Вчерашнее завтра. Ч 2. Эпизод двадцать четвертый

   
   После разговора с Циммером Герман стал готовиться к самому худшему. Зная изворотливость Хайнера, он перестал надеяться на "хэппи энд". Конечно же, брат и его друзья постараются смягчить удар, но теперь нужно быть всегда вовсе оружии. При упоминании Хельмута Айнера прошлое вновь навалилось с невероятной силой. Подминая под себя, как огромный снежный ком, оно безраздельно и полностью заполнило все мысли и чувства юноши. Разворошённая, словно пчелиный улей, память снова стала причинять душевную боль. Герману вдруг вспомнился его первый день в "лесной берлоге" Руэ, день, который стал отправной точкой событий, что перевернули его жизнь, изменили его отношение ко многим моральным ценностям и просто состарили его ещё юную душу на несколько десятков лет.
   
   Молодой человек в очередной раз стоял у пламенеющего закатным заревом окна, которое далёкими красными квадратами отражалось в его широких угольно-чёрных зрачках. Вскоре солнечный пожар на западе пошёл на спад, дневное светило своим грузным телом медленно завалилось за линию горизонта. И в комнату неслышно прокралась темнота мягкая, замшевая, густая, она заполнила собою всё пространство, стёрла очертания предметов, съев яркий цвет, приглушила тона. В голове у Германа сейчас звучали тогдашние слова Руэ, который, чувствуя свою безграничную власть над ним, как истинный психиатр, настойчиво внушал: "Ты в ловушке, Райлих! Ты в ловушке!"
 
   Нет ничего хуже страха, вызванного ожиданием и неизвестностью, когда сознание, как в невесомости болтается в море предположений, догадок и домыслов, когда под ногами нет чёткой опоры из конкретных решений, когда предначертанное роком ещё не свершилось, и ты не знаешь, как тебе поступить, чтобы защититься от надвигающейся опасности.

   Морально Герман был готов к любому выпаду судьбы. Как только совсем стемнело, он ушёл в самый дальний угол комнаты и уселся прямо на пол в простенке между диваном и душевой. Приоткрытая дверь, ведущая в ванную, почти полностью скрывала его. Доминантой над всеми органами чувств в эту минуту стал слух. Но в коридоре на этаже, на удивление, было совершенно тихо: ни шагов, ни шорохов.Только за окном поднявшийся внезапно порывистый ветер, гнавший с востока иссиня-чёрные тучи, предвещал ночную грозу.

   Герман не знал, сколько он просидел в своём укрытии к тому времени, когда первый раскат грома с треском разорвал тишину апрельской ночи. Заставивший вздрогнуть, оглушающе громкий звук выстрелившей петардой рассыпался над самой крышей клиники. И тут же хлынул дождь, неожиданно, лавинообразно, как будто в поднебесье открыли какой-то тайный люк.

   Герман насторожился, интуиция, не переставая подавала ему сигналы, что сейчас что-то произойдёт. Он сосредоточился и весь превратился в слух. За очередным гулким  и раскатистым звуком громыхнувшего совсем рядом грома последовал короткий и хлёсткий щелчок, как будто воздух разрезал удар хлыста. Разумеется, это был выстрел, но какой-то слишком странный. Балконную дверь юноша предусмотрительно запер, а вот входная дверь сейчас оказалась приоткрытой, в коридоре было темно, поэтому Герман сразу не обратил внимания на то, что кто-то вошёл в комнату. Вошедшего он не мог видеть, но теперь чётко слышал его крадущиеся шаги.

   Сердце разрывало грудную клетку своими слишком громкими ударами, и молодой человек вдруг испугался, что непрошеный ночной гость услышит и найдёт его по сердцебиению. Герман замер и вжался в пол, он старался не шевелиться и не дышать. Секунды тянулись медленно. Пришедший был сбит с толку тем, что кровать оказалась пустой. Он искал обитателя палаты, досконально и внимательно осматривая обстановку привыкшими к темноте глазами. Шаривший по углам цепким взглядом незнакомец недоумевал, приславший его сюда человек убеждал в том, что всё пройдёт легко и гладко. Больной парень очень слаб и в основном находится в постели, а громадная доза снотворного, что содержалась в специальном дротике полностью обезопасит похищение и превратит его в небольшое авантюрное приключение, только и всего. Но пациент отсутствовал, Вольф почувствовал неладное и хотел уже ретироваться, поскольку собственная шкура ему была дороже денежного вознаграждения, в случае удачи обещанного Хайнером. Мужчина направился к выходу, но тут в отблеске полыхнувшей молнии, которая на миг охватила всё своим холодным фосфорическим заревом, он увидел в самом углу, за дверью нечёткие очертания чье-то фигуры. Вольф устремился туда, но едва он сделал шаг, как в комнате включился яркий свет, и в его затылок упёрлось холодное дуло пистолета. Вбежавшие люди заломили ему руки за спину и уложили лицом в пол. Всё произошло мгновенно, как будто тягучее время ускорилось в десятки тысяч раз.

   Эрнст первым за "спецами" оказался в палате. Он тут же отыскал брата. Герман сидел на полу, прижав к груди колени и был смертельно бледен, по его верхней губе ползла тоненькая струйка крови. Юноша хотел стереть её, но слабой рукой лишь размазал липкую жидкость по лицу и, увидев на пальцах красноватый след, вопросительно посмотрел на брата. В этом светлом взгляде не было ни ни страха, ни испуга, лишь какое-то детское недоумение и усталость:

  - Что это?

  - Это кровь, Герман. У тебя, видимо, произошёл скачок давления. Всё закончилось, братишка. Я помогу тебе встать.

  - Эрнст, я своих ног не чувствую.

   От перенесённого шока юноша сейчас испытывал неимоверную слабость. И без того истощённый организм от очередной нервной перегрузки дал резкий сбой. Райлих старший аккуратно поднял Германа подмышки, и теперь своими сильными руками держал его за плечи. Возня в палате прекратилась. Скрутив, Вольфа  увели в машину. Герман прижался к брату и обнял его за шею:

   - Эрнст, его схватили?!

   - Нет, Герман к тебе этой ночью приходил другой человек. Но Хайнер получит по заслугам. Я абсолютно уверен в этом.

   - А кто тот, которого увели?

   - Это пособник нашего предусмотрительного доктора. Он должен был выкрасть тебя.

   - Я так и думал. - Удрученно произнёс юноша.- Но второй раз я бы не выдержал, Эрнст! Ты понимаешь?!

  Во взгляде брата было столько мольбы и боли, что у Райлиха старшего заныло сердце:
   - Успокойся! Успокойся, мой дорогой!  Так говорила наша мама. Ты помнишь? - с нежностью в голосе сказал Эрнст.

   Он уложил младшего брата в постель и присел с ним рядом. В одной руке он держал дрожащую кисть Германа, а другой - ласково гладил его по щеке.

   - Ты не один. Я с тобой. Этому ужасу пришёл конец. Мы решили проблему под названием "Хайнер". А сейчас ты должен отдохнуть. Для этого я сделаю тебе снотворный укол и посижу рядом. А ты спи.

   - Хорошо. Только не уходи.

 продолжение:http://proza.ru/2019/10/27/1598