасно зная и понимая, что офицеры с них за это три шкуры спустят.
    Джонни шагал молча, изредка поддакивая на глупо-пьяные фразы сослуживцев. Он мало выпил но, тем не менее, его шатало. Он знал, что человек в таком состоянии может натворить глупостей, а наутро горько сожалеть. Поэтому он и хранил молчания, боясь, что ляпнет, не дай Господь, чего-нибудь лишнего. Ведь, как говорится, «что у трезвого на уме – у пьяного на языке». А посему Джонни не стал лишний раз испытывать судьбу…
    – Эй, Джонни,  чего притих? – Похлопал его кто-то из своих по плечу. Все засмеялись.
    – Не, он это.… Бережёт печень, однозначно. – Снова смех.
    – Да какая ещё там печень, вы что?! Парень бережёт себя для своей девчонки, как там её…
    – Мадмуазель? – Улыбки всё шире и шире.
    – Во-во. Француженка.
    – Джонни, как её зовут-то, а?
    – Да из него, чёрт возьми, клещами слово не вытащишь! Думал, нажрёмся, как идиоты, он и выложится…. Какой там!
    – В карты играть – научили, спать – научили, пить – тоже научили.… Осталось только на «план» подсадить!
    – Чего?
    – Да я говорю нашим, Джонни тихоня ужасный!
    – Да нормальный он! Вы чего, ребята?
    – Стреляет как! Ты видел? А ещё невидящим притворяется.
    – Да…
    – Ну и дерётся неплохо, чёрт подери. Правда, пока раскачаешь его, век пройдёт. Его, чтобы разозлить, надо сказать motherfucker или что-то в этом роде
    – Всё, кончайте уже, народ, а то доведёте нашего приятеля до белого каления.… И так уже серый весь.
    – Джонни!
    – Да?
    – Ты хороший засланец?
    – Не знаю. Наверно…
    – Врёшь! Ты определённо хороший засланец!
    – Прекращайте уже! – Начал нервничать Джонни.
    – Джонни, а, правда, что твою сестру тронули сиревейцы?
     Джонни рассвирепел и дал кому-то в челюсть. Начался хай-вай. После минутной потасовки пострадавший солдат с обидой выкрикнул:
    – Джонни, какого дьявола обижаешься? Эдмонта спроси! Он всё это не понаслышке знает.
    Джонни выпрямился.
    – А причём тут Эдмонт? Ты чего несёшь?
    – При том.
    – Ты уверен?
    – Я не при делах, чувак. Иди и узнавай сам, если так интересно…
    Джонни, качаясь, засеменил к блиндажу быстрее остальных.
    – Идиот! Натворит он сейчас, пожалуй…
    – Да я же не специально. И чего он так завёлся? Все эту историю знают, чего быковать?
    – Напоминать плохое – нехорошо…
    – Энтони, а где ты видел хорошее? Я вчера потерял друга, а позавчера пришивал брату руки. Эти пришельцы – хуже демонов. Откуда они только…     Мы не на гражданке, а на грёбаной войне!
    – Всё, проехали…
    Через пять минут полупьяный Джонни уже был у ворот.
    – Какого дьявола? Кто там?
    – Свои. Пускай, давай, не томи!
    – Сейчас, разбежался. Вам хорошо, нагулялись, как бабы крашеные, а я сижу тут, как дурень, один, базу сторожу, чтоб её взорвали на хрен!
    – Хватит языком молоть. Открывай.
    – Пароль.
    – Да ты пристал, зануда! Офицеров же нет рядом! Дрыхнут, поди, все, сволочи… Ладно, получай: «Восьмой третьего числа прибыл на базу в полной боевой готовности и ждёт распоряжений от поставленных над ним вышестоящих лиц»…. Звездец! Короче, восьмой прибыл, понял ты? Правда, немного пьян, но что ж сделаешь? Ничего не поделаешь. И распоряжений мне от «вышестоящих лиц» явно не видать, ибо они сами, скорее всего, налакались у себя в блиндаже. Армия, называется. Да тут не только инопланетянин нас вынесет, тут любой австралийский абориген нас всех вздёрнет за каких-нибудь шесть жалких секунд, и замучит бумерангом! Вот же а, ну и время. Доблестная американская армия: ни охраны, ни боеприпасов, и пьяные все. Никому ничего не надо. Прямо, как последние две недели с фюрером, ёлки зелёные и синие. Ждёшь развязки, и больше ничего…
    – Хорош ныть, Филвуд. Зареви ещё! Сиськи с молочком нет, извини-прости. Война идёт. – Недовольно проворчал охранник базы, щёлкнул прикладом по своему бедру, чтобы прибавить адреналина, ибо на дворе, однако, ночь, и хочется спать, отпёр ворота и впустил Джонни.
    – А те олухи где?
    – Лях с ними. Шляются где-то, самородки. Сейчас придут уже.
    – Небось, погуще твоего заправились?
    – И не говори. Придушат враги нас всех – и никто пикнет. Бесит эта анти-дисциплина  и безалаберность верхов!
    – Да-а-а…
    – Ты, что? Весь день в будке просидел?
    – Ну…. Кто-то же должен. Если не я, то кто? Ты? Они? Ты – ладно, будешь, но вдвоём из ста – это действительно глупо.
    – Не умаялся ещё?
    –  Спать хочу, сил нет. Ладно, двигай, давай, а то сдам с потрохами, что налакался! Мне-то ведь тоже влетит. Даже за то, что на посту стою тут, болтаю с тобой.
    – Да ну тебя, не бери в голову…
    – Вот так вот.
    – Что слышно на базе?
    – Тишина.
    – Офицеры?
    – Спят, конечно. Без задних ног. Как сурки. Даже койки не скрипят. Разморило их конкретно, видать.
    – Эдмонт?
    – Да кто его знает. Не высовывается. Тоже храпит вовсю, наверное.
    Солдаты ещё немного посмеялись, и Джонни направился в корпус. Сдав оружие и электронный пропуск, он поднялся было к себе, но передумал, решив спуститься вниз, в покои офицеров.
    Окно Эдмонта горело. Старый вояка так и не лёг. «Тем лучше, нет надобности будить», подумал про себя Джонни.
    Минутой позже он уже вовсю колотил и тарабанил в дверь.
    – В чём дело, рядовой? Я к себе не звал! В карцер захотел? Так я это быстро организую…
    – А меня не надо звать. Я сам прихожу. У меня даже инициалов нет. У меня вообще ничего нет. На войне я лишь №8, и больше никто…
    – Ведьмин сын, да от тебя несёт! Как ты только духу набрался прийти сюда и осмеливаешься дерзить мне, офицеру?!
    – Рядовой №8 по вашему указанию прибыл! Точнее, по моему собственному.
    Эдмонт схватил его за шиворот и толкнул к себе в каюту, наглухо прикрыв дверь.
    – Ты чего себе позволяешь, щенок? Я тебя сейчас…
    – А вы лучше расскажите, что там за слухи ходят о моей покойной сестре. Сегодня гражданка, набрались все. Как свиньи. Я – ещё цветочки. Сказали спросить у тебя.
    – Мальчик мой…. – Эдмонт побагровел от злости, но сдержался. – Я не знаю, где Роберт понабирал этих отщепенцев, но я чист. Твоя сестра погибла. Я лишь был первым, кто её обнаружил. После того страшного взрыва в Теннеси.
    Джонни и сам уже понял, что ни Эдмонт, ни Роберт, ни прочие офицеры, ни даже инопланетяне не имеют ровным счётом никакого негативного отношения к его сестре.
    – А теперь, мерзавец, неблагодарная тварь, змея на груди, теперь я отведу тебя к ним, и сам всё увидишь! – С этими словами Эдмонт взял рядового за шкирку и пинками выпроводил за дверь, следуя за ним.
    Они вышли через чёрный ход. Пройдя метров шестьдесят к линии разграничения позиций, они увидели нечто похожее на одно из зданий столицы Казахстана, находящееся за Мегацентром и именующееся цирком.
    – Что, урод, видишь эту тарелку?
    – Да…. – Виновато потупил взор Джонни, сгорая от стыда, спирта, совести и румянца.
    – Пошли.
    – Да вы спятили, сэр!
    – Кому говорю? Мне что, силу применить? Ничтожество…
    По планам между врагами стояла уже неделя перемирия, лишь изредка нарушаемая канонадами с обеих сторон. Тишина была зловещей. Никто бы и цента не дал за реальность перемирия, настолько шатким оно было. Одно неверное движение – и всё. О братании не могло быть и речи. Эдмонт был трезв, но глуп. Прийти без предупреждения, пусть даже под белым флагом – это ересь. Просто ему нужно было учить молодых, что к чему. Этого у него не отнять, и храбрости не занимать. В любом случае, ход был сделан. Каков же будет ответный ход? Война – как игра в шахматы: полна нервотрёпки…
    У врагов, как выяснилось, тоже ничего не охранялось, но двое американцев всё же шли окольными путями. Заглянули в окно. Мерзкие твари друг с другом отчаянно переругивались.
    Эдмонт решил нарушить их «идиллию».
    – Приветствую всех! Не помешал? Ой, извините: позднее время. Как живётся? –  Ехидству Эдмонта не было предела.
    Джонни оглядел вражеское бомбоубежище. Большую часть комнаты занимал громадный стол, стоящий чётко посередине. С него спускались всякие провода, кабели, проволока, рации, пульты и прочая дребедень. За столом сидели какие-то страшилища, сильно смахивающие на монстров-бактерий из реклам цикла «туалетные чистящие средства». Некоторые походили сказочных персонажей вроде Шрека, но многие выглядели довольно мрачно и зловеще. Большие чёрные глаза, маленький рот, бледное лицо.… В общем, стандартное описание пришельца.
    Как следовало из ругани и того, что заседание пестрело не одним представителем галактики, за столом велись переговоры между туплаботорцами и сиревейцами. Невооружённым глазом можно было понять, что переговоры шли ох как не гладко. Инопланетяне так были поглощены самими собой, что не выставили охрану.
