Взрыв безумия снёс у Пола "крышу". Не помня себя, он выхватил пистолет и выстрелил в девушку три раза подряд, хотя уже с самого начала понял - стреляет в пустоту.
- А это уже совсем... - голос прозвучал откуда-то сверху. Девушка теперь находилась на последней ступеньке стремянки, которая стола у книжного стеллажа.
Очередной выстрел не заставил себя долго ждать.
- Не попал... - игриво ответила девушка, сидя на люстре и болтая ногами.
Пуля вдребезги разнесла плафон и лампочку, осколки стекла градом разлетелись по комнате.
- Опять мимо...
Теперь голос слышался слева от него.
Пол выстрелил с разворота, но девушки в том направлении тоже не оказалось.
- Да тут я, тут...
Эти слова прозвучали у самого уха Пола, но уже с правой стороны.
Ещё раз повернувшись, он краем глаза заметил какое-то движение у себя на правом плече.
Ирина, уменьшившись до размера ладони, похожая на Дюймовочку в красном платьице, стояла на его плече, и, заложив руки за спину, показывала язык.
Пол согнул руку в локте, пытаясь направить оружие на этот сказочный персонаж и даже успел осознать, что непроизвольно нажал на спуск, когда дуло пистолета находилось у его виска...
Звук выстрела походил на сильный удар огромных музыкальных тарелок над головой, с той лишь разницей, что вибрирующие волны не распространились в пространство, а внезапно прекратились, резко и окончательно, словно наткнулись на невидимый барьер, как, к примеру, тяжёлый и острый топор, со всего маха вонзается и застревает в большой колоде из плотной древесины.
Пол смотрел на застывшие языки пламени и, поначалу не мог понять: то ли это время остановилось, то ли он, наподобие сказочного Буратино, оказался перед огромным холстом, с изображением камина и огня. Но неожиданно огонь ожил, его жёлто-красные языки метнулась в стороны, послышался характерный треск горящих поленьев.
Пол медленно приходил в себя. Сначала "ощупал" глазами камин, сервант, телевизор. Всё та же привычная обстановка его квартиры... Сзади находились два кресла и журнальный столик. И вдруг он понял, что стоит на полусогнутых ногах между креслом и камином. Его руки отведены в стороны и назад, как у лыжника перед прыжком с трамплина.
Скорее всего, он просто уснул в кресле, что случалось довольно часто, а проснувшись от кошмара, резко вскочил и замер в такой позе.
Пол выпрямился, расслабился, осмотрелся. Наткнувшись взглядом на люстру, отметил, что там все плафоны целы. Потом достал пистолет, открыл барабан. Капсюли не пробиты, значит, не стрелял. После этого он развернулся и, одновременно с выдохом облегчения, сделал шаг к креслу и упал в него спиной.
Паленья в камине горели спокойно. Пламя, на стенах комнаты и потолку, оставляло дрожащие блики, тепло приятной волной гладило лицо. Пол, иногда, зажигал камин не для тепла, а так, под настроение: огонь расслаблял и успокаивал.
- А когда я разжёг камин? - спросил он себя, лениво копаясь в памяти.
- Это я зажёг камин.
Мужской голос исходил от человека в кресле, стоящего рядом. Он прозвучал настолько неожиданно, что Пол вздрогнул и направил пистолет в ту сторону.
- Ой, ну не надо... - взмолился мужчина и замахал на него руками - Пол, ты же взрослый человек, а занимаешься, прости меня, какой-то хернёй. Зачем стрелять в то, чего нет? Убери эту железяку. Мебель только испортишь.
- Ты кто? - сорвавшимся голосом спросил Пол.
- А вот с этого надо было и начинать - спокойно ответил мужчина, поудобнее устраиваясь в кресле - Я, это ты... Да-да, ты. Если не веришь - посмотри в зеркало. На мне вся твоя внешность: чёрточка к чёрточке, точечка к точечке.
Полу не верилось, что сидящий перед ним пожилой, седоволосый мужчина, с двумя глубокими морщинами, опускающимися наклонными линиями от крупного носа к уголкам рта и снопообразными бровями, это он сам. И только взглянув на руки с широкими ладонями, вздутыми прожилками и сильно выступающими костяшками у основания больших пальцев, сравнив их со своими, постепенно стал признавать в собеседнике другие свои черты.
- Ну и от чего у тебя теперь такая кислая рожа? - спросил непонятный субъект, вытянув ноги - Когда я являлся в образе красивой девушки, ты рыло воротил. А теперь всё - я в её тело больше ни нагой.
- Она выздоровела? - Пол вопросительно вскинул брови.
- Нет... Но дело и не в этом. Между прочим - мне, в тело душевно больного человека, воплотиться намного сложнее. Люди с нарушенной психикой для меня ещё более опасны. К примеру, в твоё тело я могу вселится, и Бог этого не заметит, потому как, будет видеть только тебя. А у душевнобольных людей неизвестно, что происходит в сознании, но я в их теле, как на ладони. Это сравнимо с пребыванием на открытой местности. Конечно, если ты в теле один, ощущения намного сильнее, однако и риск быть замеченным, значительно больше. Ну не моё это, не моё... Да я и сам виноват: слишком много выпендривался, сильно было заметно. Что касается нынешних обстоятельств, то я, конечно, мог бы явиться тебе в любом образе, только истинное моё лицо, это, всё-таки, ты. Сейчас объясню почему. Вот как ты думаешь, кто такие вся эта нечисть: чёрт, бес, сатана, дьявол? Существует множество определений, но сводятся они, в общем-то, к одному - это падший ангел. Но не представляется ли тебе, что это заключение абсурдно? Почему Бог, глава всего и хозяин всему, потому как он всё и всех создал, почему допустил это падение? Почему он до сих пор не может справиться с ним? Ведь нечистая сила противостоит его творению, а значит, и ему самому. Ты, к примеру, "пришил" Паруса только за то, и это даже с чужих слов, что тот, всего лишь, намеревался покуситься на твою власть. А здесь ведь не намерения, здесь явные поступки. Так вот, слушай меня - всё это выдумка, сказка, полёт людской необузданный фантазии. На самом деле, меня создал не Бог, меня создал человек. Для Бога я остаюсь невидимым, абстрактным и неопределённым, потому как всегда нахожусь за спиной у человека, в его тени. Бог, взирая на греховное поступки своего творения, предполагает моё существование, теоретически вычисляет его, но определить не может. А если я веду себя тихо, он даже и мысли не допускает о моём присутствии. Но для каких целей меня создал человек? А всё дело в том, что человек подвержен порочному влиянию. Он слаб перед искушениями. Но он не хочет это признавать и создал меня, что бы, хотя бы, таким образом, избавляться от своих слабостей. Как люди, стихийно или преднамеренно, создают определённое место для ненужных вещей и называют это мусорной свалкой, так и меня создали для избавления от ненужных качеств - пороков. Мало того - меня ещё и наделили такими способностями как сила и могущество. "Он силен в искушении - говорят они - Как же я мог противостоять ему? Я слаб и ничтожен". И Бог верит в этот обман, потому, что ему дорого его создания. Он вложил в него душу и хочет видеть в нём величество и благородство. И он прощает человека, не замечая, с какой лёгкостью тот грешит и кается, нисколько не сомневаясь в искренности этого покаяния. Благодаря этому я и существую. Я живу в людях, потому что в их душах есть место для меня. Я просто вынужден быть. Пусть ни открыто, не на виду, а где-то в глубине, в самых потаённых уголках сознания. Но я ведь, на самом деле, не такой. В процессе бытия, я сформировался как личность духовная, культурная, интеллигентная. К ворам, грабителям, насильникам, убийцам, алкошам, наркоманам и прочему сброду, никакого отношения не имею. В том, что они пали, виноват тот, кто их сотворил или, по крайней мере - допустил их падение. А я люблю человека, сострадаю ему, радуюсь вместе с ним, потому как, человек меня создал. По сути - он мой родитель. Я люблю и Бога - потому что он родитель моего родителя, проще говоря - мой дедушка... Однако... Дедушка... Да, чёрт возьми - дедушка! Гениально! Как это я раньше об этом не подумал... Пол, а ты ведь, мне отец родной... Мы, оказывается, близкие родственники. Папа, твою мать, ты зачем в меня стрелял? Это в собственного сына... Ну, да ладно... Но мне, всё-таки, обидно, когда люди изображают меня жестоким, циничным и кровожадным, с отвратительной внешностью: рогатая козья морда, свиное рыло, копыта, хвост и так далее. Глупцы... Что бы узреть чёрта, не надо обладать буйной фантазией - достаточно посмотреть на себя в зеркало. Правда, в последнее время, как-то после Николая Васильевича, меня стали видеть в более-менее лучшем свете и даже уважать. Александр Иванович, Фёдор Михайлович... А как я люблю Михаила Афанасьевича! Хотя, на самом деле - каждому своё. Для тебя - я вот такой. И, поскольку, я, всё-таки личность самостоятельная, и имею право на свой вкус и выбор, то позволь мне кое-что исправить в твоей внешности...
Сказав это, человек, которого следовало бы обозначить Пол номер два, раздвоился, тем самым создав третий номер, который внешне ничем не отличался от предыдущих и который, поднявшись с кресла, стал лицом к сидящим. Он с безразличием смотрел в одну точку перед собой и стоял неподвижно, как изваяние.
- Вот это не немецкий костюм - произнёс Пол номер два, небрежно указывая лёгким движением руки в сторону третьего номера - Это левый товар Гомельской швейной фабрики "Лакрес". Нет, пошит он достаточно добротно: якобы фирменные бирки, лейбы выглядят как настоящие. Даже пуговицы с теснённым названием фирмы. Однако, до немецкого "Hugo Boos" ему далеко. Но немецкий стиль не по мне. Я предпочитаю английские костюмы: чёрны пиджак и брюки. Жилет такого же цвета, с двумя внутренними карманами внизу. В правый, элегантным полукругом, опускается серебреная цепочка с золотыми часами на конце. Рубашка, исключительно чёрного цвета, а не эта клетчатая муть. Кроваво-красный галстук, в классическом стиле. Хотя нет, галстук, лучше, бабочка.
Одновременно с произносимыми словами, Пол номер три на глазах "переодевался". Движений он никаких не производил, одежда на нём сама менялась сразу же после сказанного.
- Чёрные, лакированные ботинки, с острыми носами. Каблуки, из прессованной кожи, с металлическими набойками - дирижируя пальцем правой руки, говорил "заказчик" - Твой чёрный, длинный плащ, с высоким воротом, это я одобряю. Но к нему надо чёрная, широкополая шляпа. Вот так. Этот плебейский подбородок, с ямочкой посредине, мне не нравится. Я бы его закрыл аккуратненькой бородкой, треугольной формы. Волосы длинные, до плеч, собранные на затылке в пучок. И никакой седины! Всё исключительно чёрного цвета. Глаза... Хотя нет, глаза я, пожалуй, оставлю твои. Эти большие белки контрастируют с чернотой и придают взгляду эмоциональность. Ну, вот как-то так...
Вдруг второй номер поднялся с кресла, подошёл к третьему, осмотрел его придирчиво и, приблизившись вплотную, "влился" в него.
- Ну, как? - спросил оживший третий номер, поворачиваясь к первому то левым, то правым боком.
Пол номер один внимательно осмотрел стоящего перед ним себя. Нельзя было не отметить, что в этом образе, его усы, брови и борода идеально подходили друг к другу. В совокупности с взглядом, здесь действительно просматривалось что-то демоническое. И по сравнению со вторым номером, а значит и с первым, этот выглядел моложе.
Не дождавшись оценки своей новой внешности, третий номер продолжал - "Ну, ладно. Теперь надо определиться с именем. Твоего Павла Ивановича Зайцева я терпеть не могу, хотя бы потому, что это "фуфло". Кстати, ты знаешь, что твои автослесаря называют тебя "Пизайцев"? Всё из-за подписи на документах и приказах - П. И. Зайцев. А помнишь, когда ты обратился к фальшивомонетчикам, "Кирилу" и "Мефодию", чтобы "изобразили" документы? Они предложили на выбор две фамилии - Зайцев и Тарасов. Ты выбрал "Зайцев", потому что она была дешевле. Представляешь, как бы это теперь звучало, если бы ты выбрал Тарасов? Хе-хе-хе...
