За гранью сошедшие с мечты,...

За гранью сошедшие с мечты, все блага мира яви не заменят.

I: За гранью…

«- Где я?... Что это все за… такое?...»
Зрачки широко раскрытых глаз бегали из стороны в сторону и жадно съедали свет. Рывок за рывком, вскармливая ненасытное удивление ничего не понимающего разума.
Человек сел на колени и осмотрелся, попытался встать, но, взглянув вниз, упал от страха. Он стоял на чем-то похожем на стекло. То, само по себе, не столь изумительно, как факт отсутствия каких-либо опор. Платформа парила, и парила высоко в небесах.
Плотно прижавшиеся друг к другу в объятиях, струи облаков целеустремленно куда-то брели, и нельзя было сказать, в какую сторону света. Здесь ничего нельзя было сказать… Все не то. Все не так.
«Это сон, наверное… Это сон… Как я попал сюда? Не знаю… Сон, точно сон…»
Все ярко освещалось… Чем? Небеса кремового цвета, будто не от мира сего, даже светила не имели, хотя тени падали так, что оно обязалось стоять где-то в зените. Облака сжимались, скрывая все под собой: неясно, что могло там укрыться. И ветер… Ветер не гулял, а они плыли… Но как?
Он не сразу заметил, что сидел нагим. Страх ушел, осталось тотальное непонимание. Будь он в атмосфере Земли - замерз бы, задохнулся… Но нет ведь, дышится, живется!
«Как понять… Упасть? Нет... Страшно…»
Человек встал в полный рост. Колени скашивало, обуревал страх ненароком провалиться вниз. Он босыми стопами аккурат продвинулся к краю, который нелегко было различить… Дошел. Приглянул вниз, дрогнул, кинулся назад…
И сорвался.
Крик замолотил кувалдой в груди, но вырваться не мог. Как две крысы, испуг и самообладание, желание умереть и желание оказаться в безопасности, оказались одни, замурованные, готовые вцепиться друг другу в глотки и разодрать их в кровь…
Все ниже и ниже, все холоднее, темнее, страшнее… Пока не стерлась в пыль уверенность, что человек вообще падает.
Крик погиб, истлел, и пепел его облаком вырывался из носа, изо рта: тлен в трубах концлагерных печей, нагнетенный взволнованным, частым дыханием. Сердце человека замерло в темноте, в вакууме космоса, но звезды не указывали путь. Они исчезли.
Вдруг ослепительные полосы пронзили все и вся. Они шли откуда-то из-за спины и стремились куда-то в непроглядную даль. Человеку казалось, что он поворачивает голову, но картина стояла бессменно, словно не светом были полосы, а дырами в плотно прилегшей маске, куда врывались лучи окружающей реальности.
Раздался пронзительный вопль.
Содрогнулось все. Центр картины размылся в блеклом пятне, куда стеклись все краски. Свет полос тех звездами проезжал мимо, давление сжало тело, дав человеку впервые почувствовать себя камбалой, совершившей прыжок-искривление.
Вмиг расступилось пространство. Дыра в обоях тьмы ширилась и поглощала все. Человек уже не мог терпеть: внутренние органы, душа и самомнение его стремились навсегда покинуть тело, оставив кожу плакать о былой целостности… Но он успел.
Тело на невероятной скорости влетело в иное измерение. Удар за ударом, оно подлетало и билось оземь, степенно замедляясь, пока не застыло без движения.
- Что за чертовщина!? – кричал человек вслух, не в мыслях.
Тело его было цело, как ни странно. Меж пальцев теснилась трава, свежая, зеленая… красивая… неестественно…
Вокруг стеной непроглядной строились стволы деревьев, словно солдаты, без единого шороха. А облака пропали. Их место занял.. Глаз.
Человек снова вытянулся в полный рост. Забыв обо всем, что происходило, он удивленно смотрел на небесное Око. Оно было необычно, не таково, как у известных живых существ, совершенно непохоже.
«Что же ты такое?...»
- Я Бог твой.
Гулкими ветрами меж лиственниц пронизан был сказ из уст некоего разума. Он сотрясал, однако не был ощутим обыкновенно, будь то голос человека. Точно сам господь произнес это…
Человек пошатнулся, огляделся с удивлением. Но он не верил.
- Невозможно…
- Не пытайся противиться.
- Когда этот глупый сон прекратится?!
Он сел, склонив голову. Пришли попытки выйти из провала: смыкание век, концентрация мыслей. Но ничего не происходило, ничего не давалось.
Нежданно почва под ногами человека обезумела. Кубами твердь вздымалась и тяжелой дымкой вертелась, вымешивалась в небесах. Кубик Рубика разбился и пытался найти себя в руках бульварного шулера. Поиски шли скоротечно, пока не выстроился земляной купол над головой человека, сокрыв небеса, оставив того в темноте и одиночестве. И снова воцарился мрак и вакуум…
Ему казалось, что глаза сомкнуты, но отличить одно от иного оказалось сложно. После нескольких попыток его вдруг ослепило. Он растекся на бетонном полу, а вверху засияла лампа, точно пришедшая погостить из детективных фильмов с допросами. Глаза привыкли быстро.
Человек развернулся полным кругом. Где он?
За пределами владений доблестной армии фотонов крылось феерическое ничто, тьма, безграничная мгла, сменой пришедшая на место кубов почвы.
Человек побежал, не зная, куда, в какую сторону движется, в итоге войдя в мертвую зону. Не успел он того осознать, как появился свет. Человек остановился и возвысил взгляд. Ему приветливо мигала уже знакомая лампа.
Взгляд принял рассерженные очертания, ноги ринулись вглубь темени, все быстрее и быстрее. Но свет был все ярче. Быстрее. Ярче. Быстрее. Жарче.
Он упал, опаленный тысячей светил, взревевших пламенем внутри стеклянной сферы. Лишь миг, лишь боль и бессилие, и жар испарился, рассеялся.
- Господи, что ты такое… Куда ты меня привел?!
- Я Бог твой.
Пред лицом измученного встал пепельный образ. Человек отскочил, словно ночной кузнечик, обожженный зажигалкой бессонного юнца.
- Но как...
Пепел стал пулей, впившейся в нейронные дебри.
Наступил сон…