    Появление американцев вызвало неоднозначную реакцию. Одни даже не удивились, хотя как вообще можно удивить пришельцев? Другие свой гнев обрушили теперь на прибывших, и на Эдмонта с Джонни посыпалась качественная (скорее всего, матерная) кричалка, состоящая из ультразвуков, инфразвуков, нойз-шумов, особых регистров и нечто вроде педалей эффектов электрогитар одновременно. Третьи просто начали переговариваться друг с другом.
    – Какова цель вашего визита, о неодарённые?
    – Мой раб хочет узнать правду о своей сестре.
    – А причём тут мы, о ограниченные?
    – Ему сказали, это сделали ваши.
    Начался невообразимый гул. Мадлен, глава сиревейцев, глянула на американцев так, как делала это обычно мифическая Горгона. У Джонни закружилась голова. Ему откровенно поплохело. Мичи Мизосалярия (в переводе – средне-загорелый), глава туплаботорцев, спёр всё на Милану, симпатичную, печально-грустноватую блондинку (если можно было так охарактеризовать НЛО), лидершу третьей, неизвестной пока расы пришельцев. Послы Андромеды, Сириуса, Алкора, Бетельгейзе и Марса молча ожидали развязки. Возможно, здесь были представители и других звёздных систем, но Джонни был изрядно невменяем – спирт проникал в ткани всё глубже, да и не смог бы запомнить всех.
    Дальше – больше. Даже Эдмонт уже в сотый раз сожалел, что поднял эту тему. Пришельцы и до их прихода гавкались между собой, так теперь вообще страх потеряли. Перед накачанным взором Джонни всё мелькало, как в скоростном калейдоскопе. Мадлен перерезала своим лазером глотку Мичи Мизосалярия. Тот покатился на пол, смывая своим тумбовидным щетинистым телом зелёного ерша всё на своём пути. Зеньки, некогда тёмно-жёлтые рыбьи иллюминаторы, потухли навсегда, сведя яркость к нулю. Лишь передние шесть лапок вращались то по, то против часовой стрелки. Шкурка осела. Щетинки перестали быть блестящими и чистыми. Ворсинки задымились и улетели на девятую орбиту. Шёрстка вся поблекла. Джонни стало даже жаль этого шмелевидного медвежонка с элементами ерша, енота и кота. Милана не простила нанесённое ей оскорбление и уничтожила Мадлен, размазав ту по стенке. Теперь оттуда капала фиолетовая кровь, образуя ручей. Однако Милана тоже подохла – несмотря на всю свою красоту, она забыла, что взгляд Мадлен смертелен, и превратилась в пыль, навсегда покинувшую космическое пространство…
    Эдмонт еле выбрался оттуда, таща за собой рядового.
    – Видел? Слышал? Они сами себя не слышат и не видят, так что про твою сестру тоже, скорее всего, не знают. Убили, наверное, как всех, без излишних проволочек, не задумываясь, и всё. Никаких конкретных деталей. К тому же этих «гостей» уйма, за всеми даже они сами не уследят, так что…
    – Да…. Мне так неудобно…
    – Ему неудобно. Нет, вы слышали его? Приятель, тебе чуть не надрали задницу! Я вот рад, что унёс свои ноги и спас свой зад. Только мы с тобой могли додуматься прийти к врагам на ночь глядя.
    – Простите, не мы, а вы…
    – Какая разница? Ты – мой подчинённый. Я вот даже не знаю, что меня разозлило: то, что ты напился, или то, что вспомнил прошлое. В любом случае, мы чуть не влипли, rookie! Что-то происходит там у них, а что – одному Богу известно. Вот почему мы все от Него отвернулись, мм? Теперь смотри вон, лазает по нашей планете всякое дерьмо и диктует условия.  Герберт Уэллс как будто садился в машину времени, когда писал «Войну миров»! Нет, ну надо же, а…
    – Что теперь будет, сэр?
    – А я не знаю. Ничего не знаю. Не хочу ничего знать. Хочу закрыть глазки и сдохнуть. Всё. Я глух, нем и слеп, и делов. Ладно, чего встал? Обмочился, поди, от страха?
    Джонни впервые заулыбался.
    – Значит, точно обмочился. – Посетовал Эдмонт.
    Теперь Джонни уже откровенно трещал от смеха. Как офицер, Эдмонт был неплох, и умел, когда это нужно, разряжать обстановку.
    – Улыбается он. Ржёт, как конь, которому наконец-то дали овёс, и которому наконец-то дала лошадь. Счастье нам теперь только снится, друг мой. Что-то происходит у них, странное, недоброе. Я уже всего боюсь, хотя ко всему и готов. Ведь, прежде всего я солдат, вояка, а потом уже эти все мажорные звания, ордена, звёздочки из латуни.… Что же там у них намечается? Что задумали эти изверги? Если они даже друг друга чуть не поубивали из-за не пойми чего, то, что же будет с нами?
    – Не знаю, сэр.
    – «Не знаю, не знаю»… А что ты вообще знаешь? Так, ладно. Тема такая: я прикрываю вас всех за выпивку, всё беру на себя, разберусь, короче. И тебя за твой бред поганый и наглый влом в мою хату – тоже. Ты же в ответ забудешь всё, что мы сейчас делали и где находились, хорошо?
    – Есть, сэр.
    – Никто не должен узнать о нашей глупой вылазке. И ещё.… С солдатами я поговорю, вынесу им мозг и закрою им рот. Слишком много ненужной болтовни. Видишь, к чему привело?
    – Простите меня, сэр. Я очень виноват, сэр. Этого больше не повторится, сэр. Честь имею, сэр…
    – Всё, иди отсюда. Пошёл вон, пока я не передумал! Ты, или как перед няней провинился, прощения просишь, или как на исповеди у священника, ей-Богу! В самом деле. Честь имею.… Вот пришлёпок, а! Иметь будешь другое и в другом месте, к тому же это намного приятнее…. – Попрощался Эдмонт с Джонни и продолжил свои рассуждения сам с собой.
Великодушие
    Солдат действительно пронесло в этот раз – Эдмонт сдержал слово. Но наутро он всё же вызвал к себе Джонни.
    – Так, где этот прыткий гадёныш Джонни? Пригласите ко мне рядового Филвуда, и немедленно!
    Спустя две минуты Джонни уже отдавал офицеру честь, скрипя зубами от головной боли после вчерашней попойки.
    – Оставьте нас. – Бросил Эдмонт, впустил Джонни и закрыл дверь, чтобы поговорить наедине.
    – Как вы, сэр?
    – Относительно. Терпимо. Сам как?
    – Неплохо. Недурно.
    – Врёшь, я же чувствую! «Насиделся» вчера, теперь ножки подкашиваются, я прав? Впрочем, я почти всегда прав. Присаживайся, не стесняйся. Будь как дома, но не забывай, что на войне. Чай, кофе?
    – Да нет, спасибо, сэр. Не стоит…. – Замялся тот.
    – Я тебя не спрашиваю, балбес, а приказываю быстрее делать выбор! Время-то идёт. Я ещё не завтракал. Жрать хочу, как слон. Кита бы съел.
    – Кофе…
    – С молоком/без?
    – Чёрный, без сахара.
    – А чего это вы, Филвуд, прибедняетесь так? Всё нормально, чего ты уж…  Что слышно?
    – Ничего, сэр. Абсолютно. Совсем.
    – Кто тебя научил так изъясняться? Ты сейчас произнёс три фразы, имеющие одно и то же значение. Надеюсь, ты в курсе, что когда повторяешься несколько раз подряд, сила слов теряет смысл? Учти это. Учи, пока я жив. Умру – хрен те, кто подскажет…
    Джонни молча пил кофе, смотрясь в своё отражение в чашке.
    – Чего пялишься? Типа «я такая распрекрасная, зеркальце, а ну вынь да положь, нет ли краше меня»…. Ты мне это прекращай, выскребок. Отставить!
    – Есть, сэр.
    – Умница! Ох, смотри мне, Джонни, чтобы это было в последний раз! В следующий раз даже я не смогу вас прикрыть. Да и Роберт уехал. Так что теперь вообще тьма ревущая.
    – Я понял, сэр.
    – Понял он…. Бестолочь ты окаянная. Ах, прости, не пожелал тебе приятного аппика перед едой.… Ну, извини, я не мама твоя, а начальник. Доел? Доедай быстрей, и шуруй в свою казарму, чтобы не думали, что  Эдмонт завёл себе любимчиков.… Давай, бывай!
    С этими словами они пожали друг другу руки и разошлись каждый по своим делам.
    Аппиком Эдмонт имел обыкновение сокращённо так называть аппетит. Вообще, если вслушаться во все его речи, можно подумать, что это самая ехидная паскуда в мире, но это совсем не так. Эдмонт был добрейшей души человек, а на манеру его общения повлияла трудная жизнь. Он очень любил своих подчинённых и относился к ним, как к детям. Горой вставал, когда нужно. Защищал, как мог, но и спуску не давал. Держал в ежовых рукавицах.  Это был самый лучший начальник в мире, о каком только можно было мечтать. За его претензиями и обзываловкой скрывались доброта, тепло и любовь.  Это, знаете, как нищая мамаша, которую бросил муж, а у неё трое детей.  Жить не на что, но она пашет на злого дядю, выбиваясь из сил, и тянет на своей шее непосильный груз. Падает, но поднимается вновь. Тяжело – но упорство сильнее. Мамаша в сердцах больно наказывает детей, бьёт сгоряча, потом всё же извиняется, просит прощения у детей, плачет, жалуется на горькую судьбу и участь, и кормит своих детёнышей вкусным, хоть и простым, обедом. Потому что любит. Никогда не бросит детей, как это сделал с ней и её детьми её муж. Она не пугается, не боится ответственности, хотя страшно и тяжело осознавать, что в целом мире ты – одна, и некому помочь. Все только смеются и показывают пальцем…
   В другой раз солдатам повезло меньше. На базу заявились какие-то высокопоставленные лица, а подчинённые плохо подготовились к смотринам. Выглядели плохо, не были достаточно вежливы и разговорчивы. Как только крутые дяденьки разъехались, весь офицерский состав общим решением решил хорошенько проучить бесстыжих пешек.