Третий номер засмеялся, обнажив здоровые, крепкие зубы, идеально белого цвета.
"А вот теперь не похож... Совсем не похож " - подумал Пол номер один.
Вдруг его собеседник стал мрачным и серьёзным.
- Ты, хотя бы, помнишь свою, так сказать, "девичью" фамилию? А? Качай Василий Адамович? Вот будешь меня так и звать - Качай. Фамилия не такая эффектная, зато настоящая. Тем более что Зайцевых в России, как самих зайцев. А Качай - единственный и неповторимый.
Качай повернулся к горящему камину и долго, задумчиво смотрел на огонь.
- Довольно интересна история происхождения этой фамилии - наконец произнёс он, снова повернулся лицом к собеседнику и сел на пол, опершись спиной о стенку камина. Выпрямив правую ногу, согнув левую в колене и положив на него руку, Качай, глядя через плечо на пламя в камине, продолжал - Когда-то, около трёх веков назад, под Москвой было имение помещика Гаврилова. Крестьяне ближайшей деревни, в большинстве своём, также носили фамилии Гавриловы. И деревня та называлась Гавриловкой. И вот однажды, одна молодая девка, некая Агафья Гаврилова, нагуляла живот от здешнего хлопца, Михаила, и тоже Гаврилова. Замуж он её не взял, родители воспротивились, а отец девушки, узнав о её интересном положении, выгнал из дома. Старшая сестра Агафьи работала при поместье и замолвила хозяину словечко о несчастной. Тот пожалел её и принял. Там она и разродилась. Спустя четыре года помещик решил переписать всех своих людей, старого и малого.
- Кто такой Дмитрий Гаврилов? - спросил он у приказчика, когда тот подал ему бумаги.
- Да это ж Митяйка, сынок Агафьи, которого "Качай" кличут...
Надо сказать, Митяйка был шустрый, резвый, весёлый малый. В поместье все его любили, баловали, играли с ним. Конюх Никанор, меж двух тополей, соорудил качели из конопляных верёвок. Митёк их так полюбил, что готов был целый день болтаться на них, забыв про еду и сон. Особенно ему нравилось, когда его кто-нибудь раскачивал. Он заливался звонким, заразительным смехом и кричал на весь двор - "Качай! Качай!". Вот за это его и наградили такой кличкой.
- Ну, вот пусть и остаётся Качай - сказал барин - Мне эти Гавриловы уже поперёк горла стоят. Восемь Дмитриев Гавриловых! С ума сойти...
Так и записали с его слов, так пошла твоя фамилия. Правда, грамотеи при советской власти исправили её на Кочай. Они посчитали, что в корне лежит слова "кочка" а не "качка". Ну, я то возьму оригинал. Надеюсь, ты не возражаешь?
Качай посмотрел Полу в глаза и тот, не выдержав взгляда, опустил голову.
- Ну, а у Золовика, ты меня, вообще, сразил - вдруг произнёс Качай и встал на ноги - Ни с того ни с сего, такую речь "ляпнуть"... Она даже для меня была неожиданностью. Это же настоящая проповедь. Я ещё удивился - кто это говорит: праведник, священник, Папа Рымский? Меня в аду даже передёрнуло. Оказывается это Пол, матёрый уголовник и макрушник. А, между прочим, в драке с десантником, я тебе хорошо помог. Я шепнул тому на ухо - "Врежь, вреж ему ногой по рылу".
- Это ты мне так помог? - удивлённо спросил Пол, подняв голову и глядя собеседнику в глаза.
- А как же... - ответил Качай - Если бы он меня не слушал, то поступил бы по-своему. И кто знает, чем всё могло кончится. Когда-то, в полку, он был одним из лучших по рукопашному бою и если бы во время вашей стычки, завладел оружием... Ты ведь не стал бы ему подчиняться? Верно? А у него бы рука не дрогнула. Убивать людей ему не впервой. Ну, а так... Ты же ждал именно такого удара?
Пол снова опустил голову.
- А ведь вопрос очень серьёзный - продолжал Качай, задумчиво уставившись на стену - Почему современные люди становятся на путь криминала? Это ведь не тёмные века, когда только "Слово Божье" являлось рамками закона. Если ты втихаря согрешил и тут же не последовало возмездие, потому как всевидящее око не могло не заметить твоего деяния, то значит, есть повод где-то, в чём-то усомниться. В современном же мире об этих рамках твердят везде и всюду. От средств массовой информации, так или иначе распространяющих нравственные законы общества, укрыться, практически, невозможно. При чём - возмездие они обещают в утвердительной и обязательной форме. И тем не менее... Вот, к примеру, ты, Пол, как докатился до такой жизни? А ведь всё начиналось вполне безобидно...
Полу вдруг показалось, что источник голоса изменил своё местоположение. Он поднял голову и, действительно, не увидел перед собой Качая. Оказывается, тот, довольно своеобразно, расположился на кресле: сел на спинку, ноги поставил на подлокотник, наклонился вперёд, уперев локти в согнутые колени, а сцепленными пальцами сложенных вместе ладоней, поддерживал подбородок. Он какое-то время молча наблюдал с высоты за неспешно горящими дровами, потом начал говорить спокойно и рассудительно - "Забегая наперёд, хочу сказать, что виной всему - власть. Первоисточник власти, это грубая физическая сила. В человеческом обществе она принимает самые разнообразные формы и самая распространённая из них - деньги. Изначально, власть была нужна для поддержания порядка в том же человеческом обществе. Однако, в этом же обществе она стала использоваться для унижения и оскорбления себе подобных. Желание индивида любой ценой подчинить себе другого, возвыситься над ним, зачастую беспричинно унизив оппонента, иной раз всего лишь, чтобы обозначить слабость последнего и вознести своё доминирование, превратилась в самоцель. А бескорыстие, сострадание, взаимопомощь - остались уделом слабых, ничтожных личностей. Правильно, Пол?
В детстве ты ничем не отличался от сверстников: был сентиментален, послушен и даже где-то труслив. Твоя застенчивость была замечена в семье и, по настоянию отца, Адама Качая, ты записался в школьную секцию бокса. Там же занимался и Юрий Гущин...
Вот не знаю, это простая случайность или запланированное событие? Как бы сложились ваши судьбы, не встреть вы друг друга?
Юра был старше тебя на два года, крепче физически. Он с первого класса занимался боксом и к тому времени имел уже достижения и награды. Естественно, среди сверстников, и даже более старших ребят, он пользовался непререкаемым авторитетом. А среди вас его авторитет был вообще заоблачным. Характер же Юра Гущин имел далеко не положительный. Он был двуличен: дерзкий, заносчивый, самоуверенный, циничный - с теми, кто слабее его, и изворотливый, услужливый, подхалимистый - с теми, кто сильнее.
Инструктор как-то попросил его - "Посматривай за младшими. Может кто-то подаёт надежды".
"Посматривал" он довольно специфически: в отсутствие преподавателей, ставил всех в шеренгу, по очереди подходил к каждому, принимал боксёрскую стойку и говорил - "Защищайся". Бил в грудь со всей силы. Если кто пропускал удар и падал - слабак. Если не падал - уже лучше. Тренируйся. Ну а отвести его удар было, практически, не возможно. Редко кому удавалось увернуться. Но самое обидное унижение для всех - стоять в шеренге и покорно ждать своей очереди, ждать, когда тебя ударят. И не дай бог кому-нибудь ослушаться.
Ты, Пол, всегда падал.
Но время шло. Твоё пятнадцатое по счёту лето, а значит и школьные каникулы, можно было разделить на две части. Первую ты провёл в Туабсе, куда с родителями поехал отдыхать, а вторую - у тётки в деревне. Ничего необычного, никаких потрясений или важных событий в твоей жизни за это время не произошло. Просто, когда ты, в конце августа, приехал домой, все твои знакомые, при встрече, стали говорить одно и то же - "Как ты вымахал...".
Спустя неделю в секции бокса продолжились занятия...
Гущин, с одетыми на руки боксёрскими перчатками, в сопровождении двух своих дружков, зашёл в вашу раздевалку.
- Становись! - заревел он с порога - Ну, что "шантрапа"? Отрастили себе за лето свинные задницы? Сейчас будете тренироваться до посинения, пока не сбросите весь жир.
Вдруг он остановился напротив тебя и ты, даже к своему удивлению, отметил, что вы, оказывается, уже одного роста. А ведь ещё в конце учебного года ты смотрел на него снизу вверх.
- А это кто такой? - внимательно вглядываясь тебе в лицо, спросил Гущин.
- Вася Кочай - ответил кто-то из шеренги.
- Вася Кочай! - произнёс Юрий, изучая тебя с ног до головы, и, в следующее мгновение, чтобы скрыть удивления, добавил - Ну и дылда! Хорошая палка говно мешать.
Дружки, чтобы угодить кумиру, услужливо засмеялись.
- Защищайся! - вдруг сказал Юрий, нахмурив брови и наставив перчатки".
Качай вдруг замолчал, задумчиво глядя в жерло камина. В неподвижной позе, с застывшим взглядом, он просидел несколько минут.
- Вот тогда что-то случилось - наконец медленно произнёс он - Именно тогда, Пол, в то мгновение. Я помню это, но даже я не знаю что и как. В тебя словно беззвучно ударила невидимая молния и остановилась в тебе, сконцентрировав в твоём теле всю свою силу и мощь. Ты тоже не помнишь этого, потому что твоё сознание на тот момент, а также способность воспринимать и анализировать, каким-то образом отключилось.
Дальше, последовал твой удар правой рукой снизу вверх, прямо в челюсть. Удар сильный, резкий, неожиданный. Сам Гущин, с его отличной реакцией и великолепной техникой боя, пропустил его.
И это то мгновение, которого ты не помнишь. Ты помнишь, как тот уже кубарем катился к шкафам на противоположной стенке.
Мгновением раньше в раздевалку зашли завуч и руководитель секции. Они видели момент твоего удара и его последствия.
У Гущина оказались выбиты два зуба и сломана челюсть в двух местах.
Дело замяли, но тебя исключили из секции.
И вот здесь начинается самое главное - после этого тебя все стали уважать: и ровесники, и одноклассники и дворовые ребята. Все те, кто поклонялся Гущину, стали поклоняться тебе, хотя ты не требовал и даже не хотел этого. Ты продолжал жить прежней жизнью: тихий, скромный, застенчивый, послушный. Но хищница-власть уже запустила в тебя свои корни. Тихо, безболезненно, как раковые метастазы.
Как-то играя в настольный теннис, вы запутались в счёте.
- Почему я должен слушать тебя и подчиняться? - возмущённо спрашивал твой соперник Корикин, когда ты категорически отказался с ним соглашаться.
- Потому, что я сильнее - прошептал ты ему на ухо и крепко сжал руку выше локтя.
- Это не справедливо... - удаляющимся эхом послышался тебе его голосок откуда-то из безнадёжной глубины и исчез в пустоте твоего сознания.
- Я тогда пошутил... - подняв глаза на Качая, стал оправдываться Пол.
- Нет, это уже была не шутка. Это было серьёзно. Ты даже не обратил внимание. Первые признаки тщеславия не заметны, как раковая опухоль. А дальше ты уже сам стал отмечать перемены в себе: спортивный снаряд, с которым раньше не справлялся, теперь с лёгкостью одолевал. Удары по "груше" (а ты продолжал боксировать дома) стали увереннее, сильнее. Ты стал выносливее, смелее, по жизни начал вести себя свободнее. Возле тебя стали появляться подхалимы и доброжелатели. Но у тебя ещё не было такой черты характера, которую можно назвать отчаянная смелость. В простонаречии таких людей называют отчаюги, потому что они способны на любой неординарный и неадекватный поступок: пройтись без страховки по карнизу высотного здания, залезть на опору высоковольтной линии электропередач, снять брюки во время Первомайской демонстрации, испражниться на ступеньках Дома Правительства. И делать это в здравом уме. На это ты не решался, ещё работали нравственные барьеры. Ты ещё наивно верил во вселенское добро, победу коммунизма и беспрекословно подчинялся законам общества. Ты хорошо окончил школу, поступил в институт и почти окончил первый курс...