***

Пробуждение.
Белый зал. Диван и плед. Кресло. Седовласый старик. Первая мысль:
- «А это рай, видимо…»
- Возможно.
Комната, как собирательный образ земных стереотипов о мире святых. Быть может, это все еще был сон, но человек о таком не думал. Не было смысла сопротивляться: не было сил. Остались лишь вопросы.
Человек некоторое время отстраненно смотрел на старика. Тот отвечал взаимностью. Но тишина все же прервалась.
- Кто вы? – прозвучал вопрос.
- Ты знаешь. – донесся ответ.
Человек незаметно закивал, хотя в глазах его оставалось неверие и непонимание.
- Как такое возможно?
- Здесь возможно все.
- Зачем было все, что до этого случилось?
- Дабы ты смирился.
- Но я не верю! Я проснусь, наверное… Господи…
- Веришь.
Человек взглянул вопросительно.
- Веришь, но не понимаешь. Тебе нужно все узнать. Задавай вопросы. – старик окончил.
Все, бывшее вокруг, слепящим блеском брызнуло в глаза человеку, и тело того ощутимо воспарило над уже неразличимыми в сверкающем киселе предметами. Пустота, обволокшая человека, не существовала и существовала одновременно, разила холодом и одаривала теплом, в конце концов, с дыханием втекала внутрь и, вмешиваясь в кровь и бурля, дурманила мозг благоговением. И все вопросы, казалось, находили ответ, а те, что не нашли – трепетали в ожидании.