    В три часа ночи самых отпетых злыдней выловили и разбросали по карцерам, заперли, напичкали снотворным (треть стандартной дозы каждому), и каждый час будили ярким светом, слегка пинали и поливали водой из шланга. Зрелище – отпад, райская ночь, и хорошо, что Джонни вёл себя лучше некоторых, ибо мог оказаться на том же месте.
    Сталь закалилась, солдаты стали злее, но дисциплинированней. Как пит бультерьеры, которые только на вид милые, а спусти их с цепи и сними намордник – и проблем не оберёшься. Сгрызут заживо. Такие солдаты были нужны Штатам, чтобы бороться против пришельцев. Солдат всегда должен оставаться солдатом, в любой ситуации. А не лысеющим дяденькой с пивным животиком, глушащем пиво у телевизора, по которому идёт футбол, и которому путана в это время делает красиво, пока дети в школе, а жена – на работе…
Из письма
    «Милый друг мой, Джеймс! Здравствуй. Пишу тебе, без особой уверенности в том, жив ты, или нет, и буду ли жив я в ближайшие трое суток. У меня, в принципе, всё нормально, если не считать того, что я очень сильно скучаю по жене и сыну. Хотя, честно говоря, скучать тут особо и не приходится – просто не дают здесь скучать! Воюем, короче, не так часто, да и ладно. Ты уж прости, что пишу тебе так редко. Жаль, что не могу написать своей собственной семье – не знаю адрес. Если они с тобой, то я в полной уверенности. И в тебе, и в них, и в завтрашнем дне. Мне так на душе будет спокойней, и легче умирать. Крепко их целую и обнимаю. Всем нашим привет. Знаешь, иногда тут так всё гнетёт, что охота кому-то выговориться, а некому. Иногда хочется и с обрыва, но тогда я подведу всех, кто возлагает на меня большие надежды. Ты уж прости, что я не с вами сейчас в резервациях – я бы просто не смог, ты ведь меня знаешь. Где бы вы ни были – я всех вас люблю. Искренне. Знаешь, именно на войне чувствуешь, насколько сильно любишь и скучаешь. И брехня всё это, когда говорят, что вид крови притупляет чувства. Ты их не слушай, Джеймс, они нехорошие. Это всё враки, ей-Богу. Меня тут вроде не обижают, хотя достаётся иногда. Да ты не переживай, приятель, тут всем надирают задницу – так нужно. Чтобы, типа, дисциплина была. Ей, конечно, особо и не пахнет, но иногда у нас всё серьёзно. Иногда. А так – даже весело бывает, прикинь! Ты, только, дружище, не обижай моих, если они рядышком, а то я, чего доброго, все твои грёбаные косточки переломаю, слышишь меня, чёрт возьми?! Шучу я. Так, надо же в ответственность поиграть. Мне нет и не было дороже друзей, чем ты есть. Чем ты. Ну, в общем, ты меня понял. Ты понял. Представляешь, у нас у всех тут джакузи, и это так здорово! Мы до сих пор сидим на одной и той же базе, время от времени полируя и «успокаивая» пришельцев, чёрт подери. У меня всё хорошо, у нас у всех тут всё круто, клёво и мазёво, хотя и не скажу, что рай. Я не голоден, бро, продовольствия хватает, и кормят нас исправно. Иногда эти грамотейки в юбках и погонах, а иногда – мы сами. Но чаще всего это фаст-фуд и консервы. Да-да! Знаешь, поражаюсь их выдержке. Я о бабах, с которыми мы воюем бок о бок. Другая бы сбежала, увидев паучка или таракана, а эти и стреляют получше меня! Молодцы. Так и живём. Когда домой – не знаю. Скорее всего, пока всех этих мразей в ад не отправим. Ещё и звездопоклонники эти тупят жёстко! Мы ведь все – люди, а они – за пришельцев! Обидно порой. Я здоров, как бык, и слушаюсь всех указаний в мой район. Так и живём. Как-то вот так вот. Ты там как? Напиши мне! Скучаю капец как. От родных – ни вестей. Желаю вам всем крепкого здоровья, это, прежде всего. Ибо без него всё – ничто, а с ним – приложится. Желаю также радости, биллион баксов, счастья, успехов, уверенности в себе и завтрашнем дне, любви, понимания, доверия, добра, исполнения всех желаний и всего того, о чём сам себе желаешь, но упустил в своей речи я. Эх, Джим, старина Джеймс! Сынок, наверное, спрашивает: «А где мой папа? Где Джонни Филвуд, дери его клыками боров, и почему он до сих пор мне не несёт подарки?». Всё будет, клянусь и обещаю, хотя клясться – нехорошо. Не знаю, наверное, когда вернусь, сын не узнает меня. Вот потеха-то будет! А Мелисса? И обнять ночью некого. «Милая француженка», мадмуазель, подарившая мне, ей и всему этому миру новую прекрасную жизнь. Твои письма перечитываю по сто раз, ибо тут всё свободное время либо кутить, либо наедине с прошлым. Некоторые уже не читаю – веришь – нет – слёзы погубили гелевую ручку. И шариковую тоже. И фломастер. И графит карандаша. Я не стесняюсь своих слёз. Плачет тот, кто силён. Дурак тот, кто сдерживает эмоции, ибо люди, окружающие его, так и не узнают его до конца. Ни с плохой, ни с хорошей стороны. Я же крайне прост, и в то же время типа крут, а на самом деле – простой американский парень с бразильскими корнями. Писать можно бесконечно, особенно – тебе, но вот кто-то стучит в мою грёбаную дверь, и нас всех зовут строиться. Или учения, или инопланетный оборотень припёрся, и нам всем нужно надрать ему задницу. В общем, я дописываю тебе эти последние строки, ибо меня зовут защищать мир. И запомни, Джимми, знай – я ж приеду! Жди, эх…».
Просто зло
«Привет и тебе, Джонни. У нас в резервациях так себе, терпимо, хотя иногда очень холодно. Я и моя семья бездействуем. Хочется выбраться, но лабиринт – всегда тупик. Каждую ночь мне снится привидение с кинжалом в руках. Мне страшно. Иногда думаю, что я совсем один, хотя со мной в бараке куча таких же людей, как я; только все они испорчены святым духом, а я живу реалиями. В сердце мрак.
Где-то там, где ты, мой друг детства, вовсю идёт война, но и тут её отголоски – наша резервация недалеко от лазарета, где проводят трепанации. Я смотрю налево – топором изрубленные конечности, направо – «утюгом» выглаженная спина, перед собой – молотком разбитое лицо. Всюду бродят мёртвые irae, которые едят нас изнутри и снаружи. Замес, помол, повтор. Замес, помол, повтор. Замес, помол, повтор…
Не знаю, как дальше жить, не представляется возможным; когда ты в четырёх стенах, словно в тюрьме; когда нет возможности зарабатывать, да и вообще функционировать в жизни; когда тебя пичкают баландой, чтобы не умер, потому что в морге мест уже нет. Я бы хотел как-то иначе, но не получается. Хотел бы встать там с тобой плечом к плечу, но, увы, я негоден; у меня семья и старые больные родители, которых нужно содержать. Быть может, и не потребуется более усилий ни на что, если враг доберётся и до нас. Мы бессильны, как люди в сером, как безликие.
Повсюду разруха, и в этом вина не только пришельцев. Весь мир застыл в диссонансе. Все чего-то ждут. Люди-язычники вызывают богов, поклоняются им и славословят их. Уму не постижимо. Куда мы катимся? Это ли конец света? Тот ли это мир, в котором я родился? Много людей теперь сделали убийство своим хобби. Им, наверное, интересно, а каково это – лишить человека жизни; каково держать в руках свежий череп? И как выглядят мозги? Да-да, те самые; ещё живые, вздымающиеся и дышащие, как ползающие черви и гусеницы. Ох, не знаю, на что ещё способен мир в своём зле, какова грань их неистовству, и будет ли предел в дальнейшем. И спустился дьявол, и пришли инопланетяне, и убил человек человека, потому что это – зло. Предатели совершают свою чёрную мессу, а инопланетяне – зрители. И убийства, и мёртвые тела. И убийства, и мёртвые тела. И убийства, и мёртвые тела…
Я не знаю, Джонни, отчего человечество так изменилось в кратчайшие сроки. «Я люблю тебя», говорят люди, и строят правильный египетский треугольник отношений. Сторона на сторону; с высотами, медианами и биссектрисами. Куда бежать? Некуда. Где бы скрыться? Негде. Разрушены мечты, пропал блеск в глазах, исколота и истерзана душа. Больше не ценятся реликвии.
Помнишь, как мы всегда с тобой смеялись и прикалывались? Мы или постарели, или что-то произошло. Всё ныне иначе. Желаю тебе выдворить чужаков навсегда, и помни одну вещь: мысленно твой Джеймс всегда с тобой. Да хранят тебя высшие силы!».
Обратная сторона
    – Эй вы, дети трития, внуки дейтерия, а ну пошли вон отсюда, мрази поганые! – Вопил Джонни, яростно отстреливаясь. Ртутный бомбомёт его защищал неплохо, только приклад был очень тяжёл, больно отдавая в руку. И это даже при том, что Джонни минимально взаимодействовал со своим сорванцом-орудием.
    Сиревейцы прорвали оборону. База перестала быть базой. Теперь это был, скорее, перевалочно-обменный пункт, пропускающий с надобностью и без надобности левый груз. Пока Эдмонт отдавал последние приказы, группа Роберта отступала в одно узкое ущелье, являвшееся, по сути, отрогом Великого Каньона. Цель операции была примитивна и проста – отвлечь сиревейцев от базы, вызвать весь их гнев на себя и сбросить их всех на хрен в каньон. Сиревейцы задыхались в низинах. Они привыкли летать над поверхностями, не прикасаясь к ним. Впадины же должны были погубить их. Эдмонт за эти два дня совсем высох, и поседел. Роберт выглядел не лучшим образом. Джонни же резвился, как на спортивной зимней олимпиаде, воодушевлённо выполняя приказы, как мальчишка, и таская боеприпасы к миномётам. Благо, их всех сегодня накормили вкусней прежнего, так что адреналин был обеспечен. Это, чтобы, типа никто не говорил, что каши мало ел.