- Я не знаю, насколько всё случайно... - после очередной длительной паузы продолжал Качай, по-прежнему сидя на спинке кресла - Иосиф Жданов, который всем представлялся как Георгий и которого все так и звали, учился на четвёртом курсе того же института. Это был высокий, спортивного телосложения, красивый парень. Его родители работали во властных структурах, везде и всюду имели обширные связи. Семья жила в хорошем достатке. Нельзя сказать, что они слишком уж баловали сына. Та доля сумасбродства, присутствующая в нём, скорее всего, появилась естественным образом в процессе постоянного пребывания в определённом кругу людей и её следовало отнести к возрастным изменениям. Все чем-то грешат в молодости. На то она и молодость, чтобы грешить. Самолюбие, самоуверенность, в некоторой степени вседозволенность, эгоистичность, цинизм - вот те черты, которые присутствовали в его характере.
Жданов, попутно с учёбой, нелегально занимался фарцовкой, поскольку имел возможность доставать дефицитные товары. Отчасти из-за этого в институте его уважали студенты. А дамский пол, его, вообще, обожал.
Раньше ваши жизненные пути никогда не пересекались. Вы учились в одном институте и даже не знали о существовании друг друга. Всё произошло случайно...
Случайно ты приехал в институт на полчаса раньше. Лаборатория была занята другой группой. Чтобы убить время ты зашёл в Ленинскую комнату. Она была пуста. Ты взял подшивку "Комсомольской Правды" и, без особого интереса стал просматривать.
В это же время, за стеной, в коридоре, Жданов встретился с двумя девушками. Одна из них имела желание и возможность купить у него настоящие джинсы американской фирмы "Wrangler".
На то время эти джинсы стоили не малых денег и покупать их без примерки было опрометчиво.
Девушки предложили пойти к ним в общежитие, но Жданов, кивнув головой на дверь Ленинской комнаты, сказал - "А давайте здесь, по-быстрому...".
- А ну, парниша, погуляйка по коридору - обратился он к тебе с порога - Нам тут одно интимное дельце надо произвести.
Ты сидел и молча смотрел ему в глаза.
Если бы он ещё раз спокойно повторил просьбу, ты бы беспрекословно выполнил её.
Присутствие девушек только обострило у Жданова чувство самоуверенности.
- Ты глухой? - вызывающе спросил он и, подойдя к столу, грубо вырвал у тебя из рук газету - Или ты не понимаешь русского языка?
Ты только встал, но не сдвинулся с места...
Вы были одинакового роста...
- Я ведь могу объяснить по-другому. Но тогда мне придётся несколько испортить тебе "фейс" - с этими словами он легонько коснулся ладонью твоей щеки...
Потом, следователю, Жданов скажет, что они зашли в Ленкомнату чтобы найти статью о стройотрядах и попросили у тебя газету. Ты встал и, ничего не говоря, ударил его по лицу... А руку он поднял, чтобы поправить волосы у себя на затылке... Девушки подтвердили его слова...
Твой хук справа вывихнул Жданову челюсть и, падая, сначала на стол, а потом, со столом вместе, на пол, он сломал себе два ребра. К тому же, когда ты уходил, два раза пнул его ногой в живот. Это девушки подтвердили тоже.
Родители Жданова посодействовали, чтобы тебе дали максимальный срок.
Пол всё это время смотрел на огонь и, под впечатлением услышанного, представлял картинки из прошлой жизни. Когда голос рассказчика смолк, воображаемое изображение тоже остановилось, будто в видеомагнитофоне нажали на кнопку "пауза". Он ждал продолжение рассказа, словно не хотел запускать свои воспоминания без озвучивания. Это уже стало единым целым.
Рассказчика не было на прежнем месте. Пол стал осматриваться и даже, для этой цели, привстал с кресла.
Качай, сунув руки в карманы брюк, рассматривал статую Фемиды, стоящую на серванте. Полу её не было видно за его широкополой шляпой, плечами и поднятым высоким воротником плаща. Но он знал, что она находится там.
- Зона... - глухо произнёс Качай, по-прежнему глядя на статуэтку - Зона! - ещё раз повторил он и обернулся - Срок тюремного заключения представлялся тебе чёрной пропастью. Ты не видел и не представлял жизнь на том берегу, после заключения, хотя на время освобождения тебе ещё не было бы и тридцатника. Но врятли кто-то в девятнадцать может представить себя тридцатилетним.
Именно тогда, обесценив свою собственную жизнь, ты созрел для отчаянного поступка. Тебе ещё были неизвестны подробности тюремного быта, но ты уже решил - "Какой смысл дорожить частью, когда целое обречено?".
Ты зашёл в зону не с той стороны. Первая твоя ошибка - нагрубил смотрящему. Нет, я тебя понимаю: ты был подавлен, тебе не хотелось разговаривать вообще и уж тем более рассказывать о себе.
Ответ на твою грубость не заставил себя долго ждать: через какое-то время к тебе шумно подкатил верзила. Форма его черепа напоминала колоду, а нижняя челюсть выпирала вперёд как ковш бульдозера.
- Ты чо, бурый первоход, братвой брезгуешь? Хату не уважаешь? Так я тебя сейчас в "петушиный угол" опущу.
Ты его вырубил одним ударом. Сразу же после этого подскочили ещё двое, и завязалась потасовка.
На шум явилась охрана. Тебя помяли дубинками, хотя ты против власти не возбухал, и посадили в "стакан".
Качай подошёл к камину, прислонился к нему плечом, скрестил на груди руки.
- Я не знаю, может я где-то, что-то пропустил? Может какое-то мгновение от меня ускознуло? - спросил он, задумчивым, неподвижным взглядом уставившись в пустоту - Пол, всё-таки, может быть, когда-нибудь ты, всё же, просил помощи? Пусть не Бога, а какие-то другие силы. Пусть не вслух, пусть даже не мысленно, а где-то в глубине души. Например, перед тем как ударить Гущина? Иначе ничего не сходится: не было у тебя в роду ни по отцовской, ни по материнской линии людей, с такими физическими данными. В конце-концов, что такое сила в данном контексте? Это просто хорошо развитая мышечная масса тела. При чём, внешне, ты совсем не выглядел атлетом. Да, высокий, да, широкоплечий. Ну, и всё... Мало ли таких на свете? Это, наверно, сродни тому, как в обществе появляются гении или люди с незаурядными способностями. Все они выглядят как обычно, в чём-то, может быть даже ущербны, просто, по той или иной причине, обладают какой-то сверхъестественной или незаурядной способностью, выделяющей их из общей массы. Божий дар - говорят... Может быть. Может быть, он и нужен Богу.
В общем, как бы там ни было, но это твоя особенность завела тебя в тюрьму и уже там начала формировать твою личность.
После карцера о тебе словно забыли. Но ты подозревал, что всё это неспроста. Так оно и вышло.
Вы копали яму под фундамент для новой бани - продолжал Качай после минутной паузы - Одни молча орудовали лопатам, другие - также молча шли с носилками. Ты, вместе с остальными, работал лопатой. Вдруг, кто-то сзади кинулся тебе под ноги и схватил их в охапку. Кто-то, в это время, и скорее всего, не один, сильно толкнул в спину. Ты упал лицом в грязь. Сверху на тебя навалились, как минимум, человек пять. Они прижали тело к земле, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Одновременно на тебя посыпались удары. Что-то острое вонзилось в шею.
Когда ты хрипел от невозможности вздохнуть, в ушах шумело, а в голове уже слышался звон, всё вдруг резко закончилось.
Ты сидел и удивлённо смотрел по сторонам. Вокруг ничего не изменилось, всё было, как и минуту назад: кто-то спокойно капал землю, не глядя в твою сторону, кто-то грузил её на носилки, кто-то уносил. Словно не эти люди, а какое-то громадное, невидимое чудовище, как коршун, бросилось камнем вниз, неслышно напало на тебя сверху, покромсало тело и мгновенно растворилось в воздухе.
Ты встал на ноги, ощущая тепло на правом плече и острое жжение в области шеи. И только дотронувшись до неё рукой, и, почувствовав резкую боль, заметил, что истекаешь кровью.
Сделать шаг не получилось - нога зацепилась за ногу, ты упал на колено.
- Э, начальник, помочь нужна... - крикнул надзирателям ближайший к тебе зек. Те, в это время, отвернувшись, разговаривали между собой и, скорее всего, даже не заметили произошедшего.
Два человека подхватили тебя под руки и потащили наверх.
"Может быть, даже те, которые меня били - подумал ты.
Надзиратель от увиденного грязно выругался и спросил - "Что случилось?".
- Упал - произнёс поддерживающий тебя зек и тут же добавил - и об лопату...
- Я упал... Я упал... - повторял ты, одновременно выплёвывая изо рта остатки земли.
Ты не спал всю ночь. Одна мысль постоянно кружилась в голове - что это было? Тебя хотели напугать или убить? Если напугать - это получилось, если убить... Значить попытки будут ещё. Проработанный сценарий, как нельзя лучше подходил к убийству: случайное падение и, если бы, воображаемая лопата вошла глубже в тело, то всё бы уже закончилось. И никто бы этому не придал значения - обычный несчастный случай при выполнении работ. Никаких сомнений, расследований, просто потому, что эта версия устраивала всех.
Ты и раньше противостоял себя зоне, только зону ты видел как множество обособленных личностей. Теперь же понял - эта организация. При чём - сплочённая.
Хочу сказать, как всё было на самом деле. На самом деле тебя не хотели убивать. Неужели ты думаешь, что в зоне не знают, как убить человека? Тебя просто хотели объездить, как дикого норовистого коня. Показать кто есть кто на самом деле.
В дальнейшем всё шло тихо и спокойно. Можно сказать, тебя не замечали. Или делали вид.
Однажды вечером, в бараке, к тебе "подкатил" зек и предложил перекинуться в картишки.
- Я не умею - ответил ты.
- Не страшно. Научишься.
"Заманят в укромное место и порешат" - промелькнула тогда у тебя в голове.
- Боишься... Сцыкун... - брезгливо произнёс тот и, с безразличием, добавил - Ну, ладно.
Он уже собирался уходить, но ты в это время поднялся. Движимый самолюбием, по принципу - "Погибать, так с музыкой" - направился за ним.
"Не ходи..."
Глухой и тихий голос, но так чтобы ты слышал, донёсшийся от соседних нар, остался без внимания.
Азарт... Это своего рода дурман. Он, на какое-то время, затмевает страх.
По жизни ты был не азартным человеком. Ты всегда придерживался здравого смысла, но здесь... Здесь тебя... я бы сказал - отвлекли настолько, что ты начисто лишился этого здравого смысла. Первая в твоей жизни и последняя игра в карты.
В общем - тебя научили играть, дали выиграть и потом всё отыграли, повесив на шею карточный долг. "Обманули!" - подумал ты о последнем проигрыше. Но ты не знал, что тебя уже обманули, когда ты выиграл. Обычное дело, практикуемое на зоне, да и не только - загнать человека в кабалу.
- Всё дермо - произнёс старый, авторитетный зек, которому ты проигрался - жизнь дерьмо, игра дерьмо, деньги дерьмо. Давай, напоследок, сыграем на дерьмо.
Впоследствии у тебя появился выбор - либо выплатить карточный долг, либо сожрать пол стакана дерма. Иначе - на кон ложилась твоя жизнь.
По большому счёту, всё это были "понты". Скорее всего, тебя бы не стали убивать, а предложили "отработать" в счёт этого долга, к примеру - совершить какой-нибудь поступок, выполнить поручение. Довольно обычная практика в уголовном мире. Но у тебя денег не было, а просить чтобы выслали из дома - не хотел. Поэтому долг висел и тебе об этом, от случая к случаю, напоминали, обращаясь в пренебрежительное форме - "Эй, ты, фуфлыжник..." или - "Эй, ты, пол стакана...". Впоследствии последнее переросло в "погоняло".
