Жизнь прожить Глава 13
Деревня будто вымерла – все попрятались по своим хатам, волей-неволей перейдя таким образом на почти затворнический образ жизни перед телевизором, почти… Почти потому, что с потерей магазина на своей территории жителям теперь приходилось за всякой надобностью и даже мелочёвкой ездить в город. Да, транспорт ходил бесперебойно и Омуты по-прежнему находились там, где находились, т.е. не так уж и далеко от городских кварталов, но… И тем не менее, сама поездка не шла ни в какое сравнение с тем, чтобы просто перебежать дорогу и купить то, в чём возникала нужда в каждодневности. А кроме того, магазин был по сути неким таким «клубом», где происходили встречи, обсуждалось всё от политики государства до семейных дрязг, рождений и кончин… Кое-кто даже пытался уговаривать Антонину о необходимости восстановления сгоревшей торговой точки, твёрдо обещая посильную помощь, на что услыхали от неё категоричное «нет!» и в конце концов отстали, потихоньку втягиваясь в другой ритм жизни.
Получив страховку за утраченной имущество, Антонина приобрела на эти деньги новенькую «Ниву» и, отучившись и получив права, бесстрашно (как могло показаться со стороны) «расшивала» на ней когда сама, когда с Иваном, отношения с которым даже для завистливого взгляда у них были, что называется, дай Бог каждому! И захочешь позлорадствовать, да вот только прицепиться не к чему… Впрочем, одна «темка» всё-таки у них, у неугомонных «доброжелателей», имелась: Тимофей! Как ушёл служить в армию сынок этой гордячки-старостихи (ярлык её присной памяти покровительницы Маргариты Старостиной досужими языками легко прилепился теперь на саму Тонечку), так и пропал… Ни слуху, ни духу, ни письма, ни поздравления к празднику… И это абсолютно точно, поскольку не доверять Настёне-почтальонке до сей поры повода не имелось ни у кого! Не приехал он и на свадьбу к матери, хотя… да разве это свадьба? Расписались по-тихому и все дела… Даже ближайших соседей и тех за стол не пригласили… Как нелюди, право слово, не от мира сего… И всё-то у них тайком, всё-то молча, обособленно, отгородясь…
Никому из местных и в голову не приходило, что писать можно, к примеру, до востребования, а общаться по телефону. Но Тимофей и правда звонил очень редко, а писал и того реже, объясняя крайней нелюбовью к эпистолярному жанру как таковому вообще, но он, безусловно, был в курсе тех изменений, что произошли в жизни матери. Искренне поздравил молодожёнов и пожелал обоим безмерного счастья, клятвенно обещая «как только, так сразу» появиться пред их ясные очи. Но вот что-то это самое «как только» всё никак не наступало… Потом был короткий звонок, в котором он предупредил мать, что нанялся на торговое судно и уходит в море на несколько месяцев, чтобы она не особо волновалась, так как он скорее всего очень долго не будет выходить на связь.
- Не волноваться?! - крикнула она тогда в трубку, забросив к шутам всегдашнюю свою выдержку и сдержанность в эмоциях – Не подскажешь, как бы я смогла это сделать, а? Вот станешь сам отцом, поймёшь…» Но связь оборвалась то ли по вине операторов, то ли он там просто-напросто бросил трубку… А потом…
Это произошло в самый канун нового года – тридцатого декабря. Из подъехавшего к почти самой калитке огромного с густо тонированными стёклами внедорожника вылезла молодая худенькая женщина в коротком дублёном полушубке и джинсах, простоволосая несмотря на вовсе нешуточный холод и начинавшийся пусть пока ещё весьма лениво снегопад. С помощью водителя извлекла из багажника внушительный баул, а затем из глубины салона одно за другим два переносных приспособления, в которых теперь повсеместно переносят новорожденных малышей. Внимательно наблюдавший за всем происходящим Иван, расчищавший дорожки вокруг дома, отбросил лопату и подошёл к калитке:
- Собственно говоря, вы к кому? – задал он вопрос незнакомке, которая несколько растерянно осматривала дом, не зная как лучше поступить – руки-то, как и у всех, всего лишь две…
- Здравствуйте! Антонина Андреевна Калина в этом доме проживает? – чуть с придыханием и сильно выраженным прибалтийским акцентом, заметно удваивая звучание согласных на конце слов, спросила в свою очередь та.
- В этом, в этом! – соглашаясь, кивнул тот и, распахнув калитку, сделал приглашающий жест рукой. Потом так же предупредительно растворил дверь в дом и громко позвал:
- Тоня! К тебе тут гости!
И сразу же один из малышей запищал внутри мехового кокона…
- Тише вы! – шикнула на него гостья и обернулась к появившейся Антонине – Здравствуйте, Антонина Андреевна!
- Здравствуйте… - протянула обескураженно та, обратив внимание прежде всего на переноски с детьми – И кто же такая вы будете?
- Я? Жена вашего сына Тимофея. Моё имя Инга, а это его сыновья: Эдгар и Якоб.
- Вот оно что… - вновь протянула Тоня – А где же он сам-то?
- Он сам… А он сам бросил нас с малышами и ушёл в долгосрочное плавание, только не в море…
- Странное дело, а куда же тогда? – в один голос воскликнули хозяева.
- Сейчас я принесу остальные сумки… Простите, но у меня там ещё вещи в машине остались… - замельтешила почему-то Инга – Сейчас я вернусь… - и, захлопывая за собой дверь, крикнула – В тюрьме ваш Тимофей! В тюрьме, где ему как раз и самое место! – и убежала так скоро, как только смогла, преодолев расстояние до поджидавшей её машины в мгновение ока, прыгнула на переднее сиденье и – всё, поминай, как звали!