    Девушки держались молодцом, хотя из-под их касок бежали кровь и пот. Некоторые уже забыли, что значит – расчёсываться. Про остальное вообще вспоминалось в анекдотах. База была благословлена тем, что не потеряла ни одного солдата и офицера. Весь состав был преисполнен решимости, хотя и начал уставать. Вертолёты а ля «Чёрная акула» исправно поставляли на базу всё необходимое, не боясь испорченной навигации и радиолокации. Благо, радиация не коснулась базы. Пока всё шло с переменным успехом. Затрудниловка была лишь в том, что часть сиревейцев преспокойненько шуровала в базе, а из-за подпорченной техники и электроники бойцы невидимого фронта никак не могли их вычислить и вытурить.
    Всё шло замечательно до тех пор, пока не начали кончаться боеприпасы. И ВВС что-то давненько не видать. Как сквозь землю провалились! Вертолёты сбрасывали пищу, но требовался в виде помощи воздушный заслон боевыми самолётами. К тому же на подмогу сиревейцам подошли злополучные туплаботорцы…
    – Сговорились, значит, космики. Договорились всё-таки между собой. Ну, что же, нам капут, только и всего. – Полу-демонстративно, полу-отстранённо заметил Роберт, перезаряжая свою пушку. Он уже поднёс маузер к виску, как вдруг всё его спецподразделение сделало то же самое. Своими новенькими кольтами.
    – Что за цирк? – Недовольно выговорил Роберт.
    – А не вы ли нас учили, коммандос, что нужно сражаться, биться до последнего? Если вы сейчас off, то кто займёт позицию обороны? Все остальные наши военачальники – полнейшие коррупционеры, за исключением, пожалуй, Эдмонта, но он сейчас не с нами, а пытается сохранить базу. В чём дело, сэр? Вы – два лучших друга! Почему один до сих пор защищает базу, а другой не может помочь ему, как они задумали?
    - Я в полном замешательстве. Я в полном дерьме. Я в полной заднице.
    - Да мы – тоже, босс. У каждого из нас там семья, дети, предки.… Выходит, зря мы тогда целовали американский флаг с пятьюдесятью звёздами и тринадцатью полосами? Зря клялись в верности, положа руку на Библию?
    – Что я должен делать? – С тревогой в голосе выговорил Роберт.
    - Веди нас, шеф, в ущелье. Покончим с ними раз, и навсегда. Разве зря в наших фильмах восхвалена наша находчивость и наше ультрасовременное оружие? Пора на деле доказать это, в частности, этим поганцам, кто они, и чего стоят.
    – Тогда – вперёд! – Чётко скомандовал Роберт. За его временным помешательством рассудка от усталости войны крылся довольный смех – никто так и не узнал, что он нарочно, специально устроил всё это представление. Роберт хотел понять, на каком уровне его армия, и не зря ли он вложил в неё столько денег, времени, сил и пинков.
    Проверка и не требовалась – через двадцать восемь минут все сиревейцы были уничтожены. Операция была успешно завершена.
    А вот миссия Эдмонта на базе была куда более ответственной – он еле справлялся. И хотя рядом был «этот вездесущий выскочка» Джонни, толку всё же от них обоих было мало, тем более средства иссякали, медленно, но верно, а вот туплаботорцы множились, как кролики.
    Пришельцам понравилось играться с серой – едкий дымок раздражал дыхательные пути солдат. Они отравлялись и временно выходили из строя. Вообще, инопланетяне всю войну вели себя так, как будто это одна большая сплошная игра, и где заводят – они.
    Начался пожар, и некому было его тушить. Да и некогда. Всё внимание было сосредоточено на обороне.
    Гуще, жёстче… Минут через десять Эдмонт, махнув рукой, скомандовал «отбой». Все приготовились к отступлению.
    Наступило унылое молчание. Взор солдат потупился. Однако Эдмонт взял ситуацию под контроль.
    – Это не конец. Будьте отныне внимательней. Теперь у каждого – свой путь. Свой – не значит, что «делаю, что захочу, что вздумается». Пробивайтесь дальше каждый собственными силами. Я буду следить за вами на расстоянии. Придумайте каждый свою миссию самостоятельно, вы же не глупые. Сделайте так, чтобы вас боялись. Вас могут заметить? Станьте ТЕНЬЮ! Что, инопланетяне? Бойтесь нас, или умрите! Я отдаю последние распоряжения. Мы покидаем базу, но, думаю, это временное явление. Подкрепление должно иметь место! Джонни, следи за этими тварями, высчитывай каждый их шаг, лови их мысли на лету. Не попадайся им только. Обо всех их действиях докладывай мне по рации, идёт? Отбивайся, сколько сможешь. Это, если засекут. А так – будь ТЕНЬЮ. Тише воды, ниже травы. Эти идиоты не настолько уж и умны, чтобы понять, что такое контрразведка. Они думают, что они – самые умные, но это – не так. Они предпочитают думать, что они всё контролируют, что это они следят за всеми и вся.  Перехитрим же их. Удачи, и да будет с вами Господь!
    Солдаты под переменным огнём удрали кто куда…
    Прошло два месяца. Джонни избрал своим объектом слежения главный штаб туплаботорцев. Маскировка и недюжинный ум помогли ему избежать открытого столкновения.
    Пришельцы же на сей раз решили поиграть в Господа Бога, взяв в заложники сильных мира всего, а именно богатых председателей Пентагона. Их целью было выведать у военных все планы по обогащению тория, а также все те или иные действия в отношении их, инопланетян.  Джонни, с одной стороны, весьма злорадствовал, ибо из-за вот таких вот оболтусов и приходится марать своё мягкое место. Из-за пары дураков в правительстве на войну идут сотни, тысячи, миллионы. Неужто договориться не смогли с силой неприятельской? Теперь кругом разруха, радиация и синюха…
Лаборатория надежды
    Джонни повезло: ему дали ответственное, но очень интересное задание. Его задачей на ближайшие три недели было проконтролировать юго-восток КНР, включая остров Тайвань. Пентагон решил выяснить, помогают ли им китайцы в борьбе с пришельцами, или они уже сами, как пришельцы. А уж лучше Джонни в этом никто не смыслил.
    «Чёрная акула» без проблем доставила теперь уже сержанта в провинцию Гуаньчжоу. Ему скинули всё необходимое – еду и оружие.
    Для начала Джонни решил поизучать дорожную карту, а затем – климатическую. Он засел на каком-то одиноком холме, и глядел через универсальный офицерский бинокль куда-то вдаль, пока ничего не замечая.  Наконец, ему надоело пялиться в окуляры – глаза устали, и он слез с сопки.  Он снял с себя спальный мешок, закинул его в какую-то пещерку, расположился и начал прихорашиваться перед зеркалом. Затем выпил немного вина и пошёл обратно наверх настраивать оптический пулемёт. Когда всё было готово, он вытащил из рюкзака карту, предварительно перевернув там всё вверх дном, и начал листать.
    – Так, вот Фучжоу…. – Начал он мысли вслух. – Судя по карте, население от одного до трёх миллионов человек. Железная дорога по побережью связывает его со всеми остальными населёнными пунктами. Провинция, по ходу, тоже – Фучжоу.… К северу, как я вижу, высокогорные и низкогорные равнины с горными почвами. Мм, прекрасно. Да тут повсюду горки – к югу высотка Чойбэй, 2133 м. На юго-запад вообще плато какое-то, с пиком Цзулу высотой 1536 м. нет, туда рыпаться не стоит – там уже линия восточного фронта. Убьют, и мало не покажется. От Фучжоу пешие и в основной своей массе велосипедные дороги ведут в Ханакин. Это, если на запад. Это если я сейчас, например, в Гуаньчжоу, то мне нужно сделать топографическую съёмку реки Сицзян…
    Джонни задумался, потому что его знания по географии оказались отвратительными, и поставил подбородок под ладонь. Но уже через некоторое время открыл планшет и телеграфировал Пентагону следующее:
    «Большая часть вверенного мне региона состоит из красных ферралитных почв сезонно-влажных и высокотравных равнин. В районе Фучжоу имел честь увидеть желтозёмы и краснозёмы именно постоянно влажных лесов. Район Гуйчжоу характерен красно-жёлтыми ферраллитными почвами постоянно-влажных лесов, но на него мой контроль не распространяется. Сицзян течёт с севера, сильно разливаясь на границе с провинцией Гуаньси. Оттуда же в неё впадает какой-то приток. Я выясню, какой именно. Также недалеко от истока пролегает железная дорога из Гонконга. Там мост. Чую, что там есть чем поживиться. В среду я отправляюсь на ту станцию. Пока всё без изменений. Волнения в регионе нет. Всё тихо. Люди спокойно живут и работают. Приём».
    В среду Джонни действительно ненадолго слинял на станцию, но ничего подозрительного там не заметил. Сноровка и смекалка на сей раз его подвели. Он сплюнул с досады, но зато обнаружил в районе Ханакина второй мост. И вот тут-то и появилась возможная зацепка. Это было важно. И не зря.
    «Мои опасения относительно китайцев оправдались – я засёк партию нелегального груза. Это «товар» – опий, марихуана, гашиш, героин, кокаин, ателла, анаша и конопля. О количестве мне ничего неизвестно, но есть уверенность, что тут, на юго-востоке Китая, производится и другой товар, в виде оружия, предназначенный Андромеде. Порт-приниматель – Гуаньчжоу. Грузовики с наркотиками направились на запад КНР. О дальнейшей судьбе их я ничего не знаю. Буду продолжать за ними следить. Приём».
    Джонни было нелегко дневать и ночевать. Климат, конечно, райский, но он соскучился по кроватям в отеле. Номер заказать он боялся – и так слишком много глаз и ушей к нему приковано. Одно неверное движение – и всё. А на него надеются. А когда на тебя понадеялись – хуже нет, чем подвести.