Каждый раз, слыша оскорбительную кличку, в тебе рождалась частица злобы, которая присоединялась к общей массе зла и концентрировалась в душе. Эта масса уже стала подобна огромной снежной шапке, свисающей с высокой, крутой горы и готовой в любую минуту сорваться вниз, круша и ломая всё на своём пути. И тогда, последствия могли быть непредсказуемы, по принципу - "Я за себя не отвечаю".
Однажды, во время перекура, возле тебя остановился зек, рыжеволосый, с конопатым носом и хитрым взглядом тёмно-зелёных глаз. Он глухо произнёс, отвернувшись в сторону - "Вчера бугры кинули на масть, кому тебя пришить. Туз выпал "Бурану". Говорят за забором у него два мокрых "глухаря". Держи в уме. Я думаю лучше сыграть на опережение. "Буран" хитёр. Можешь не успеть".
Выбросив окурок, зек сплюнул сквозь гнилые зубы и пошёл прочь.
"Ну, пусть попробует" - в полном спокойствии решил ты.
С этого момента ты постоянно держал Бурана в поле зрения и всегда был наготове.
Как-то раз, два тягача не смогли разъехаться на узкой дороге: сцепились колёсами, повредили шасси. Водители устроили потасовку, их стали разнимать. Это событие привлекло внимания всех: охранников, надсмотрщиков, других зеков и даже караульных собак.
Ты выглядывал из-за сложенных штабелями пиломатериалов, сделал шаг в сторону, оступился и, обернувшись, заметил: Буран, по-видимому, направляющийся ближе к эпицентру скандала, по дороге зашёл помочиться в узкий проход между инструментовкой и складом готовой продукции.
План созрел молниеносно. Ты проскользнул за аккуратно сложенные в стопки поддоны из-под кирпича, обогнул высокую гору древесной стружки, незаметно подкрался к складу и спрятался между стеной и открытой створкой дверей.
Буран уже вышел, подтягивая брюки, медленно направился в сторону собравшейся толпы.
В это время ты появился из укрытия, бесшумно нагнал его, и, зажав шею изгибом локтя, потащил обратно.
Ты его так и задушил, в изгибе локтя. Потом твой взгляд зацепился за торчащий из стены гвоздь, духсотку, вбитый где-то на уровне двух метров от земли. Случайно, или не случайно, но здесь же, на земле валялся кусок ржавого троса, толщиной пять миллиметров. Завязав на одном конце петлю и одев её на шею Бурану, ты повесил его тело на этом торчащим гвозде.
Никто не заметил твоего отсутствия. Все наблюдали за ссорой у тягачей.
Лишь только спустя полтора часа обнаружили тело Бурана.
Самоубийство на зоне не являлось чем-то сверхъестественным, но было головной болью администрации: полагалось проводить проверку, воспитательную работу, усиливать контроль. Но паханы почувствовали неладное. Обычно, счёты с жизнью сводил контингент из опущенных. Буран же принадлежал к высшему сословию, так сказать - к элите уголовного мира: матёрый зек с третьей ходкой, мужчина за сорок, не обременённый семейным положением, на здоровье никогда не жалующийся. Они нелегально вели расследование в параллель с операми, но ни те, ни другие ничего не нарыли.
Первое убийство в твоей жизни... - Качай задумался и замолчал, словно вспоминал те далёкие события - После этого ты какое-то время чувствовал жжение по всей коже, легкое покалывание, зуд. Высыпала крапивница на нервной почве. Однако было ещё одно последствие от совершённого поступка: оно уменьшило злобу, накопившуюся в тебе за последнее время. Так сказать - выпустило пар, сняло напряжение. Ты даже не знал, что в основе этого явления лежит чувство удовлетворённости от совершённой мести, потому как именно Буран чаще других использовал обидное погоняло. Но и в то же время, ты приготовился к расплате. Но все "шныряли" мимо и ты даже не попал под подозрение. Впоследствии, всё окончательно было списано на самоубийство.
Спустя три недели тот же рыжеволосый зек снова втихаря "втёр" тебе наводку: "Папа Карло" на тебя точит пику".
Ты также принял эту информацию к сведенью, но где-то в глубине души уже закралось частица сомнения - "Кто я такой, что бы за мной так охотились?".
Через несколько дней, когда ты был на деревообработке, знакомая личность снова явилась перед тобой.
- Папа Карло там, один... - сказал "доброжелатель", сверкая зелеными глазами и, одновременно, указывая пальцем вверх.
Заключенный по кличке "Папа Карло" удалял опилки из накопителей, находящихся на чердаке производственного помещения.
- Иди! Другого шанса не будет - настаивал рыжий.
Ты шёл, но без намерения убить. Для начала, тебе интересовало, как будет себя вести Папа Карло при встрече, так сказать - с глазу на глаз. Если испугается, занервничает - значит, рыжий прав. Если будет спокоен - значит "маляву втирает". Здесь уже возникал вопрос - зачем?
Папа Карло спускался по приставной лестнице. Левой рукой он прижимал к телу кочергу, совок и метлу, а правой держался за ступеньки. Он не видел тебя, потому как располагался к тебе спиной.
Вдруг, ты обратил внимание на увесистый кусок кирпича, лежащий на полу, прямо у твоих ног. Потом снова посмотрел на спину приближающегося человека...
"Последний шанс... " - промелькнула в голове.
Ты решился на это убийство, всего лишь потому, что была возможность его совершить.
Удар в область затылка, был сильный и точный. Сомневаться в смерти человека, получившего его, не стоило. Тебе даже не пришлось создавать обстановку несчастного случая: брошенный кусок кирпича лёг у изголовья Папы Карло, в багровой лужице крови, появившейся буквально на глазах. Все сложилось, как нельзя лучше - оступился, упал, ударился.
Рыжий носил погоняло - "Ос". Он околачивался возле блатных, но в сходках не участвовал и решений не принимал. И ты не мог понять - зачем он тебе помогает? Где-то в глубине подсознании появилось предчувствие, что кто-то с этого, что-то имеет. Предчувствие переросло в уверенность после третьего убийства, хотя ты здесь принимал участие лишь наполовину.
В шинной пилораме толстое бревно движется медленно.
Два человека с приёмки ушли на перекур, один остался на подаче. Здесь особых сложностей не было: при необходимости, подталкивать вагонетку с закреплённым материалом, потому как прижимные зубчатые валики, находящиеся перед режущими полотнами, массивное бревно не тянули.
- Он тебя замочит - сказал Ос, одновременно указывая рукой на человека возле бревна и внимательно глядя тебе в лицо.
Ты не поверил, потому что даже беглым взглядом можно было определить: Папа Карло и Буран имели внушительные комплекции, а этот производил впечатление доходяги. Поэтому ты не сдвинулся с места, продолжая недоверчиво смотреть в зелёные глаза стоящего перед тобой заключённого.
Вдруг Ос резко развернулся, быстро подошёл к человеку возле бревна и со всего маха ударил его ребром ладони по шее. Тот подошедшего не видел, потому как находился к нему спиной, и не слышал, из-за шума пилорамы. Затем Ос поднял бессознательное тело и положил поперёк движущегося бревна.
В сущности, это бы ничего не дало, потому как, тело, в лучшем случае, могло дойти только до прижимных валиков.
И вдруг ты заметил на бревне сук. Самый обыкновенный сук сосновой ветки, сухой и острый, выступающий из ствола сантиметров на десять. Он располагался сбоку и не попадал под ножи.
Вообще-то было чудом, что этот сучок сохранился, что ускользнул от глаз сучкорубов, не обломался при погрузке, остался незамеченным на подаче. Он находился в правой верхней части бревна, по ходу его движения и угрозы людям, практически, не представлял. Да, за него можно было легко зацепиться одеждой. Но поскольку бревно двигалось медленно, то не заметить этого, было невозможно.
Ты снял тело с бревна и перенёс за прижимные валики, где зверски орудовали острые зубчатые полотна. А потом стал ждать, когда сюда подойдёт сук, и когда тот оказался в нужном месте, зацепил за него левый карман телогрейки обречённой жертвы.
Вы вдвоём держали человека с двух сторон, вдвоём толкали его к двигающиеся лезвиям пилы...
Вы отскочили, когда ножи начали резать плоть...
Звук работающей пилорамы напоминал ревущий водопад. Но в тот момент ты его не слышал. Ты, в полной тишине, видел только дёргающееся тело, словно мощная пасть невидимого, свирепого и голодного хищника терзало его.
Ос приподнял жертве голову и, упираясь ладонью в лоб, надавил затылком на крайнее лезвие. Когда полетели кровавые брызги, резко опустил руку.
И здесь всё сошло за несчастный случай, потому как рабочие, обычно, те, кто находился на подаче, всегда очищали ножи от скопившихся опилок, выталкивая их палкой, а то и просто рукой, именно таким образом - залезая в опасную зону.
Качай подошёл к камину, сел возле него на корточки и протянул руки к огню.
Его кисти теперь были почти белого цвета, пальцы длинные, с заостренными ногтями.
"А вот это уже руки не мои - сразу промелькнула у Пола - Они никогда не были на лесоповале, они не деревенели от холода в мокрых рукавицах, не чувствовали острого, "обжигающего" кожу северного ветра".
- А теперь я расскажу то, чего ты не знаешь - произнёс Качай, не отрывая взгляда от пламени - Ты не знаешь, что когда-то, там, на зоне, столкнулись два уголовных авторитета - Шархан и Грон. Войны не было: Шархан признал лидерство Грона и на этом всё закончилось. Но не зря у него было погоняло взятое у Киплинга. Он, как тот тигр, был хитёр и коварен. Шархан, наблюдая за происходящим, сразу просёк обстановку и пользу, которую из этого можно извлечь.
На тебя никто не возлагал надежд и на Бурана "натравили" проста так, скорее шутки ради. А когда дело выгорела, те кто всё это затеял, даже удивились.
Папа Карло уже был запланирован и третья жертва тоже. Расчёт заключался в том, что бы создать видимость войны или покушения на авторитет Грона. Администрация зоны так и решила, но не знала, кто за этим стоит. Такое положение вещей их не устраивало, потому что даже настоящие несчастные случаи, которые происходят с периодичностью, вызывают подозрения. Долго не думая, они пошли по пути наименьшего сопротивления: решили убрать Грона.
Его этапировал в "Белый лебедь". К слову сказать - по дороге он подхватил пневмонию и через месяц умер в больнице. А на зоне его место занял Шархан.
Он был такой же, как и Грон. Ни хуже, ни лучше и в зоне, практически, ничего не изменилось. Изменилась только твоя жизнь.
Ты блатным не стал, хотя и приблизился к ним. "Мужики", "суки", "фраера", "петухи", "дорожники" и прочие, тебя уважали. Воры держали за "бойца", но ни разу и не использовали в этом качестве. Во-первых - не было необходимости: конфликтные ситуации разруливались мирно. Во-вторых - тебя берегли как особо ценный инструмент. Это обстоятельство польстило бы твоему самолюбию, знай ты про это тогда. Но ты был доволен тем, что всего лишь получил "блатную" работу в кочегарке.
Интересный момент - как у тебя появилось новое "погоняло". "Дорожник" из пятнадцатого барака, спрашивал у одного из ваших про тебя, мол, кто ты, как тебя зовут.
- Пол... - произнёс тот, и в это время в дверях появился ты. Тот так и замер с открытым ртом, не решаясь озвучить вторую часть клички.
- Пол, ага, Пол... Понятно... - несколько раз повторил дорожник, с тем и ушёл.
Вот, практически, с того момента у тебя и появилось такое "погоняло".
Ос зачастил к тебе в кочегарку, ему позволялось, потому как его статус, с приходом к власти Шархана, повысился. Он любил смотреть, как ты работаешь, курил, дремал. Однажды, набросав в топку угля, ты долго смотрел на бушующее пламя, потом подошёл к Осу, сидящему на железном ящике.