Растерянная Антонина непонимающе смотрела то на Ивана, то на переноски с детьми, водружённые их мамашей прямо на стол и, словно выброшенная на берег рыбина, беззвучно раскрывала и закрывала рот…
- Как это в тюрьме? Почему в тюрьме? Вань… Ты хоть что-нибудь понял?
- Разберёмся! – не менее потрясённый произошедшим откликнулся тот, склонившись над одной из «колыбелек», из которой раздавался всё более настойчивый плач – Давай сначала посмотрим, что это они взялись плакать, а всё остальное потом!
- Но, Ваня… - продолжала мямлить Тоня.
- Всё потом – сейчас главное успокоить вот этот крикливый дуэт! Очнись ты наконец и займись внуками! Вспоминай давай, как с ними обращаться – у меня ноль опыта, я их просто откровенно боюсь!
- Ну, да! Тигры какие лютые, лесника напугали! – улыбнулась та и легонько отстранив его в сторону от переносок, принялась аккуратно разворачивать заботливо упакованные «новогодние подарки», а Иван при этом уже освобождал оставленный гостьей огромный клетчатый баул, набитый, как оказалось, всем необходимым для детей хотя бы на первое время: тут было несколько упаковок с подгузниками, ползунками, рубашечками и даже несколько жестяных банок с питанием.
- Мокрые… - прошептала Тоня и, поменяв мальчишкам подгузники, положила рядышком с собой на диван, вытирая ладошкой струящиеся слёзы.
- Тонечка, девочка моя, перестань ты уже реветь-то без повода! – засуетился вокруг жены тот – Может быть, они совсем не наши!
- Наши, родной мой, наши… - выговорила она – Два маленьких портретика Тимки… Вот точно таким же я его увидела в первый раз. Копия – захочешь, не откажешься! Ох, да как же он, подлец, смог отвернуться-то от них?!
- Прекращай истерику! Мы с тобой выслушали только одну сторону, а ты уже поспешила сына в негодяи записать!
- Ты хотя бы номер машины запомнил?
- Нет, но даже если – что бы нам с тобой это дало? Эта кукушка наверняка просто наняла случайную машину – всего и делов-то! – и, усмехнувшись, добавил – С наступающим Новым годом вас, мадам! Хороши подарочки, что скажешь? Но какая же предусмотрительная их мамочка, не пожадничала, снабдила всем, чтобы нам с тобой какое-то время даже беспокоиться не о чём было!
Когда дети были в другой уже раз переодеты и накормлены, уложены спать во всё те же переноски, Иван крепко прижал к себе жену, и спросил:
- Ну, что, успокоилась хоть немного, русалочка моя?
- Вань, - снова всхлипнула та – вот скажи, что со мной не так? Почему я всю жизнь притягиваю к себе всякого рода неприятности?
- Это дети, что ли, неприятности? Ты, что, с ума сошла от радости? Окстись немедленно! Дети – самые что ни на есть приятности, а не что-нибудь иное! Ну, ты и ляпнула не подумавши – неприятности… Вот приедет твой Тимка и всё встанет на свои места!
- Знаешь, - смахнула она слезинку – мне почему-то стало ужасно страшно и обидно… Неужели, подумала я, мы его с Риточкой Петровной так скверно воспитали, что он смог с лёгкость позволить себе выставить мать своих сыновей за порог? И потом, почему она сказала про тюрьму? Захотела ударить побольнее, что ли? Какая тюрьма, когда он нам сказал, что уходит в море, будь оно неладно?
- Не знаю, но сказано это было явно не с целью нанести обиду, нет - скорее всего, там на самом деле что-то произошло, что-то он натворил такое, за что угодил за решётку... Я с ним не знаком… - задумчиво проговорил Иван, тщательно подбирая слова – Но знаешь… Я сейчас скажу нечто, что может совершенно тебе не понравиться, и даже может показаться чрезмерно циничным… Всё может быть!
- Что ты имеешь в виду? – развернулась к нему Тоня – Что может быть?
- Всё! Даже то, что нам с тобой никогда бы и в голову прийти не могло. Погоди, не перебивай, пожалуйста, но и не спеши клеймить укорами собственного сына, хотя бы потому, что нам ничего вообще не известно об их взаимоотношениях, я имею в виду Тимофея и этой самой Инги… Как знать, может, она его так достала, что он просто-напросто сбежал от неё, предварительно покалечив кого-то? Может быть, он и знать не знает о том, что стал отцом – такой возможности тоже исключать нельзя! И ещё… Знаешь, раньше, когда кто-то при мне говорил о разности ментальностей, я не особо придавал этому значение…
- А теперь?
- Не теперь… Понимание пришло совсем не теперь, не сию минуту, но сегодняшние события лишь подтвердили его… Да, мужчины и женщины думают по-разному про одно и тоже! О том, что хорошо, что не очень, что допустимо, что решительно нет!
- Вот как?! – удивлённо воскликнула Тоня – И пример привести можешь?
- Сколько угодно! Взять хотя бы нашу ситуацию… Давай попробуем рассмотреть её с нескольких сторон. Допустим, у Тимофея с Ингой был бурный роман, что вовсе не удивительно – у девушки весьма приятная внешность…
- О-ля-ля! – щёлкнула языком Тоня – И когда же это, позволь тебя спросить, ты успел разглядеть её столь детально?
- Прекрати! Успел-не успел… не в этом же дело! И, вообще, речь не обо мне, а о твоих внуках, между прочим, мадам!
- Ладно-ладно, не заводись! – улыбнулась его горячности она – Продолжай, пожалуйста! Я очень внимательно тебя слушаю...
Свидетельство о публикации №219100700565