    Сержант устроил себе вторую Великую китайскую стену, понастроив кабинки и пооблазив все окрестности. Сильно он, конечно, не высовывался, да это было и не нужно. Всё, что надо, было уже сделано.
   Сделав все необходимы приготовления, Джонни переключился на непосредственно Гуаньчжоу и даже Гонконг. И вот что получил в электронном письме Пентагон на следующий день:
    «Утро. И полдень. Шанхайский полдень. Шутка, зато отменная. Население обоих главнейших городов региона превышает три миллиона жителей каждый. Гуаньчжоу – крупный морской порт. Гонконг – тоже. Над последним, кстати, висит не китайская коммунистическая убогость в виде пятиконечных жёлтеньких звёздочек на алом фоне, но и не британское «порву всех». Там развевается тёмно-жёлтое полотнище без ничего. Что это значит, я пока не знаю. В замешательстве. Провинция Гуандун почти в полтора раза крупнее провинции Гонконг. По всему побережью сеть городов и поселений менее пятисот тысяч каждое по населению. Из Гуандун это – Кантон, Цзянинь и Лаокай. Первый также порт. Из Гонконга – Сянган, Чаньань, Чжилин и Шицзу. От Фучжоу на побережье сосредоточены города Линям и Хусин. На карте в районе Гонконга ставлю значок – малиновую пятиконечную звезду. Это значит, я там был. До связи. Отправлю вам сейчас HTML. Ждите. Приём».
    Спустя ещё пять дней Джонни начал уже потихоньку тревожиться и беспокоиться:
    «Дьявол! Хошимин – 2700. Находка – 5600. Иокогама – 5300. Манила – 1200. Шанхай – 1200. Нагоя – 2900. Иокогама в другую сторону – 4200. Из всех этих маршрутов только из Шанхая не привезли наркоту. Сянган, оказывается, находится на острове. Там что-то намечается – там висит абсолютно чёрный флаг. Причём, древко не слева, как у всех нормальных людей, а справа. Это нечто вроде перевёрнутого креста или электрогитары для левшей – странное редко бывает хорошим. Забыл сказать, что у Сицзян, оказывается, есть западный крупнейший приток. Кажется, это основная подача воды. К северу от Цзяниня вьётся какая-то пересыхающая речка. Я позже отправлю вам её координаты. Края заливчика у Гонконга очень изрезаны рельефом. Впечатляет. Прямо норвежские фьорды. К северу от Гонконга озеро Мун. По краям залива китайцы понастроили густую сеть водораздельных каналов. На этом пока всё. В Тайбэе засело наше посольство, а население Хоабина примерно от 500 тысяч до одного миллиона. Тайвань покрыт красно-жёлтыми ферраллитными почвами постоянно-влажных лесов. Да тут действительно леса! И без бинокля видно. Я вообще не понимаю, в чём, собственно, значимость и какова истинная цель. Я вроде приехал сюда в качестве суперсекретного агента спецслужб, а выполняю функции геолога, геодезиста, картографа и просто вынюхивателя. Не понимаю, к чему это всё. Всё, что я вам передаю и сообщаю, есть в любом нормальном атласе и китайских путеводителях. На крайний случай, в конце концов, не проще ли обратиться к Интернету? Всемирная паучья сеть. Добрый дядюшка Google поможет, что бы вы не искали. Приём».
    Но, по-видимому, Джонни послали к китаёзи-мафиози всё же не зря.  Почта Пентагона продемонстрировала своим получателям следующее:
    «В Китае в каждом крупном городе есть резиденция, парламент, белый дом и мажилис, а также штаб ВВС, ТК (танковый концерн),  декаполис (десять мини-городов в одном городе, которые занимаются всякими там научными разработками). Вот теперь я чувствую, что тут побывали инопланетяне. По крайней мере, я тут как во сне лазаю. Каждый дом – это здание многометровой высоты в 125 этажей. В одном доме – четыре подъезда, 22486 квартир и в каждой примерно по десять человек. В другом доме проживает 11243 человека. Население Гонконга: три миллиона пятьсот тридцать тысяч тридцать и две десятых китайца. Как-то вот так. Приём».
    После обеда Джонни замаскировался так, как будто перенёс миллиард пластических операций. Родная мать бы не узнала. А за эти дни он так оброс, что, скорее всего, его родителями являлись синантропы. Джонни решил выследить, что творится в общественных местах, какие мысли посещают простой обычный люд.
    И вот он, расфуфыренный торговец, пошёл якобы на базар, тем временем его взор пронзал каждого китайца (и не только), и каждое их движение.
    – Подходи, дорогой, не стесняйся! Бери, что хочешь. Платок такой красавице бесплатно отдам. – Джонни оделся по-восточному, где-то раздобыв тюрбан и товары на продажу, и с сильным азиатским акцентом начал довольно сносно и не хило продавать свой товар, в то же время проницательно ведя слежку за мимикой и разговорами каждого своего потенциального покупателя. – Заходи, не пожалеешь.  Скидка будет. Обещаю. Конечно, кувшины новые, ата, налетай – все твои будут. Конечно, продаю. Вай, красотка, смотри, какие персики – эх, был бы я помоложе! Ты сама, как спелый персик! Ты только денежку давай, а то у меня четыре жены, больные родители, сто детей и триста внуков. Правнуков жду. Кормить надо их всех! Ковры? Есть ковры, а как же! Персидские. Жена сама их прядёт. Налетаем на сладости! Шафран, ладан, мази, соли, крема, булочки… Булочки я и сам люблю, ох как! Мясо, приправа, закуски, зелень, трава, пряности, овощи, фрукты. Даром отдаю, народ!
    Джонни настолько вошёл в роль, что сам того не заметил. Ему это так понравилось, что он даже начал делать неплохие успехи. За три часа жадные и голодные китайцы раскупили всё. И именно у него. Хотя рядом было ещё с десятка два торговцев и торговок.
    – Как это ему удаётся? О, Аллах на наши головы! Откуда он взялся?! – Шумели и возмущались недовольные торговцы.
    – Сервис, друзья мои, сервис. Нужно залезть потребителю в задницу, чтобы понять, чего же его душенька хочет. – Джонни немного знал один из восточных языков, чем вконец обескуражил бедуинов.
    Посмеявшись, он двинулся в центр. Базар занимал очень большую территорию – почти четверть всего центра города. Слева от него шла очередь из громадных белых колонн, за которыми выстроились в ряд биотуалеты. Справа от базара находились больница, госпиталь, клиника, поликлиника и лазарет. Странное дело, на Западе всё это умещается обычно в единое здание. Китайцы же ходили иначе. Немного дальше располагались дом культуры Китая, театр, САТР, цирк, музей, кинотеатр и школа. Джонни направился дальше. За кинотеатром далее ещё правей шёл лесок, у границы которого пролегала президентская административная государственная магистраль, иными словами – важная дорога. За школой протекал канал под прямым углом. Между каналом и лесом китайцы повысаживали оранжереи и клумбы, далее непосредственно переходящие в огороды, за которыми виднелись фабрики и рабочий сектор. За лесом было кладбище. Канал пополам разрезала ещё одна асфальтированная дорога. Далее шла плиточная мостовая. После базара Джонни вышел на аллею. Сбоку он приметил небольшой католический храм. Рядом стоял дворец IV века до нашей эры. Но это была не единственная достопримечательность Гонконга. Спору нет – культурное наследие вызывало трепет, почёт и уважение. Джонни остановился на пару минут, чтобы спокойно созерцать сие творение рук человеческих. За аллеей были президентская баня, президентский сортир, клуб, парламент, большой белый дом и дом культуры Гонконга. Здесь эту часть города пересекала железная дорога. А за ней Джонни увидел буддийский храм с красивым фонтаном, магазин, общественную баню, мечеть, тир, ряд сортиров, столовую, здание нотариуса и, кажется, ЗАГС. Ну, а за ними была пристань. Там как раз было самое интересное, но Джонни, зная это, поплёлся влево. За домом культуры Гонконга стоял дворец 2000 года до нашей эры. Далее шёл обширный жилой частный сектор. И на самом краю Гонконга Джонни смог лицезреть здания суда, подобия мажилиса, «десятиградие», аэродром ВВС, ТК, и группу колодцев. Осмотр местности завершился. Подошёл к своему, так сказать, логическому концу.
    Дошла очередь и до съёмки местности. Джонни расположился на траве и делал пометки себе в планшет. На рабочем столе у него были открытые окна таких программ, как Autocad, Microsoft Office Excel и ArcMap.
    В центре местности была небольшая рытвина длиной пять метров и глубиной около десяти сантиметров. С юга текла небольшая речка со скоростью 0,9 м/с. Далее вверх Джонни обнаружил у неё брод. В программу забилась такая формула: (0,3-12)/(r-2). Ещё выше по реке обозначился деревянный мост, а за ним – ещё один. Между ними у реки лежала гряда камней, россыпь небольших валунов. На левом берегу валялись шесть камней высотой от 1,2 до 1,5 м. на правом возвышался лишь один валун высотой 2 м. речка к северу впадала в крупную реку. Это и была река Сицзян. Ближе к месту слияния Сицзян становилась шире, и ближе к устью. Здесь же Джонни подметил два маленьких островка-рифа, выдающихся над поверхностью воды. Эта же часть берега была покрыта так называемым Мёртвым болотом – непроходимыми топями глубиной 1,2 м. Сержант рассчитал ширину и глубину Сицзян в этом месте: 265 на 6,9 п. чуть южнее болота переходили в вязкие низины, но уже вполне проходимые. Берега были ровные, слегка покатые. К югу был новый крупный мост: М6 (200-20)/50. За ним был ещё один островок, намного меньше предыдущих. Тут же Джонни вывел и высоту над уровнем моря: + 21,3 м. Далее был паром (110-4х4)/6. Ближе к основанию скорость течения равнялась 0,5 м/с. Отметка высоты над уровнем моря стала круче: + 24,5 м. Джонни потерялся в зарослях тростника и камыша. Мало того, он чуть кубарем не слетел в реку – гигантский овраг глубиной четыре метра плавно, но всю же ощутимо вдавался в берег Сицзян. Итак, правый, безлюдный берег Сицзян был описан. Теперь предстояла задача как можно быстрее рассмотреть и левый. Пора скорее кончать с этим.