- Вот я думаю, если человека бросить в горящую топку, то через два часа от него ничего не останется? Верно? - спросил ты и положил руку Осу на плечо. Тот вздрогнул, поднял на тебя удивлённые глаза.
- Ты ведь знаешь всё... Ты меня не заложить? Не настучишь? - как бы допрашивал ты, вцепившись в него жёстким взглядом.
Ос хотел подняться, но ты сильно надавил рукой на плечо и осадил обратно.
- Ты... ты чего, Пол? Как же я на тебя донесу? Ведь я же сообщник, я же во всём принимал участие. Мне это не выгодно - испуганно затараторил тот.
То ли от того что он впервые назвал тебя Полом, то ли от того, что в испуге начисто позабыл "феню", но это тебя рассмешило.
Ос больше не заходил в кочегарку и вообще, начал тебя сторониться.
Вдруг Качай поднялся и стал перед Полом, сунув руки в карманы и покачиваясь на носках.
- Ты мог спокойно дотянуть срок до конца и, может быть, даже, попасть под амнистию - продолжал он глядя на собеседника сверху вниз - Но семена власти, посеянные в твоей душе, уже начали прорастать и давать всходы.
Авторитетные зеки, нигде и никогда не изменявшие своим принципам и имеющие за плечами не одну ходку, в зоне не работали. Не положено им, по их воровскому закону. Так сказать - впадлу. Но это так просто не даётся, это надо заслужить. А точнее - выстрадать. Администрация лагеря смотрела на существующих "отказников" сквозь пальцы. Если в зоне порядок, то и им спокойнее. Но новых отказников они не воспринимали и любые попытки жёстко пресекали. Если все пойдут в отказ, то кто же будет работать?
Но тебе хотелось власти.
Блатные были не против, но предупредили, что с единственным, при том не вытянутым сроком, добиться этого будет сложно, даже не реально.. И если тебя на этом этапе обломают, то настоящим авторитетом ты уже никогда не станешь. Но если ты выдержишь, то это будет "весомый аргумент".
Для начала тебе дали пять суток штрафного изолятора.
- Будешь работать? - спросили в конце срока.
- Нет...
- Тогда получай пятнадцать суток.
- Будишь работать? - снова спросили в конце второго срока.
- Нет...
На этот раз к тебе явился сам "кум", капитан Дукочевский.
- Через мой труп! - сказал он.
Тебя пристегнули наручниками к решётке и стали бить резиновыми дубинками.
Когда, после потери сознания, тебя привели в чувства, банально окотив холодной водой, капитан, глядя в твои полуоткрытые глаза, снова повторил - "Только через мой труп". Потом он присел рядом и, пренебрежительно скривив рот, продолжал - "Сначала тебя будут кормить через сутки, потом через двое, потом через трое и, в конце концов, вообще, жрать не дадут. Посмотрим, что ты запоёшь. Если всё ваше вшивое братство готово тебе лизать задницу, за какие-то там заслуги, то мне всё это похер. Я не таких фраеров ломал. И мне насрать на "беспредел". Кому ты что докажешь? Через мой труп".
Качай подошёл к соседнему креслу, сел в него, заложил нога за ногу и подпёр голову кулаком.
Он долго молчал, словно в передышке, устав между своими речами, теперь банально, задремал.
- Ты пробыл в "стакане" шесть суток - наконец снова продолжал он монотонным грудным басом, как будто громко бормотал во сне - На седьмые сутки тебя нашли лежащим на полу, посреди камеры. Ты лежал на спине, неподвижным взглядом уставился в потолок и ни на что не реагировал: крики, пинки, холодную воду.
- Спит - сказал "лепила" (тюремный врач) - Просто спит.
Ты проспал шесть суток, а на седьмые, как ни в чём не бывало, встал и пошёл в туалет. За это время произошло одно важное событие, а второе не очень. За это время твоя голова стала полностью седой. Не сразу, постепенно, в течении шести суток. Но данное событие относиться к разряду - "не очень". А важное событие, это то, что капитан Дукочевский, действительно умер. Обычный инсульт, спровоцированный высоким артериальным давлением, причин для коего, имелось множество. Но меня интересует только один вопрос - это случайность, или закономерность?
Качай повернул голову в сторону Пола: тот удивлённо смотрел на него широко открытыми глазами.
- Я ничего этого не помню.
- Я знаю - согласился Качай - Ну, а что ты помнишь?
Пол начал глазами шарить по комнате.
- Мне хотелось спать. Я спал, во сне осознавал, что я сплю, и мне от этого было хорошо. Сквозь сон я слышал звуки, голоса людей, но они были далеко и совсем не беспокоили меня.
- Ага. А потом ты просто проснулся, просто встал и пошёл.
- Да...
Качай повернулся, вытянул ноги, откинулся на спинку кресла и, надвинув на глаза шляпу.. Казалось, он снова уснул, потому, как долгое время молчал и не шевелился.
Пол не сводил с него взгляда, ожидая продолжения разговора.
- Здесь ключевой момент - наконец произнёс Качай, не меняя положения тела - Если до этого, всё происходящее с тобой, было случайностью, то здесь, ты уже пошёл на страдания осознанно, ради собственных интересов. А точнее - ради власти. И ведь по логике вещей, тебя должны были сломать, Дукочевский, действительно, не таких ломал, но случилось наоборот - ты победил в этом противостоянии: тебя, в дальнейшем, никто не трогал, а на отказничество администрация никак не отреагировала. Но меня интересует всё тот же вопрос - ты победил сам, или тебе кто-то помог? Эта случайность или план? Ведь твоему состоянию есть законное оправдания, как и смерти "кума", но все - и администрация, и зеки, где-то в глубине души восприняли это как что-то неведомое, сверхъестественное.
Ты до конца срока больше не работал.
Когда ты "откинулся", можно сказать у ворот лагеря тебя встретил странный тип на джипе. Совершенно лысый ото лба до макушки, с длинными, почти до плеч, чёрными волосами на затылке, низкорослый, с большими очками на носу. Он производил впечатление не далёкого, в смысле умственного развития, хлипкого, никчёмного человека, которому, по понятием зоны, никогда не видать "первого ряда". Но в самом начале разговора, стало понятно, что этот человек не тот за кого себя выдаёт.
Он привёз тебя в город Канаюк, где, наверно, каждый пятый житель, в прошлом бывший зек и остановился у единственной, паршивенькой по всем понятием, гостиницы.
Вы закурили и разговаривали в салоне автомобиля, чуть опустив боковые стёкла.
- Вот деньги - незнакомец протянул тебе пачку купюр, но ты не торопился их брать и он, после непродолжительной паузы, положил её возле рычага переключения автоматической коробки передач - Это одноразовая, безвозмездная помощь: прибарахлиться, развлечься. Можешь их взять или отказаться, можешь делать с ними что угодно, никто тебе ничего не скажет. Дальше ты также свободен в выборе - можешь возвращаться домой, если тебя там ждут. Жить где угодно, с кем угодно, делать всё что угодно или ничего не делать. А можешь и вообще не жить. Но есть человек, не спрашивай кто, я сам не знаю, который может предложить тебе хорошую работу.
- Кого-то убить? - неуверенно предположил ты.
- Я думаю - кого-то и не одного - ответил незнакомец, выпуская густую струю сизого дыма и, стряхнув пепел в приоткрытое окно, добавил - В этом мире всегда было много сволочей, а в последнее время, их стало очень много. Так что, за свою совесть, тебе не стоит беспокоиться. В общем, если надумаешь, приходи в одиннадцать часов в кафе "Розовый сон". Это здесь, за углом. Просто приходи, садись за свободный столик, закажи выпивку, или ничего не заказывай и жди. Если в течение месяца, начиная с сегодняшнего дня, ты не придёшь, значит, твой ответ отрицательный. Такие вот дела.
- Почему я? - глухо выдавив из груди вопрос, ты посмотрел в лицо незнакомцу.
- Не знаю, честное слово не знаю. Кто за этим стоит - тоже не знаю. В одном лишь я уверен: за эту работу тебе очень хорошо заплатят. И ещё - ты в любое время можешь отказаться. Тебя никто, ни к чему не будет принуждать.
После длительного раздумья, ты посмотрел на деньги и спросил - "Безвозмездно?"
- Абсолютно.
Положив пачку в карман, ты вышел из машины.
"Срок" давал о себе знать. Явившиеся свобода стала настолько непривычной, что ты растерялся. Всё надо было делать самому - думать, планировать, принимать решения. Любой, даже самый "опущенный" зек, увидев тебя теперь, нагло бы рассмеялся в лицо: человек сидит перед кучей "бабла" и не знает что делать.
"А действительно - что делать?" - думал ты.
"Возвращайся домой, если там тебя ждут..." - всплыло в сознании.
Вспомнился момент, когда ты впервые получил письмо из дома.
"Дорогой Васечка... - ты резко прижал лист к животу и огляделся по сторонам - Васечка... Не дай Бог кто увидит".
Вначале мать "сыпала" вопросами, интересуясь твоей жизнью, потом рассказывала о себе. Писала, что устала работать, что хочет на пенсию. Что Миша, твой старший брат, купил дачу, что Оля, старшая сестра вышла замуж и ждёт ребёнка, что отцу сделали операцию. Что снесли три последних барака, по Мокрому переулку и теперь, фактически, как такового уже не существует.
От прочитанных строк повеяло родным и близким: вспомнился дом, обстановка, до боли знакомые отношения. Ностальгия, чувство до этого не испытанное тобой, заворочалась в глубине души, встала в полный рост, причиняя тем самым душевную боль.
Ты тогда ответил коротко и сухо - "У меня всё хорошо. Не пиши мне, здесь письма проверяют. Я, потом, напишу сам".
Ты писал редко, по письму в год. А последние два года - вообще ничего. Письма были короткие, сухие. Родные решили, что сам процесс написания причиняет тебе страдания. Оно так и было.
"Ехать домой - думал ты и в воображении вырисовывалась сцена встречи с родными: как тебя все обнимают, жалеют, сострадают - А дальше? - Оля, как и раньше, тебя будет кормить. Она всегда тебя кормила. Разница в возрасте у вас - пять лет. В детстве она играла с тобой как с куклой: одевала, носила на руках, ухаживала и кормила. Когда ты вырос, пошёл в школу, она продолжала о тебе заботиться - готовила, подавала, убирала. Игра превратилась в жизнь. Брат был старше сестры на два года. У вас не было общих интересов, хотя ты тянулся к брату. Он уходил от тебя под любым предлогом. Ну, не интересно ему было с тобой".
"Я явлюсь домой и, фактически, сяду родственникам на шею, потому что за плечами нет ни образования, ни специальности. Что я умею, кроме как работать лопатой? Начинать всё сначала, идти учиться, садится за парту?..."
Ты представил себя среди студентов, практически - вчерашних школьников. Уголовник среди детей...
"Нет, уголовнику место среди уголовников" - решил ты и на следующий день пошёл в кафе с этим педерастическим названием "Розовый сон".
Казалось, мужчина с лысой макушкой караулил тебя там, спрятавшись поблизости, потому что появился неожиданно, сразу как ты сел за столик.
- Вот деньги, купишь билет до Бивака, это небольшой городишко. Снимешь квартиру по этому адресу. Как устроишься, позвонишь по одному из этих трёх номеров. Спросишь Казимира Константиновича - он протянул лист бумаги сложенный вчетверо - Уничтожишь потом. Всю информацию держи в уме. Ну, и, пока всё.
Коротко, без вступлений и намёков, начал и закончил он, после чего удался.
Бивак был старый, тихий, спокойный городок, с одноэтажными постройками, на девяносто пять процентов деревянными. Кое-где, укрытые зеленью развесистых клёнов, лип и тополей, попадались двухэтажные кирпичные строения. И только в южной части, как-то даже нагло возвышались три семиэтажки.
Мебельная фабрика располагалась в восточной части города и дым из котельной был очень хорошо виден его жителям в лучах восходящего солнца. И, тем не менее - местоположение предприятия являлось чьим-то продуманным решение, потому как здесь, в основном, преобладали ветра западного направления и тот же "дым отечества" несло не в город, а на восток, в бескрайние леса, на много сотен километров уходящие за горизонт.