II: Сошедшие с мечты

Шуршание… Разлепив глаза, человек почувствовал кратковременный дискомфорт, похожий на боль. Веки еще несколько раз сомкнулись, прежде чем органы зрения привыкли к яркому свету, протиснувшемуся сквозь стекло окон.
«Долго спал, наверное… Белье такое чистое… - отстукивало в мыслях».
Белая простынь и пододеяльник обласкивали уши своим шуршанием, а кожу – своим мягким полотном. Соня, хоть и был удивлен, тем не менее, быстро встал. Окружающие интерьеры были знакомы, но человек словно жил в них не столь часто, чтобы привыкнуть: каждый уголок навеивал любопытство.
Спустя рядовые приготовления он вышел из дому, с иголочки облаченный, и зашагал куда-то, будто знал, куда именно, будто проделывал такой ряд действий каждый божий день. Однако вид новаторски возведенных зданий, жилых и специализированных, повергал в легкое изумление.
В сопровождении двух плотно сложенных мужчин, - по ощущениям, охранников, - человек прошел к ожидавшему в ста метрах автомобильному эскорту. Черные, представительные и строгие транспортные средства ожидали в окружении нескольких столь же серьезных персон. Один из окружавших, по виду знакомый, подошел к человеку и протянул руку.
- Мистер Айв, хорошо выспались?
- А… Да, лучше некуда, спасибо… Сюда?
Услышав вопрос, мужчина удивленно поднял брови.
- О… Да, конечно… - провел он рукой в сторону салона и, после того как Айв благодарно кивнул, слегка в недоумении оглядел остальных.
Автомобиль ехал необычайно тихо. Айв не мог припомнить, когда ему приходилось ехать в таких беззвучных машинах, но, тем не менее, обстановка оставалась знакомой ему.
- Электромобиль? – неуверенно поинтересовался человек, внимательно всматриваясь в каждый шов внутри салона.
- Ну да, последняя разработка… как их… м-м-м… Тесла Моторс, вот… да. – собеседник нахмурился, - Вы ведь сами распорядились…
- Я… у меня какие-то проблемы с памятью с утра… все знакомое, и такое незнакомое в то же время… Смешно звучит, понимаю. – Айв опустил голову, затем с ухмылкой всмотрелся в слабо тонированное окно. Но вскоре снова обернулся к собеседнику, - напомните, как вас зовут?..
Обескураженный собеседник молчал на протяжении нескольких секунд, однако, в конце концов, заговорил.
- Филипп Ричард Мэнселл, сэр. Разрешите говорить откровенно?
- А я когда-то кому-то запрещал?.. Впрочем, не стесняйтесь.
- Меня настораживают ваши провалы в памяти. Я боюсь, это серьезно помешает вашей работе… - отстраненно заявил Филипп.
- Кем же я работаю? Все столь официально… я, что… - голос Айва стих в смущении, когда тот увидел побелевшее лицо собеседника. Повисла гнетущая пауза.
- Вы президент страны, сэр… - наконец, смог выдавить из себя Мэнселл.
Внутри и без того шепчущего салона воцарилось гробовое молчание. Спустя резкий обмен взглядов, тяжело выгнав воздух из легких, Айв погрузил ладони в волосы и, казалось, сломлено вгляделся в коврик автомобиля. Сложившаяся ситуация оказалась для человека нестерпимо неожиданной.
Спустя дни, придя в адекватное состояние и разобравшись в том, что его окружало, Винсент Айв заседал в апартаментах главнокомандующего и рассматривал стратегические правительственные документы.
- Мистер Айв, к вам Лиам Брэдли с отчетом. По его словам, у вас с ним назначена встреча.
- «Назначена встреча?..» - задался вопросом Винсент, - Эм, что ж… Хорошо, впустите.
- Вероятно, мистер Айв, я - единственный человек в этой стране, который может так нагло отвлекать вас от работы! – с усмешкой, в странной форме поприветствовал Айва вошедший гость.
- Наверное… вы правы.
- Я хотел искренне поздравить вас, ваша программа дала огромные плоды. Не зря народ отдал голоса за вас! – Брэдли вел диалог в игривой манере.
Айв прекрасно понимал, что тот имел ввиду под словами «программа удалась». То, о чем Винсент мечтал с самых двадцати лет, когда образумился и, как он сам счел, трезво стал смотреть на мир - свершилось. Бесчисленные бумаги гласили о многом, из чего примечательным оставалось то, что Айву удалось освободить Канаду от Британской монархии, осуществить частичное внедрение ресурсо-ориентированной экономической политики и наладить широкие культурные и экономические связи с огромным количеством стран. Айв сам не мог поверить, но он превратил Канаду в сверхдержаву, хотя даже не мог упомнить, как сумел совершить это.
- Да, я и сам изумлен… - ответил ему главнокомандующий, предвкушая долгий и плодотворный диалог - А знаете, расскажу-ка я о своих планах… Давно вы путешествовали по нашим бескрайним просторам? – довершил он и под конец улыбнулся.
Впоследствии разъезжая по своей родине, неожиданно ставшей подконтрольной ему, Винсент в безмерном общении с людьми познавал ширину своего вклада в возрастание миротворческих настроений и заботу об экологии, научный подъем и возвышение культуры, борьбу с бедностью и невежеством во всем мире. Он жал руки гениям и стесненно выслушивал, что, если и есть человек, которому они доверили бы мир, то таким человеком был Винсент Айв. Поднявшееся образование, здравоохранение, уровень жизни… будто сошедшие с мечты, все блага мира вырастали небоскребами у него на глазах. И наблюдал он, как преданные граждане с честью высекают на этих небоскребах его имя. Никто и ничто на всем земном шаре не было в силах описать то удовлетворение, с которым Айв ложился спать, но от величия собственных заслуг ему порой становилось тошно и неуютно. Он все не мог понять, как ему удалось… И, как-то стоя на балконе ночью, будучи погруженным в мысли перед сном, Винсент неожиданно услышал ровный, успокаивающий и до боли знакомый голос.
- Здесь он – рай твой…