    Тот берег мало чем отличался от предыдущего – болотца, кустарники, сухостои, солончаки и пески. Попеременно. Через один. То есть, неравномерно, что осложняло съёмку и крайне нервировало сержанта. С этой стороны в Сицзян тоже впадала речушка, но она была вообще, как родник – чиста и мала. Хотя насчёт «чиста» Джонни вскоре понял, что сильно поспешил. Далее вверх сухостои сменились фруктовыми насаждениями и даже хлопком и рисом. Видимо, осенью-весной река хорошенько разливалась, раз рис высадили так далеко от Сицзян. От большого вышеописанного моста отходила вглубь в горы дорога, не покрытая твёрдым материалом. На уровне 400 м Джонни засёк несколько родников, брошенную мельницу и обгоревшее дерево. А вот и гора Чёрная, высотой 613,7 м. Идём дальше. Контора и лимонные насаждения. Ну, что ж, тоже неплохо. Хорошо.  Далее на север он зафиксировал бездействующую медную шахту – то ли финансирования не хватило, то ли медь кончилась, то ли ещё что-то. Дорога стала шире – 5 м. Показался кленовый лес. Для юга Китая это – нечто! За лесом он приметил и довольно крутые овраги – всего их было три. Один конкретно вдавался в сушу, второй и третий были гораздо меньше, и оба конусообразные. В период дождей в них прекрасно собиралась влага. Ещё дальше находились два колодца, каждый по 4,1 м в глубину. На северо-западе стояла одинокая ель (!) 4 (60/0,20). Вот и конечная точка – гора Кардифф высотой 1562,2 м. Это – цель. На её склонах виднелись сарай и домик лесничего. Слава Богу, и от этого Джонни сдыхался. Осталось теперь всё это сохранить в наиболее оптимальном формате и переслать Пентагону, чёрт его дери, и три раза в одно место.
    Сержант действительно уже умаялся и запарился. Ладно, если бы его кто-нибудь содержал и снабжал – другой вопрос. А так – всё сам, всё сам.… Спонсировать – некому. А за бесплатно и в туалет не пустят. «Гони жетон, товарищ…». Особенно, когда карман трико порвался, и денег нет. Или местные обокрали и обобрали. До нитки. Ни денег, ни телефона, ни здорового места на теле.
    И вот Джонни направился к домику лесничего, нисколько не задумываясь, поставят ли ему при жизни памятник. Он знал, вернее, догадывался, что там под землёй находится секретная лаборатория.
    Там его уже ждали.
    – А-а, Филвуд? – Китайцы в белых халатах были очень милы и любезны. Они похлопали его по плечу и позвали внутрь.
    – Меня, похоже, снова разыграли? – Джонни здорово обиделся.
    – Мм, не совсем так, Джон. Как тебе сказать.… В общем, как бы передай своему пятиугольнику, что и мы не дураки. Не лыком шиты.
    – Вас подозревают…. – Начал было он.
    – Знаю, знаю. Бред это всё. Успокойся. Ни с кем, кроме вас, мы не сотрудничаем. Так что зря вы…
    – Ну, а…
    – Спускайся за нами.
    Джонни очутился в поистине шикарном месте.
    – Шикарно-о-о! – Присвистнул он.
    Повсюду стояли или валялись всякие разные банки, склянки, колбочки и трубочки-пипеточки. В здании было свежо и светло. Бесшумно работал кондиционер. За офисным оборудованием трудились учёные, химики и их лаборанты.
    – Батеньки мои, боженьки! Куда я попал, и где мои ноги! Боже мой! – Восторгу Джона не было предела. – Вот вам заняться нечем, поражаюсь.
    – Смейся, смейся. – Пожурил его Тай Лао. – Сейчас мы тебе что-то покажем, ты только не бойся.
    С этими словами учёные потащили сержанта вниз по ступенькам. Джонни остановился перед каким-то баллоном.
    – А это – что? – Спросил он, кивнув на непонятную надпись.
    – Тринитротолуол. – Невозмутимо ответили ему.
    – Чего??? – Не понял Джонни.
    – Тротил. Взрывчатое вещество.
    – А-а. – Протянул тот. – Как глицерин?
    – Хуже. Аккуратнее с ним.
    – Что вы мне тут устроили? Да я ртутными пулями в пришельцев стрелял, а вы пугаете меня ерундой какой-то!
    – Просто предупреждаем. Только и всего. На самом деле мы выводим самое глобальное оружие. Ведём его уникальную разработку. Пентагон поручил это вашим, только эти самые ваши все тупые. Безмозглые и зажравшиеся. Не обессудь на правду.
    – Тут не спорю. С этим согласен. – Вздохнул Джонни.
    – Поэтому всё было предлогом. Ты, именно ты заберёшь и отвезёшь его своим. О цене не заморачивайся – всё уже оплачено.
    – Вот как? Отвезу, пожалуй, если оно меня самого не укокошит по дороге. – Джонни скорчил гримасу.
    – Оно под давлением. Будешь себя хорошо вести – довезёшь. Аккуратность – только и всего. Представь, что яйца кур везёшь. Ну, или ртутные градусники.
    – Да уж куда уж осторожнее. – У сержанта лицо вытягивалось всё сильнее. – Ну, и как обзывается сие ваше новое средство от всех проблем?
    – Три-нанотроксил-ди-глицерол трития, дейтерия и плутония. Три капсулы в одном баллоне. Один неверный шаг – и нет полсолнца. Грубо. А так – правда, тихо будь.
    – Ё-моё…. – Ахнул Джонни. – И как же я справлюсь?
    – Точно так же, как живым добрался сюда. Ровным счётом. Миновав наши радары и наших самых породистых шпионов.
    – Это всё понятно, но что же из себя представляет этот ваш гр-гр? На самом деле.
    – Сокращённо – наноксил. Помимо вышеперечисленного, в его составе есть безымянный компонент. Он следующий за унунумнием.
    – За кем? – Не понял тот.
    – Все последние открывшиеся элементы периодической таблички папаши Менделеева. Новые лабораторные опыты таких же, как и мы, учёных крыс. Наноксил – это совокупность всех взрывоопасных веществ, скомпонованных и подогнанных до совершенства. Правильно укомплектованных. Сгенерированных между собой. Как тебе ещё объяснить? Короче, не для средних умов.
    – Но-но, полегче на поворотах. – Заворчал Джонни.
    – В общем – используй правильно. И не вздумай курить рядом с баллоном, жарить на газу яичницу и духариться. Ни в коем случае!
    – Ясно.
    – Здесь: наноксил – едкое летучее вещество с периодом полураспада три часа. Очень горючее. Легко воспламеняющееся. Имеет критическую массу. Быстро наращивает её. Форма решётки – гребенчатая. Иногда имеет свойства альдегидов. У наноксила запах, как у фенола или бензола. Держи подальше от концентрированных, да даже от разбавленных щелочей, солей и кислот. Качественная реакция на натрий. От наноксила мгновенная смерть. Температура кипения: + 400 К. температура плавления: не определена. Плохо взаимодействует с халькогенами. Морозоустойчив. Тяжелее воды, но не намного. А ещё…
    – Достаточно. – Перебил Джонни. – Так я доживу до вашей Пасхи. Всё предельно доступно. Можете не продолжать.
    – А вот ещё кое-что интересное. Взгляни! – И мастер открыл ему нечто похожее на дверцу морга. Там лежало оружие…
    – Бог ты мой! – Поразился сержант. – Откуда? Как?
    – Мы разрабатываем броне-костюм идеального солдата. Вся спецодежда представляет собой цельное подобие кожи человека, состоящее из резины, латекса и ещё кое-какого очень прочного материала. Она эластичная, удобная, лёгкая по весу; не натирает, не рвётся, не возгорается, не смачивается жидкостями, не намокает. Настолько упругая, что пружиня, даже предотвращает от огнестрельных выстрелов в упор. Не поддаётся порезам. По её поверхности гуляет слабый электрический ток, которого вполне достаточно для того, чтобы враг почувствовал себя неважно, вздумав прикоснуться.
    – Даже так? – Удивился Джонни.
    – Даже так. В костюм вмонтированы неломающиеся микросхемы, которые автоматически подают сигнал к отражению атаки – из одежды в буквальном смысле вылетают боевые ножи и бумерангом возвращаются обратно. Также по схожей схеме на неприятеля выпускаются лазерные лучи. Ты хочешь знать, как это действует? Очень просто: батарейками служит тепло; в данном случае – энергия человека. Воин надевает это наше новшество, через несколько секунд оно прогревается и готово к всевозможным действиям. Не забывай, что мы – китайцы; те, которые из НИЧЕГО могут сделать ВСЁ.
    – Круто.
    – Помимо этого, в полный комплект к костюму идут: ядерный искромёт, заправленный опасным веществом; титановые клинки, навигатор, рация, ещё кое-какие вещи.
    – Одежда-то, может быть и не тяжёлая, а вот всё остальное…. Как я всё это дотащу? Повсюду тарелки НЛО, у которых зрение острее, чем у беркута или стрекоз.
    – Не переживай. Нечего беспокоиться. Наши люди довезут тебя до границы  с Россией. Оттуда – через пролив к своим, да и всё. Там «Чёрная акула» перебросит тебя, куда нужно.
    - Вот, значит, как? Отлично. – Самодовольно протянул сержант. – Что-то ещё?
    – Да. Ты будешь первым дегустатором.
    – Не понял. В смысле? – Ужаснувшись, поперхнулся Джонни.
    – В переносном. На новую операцию как раз оденешься в эту нашу новую спецовку. Которую тебе только что показывали и досконально разжёвывали по миллиграммам.
    – А-а. Это что, прямо настолько уж необходимо?
    – Тебе всё скажут и объяснят. А пока можешь немного расслабиться. Телек посмотри. Радио послушай – к примеру, можешь настроиться на AM-волну «Международное радио Китая». Поспи немного, вздремни. Тебе нужно. Сильно только не веселись, ладно? Это тебе не притон. А то знаю я, в Америке вы любители сильно расслабляться.