Тебя не покидало чувство, что кто-то всё время прокладывает путь.
Хозяин квартиры, мужчина лет пятидесяти, с виду хмурый и злой, разговаривал с тобой чересчур учтиво, даже заискивающе, что совершенно не соответствовало его внешности. Он не задавал лишних вопросов, молча показал комнату и только потом, теребя свои грязные ногти на руках, спросил - "Платить будешь в начале или в конце месяца?".
- Как скажете - ответил ты.
- В начале - выговорил он глядя тебе в лицо, но потом, резко опустив голову, глухо пробубнил себе в грудь - Но можно и в конце.
Ты отдал деньги и тот сразу же удалился.
Комната тебе досталась чистой, светлой, уютной, с отдельным входом. Печка была выложенной красным кирпичом в форме прямоугольного столбика. Рядом с ней, за отдельной дверью имелась даже душевая. А вот отхожее место было на улице. Веранда выполняла функции кухни - с умывальником, электроплитой, холодильником.
- Кем вы хотите к нам устроиться? - спросил строгий мужчина в отделе кадров мебельной фабрики.
- Кочегаром - ответил ты.
Женщина, сидевшая за столом у противоположной стены, сосредоточено заполнявшая какие-то бланки, вдруг подняла голову и окинула тебя с головы до ног придирчивым взглядом.
- Хорошо - сказал мужчина, после чего, тут же принялся за оформление.
Увидев своё рабочее место, ты сразу понял, почему должность кочегара была здесь в дефиците: уголь, в помещение кочегарки, необходимо было возить на тачке с улицы. Это значит, что приходилось много работать физически. Но тебя не пугала физическая работа. А как обрадовался мужчина, который временно и по принуждению, закрывал эту должность.
Ты привозил необходимую норму угля в начале смены, и, половину её - в конце. Сменщик тебя за это молча боготворил, хотя сам так не поступал. Не поступал так и тот, которого ты менял, чаще всего по причине невменяемости состояния. Но на это ты не обращал внимания.
Начальнику охраны фабрики было дано указание - в ночное время контролировать кочегаров. Он делал это очень просто: в дежурном помещении открывал кран горячей воды, подсовывал под струю палец и, по температуре струи, определял состояние работника. Если она была чуть теплой, он сразу же шёл в кочегарку и пытался привести работника в рабочее состояние.
На твоей первой смене он сделал то же самое.
Кипяток, идущий из крана, сильно удивил начальника, потому что, на его памяти, здесь такого никогда не происходило. Он прибежал в кочегарку, долго осматривался по сторонам и вглядывался в твоё лицо.
- Зачем ты так кочегаришь? - наконец спросил он, бросив взгляд на манометры и температурные датчики - Ночью так не надо. Это только зимой, а сейчас не надо.
После смены, смыв с себя пыль и пот, ты приходил домой, ложился в чистую и мягкую постель. Уставшие мышцы расслаблялись, чувство покоя нежно окутывало твоё тело сладостной паутиной дремоты и медленно увлекало в глубокие, тихие воды блаженства. Свежий воздух, вперемешку с весёлым щебетанием птиц и сладостным запахом цветущей липы, свободно заплывал в комнату через открытое окно и убаюкивающе гладил тебе лицо.
Тогда, после первой смены ты проспал целые сутки и на следующее утро, по-настоящему, почувствовал себя отдохнувшим. Последний раз что-то подобное случалось только в детстве.
Сладко, до хруста в суставах, ты потянулся в постели и подумал - "Десять лет жизни выброшено на парашу. Стёрлись, бесследно исчезли, канули в никуда, в какую-то чёрную, безвозвратную пустоту бытия. А дальше что?". А дальше тебе вдруг захотелось, чтобы такая жизнь осталась навсегда: кочегарка, уголь, тачка, эта комната, кровать, постель...
Казимир Константинович спустя неделю появился внезапно. Дверь открыл решительно, без стука. Вошёл, по-хозяйски оглядел комнату и, даже не здороваясь, спросил - "Ну, как - освоился?". Своим визитом он, как бы, напомнил кто здесь хозяин.
- Завтра пойдёшь и запишешься на курсы по вождению автомобиля - сказал он, бросая на стол пачку денег.
Именно в тот момент, как никогда раньше, ты почувствовал себя зависимым. Такого чувства у тебя не возникло даже в лагере. Там ты, в некотором смысле, был свободен, даже когда сидел в карцере. А теперь эти подачки сильно ущемляли твоё самолюбие, вплоть до унижения.
- Безвозмездно? - снова, как и тогда, в машине, спросил ты.
- Абсолютно - как и тогда ответил он.
- Я не хочу безвозмездно...
Он поднял на тебя удивлённые глаза.
- Ну, так можешь заплатить.
- Вот заработаю и заплачу.
- В кочегарке? В кочегарке ты не скоро заработаешь. А без автомобиля, те деньги, о которых мы говорили, ты вообще не увидишь. Если уж ты такой щепетильный, то вернёшь потом.
Однажды, возвращаясь с занятий, тебя окликнули - "Товарищ курсант". Голос был знакомый и, ещё не поворачиваясь, ты уже знал кто у тебя за спиной.
- Завтра, в четыре часа дня, будь дома. Я заеду.
Когда на следующий день, возле твоей калитки остановился чёрный "Опель", ты вышел ему на встречу. Тебе не хотелось, чтобы Казимир Константинович заходил в дом. Впрочем - он и не собирался.
Долгое время вы ехали молча. Наконец ты поинтересовался - куда и зачем?
Владимир Константинович ответил не сразу.
- Вообще-то, я тебя должен везти с повязкой на глазах, так что будь добр, хотя бы не задавай лишних вопросов.
"Ну, кажется, уже началось" - со вздохом подумал ты.
Здание, располагавшиеся на окраине леса и служившее, в прошлом, военным складом, напоминало заброшенный барак: дырявая, проломленная в нескольких местах, крыша, полуразрушенные кирпичные стены. Вы вошли в ржавый металлический вагон, находящийся внутри здания, с пустыми окнами и, чудом сохранившимися, целыми дверями. Посреди помещения стояли складной стол и табурет.
Казимир Константинович протянул тебе целлофановый пакетик, внутри которого лежал небольшой кусок чёрной материи. Это оказалась маска-чулок с прорезями для глаз и рта.
На твой вопросительный взгляд - "Одевать?"- Казрмир Константинович молча кивнул головой.
- Красавец - сказал он, расплываясь в довольной улыбке, после того как ты одел маску - Иди, садись за стол - добавил он и с той же улыбкой удалился.
Вскоре в вагон зашёл высокий мужчина в военной полевой форме, только без погон, с такой же маской на лице. Он быстрым шагом приблизился к тебе, держа в руке большой прямоугольный чемодан, сделанный из фанеры и окрашенный в тёмно-зелёный цвет, открыл его и извлёк оружие: винтовку, автомат, пистолет и несколько закрытых картонных коробок. Так у тебя начались ещё одни курсы.
Пятнадцать дней одно и то же - разборка оружия, сборка, зарядка, стрельба по мишеням, которые располагались на противоположной стороне барака и чистка. А ещё - ознакомление с взрывчатыми веществами: запалы, таймеры, дистанционное управление, а так же подготовка, транспортировка, маскировка взрывчатки.
Тебе сильно понравилась винтовка с оптическим прицелом: цель виделась чётко, пуля ложилась точно. Но ты, впоследствии, ей воспользовался только один раз. В той ситуации альтернативы не было - очень уж непоседливый оказался клиент.
Геннадий Курчавин, молодой, энергичный мужчина, владел сетью казино в городе Прихватовске и на одном месте, практически, не находился: всё время с кем-то встречался, куда-то спешил, на ходу разговаривая по телефону.
Найдя подходящее место, ты три дня караулил его у входа в игорный клуб "Зигзаг удачи", спрятавшись в куче мусора, состоящей из ломаных ящиков бывшего приёмного пункта стеклотары. Он располагался на пустыре, на расстоянии двухсот метров от цели. Наконец, долгие часы ожидания, увенчались успехам.
Ты прекрасно видел, как Курчавин подъехал к входу, как вышел из машины. В это время у него зазвонил телефон и он, отвечая на звонок, остановился, замер и повернулся к тебе лицом.
"Если целиться в бороду, то попадёшь между глаз" - вспомнились слова инструктора.
В оптический прицел ты хорошо видел, как после выстрела пуля вынесла из затылка мозги твоей жертвы. Кровавый шлейф был похож на короткий взмах ярко-красной косынки.
Ты потом ещё раз заказывал винтовку с оптическим прицелом, но не воспользовался ей. Клиент оказался заядлым рыбаком. По выходным он вставал с рассветом, ехал за пятьдесят километров от дома, на речку со странным названием Улица и, примостившись на кустистым берегу, в полном уединении, неподвижно сидел часами, застывшим взглядом уставившись на поплавок.
Находясь на противоположном берегу, спрятавшись за стволом старой ольхи, ты уже держал клиента на прицеле. Вдруг, явившиеся мысль, что можно ведь обойтись без огнестрельного оружия (зачем лишний раз оставлять одинаковый след?) заставила тебя поступить по-другому: ты пришёл и просто утопил жертву. Несчастный случай выглядел более правдоподобно - оступился, упал в воду, зацепился одеждой за корягу. Но это было твоё третье задание. А первое ты вообще принял как пробное, настолько оно было безобидным и даже не серьезным. Но всё по порядку...
Хозяин дома, в котором ты снимал комнату, имел двоих взрослых сыновей. Они занимались скупкой старых автомобилей, в основном, отечественного производства, придавали им более-менее товарный вид и продавали, имея на этом не такие уже и малые деньги. При чём, само производство находилось прямо во дворе дома, и весь процесс тебе был виден из окна веранды. Обучаясь на курсах, ты стал интересоваться автомобилями и захаживать во двор. А потом, когда получил права, арендовал у хозяина старый "Москвич" и совершенствовал своё мастерство по вождению. Казимир Константинович дал тебе несколько уроков на иномарке.
Первое твоё задание было следующее - взять отпуск (он тебе полагался спустя полгода работы) прибыть в город Замеюльск. Поселиться в гостинице, отыскать человека по фамилии Сопяткин, похитить его и доставить живым в другой город.
Сопяткин был простой мужик, обычный работяга. Жил один, любил выпить. Тебе не составила большого труда встретить его ночью, в гордом одиночестве, мелким зигзагом бороздящим пустую улицу.
"Кому-то же он не угодил?" - потом думал ты.
За его живого тебе заплатили как за покойника.
Качай подобрал ноги и сел в кресле почти вертикально, сдвинув на макушку широкополую шляпу.
- Деньги... - задумчиво произнёс он, неподвижным взглядом уставившись на верхнюю часть камина - Когда ты их взял в руки, то преобразился духовно и физически. Чувство свободы, схожее с ощущением невесомости, овладело тобой и даже вызвало лёгкое головокружение. Ты вернул долги за курсы, за жильё и в дальнейшем платил за него сам, продолжая работать в кочегарке, хотя в деньгах уже не нуждался. Тебе просто нравилось эта работа, этот образ жизни.
Через три дня, поздней ночью, во время дежурства, тебе неожиданно доставили окоченевший труп Сопяткина и, отстегнув такую же сумму денег, велели избавиться от тела. Ты его сжёг в топке, так сказать без отрыва от производства, расчленив перед этим.
Спустя полтора месяца, снова неожиданно, появился Казимир Константинович.
- Вот деньги и документы. Увольняйся с этой работы, перебирайся в город Липеевск, снимай квартиру и жди.
Там ты получил второе задание и после его выполнения снова перебрался в другой город.
Для полной конспирации тебе, на выбор, предложили профессии - автослесарь или электрик? Ты выбрал автослесаря, потому что уже, хотя и поверхностно, разбирался в устройстве автомобиля. После того как тебе вручили диплом, подтверждающий твою специальность, ты устроился на работу.