III: Все блага мира

- Я вспоминаю… - зашептал человек, услышав голос из глубин памяти, а затем обернулся, - Ты Господь!.. Боже… Не уж-то это было правдой?
- Все, что увидел ты – твои мечты. И вижу я, как счастлив ты. – медленно подходя, вымолвил старик.
- Да, Боже, это невероятный мир… но я ничего о нем не знаю, кроме того, что вычитал и выслушал за эти короткие дни… Но они были невероятными! – признавался Айв, смотря на пылающий рубином и янтарем город где-то в дали.
- Все то – правда, все то - твое бытие. Такое, коим ты его всегда мечтал узреть.
Старик вгляделся в голову Айва на несколько мгновений, а по их истечении Винсент широко раскрыл веки и стал оглядываться в разные стороны, будто бесконтрольный рой мыслей вторгся в сознание.
- Сколько же всего… и это сделал я? – не мог он поверить тому, увидел, - Это ведь гениально… Я бы в жизни не…
- Ты смог бы. Но не успел. – прервал его старик.
- Хорошо… - начал Айв, - значит, это рай… а… - раскрыв рот, он окинул повернутой к небу ладонью тот пейзаж каменных джунглей, прочные стволы которых тлели в ярких гирляндах, - Все те люди – тоже погибли, как и я? И вообще…
- Я ожидал, когда ты дойдешь до этой мысли. И дождался. Тот рай – твой личный. Нет в нем душ умерших. Есть лишь люди новосотворенные, и те, кого увидеть ты желаешь. Как видел ты ту, кого любил.
- Диана… она реальна? – с глубокой надеждой спросил Винсент.
- Увиденный тобою образ ее был нереален, лишь воспроизведен. Действительная жена твоя жива - она в мире, что ты величаешь реальностью. – отвечал старик неспешно, заботливо, своим голосом внушая доверие и почтение.
Айв улыбнулся, зажмурив смоченные слезами глаза. Он сделался счастливым за свою жену, за то, что она все еще была жива, что могла жить в прелести того, настоящего мира, от которого Айв был оторван нерушимой стеной – смертью. Тогда он вспомнил еще кое-что.
- Постой, я же… атеист… - на его лбу проступили морщины недопонимания.
- Еще один верный вопрос. Правдивый рай не таков, каков он в книгах, что зовутся священными. Они посланы были мной в мир ваш, как испытание…
- Испытание? Испытание чего? – перебил Винсент самого Бога, или того, кто им притворялся.
- Разума человеческого. Понял я, сколь глупы вы в суждениях своих, узрел, каких фантазий вы себе настроили. Спустил я вам то, что должно было вызвать неверие, что должно было заставить вас делать выбор меж заблуждений, и в выборе этом отвергнуть их все, выбрав путь познания действительности! – возвышая тон, диктовал старик, - И тем, кто примет путь крайний вместо всех иных, я отдал мир мечты, мир, где любое желание благое существует осязаемо! И этим местом для тебя стал рай, ибо ты – отверг глупость в жизни своей и вечно желал того же ближним!..
Винсент стоял молча, не зная, что возразить на тот поток откровения, что излился на него из уст старика. Такая истина была нова и непривычна. Однако он осмелился сказать:
- Атеистам – рай… а верующим…
- Ад. – вымолвил Господь.
Рука человека нервно огладила морщинистое, пожилое лицо, которое совершенно неожиданно стало обретать черты уверенности.
- Но это ведь неправильно… - серьезно заявил Винсент.