    Группа учёных, включая и Джонни, громко рассмеялись. Шутку поняли все.
    Вскоре лаборанты оставили его одного, предоставив Джонни полную свободу действий и закрыв «чулан» на ключ.
    Джонни уселся в кресло и крутанулся на нём пару раз.
    – Здорово! – Воскликнул он, и включил плеер. Заиграло какое-то музыкальное старьё, но Филвуда это не смутило. Джонни начал громко балдеть, попивая мартини и портвейн, махая руками вверх и вниз, дёргаясь в угарном экстазе. Далее последовали не менее новенькие песенки с какого-то сборника пятидесятых годов прошлого века. Джонни напился, как свинья, и опрокинулся на стол. Всё выпитое вылилось у него наружу. Он вырубился. Отключился. Лаборанты вывели его наверх и уложили спать. А наутро он уже слёзно молил их простить его за причинённый ущерб.
    – Да всё нормально. – Сказали они ему. Всё в полном порядке. Только вот новости омрачающие: пришельцы на месте не сидят. Прошёл слух, что они снова кого-то похитили.
    – А я уже ничему не удивляюсь.
    – Твоя очередная задача – найти и тех, и других. Узнай, в чём дело и чего одни хотят от других!
    – Ой, что-то я так устал…. – Джонни решил поиграть в ребёнка. – Не хочу никуда. Хочу спать. Я так болею! Болею же я…
    – Прекрати дурью маяться. Не то на тебя сейчас опрокинется ведро ледяной воды. Вставай, давай, и за работу!
    Джонни нехотя приподнялся и поплёлся в душ. Затем вытащил вещи из раздевалки, почесал затылок, оделся и был готов к труду и обороне.
    – Прежде, чем отправишься в путь-дорогу – позавтракай. – Предложили Филвуду учёные из лаборатории надежды.
    – Какао, кофе, гренки, апельсиновый сок, крекеры и что-нибудь ещё. А так – больше ничего. Нет, ну можно и яичницу. С колбасой и сыром. От гамбургера из «Макдональдса» не отказался бы. Съел бы с превеликим удовольствием и чизбургер. Несите колу, всё, что есть! Коктейль и виски со льдом!
    – Так не пойдёт! – Переглянулись между собой китайцы. – Вот тебе на выбор – рис, макароны или манная каша. Думай. А ту свою странную пищу будешь кушать в Неваде, или где ты там обитаешь…
    – Да несите уже хоть что-нибудь! – Сердито брякнул Джонни, и уселся за стол, напялив предварительно слюнявчик на шею…
    И вот, спустя полчаса едет он на грузовике, сожалея о настоящем, думая о будущем и в который раз проворачивая в уме прошлое…
    Пентагон за «подвиг» дал ему сразу же чин старшего лейтенанта, похвалил за наглость, дерзость и отвагу, всучил $3000 и, одев на него универсальный костюм и снабдив первоклассным оружием, и отправил в Российскую Федерацию…
    «В Америке Северной – был, в Америке Южной – был, в Китайской Народной Республике – был, в России – буду; хм, куда же меня судьба закинет потом?».
Взлёт и...
    Вооружённые до зубов инопланетяне согнали самых важных, самых ценных для них пленных из самых разных стран и государств в какое-то стойло, которое даже язык что-то не поворачивается назвать сараем.
    Грубо повалив их на сено, нелюди начали жестоко их избивать с неумолимостью фрицев. Те в ответ плакали и кричали, оберегая лица и животы. Затем главный из инопланетян велел остановить сие злостное побоище. Кровавое избиение окончилось. Богатеи, политики и прочие сильные мира сего жалобно хныкали, харкаясь кровью, задыхаясь от вони и чихая от ещё, по-видимому, свежего сена.
    Джонни думал, что это всё, что хуже уже не будет, а если и будет, то вряд ли. Как же он ошибался! Далее стало происходить следующее.
    Туплаботорцы схватили олигархов, чиновников, и начали привязывать их к подобиям ракет, которые Джонни заметил только сейчас. Ракет всего было тринадцать: семь новеньких современных мини-шаттлов двухметровой высоты и шесть ракет похуже, ржавых и скрипучих, ориентированных больше под обычный средний человеческий рост.
    Джонни про себя ужаснулся: что эти НЛО-шники на сей раз выдумали? Всё, как из плохо снятого и провалившегося на кассовых сборах неудачного фантастического боевика, современным языком – фэнтэзи-экшн.
    Джонни продолжал следить за инопланетными недоумками, точнее, пере умками, если можно так выразиться, ибо обычно инопланетяне любят демонстрировать землянам свои успехи в четвёртом, пятом и шестом измерениях и всячески опускают последних, говоря о себе как о представителях высшей расы.
    Джонни был несколько озадачен и сбит с толку от того, что его до сих пор ещё не накрыли – он продолжал прятаться в кустах, боясь быть обнаруженным. Его агрегат, состоящий из камеры усиленного видеонаблюдения, лазерного отражателя, мини-бинокля и распознавателя звуков (так называемого "мистера Слушателя") был виден за километр и был бы с лёгкостью обнаружен любым американским спецотрядом секретных служб. Засечь такого безалаберного горе-разведчика – раз плюнуть. Но, то ли туплаботорцы были слишком поглощены расправой с представителями мирового правительства, то ли ещё что-то. В конечном итоге до Джонни никому на данный момент не было дела. А он и рад стараться. Филвуд полу-лениво разлёгся на траве, спесиво скорчил рожу очаровательной гусенице, и продолжил свои наблюдательские изыскания, в другое время плюнул бы на всё это дело.
    Джонни был явно не на стороне этих убогих, но сочувствовал всё же их незавидному положению. Сделать он ничего не мог, да и смысл? Предпринять что-то в одиночку – ха-ха, да это же самоубийство. Филвуд не Джеймс Бонд, не Брэд Питт и не Том Круз. Жить то хочется, однако предпринять что-то против вездесущих инопланетных дряней – это конец.
    К завершению момента истины Джонни, к концу его разно-фазных мыслей.... В общем, к тому моменту виновники пришельческого торжества уже были связаны по рукам и ногам, и с кляпом во рту.
    Казнь бывает самая разная. Инопланетные выродки надумали сбагрить своих врагов в космическое пространство (надо отметить, понятие весьма растяжимое). Через ровно тридцать девять минут, сорок секунд и n-ное количество миллисекунд после начала экзекуции на жертв полился завершающий сие дело матерный град ультразвуков и инфразвуков. По большей части их не было слышно, ибо человеческое ухо не воспринимает в данном диапазоне. Зато головы у всех разболелись жутко. Один хвостатый изверг (главный, вероятно) ходил туда-сюда, взад-вперёд, никак не находя себе места. Наконец, видимо, догнав, что земляне, скорее всего, ни хрена его не поняли, он произнёс следующее:
    – Значит, так. Планета – наша. А вы – вы исчезнете навсегда. Теперь планетой будем руководить мы. И всё станет совершенно по-новому. Мы не будем совсем уничтожать Землю; просто перезагрузим, как Windows на компьютере. Вы никогда больше не сможете контролировать этот эллипсоид. Все ресурсы отныне в наших руках. Всё, что ещё цело, будет разрушено и заново отстроено по-другому. Вашу колонию мы преобразуем до неузнаваемости. Вас больше нет, признайте это. Впервые в истории доблестное человечество повержено в пух и прах, уничтожено, искалечено, унижено окончательным своим поражением. Ваша самоуверенность вас погубила. Бахвалы! Вы не единственная цивилизация во Вселенной. Мы прилетели и сломили всю вашу волю, всю самонадеянность; сплочённость, которой – нет…. Мы умнее и сильнее вас. Вам потребовалось несколько десятков веков, чтобы стать богами, чтобы самими стать творцами своих изобретений; никчёмных изобретений. Чего добились вы? Вы сами себя убили, не мы. Когда исчезнет вся гордыня ваша, о жалкие людишки? Вы всего лишь одни из наших рабов в необъятном космосе! Где единство ваше? Если бы вы думали не только о себе, но и о себе подобных, то уцелели бы. Жалкие ничтожества. В руинах Пентагон, тлеют космодромы и обсерватории. С этих пор это наша станция, а вы…. Отправляйтесь к праотцам!
    Лидеры этого мира попытались вырваться, но бесполезно. Туплаботорцы включили радар. Противно заныла сирена. Заработали нано-процессы. Ракеты стали автоматически наводиться на определённую цель – астероид С300.  Из сопла каждой повалил густой белый, как цинковые белила, дым. Полетели искры, пошли огонь и пламя. Далее последовали ещё около 600 микровзрывов и подземных толчков и, наконец, система процессов заработала на полную катушку, а мощь её была настолько сильной, что все физики были бы в шоке. Джонни одел защитные очки, ибо смотреть на искры у него уже не осталось сил – глаза чертовски болели, грозя слепотой.
    Пока инопланетяне колдовали над отправкой бедолаг в нереально левую по всем параметрам галактику, неожиданно появились Господь Бог и Сатана. Джонни попросту ахнул: уж он-то знал, КТО они. Не раз сталкивался с обоими, правда, всегда порознь. С первым он встречался в своих молитвах и воззваниях, мечтая иногда узреть Его самого, как это произошло в своё время в Фатиме и Лурде, да и не только. Другой же всегда исправно пичкал его наводящими на грех мыслями; приносил на блюдечке лень и ложь и много чего ещё такого, о чём он стыдился признаться себе даже наедине.
    Но вернёмся туда, где остановились.
    Итак, перед еле дышащими, а теперь ещё и изумлёнными землянами предстали Господь и Дьявол. Первый добродушно смотрел на измотанных пытками людей, периодически вздыхая. Второй постоянно чесал подбородок, поправлял рога, пытаясь сдвинуть их с макушки и темени на переносицу, но тщетно.
    Первый присел подле истерзанных людишек и жёг их своим взглядом.    Второй же скулил нечто вроде «Ну уж нет, отдай их Мне».