Так у тебя началась новая жизнь. В ней ты видел даже какую-то романтику: менять города, места работы, выслеживать жертву, подстраиваться под обстановку и обстоятельства. Надо отдать должное - ты всё делал аккуратно. У тебя хватало силы воли и терпения. Как-то, спрятавшись в густом кустарнике на окраине леса, ты следил за дачей бывшего полковника милиции Трусова. Однажды, на подходе к месту наблюдения, откуда хорошо просматривался его дачный домик, ты обнаружил, что наблюдательный пункт заняла влюбленная парочка. Это были половозрелые подростки. Парень тискал девушку и пытался раскрутить её на секс. Так продолжалось часа два и всё это время ты терпеливо ждал, когда закончится их возня. А однажды, возле магазина, к тебе пристали пьяные барыги, и наглым образом стали требовать деньги. Ты, ни слово не говоря, достал кошелёк и дал то, чего они хотели, хотя мог бы размазать просящих по стенке. Но это было бы заметно, что тебе совсем не устраивало. И в то же время, вместе с педантизмом, в твоей работе присутствовала оригинальность. Например - в городе Фарузан тебе предстояло убрать зарвавшегося депутатика местного совета.
Это был сорокавосьмилетний мужчина, пораженный "кризисом среднего возраста". Он тайно содержал молоденькую любовницу, снимая для неё небольшой коттедж. И вот однажды, после очередных плотских утех, девушка пошла в душ, смывать с себя следы бурной страсти, а когда вернулась, нашла своего возлюбленного лежащим в кровати с дыркой во лбу и собственным членом во рту.
Качай вдруг, замолчал, какое-то время сидел неподвижно, потом резко повернулся к Полу, долго и внимательно смотрел на него широко открытыми глазам.
- Здесь ты косвенно причастен к ещё одной смерти - произнёс он, вцепившись взглядом в собеседника - Та девушка, время от времени, баловалась наркотой, а после этого случая - зачастила. Она не могла спать: стоило закрыть глаза, как воображение рисовала одну и ту же картину - любовник, с членом во рту. Ну, где тут уснёшь? Через месяц она умерла от передозировки.
Качай встал с кресла, распрямил плечи, потянулся. Затем, заложив руки за спину, стал медленно прохаживаться перед Полом.
- А вот убийство полковника мне даже очень понравилось - весело произнёс он - Подложить взрывчатку в туалете на даче, это очень оригинально. Знаешь, вспоминается анекдот, как Петька с Василием Ивановичем выпили ракетного топлива. Есть такое выражение - пить всё что горит. На следующее утро у Василия Ивановича зазвонил телефон.
- Ты в туалет ходил? - спрашивает Петькин голос из трубки.
- Нет.
- Ну и не ходи! Я тебе из Лондана звоню.
Трусов вставал рано. В тот день всё было как обычно: сделал зарядку, пробежался по улице из конца в конец, позавтракал, взял правительственную газету и пошёл в туалет. И вдруг как бабахнет... Следователь, потом, втихаря иронизировал по этому поводу: мужик в сортире пёрнул и жопу, вместе со строением, разнесло в клочья. Короче говоря - ты, в прямом смысле, смешал полковника с дерьмом.
Качай остановился, повернулся спиной к камину и молча смотрел себе под ноги.
- Тебе понравилась такая жизнь, и убийство стало составной её частью. Ты даже скучал, когда не было заказов. При чём - ни потребности в деньгах, ни потребности в убийстве, у тебя не возникло. Ты находил удовольствие в самом процессе: проработка, подготовка, осуществление. Но вдруг явился Казимир Константинович и сказал - "Всё! Рубим концы и ложимся на дно". Дальше он объяснил, что схорониться лучше всего, на зоне.
- По "макрухе"? - спросил ты.
- Ну, по "макрухе" тебе может светить и вышка. А вот банальная мелкая кража, потянет годков этак на пять. Идеальный вариант.
Качай снова задумался, разглядывая носок своего ботинка.
- Пол, а ведь ты, за всю жизнь, ни у кого ничего не украл, никого не ограбил. Ты считал эти поступки недостойными тебя. А вот убить человека - запросто. Даже за доллар ты мог убить. И не важно кого и за что, лишь бы это был заказ. В общем - ты не представлял, каким образом совершишь кражу или грабёж. Но здесь тебя снова выручили инструкции: ехать в город Стреб и устроиться на хлебозавод номер два.
Качай поднял голову и снова стал прохаживаться перед Полом.
-Там, прямо у проходной, тебя окликнул начальник охраны, громко назвав твоё лагерное "погоняло".
- Это был Ферзь - как бы опережая рассказчика, произнёс Пол.
- Да - подтвердил Качай - И фамилия его была - Каноплёв. Но по зоне ты его не помнил. Это и не удивительно - он откинулся на шесть лет раньше. Зато он тебя прекрасно запомнил.
Вы отметили встречу, отлично посидев в кабаке, где предавались воспоминаниям, перебрали в памяти общих знакомых. И, конечно же, там же, он клятвенно пообещал взять тебя к себе на работу, в охрану. Что, впоследствии, и сделал.
Спустя два месяца, Коноплев, во время ночного дежурства, подошёл к тебе и, говоря почти шепотом, предложил подзаработать. Тебе всего лишь надо было выпустить через проходную грузовик с мукой. Доверившись ему, ты так и сделал, а уже на следующее утро ваши руки были в "браслетах".
- А ты знаешь, что и Коноплев, была не настоящая его фамилия? - вдруг спросил Качай, снова остановившись перед Полом - Настоящая его фамилия - Альбович. И на зоне он был как Альбович. Но уголовное прошлое очень плохая площадка для построения карьеры. Поэтому, он сделал себе чистую биографию, потому как имел такую возможность. За кражу муки он получил три года, а отсидел два, а ты, как рецидивист, пять и отсидел четыре. Но эта ходка для тебя была курортам.
Времена изменились, взрастив даже на зоне поколение халявщиков. Они плевали на обычаи, традиции, законы. Деньги и грубая физическая сила - вот их основной принцип.
Зоной, куда вы попали, на то время управляла кучка отморозков, во главе с Вовой Люберецким. К Люберецким, как таковым, он никакого отношения не имел. Он просто присвоил это погоняло. Но у него всё было схвачено и куплено. Настоящие паханы и воры в законе, такие как Касач, затёрлись среди общей массы "мужиков" и, стиснув зубы, в бессильной злобе, взирали, как вчерашние фраера глумились над традициями и порядками.
Вы с Ферзём быстро во всём разобрались и восстановили справедливость. Тебе это обошлось в пять минут работы кулаками и двое суток карцера.
Лидерам, захватившим власть силой, приходится удерживать её с помощью силы. Тех, кто им не подчинялся, бесцеремонно опускали или уничтожили. Но какой бы ни была на зоне власть авторитетов, истинной и безграничной властью обладала, всё же, администрация. В сущности, ей была безразлична тюремная иерархия. Но если ходка проплачена, то тогда уже и у администрации появлялись определённые обязанности перед заказчиком. И если ей надо было нужного человека сделать авторитетом, она это делала. Но подавляющее большинство зеков относилось к такому авторитету без уважения. Его власть держалось только на грубой физической силе. И если этого авторитета низвергали посредством той же физической силы, тут уже вмешивалась администрация и восстанавливала прежние отношения. Ей это было выгодно. Если в былые времена смена криминальной власти на зоне сопровождалась войной, то теперь это могло ограничиться обычным мордобоем. Администрации жилось спокойнее, бабло текло в карман. И ничто не могло нарушить этот баланс кроме одного - перекрыть проплаченную ходку. То есть - заплатить ещё больше.
Качай задумался и замолчал.
- Слушай, а тебе тогда не показалась всё странным? - спросил он после небольшой паузы - Например, хотя бы тот факт, что после приговора вас вместе отправили в один лагерь? Да и лёгкий захват власти должен был вызвать, по крайней мере, некоторое удивление. Администрация вам не препятствовала, а даже, как бы, способствовала. Ведь здесь всё было куплено и проплачено. И, кстати, у тебя никогда не возникал вопрос - кто же тебе заказывал и оплачивал все твои убийства? Казимир Константинович был всего лишь посредником и ты это прекрасно понимал.
Пол, глядя в глаза стоящего перед ним человека, молча покачал головой. Однако Качай не торопился раскрывать карты.
- Альбовича, по первой ходке, ты не помнишь? - спросил он - А помнишь ли ты зека из вашего бараке с погонялом "Шахматист"?
- Да, я слышал это имя.
- А теперь тебе ничего не напоминает о шахматах?
- Ферзь... - не смело произнёс Пол.
- Да, Ферзь. Ферзь - это самая главная шахматная фигура. Он ходит куда хочет и как хочет. Откинувшись, Альбович сразу изобразил себе новую биографию. Нет, не Коноплев. До Коноплева он был Морозовым, Демьяновым и Семёновым. Эти три человека, поочередно, каждый в своё время, создали крупные финансовые пирамиды и также поочерёдно, при странных стечениях обстоятельствах, исчезли вместе с деньгами. Морозов, якобы утонул в Турции, яхта Демьянова потерпела крушение в Гибралтаре, Семёнова попал под снежную лавину в Альпах. Тел ни одного из них так и не нашли. Зато как-то вдруг, в городе Таленске появился некто по фамилии Лямушко.
Когда он кому-нибудь предоставлялся, то делал ударение на букве "у". Знакомые, иногда даже в глаза, произносили его фамилию с ударением на "я". На что тот только хитро улыбался. И имел на это право, потому как "лям" на блатном жаргоне и есть миллион. Да, он был и есть подпольным миллионером. Это на него ты работал. Это благодаря тебе он увеличил своё состояние на несколько десятков лямов. Там, на зоне, при твоей первой ходке, он видел приход к власти Шархана. Именно тогда он тебя приметил и оценил твои способности. И в последующим, уже после отсидки, держал тебя при себе, как нужного и ценного работника.
Альбович был умен и, как говориться - всегда держал нос по ветру. Он не впадал в крайности, знал всему меру и предчувствовал, где и когда надо остановиться или свернуть. Так, через определённое время, исчез Лямушко и появился Коноплев. Когда ты откинулся второй раз, тебя встретил тот же Ферзь, но уже по фамилии Грачёв. Он "окапался" в Шатузоле, сколотил себе компанию - Бахча, Гудвин, Шест - и приготовил местечко для тебя. Это он настоял на твоей новой биографии и создал тебя как Зайцева. Помнишь, таёжный посёлок Верхний Утюй, куда ты прибыл после второй ходки, чтобы исчез Качай и появился Зайцев? Там, довольно часто, даже опытные охотники уходили в тайгу и не возвращались. Ты должен был стать одним из них. Но судьба подыграла тебе: в тайге случился пожар и половина посёлка сгорела. Один из трупов, обгоревших до неузнаваемости, приписали тебе. Кстати - твоя мать, так и не поверила в твою гибель. Она до сих пор считает, что ты жив. Хочешь верь, хочешь не верь, но материнское чутьё всё-таки что-то значит. Ну, это я так, между прочим...
- Подожди... - перебил Пол рассказчика - ты говоришь Ферзь подпольный миллионер... И он со своими миллионами сидит в этой дыре?
- Да... - ответил Качай - Потому что те, кого он кинул, а это влиятельные люди, ищут его именно там, за границей. Швейцария, Греция, Гибралтар, Мальдивы, Гавайи, Сейшелы и так далее. Да, он сидит в этой дыре. Но зато живой... Но я, кажется, отвлёкся. Мы же говорим о тебе. Так вот дальше, Пол, идёт очень неприглядная картина. Дальше, ты продолжал убивать людей, но делал это не за деньги. Ты это делал для установления своего авторитета, своей власти. И если ты когда-нибудь будешь гореть в аду, а ты обязательно там будешь гореть, то именно за эти вот дела. Здесь тебя никакой суд не оправдает. Ферзь, между прочим, не одобрял твои похождения. Он никогда не любил шума. Он хотел жить тихо и спокойно, а "шоблу", в виде вас, держал для прикрытия, если кто-то из недругов что-то пронюхает и явится за ним. Нет, он, конечно, был не против поддержания, так сказать, "физической формы", но не таким способом. А ты упорно лез к власти, оставляя за собой кровавый шлейф и успокоился лишь, когда всё признали твой авторитет. И Ферзь - тоже. Хотя это он здесь всё организовал, за свои деньги. И тебя создал в том числе. Конечно, ему "в падлу" было делиться властью. Но половину, он, всё-таки, отдал. Однако следует признать, и Ферзь это признал, что твои кровавые деяния, имели и положительную сторону. Вы, фактически, восстановили воровские законы в трёх ближайших зонах. Самое главное - вы создали воровской общаг и это сильно поспособствовало укреплению вашей власти. Любой откинувшийся зек, или доведённый до крайности на воле, мог рассчитывать на вашу поддержку. Вы восстановили связь с зонами и получили возможность влиять на них. Дело Хасимова - яркий тому пример.
