Колечко - талисман ч. 1 глава 48

К Глафире мы прибежали мокрые и уставшие.
 Быстро переодевшись в сухое, рухнули спать.
 Я на кровати,  Лука на раскладушке.

Проснулась от дневного кошмара.
 Снилась прозрачно – хрустальная вода, в которой по пояс стояли мы с Лукой друг против друга абсолютно нагие.
 Легкий ветер колыхал мои волосы, Лука протянул ко мне руки и…,  я проснулась  вся в поту с колотящимся сердцем.
  Осторожно, чтобы не разбудить Луку, вылезла из  - под одеяла, посмотрела на его безмятежно – сонное лицо, сняла с кровати свое одеяло и укрыла им Луку.

 На кухне у Глафиры уже почти был готов обед.
 Посмотрев на меня, она усмехнулась:

- Что, кошмары снились? Или убегала от кого- то во сне?

-Хуже, - ответила я, -  В первый раз приснился не Мелеша, а Лука, да еще и в обнаженном виде. Мы с ним в воде стояли.

-Вода – то, хоть чистая была? – занимаясь своими делами, спросила Глафира.

-Прозрачная.

-Тогда – все хорошо. Чистая вода – это хорошо, - спокойно произнесла Глафира.

-А-а-а…?

-Ты ему еще и не в таком виде снишься, - и, видя мое смущение, пояснила, - Дело молодое.
 А сны?...  На то они и сны. Не бери в голову. Главное, кошмары, может, перестанут сниться.
 Дай – то, Бог.

Когда на кухню вышел Лука, я уже умытая сидела за столом и с подковыкой спросила:

  - Тебе снилось что - нибудь?

-Не помню…

-А Глафира говорит, что я тебе снюсь и не всегда одетая, - елейным голосом пропела я.

 Покрасневший Лука пробормотал:

 - Не повторяй глупостей,  - и, сразу переведя разговор, спросил,- Это ты меня своим одеялом укрыла?

-Мне показалось, что тебе холодно, - теперь уже смутилась я.

-Спасибо, - улыбнулся Лука.

Посмотрев на часы, Лука заторопился, сказав, что нам срочно надо бежать к Вере, она нас давно уже ждет.
 Пришлось, выпив по кружке молока с белым хлебом, спешить  к Вере.

 По дороге Лука зашел в магазин, пояснив, что у Веры две дочки – погодки и с пустыми руками к детям не ходят, купил шоколадки.

 Две девочки, лет четырех – пяти, повисли у Луки на шее.

-Балуешь ты их, - улыбаясь, выходя из комнаты, сказала полноватая, приятная, черноглазая женщина лет тридцати,
 - Привел свою красавицу.
 Сашенька быстренько проходи, раздевайся, а то работы у меня еще много – все к завтрешнему  утру надо сделать – ты же завтра вечером уезжаешь.
 
Я в недоумении оглянулась на Луку.

-Сашенька, Верочка портниха.
 Она тебе платьички  летние сошьет с учетом животика, чтобы ты красивая и нарядная была, - пояснил Лука.

Когда мы вышли от Веры, я накинулась на Луку – мог хотя бы предупредить.
 Глафира,  в свое время, о свадебном платье, чтобы я шила его только у Веры говорила, а этот вообще ни слова не сказал.
 Лука пояснил, что хотел сделать мне сюрприз, но получилось – как всегда… .
 И, потом, мне очень неудобно принимать от Луки подарки – я ему – никто.
 Просто жена друга.
 Зачем он вообще со мной возится?

-Сашенька, ты можешь себе представить, что у меня на этом свете никого – никого нет вообще?
 Глафира и Алевтина не в счет – я для них просто, как сын или внук.
 Они тоже очень одинокие. Им просто  хочется видеть рядом родную душу, видимо, поэтому  Глафира так хорошо относится к нам с Мелешкой.
 К тебе она, как к Мелешкиной жене душой прикипела, любит тебя, хотя говорит, что ты далеко не подарок, - увидев мою реакцию на эти слова, продолжил,
 -  Не возмущайся – это, действительно, так.
 Ты, в общем – то хорошая, добрая, но такая нерешительная – я вообще изумляюсь, как тебя Мелешка  сумел в постель затащить.
 С таким характером до старости в старых девах проходить можно.
 Хорошо, хоть еще ваши отношения успел  оформить, правда,  обманом, но  - неважно. Главное – ты законная жена.

  А у меня просто никого нет…

 Когда мне хорошо или плохо, я иду к маме на кладбище, беседую с ней, мне становится легче…

-Так, ты, поэтому называешь меня  «родная»? - тихо спросила я.

-Если тебе это неприятно – я не буду тебя так называть, - отозвался Лука,
- Мне бывает так одиноко, что просто волком выть хочется.
 Я, иногда по полночи могу у калитки стоять, курить и на звезды смотреть.
 А в душе такая пустота, что словами не передать.
 Я даже ночью у мамы на кладбище бываю – больше мне поделиться не с кем.

-Послушай, - предложила я, - Давай  мы сейчас с тобой сходим к твоей маме? Ведь это же не так далеко?

-Если, хочешь – пойдем, родная,  - обнимая меня за плечи, сказал Лука.

На деревенском кладбище могилка мамы Луки выделялась своей ухоженностью.
 Обнесена она была невысокой металлической оградкой, окрашенной серебрянкой. Металлический крестик, раковина.
 На крестике с эмалированной фотографии на меня смотрела молодая миловидная женщина.
 В раковинке росли львиный зев различной окраски, анютины глазки, маргаритки.
 Я села на скамеечку за деревянный столик окрашенные в голубой цвет.
  Лука подошел к могилке, нежно погладил фотографию мамы и сказал:

 - Здравствуй, мама.  Мы к тебе с Сашенькой в гости пришли.
 Она захотела с тобой познакомиться.
 У меня все хорошо…
 Сессию сдал…
Сашенька завтра, больше, чем на два месяца, уезжает к своим, в Старый Крым.
 Дома все нормально...
За курами,  Диком и Чернышом Глафира приглядывает.
 У меня в парнике свежие огурцы пошли…
 Скоро на зиму заготовки  делать буду.
 Сейчас надо рассчитывать, что Сашенька тоже огурчики любит, с учетом ее аппетита  все делать надо.
Завтра Верочка ей платьица пошьет и будет она нарядная, при нарядная.
 Ты всегда говорила, что если   бы папа был жив, у вас обязательно была еще девочка и ты бы ее наряжала, как куколку.
 Вот и я хочу, чтобы Саша  была, как куколка.

 Ночью мы на празднике были…
 Я через костер прыгнул…
 Сашеньке сейчас нельзя прыгать.
 А  так, может быть, вместе бы прыгнули.
 Она  в твоей нарядной сорочке была…
Я ей ее подарил. Вот и нашлась женщина для сорочки.
Одобряешь?

 А на заре мы в реке плескались, чтоб все невзгоды и горести смыть…

Видя такое общение Луки с мамой,  у меня на глазах стояли слезы, в горле  -  ком. Я боялась, что не сдержусь и расплачусь.
 Прикрыв глаза рукой, я глухо произнесла:

- У вас очень хороший,  добрый, ласковый сын.
 Вы воспитали  замечательного человека.

  Затем,  слегка успокоившись, сняла руку с глаз и посмотрела на фотографию.

 Возможно, мне это показалось, но у меня было впечатление, что мама Луки улыбается.