    Наконец, Бог произнёс такую речь:
    – Допрыгались, дети Мои? Что вы натворили? Посмотрите, во что вы превратили свою обитель. Я ли не предупреждал, Я ли не просил? Корысть ваша, эгоизм застлали глаза. Вы не видите и не хотите видеть плоды ваших «стараний». Вилла подороже, крутая машина, ночной клуб, ресторан, женщины, мешки денег и власть – это и всё, что вас интересует в жизни, которой наделил вас Я. Это Я наслал на вас пришельцев, дабы вразумить пустые головы ваши. Но и после вы не одумались. Превосходство над всем…. Когда же вы, люди, остановитесь? Когда перестанете отнимать, не давая взамен?
    Те, кому были адресованы эти слова, недоумённо переглянулись между собой.
    – Ну, что, дети Мои? Вот так вот.
    Мистер Сатана в это время курил косяк, изрядно нервничая.
    – Подойди. – Сказал Бог, непонятно к кому обращаясь.
    Все притихли. Джонни тоже.
    – Подойди, говорю! – Произнёс Бог более громко. – Я говорю это тому, кому Я это говорю. Есть третья сторона, которая нахально играет роль Меня и нагло следит за всеми нами. А ну, выходи. Подь сюда, и немедленно. Ты всё ведь слышишь, не будь глухим и тупым одновременно.
    Джонни вышел к ним, ибо был уверен, что кроме него самого никто не следит за сараем.
    – Молодец. Ближе, ещё ближе. Видишь ли, Я – дух, а они и ты – люди. Я не могу напрямую вам что-то дать. Они связаны, ты же – нет. Поэтому именно ты и будешь их посредником, а также моим помощником, хорошо? Сейчас я буду называть вещи, а ты, не удивляясь, будешь доставать их из карманов своих брюк, затем будешь укладывать и упаковывать их тем, кому я эти «подарки» буду адресовать. Итак, приступим, во Имя Моё: Я даю вам, бестолковым людям свой последний шанс...
    Далее Джонни послушно стал вытаскивать и складывать называемые Богом вещи. Сатана стоял рядом, ревниво корча гримасу недовольства и бессильной злобы и ненависти ко всему роду людскому.
    – Это – тебе, непризнанный министр финансов. Это – замороженное Мной экологически чистейшее семя лучшего и прочнейшего древа в мире. Возьми, сохрани и вырасти его. Ухаживай за ним, как за собственным родным сыном! Понял ли ты Меня? Изыди с миром, грешная душа, Я благословляю тебя.
    Джонни засунул полиэтиленовый пакетик в кармашек пиджака английского покроя сравнительно молодому, но уже изрядно лысеющему чиновника.
    – Это – тебе, лицо министерства здравоохранения. Это – семена и ростки самых известных, проверенных временем и вами, людьми лекарственных трав. Ибо, пребывая в молитве Мне, очистишься от греха и гнева Моего; и да возопиет совесть негодная твоя, и да проснутся в тебе великие дела и помыслы, и да взрастишь ты травы Мои целебные, аз есмь, аминь; и да здравствуешь, наконец, в новой земле Моей обетованной, омоешь чресла свои в потоке жизни, именуемом.... И да возвеселится душа твоя негодная, старче, и да не глумятся над тобою враги лютые да адские, но да укрепится вера твоя в Меня и да будут люди твои в послушании твоём, доколе вновь не согрешишь али отойдёшь с миром на покой вечный. Чти эти травы, дитя Моё неразумное, неблагодарное, и лечи ими всех своих и всех чужих.
    Джонни, явно заслушавшись дивных речей, положил очередной пакетик какому-то седому пенсионеру.
    – Это – тебе, горе ты моё луковое, человек без истины, глава юстиции.  Смотри, как у Дьявола руки чешутся помучить тебя и съесть! Это – артезианская родниковая гейзерная вода. Кстати, не содержит ГМО. Возьми сие, и воспользуйся всем этим с умом и разумом. Напои голодного, напои всех, и недругов своих – тоже. Ибо так сказал Я: кто подаст испить врагу своему, который отнял в своё время у него Всё, но сегодня голоден – да пребудет тот велико блажен и свят вовек.
    Джонни замуровал сосуд с водой министру юстиции.
    Такие «подарки» ожидали всех, причастных к сокрушению планеты; всех тех, кто приложил руку, внеся нехорошую ленту.
    – Всё это даю вам Я, чтобы прибыли вы на место новое, и создали новое общество, без греха. Даю Я человечеству последний шанс, самый последний. Отмойтесь от грязи духовной, уверуйте, прослезитесь, испейте чашу горькую совести и покаяния, и впредь не грешите более. Будьте милосердны к страждущим. В корень изменитесь, сплотитесь, но не как стадо скотское, но как по образу Моему и подобию. Да пребудут с вами истина и путь, и да откроются вам новые дела, и да чисты от срама будут ваши тела. Тысячелетиями море людское творило грех, и Я терпел. Переполнилась чаша сия терпения Моего, вон с этой планеты! Я создам вам другую, больше и лучше этой. Будете себя хорошо вести – будете бывать не только в трёх измерениях. Твари инородные, инопланетные поставили вас на колени. Думал я, испугаетесь, призовёте Меня. Но нет: сердце людское вконец очерствело. Да будет так. Нет более среди вас ходящего в истине, ни одного. Не ради кого сохранять жизнь. Отправляю я вас в иное место, дарю последний шанс. Искупите свою вину! Инопланетянам же тоже недолго осталось, ибо я взорву Солнце, оно притянет вашу планету, убив всё живое. Загорится сверхновая, на радость Мне и ангелам Моим. И будем Мы петь великую песнь любви, добра и победы. Есть ли вам что сказать Мне напоследок?
    – Обещаю выполнить все поручения. Больше греха не повторится. Не произойдёт. Хвала тебе. Я посажу и выращу это дерево. Оно будет самым высоким в новом мире, выше секвойи и эвкалипта, и толще баобаба. Оно будет символом нового, безгрешного мира. Символом мира, радости, единства, любви, победы, счастья, веры и добра. И буду ежедневно поливать его. Вначале я, затем мои дети, внуки и правнуки. И произойдут от него миллиарды других таких же великих деревьев, которые увеличат и приукрасят новый мир. Обещаю Тебе. – Сказал со слезами на глазах министр финансов.
    – Обещаю лечить всех нуждающихся. Никаких денег, зарплат и взяток. И будут у меня сотни последователей, которые также будут жаждать спасать род людской и дарить новую жизнь. Обещаю Тебе. – Произнёс министр здравоохранения.
    – Обещаю всегда поить и кормить. Оберегать. Следить за порядком. Создать новый закон, конституцию, полностью основанную и согласованную с Твоими заповедями. Обещаю Тебе. – Вымолвил министр юстиции.
    – Господи, что же будет со мной? – Спросил Джонни, трепетно ожидая ответа.
    – Ты увидишь конец. Но окажешься со Мной, а не с ним. – Отрезал Бог, кивнув на короля демонов.
    Немного помолчав, Бог произнёс ещё:
    – Отныне берегите и цените, что имеете. Запрещаю вам Я с этих пор преумножать оружие и грех. Не допускаются демократия, коррупция, проституция, милитаризм, язычество, насилие и прочие вещи. И только попробуйте ослушаться Меня! Теперь будет так, как заповедал Я. Если хоть один раз ещё вы, люди, Моё слабое отражение, нарушите свои обещания, Я уничтожу вас навсегда.
    Духи вскоре исчезли, и вовремя. Вернулись туплаботорцы, заводя ракеты в решающий старт. Джонни, ещё не совсем отойдя от шока, еле успел скрыться в своём лиственном убежище.
    Ракеты наклонили под углом в сорок пять градусов. По одной начался отлёт. Инопланетяне только успевали щёлкать по кнопкам уни-пульта. Казнь свершилась...

Послесловие
    Время остановилось. Солнце перестало светиться. День перестал сменять ночь. Планета больше не вращалась, ибо больше её не было. Там, где была Земля, была не пустота. Была ТЕНЬ. Еле заметная ТЕНЬ. Отсюда, с Андромеды её не видно, но Бог-то видит. И знает, что так было нужно. Что иначе бы было только ещё хуже. Джонни, Джеймс и все их родные и близкие оказались в раю, ибо Господь милосерден и добр. Сатанисты и инопланетяне очутились в аду, ибо Господь всегда даёт последний шанс, да только люди чёрствы, глухи, слепы, тупы и глупы. Сатане тоже не повезло: ад – место для зла. Зло не властвует там, как многие думают. Зло там страдает за все свои грехи. И нет им ни прощения, ни искупления, ибо это – не чистилище. Это конечная, окончательная и бесповоротная точка пределу зла. Как и описано в самой великой книге человечества, Библии, «там плач и скрежет зубов». Эта книга уникальна – мало того, что она до сих пор бьёт рекорды по тиражам и переводам, так с её помощью можно ещё и совершать молитву во имя Господне. Этот мир ушёл, но Бог создал другой. По образу и подобию Своему. Как и предыдущий мир. Надеюсь, я очень надеюсь, что новый мир не повторит ошибок старого мира, и его не уничтожат Зло и пришельцы. Да будет так…
…. «Ведь в мире живёт семь миллиардов людей. Возможно, когда выйдет эта книга, нас, людей, будет уже восемь миллиардов. Кто знает? В любом случае, сколько людей – столько и мнений. Попробуй, переубеди всех, поставь на путь истинный – окочуришься. Не каждому удаётся. Не каждому под силу. Я к тому, что для кого-то, как и для меня, кстати, неделание добра является злом. И кто-то воспринимает такую библейскую мудрость. Для других же истина в том, что, если они живут средне, не «+» и не «-», то всё в порядке. И ту истину, в которую верю я и миллионы других людей, они, скорее всего, примут не за библейскую мудрость, а, скорее всего, за странную закономерность, или, что ещё хуже, за плохо сформулированный бред. У слова «бред» тоже, кстати, значений море. В мире столько толковых словарей русского языка, что.… При этом на слово «бред» по несколько вариантов значений и толкований. Так и здесь. Кто-то понял по-своему. Главное, чтобы правильно, и не противоречило истине».