Полковник Хасимов был начальником закрытой зоны на Восточной Кассее. Там творился полный беспредел. Нельзя сказать, что Хасимов поощрял его, но он и не препятствовал. Жизнь зека, в самом прямом смысле, там не стоила ломаного гроша. Человека могли сгноить, убить, похоронить заживо. И всё это сходило с рук.
Полковник заезжал во двор своего дома, а два пьяные мужика брели по проезжей части. Вдруг один из них упал, а второй начал его поднимать. Это у него не очень хорошо получалось: в итоге падали оба.
Хасимов несколько раз посигналил, потом открыл окно и стал требовать, чтобы те быстрее освобождали проезд. В это время ты подошёл к машине и выстрелил в окно из охотничьего обреза. Сначала из одного ствола, потом из другого...
Стрелял дробью, поэтому лицо жертвы превратилось в кровавое месиво, а салон автомобиля покрылся сплошными кровавыми пятнами.
Полчаса машина стояла на дороге, у всех на виду.
У большинства людей не выдерживали нервы видеть такое.
Надо сказать, что после этого беспредел на зоне, действительно, прекратился. Конечно, перед урками никто не стелился, но издевательств, со стороны администрации, уже не было.
Шестёрка и стукач, по кличке "председатель" после отсидки думал укрыться в глухом посёлке Каменный. Обласканный руководством зоны, выйдя на свободу, он предчувствовал месть криминала. И не ошибся. Ты перерезал ему горло и повесил за ногу на фонарном столбе центральной улицы посёлка.
Мелкий воришка, начинающий домушник, чисто случайно обшмонал хату одного из авторитетов, который в это время тянул срок. За это ты ему отрубил руку. Вот так вот, просто взял топор, поднял и со всего маха опустил на почти ещё детское, запястье, лежащее на колоде. Потом, глядя в обезумевшие от боли и ужаса глаза жертвы, произнёс - "Если кому-нибудь вякнешь, точно также полетит твоя башка". Но это всё было излишним. Можно было обойтись угрозами: просто настучать по заднице. Он уже сам понял, что шмонал не ту хату.
Но намного больше не повезло главарю шайки Октябрьского района, который сдуру дерзнул бросить тебе вызов. Ты отрезал ему голову, насадил на палку и воткнул её в центральную клумбу, напротив памятника Дзержинскому. А обезглавленное тело посадил на скамейку, также напротив памятника.
Ферзь тебя ни о чём не просил. Он с ужасом смотрел на твои похождения, но всё-таки молчал. В конце концов, таким образом, укреплялся и общий авторитет. Однажды, Ферзь имел неосторожность, высказаться о том, что некий Панфилов, заведующий сектором культуры при горисполкоме, ставит ему палки в колёса.
Панфилов был убит средь бело дня, прямо в здании горисполкома.
Вы шли по коридору навстречу друг другу и когда поравнялись, ты приставил к его груди ствол и нажал на курок.
Выстрела никто не слышал.
Ты пошёл дальше, а человек, с которым разминулся, держась за сердце, рухнул на пол.
Ферзь ругался по этому поводу, кричал, что таким образом ты его подставляешь, но со временем всё было тихо и он успокоился.
Именно тогда власти города окончательно убедились в существовании организованной преступности, силы, с которой приходилось считаться. Хотя нельзя сказать, что своим существованием она сильно уж беспокоила власть. Даже наоборот - последнюю она, в каком-то смысле даже устраивала, потому как держала под контролем своих. Иной раз обнаруженные трупы оказывался опасными преступниками в розыске. А поскольку разыскивать уже было некого, то "виски" закрывались автоматически.
С перестройкой криминал, вообще, устремился во властные структуры. Помнишь тот курьёзный случай с Ножиковым и Шеймоновым? Они одновременно баллотировались на пост губернатора и заказали друг друга. Заказывали в разное время, пользуясь разными каналами, но так получилось, что замочили их в один день, хотя и разные киллеры. Но вы тогда оказались в пролёте, потому как аванс взяли, а остальную часть денег, платить уже было некому. А следаки стали капать под действующего губернатора, который тоже баллотировался на второй срок.
Качай повернулся спиной к Полу и стал смотреть на пламя в камине, которое по прежнему оставалось таким же, как и в начале, хотя дрова туда никто не подбрасывал.
- А хочешь, скажу, почему ты никогда в жизни не имел женщин, почему ты до сих пор девственник? - спустя какое-то время бросил он через плечо - Потому, что ты боялся и боишься интимной близости. Боялся, что у тебя ничего не получиться с женщиной и в этом видел свою уязвимость. А ты не хотел иметь уязвимые места. Но природный инстинкт, сидящий в твоём теле, который ты подавлял усилием воли, иногда вызывал в тебе приступ ярости. Правда, ты его, в основном, контролировал. Со стороны это было даже не заметно, как например, с тем депутатом. Ты тогда вошёл, в беспечно оставленную не запертой любовниками входную дверь, и спрятался в спальне, за шторой. Ты прослушал всю любовную сцену и, хотя её не видел, но явственно представил. Осознание того, что ты никогда не испытывал подобных чувств, в общем-то, по причине собственной трусости, возбудило в тебе злобу на самого себя, которую ты, в последствии, направил на любовников. С одной стороны, ты боролся с желанием выйти из укрытия и застрелить обоих, и с другой стороны, с боязнью увидеть их обнажённые, совокупляющиеся тела.
Страсть продолжалась чуть больше пяти минут.
Вскоре девушка ушла в душ.
Облегчённо вздохнув, ты оставил укрытия и не слышно, но решительно, подошёл к широкой кровати.
Мужчина находился в состоянии блаженства: лежал на спине, закрыв глаза и заложив руки за голову. Он ещё глубоко дышал, испытывая сладостную усталость и не заметил подошедшего человека.
Ствол пистолета ты направил на средину лба, приставив так близко, что глушитель почти касался кожи.
Глухой хлопок... приглушённый вскрик... хруст кости и кровавый след, на белой наволочке, в виде высокой короны, увенчал макушку лежащей на ней головы.
Ноги жертвы ещё судорожно подёргивались, когда ты отрезал ему член, держа орган через одеяло, чтобы меньше испачкаться кровью. Затем, ты спокойно спустился на первый этаж, зашёл в кухню, следя в воображении за девушкой, которая теперь, по твоим расчётам направляла струю дождика себе в промежность и, в том же воображении, рассчитывал время, уходящее на эту процедуру, чтобы ориентироваться в своих действиях. Ты, не спеша, тщательно вымыл под краном нож и руки. Когда, в том же твоём воображении, девушка вытирала своё красивое тела большим махровым полотенцем, спокойно и незаметно покинул дом.
Качай резко повернулся, и, задумчиво глядя в дальний угол комнаты, поднял вверх указательный палец.
- А ведь твоя нелюбовь к сексу имеет и положительную сторону. Помнишь, ты запретил насиловать шестнадцатилетнюю дочку "опера", которую вы похитили из-за несговорчивости её отца. Вы неделю держали девушку взаперти, но не один волос не упал с её головы. Она вас даже считала благородными разбойниками, этакими - Робин Гудами. Правда, на то время у неё уже были половые связи с мужчинами. Так что даже групавуха вряд ли нанесла бы ей какую-то травму. А потом, перед подружками она вообще хвасталась, что во время похищения её каждый день насиловали пять человек.
Качай посмотрел Полу в глаза и тот отвёл взгляд в сторону.
- А ведь это не правда, что ты не веришь в Бога...
Голос доносился уже откуда-то со стороны и Пол, подняв голову, нашёл собеседника стоявшим перед телевизором. Тот внимательно рассматривал полку с кассетами и дисками. С появлением интернета Пол ими уже не пользовался. Он даже не знал - работает ли видеомагнитофон?
- Хищники... - не оборачиваясь сказал Качай - Пять научно-популярных фильмов, записанных с канала "Дискавери", которые ты когда-то смотрел ежедневно. Львы, тигры, волки медведи, пантеры, леопарды... Охота, повадки, отношения в сообществе... Тебе, Пол, надо было дать кличку "Хищник", кем ты, собственно говоря, себя и считаешь. Воспитанный на коммунистических взглядах и атеистической морали, в детстве и юности, ты не замолачивался вопросами религии: говорили, что Бога нет, значить нет. На зоне тоже было не до этого. Первые мысли, касающиеся веры появились сами по себе, когда ты начал задумываться о смысле жизни. И вот тогда ты заметил нестыковку.
"Откуда, в принципе, взялись хищники? - думал ты - Если их сотворил не Бог, то ничего и не сходиться. Если по научному, жизнь на Земле появилась из одной точки, потому как если одновременно везде и всюду, то это уже какая-то организованность. Появившись, она стала распространяться, производить себе подобных. И на то время всё живое было однообразным. Потом изменения окружающей среды вызвали усложнение организмов, разнообразие форм, но пищевая цепочка оставалась прежней, по той простой причине, что выбора та не было."
Мне нравятся дальнейшие твои рассуждения. Они, хотя и наливные, но именно это меня и умиляет.
"Если свинья питается желудями, а другого ничего и нет, то она не сможет питаться падалью и уж тем более живой плотью себе подобных. Её желудок способен перерабатывать желуди, и только жёлуди. От падали её начнёт тошнить, проберёт поносом и так далее. В конце концов - свинка просто сдохнет. И если случился этот переход, значит он кому-то нужен. Да - эволюция. Да - мутации. Но всё это процесс осознанный, направленный в нужное русло. Значит хищников, кто-то, для каких-то целей, сознательно создал. Наделил зубами, когтями, ядами. И причина понятна - контроль популяций. А без падальщиков - вообще не обойтись. Если не сказать больше - всякое живое существо на Земле фактически является падальщиком и убийцей. Ну а поскольку этот процесс подчиняется научным законам, значит, его создал разум".
Я тебе не научный трактат цитирую, это твои собственные мысли. И именно благодаря им ты обрёл веру, пусть и своеобразную. Точнее - ты просто соединил Разум и Бога, что, в общем-то, не противоречит логике. Дальше, ты стал размышлять о добре и зле, о грехе и праведности, и пришёл к интересному выводу. "Хищников, ведь, тоже создал Бог - рассуждал ты - И хищник совсем не виноват, что он таким родился. А человек, вообще, венец хищнического творения. Ну и, конечно же, у хищников есть своя иерархия, свои порядки, хотя принцип везде один - выживает сильнейший. И именно он, это сильнейший, должен следить за соблюдением закона в стае, корректировать процессы и восстанавливать, пусть и свою, хищническую, справедливость". Вот так ты нашёл оправдания содеянным грехам.
Произнося эту речь, Качай повернулся и медленно приближался к Полу. Последние слова он говорил стоя возле него почти вплотную.
Пол медленно поднял голову и посмотрел в лицо подошедшему.
- Покажи ад... - прошептал он после длительного молчания.
- Зачем? - удивился Качай - Сам всё увидишь, не так уж долго ждать осталось. А впрочем... По коридору первая дверь налево - последние слова он произнёс медленно садясь в кресло.
Искушение Хищника. Часть - 11
© Copyright: Эдуард Велипольский, 2019
Свидетельство о публикации №219100801566
Свидетельство о публикации №219100801566
Рецензии