- Рамки верного и неверного заданы мной, ты лишь судишь так, как воспитан в своем несовершенном мире. – спокойно парировал старик.
- Да, но этот несовершенный мир создал ты. – возмутился Айв, - Ты ведь знал, что должно было случится, когда давал людям свои заповеди…
- Я не карал первейших за веру. Карал я тех, кто имел выбор, тех, кто жил и живет в эпоху научной мысли. И внес я заповеди благие в книги те, дабы уверовавшие так или иначе не погубили друг друга и ближних своих. – продиктовал Господь, заставив Айва замолчать, не имея встречных вопросов, - Но увидел я, что даже созерцая противоречия книг моих, их несоответствие возможному, люди все равно верят. Потому я и стал карать глупцов, а свободным в помыслах я дарую рай.
- Да?... Чёрт возьми… - Винсент на миг остановился, - Да уж, в раю говорить о Чёрте… Ладно, но они ведь тебе верят. Ты им даже подсказок не даешь, что их вера ведет их в никуда… и вообще, тебе ничуть не тошно от мысли, что люди отдают большую часть жизни службе во имя тебя? Они на тебя надеются, а ты… - он запнулся, - а ты их за это караешь… Боже…
- Мне проку нет от веры их, ибо горд я тогда, когда вижу, как создания мои сами учатся решать проблемы существования, а не молят меня о помощи. Я не являлся им, я не обещал им ничего, я лишь подал свод нерадивых глупостей, и те приняли эти глупости за мое откровение! Недостойно-ли это кары, а, ответь, защитник рода человеческого? – с издевкой обратился Господь к Винсенту, как к виновному, своим громогласным тоном.
- Теперь я снова не верю… Не верю, что хочу от такого Бога получать какие-то награды. – досадно признался человек в ответ на крик.
- Ты разочаровываешь меня… - вздохнул Господь.
- Я? Тебя? – обернулся Айв с гневным взглядом к Господу, - Во-первых, ты притащил меня сюда и сказал, что ты - Бог, разрушив весь мой взгляд на жизнь. Засунул меня в чертову иллюзию, чтоб я наслаждался гордыней за свои несовершенные успехи. Что толку мне от этого твоего рая, а? – Винсент повысил тон, а его собеседник терпеливо закрыл глаза и выслушивал, - Я хочу, чтобы тот мир, который внизу, под облаками, страдает и гниет, чтоб он расцвел, чтобы мои дети, внуки… да черт возьми, чтоб у всех дети и внуки жили в лучшем мире, даже лучшем, чем здесь! Рай для меня – не этой твой городок из «лего». Для меня рай – это беззаботный смех детей, это счастье изобретателя, сумевшего сделать жизнь лучше… это улыбка моей жены… Диана… - Айв тяжело выдохнул и накрыл рот ладонью. Из его покрасневших глаз вот-вот истекала слеза, одна за другой, - Она ведь верит… Каналья ты, она тебе верит! – пуще прежнего закричал он, - Она сейчас тебе молится, чтобы я не умирал, да!? Ты слышишь?!
- Слышу.
Айв не мог сдерживать слезы и с гневом пронзал Бога взглядом. Он не знал, первый-ли он такой здесь, обрушивший злобу на самого Создателя, или уже очередной. Но одно он знал точно – оставаться в этом горе-раю он не желал.
- Ты возвел мне Ад под видом Рая, Боженька. Ты – тот Бог, в которого я при жизни еще сильнее не верил бы, потому что ты – лжец и дрянь, решившая пообещать людям одно, а тех, кто остался тебе верен, послать нахрен и впихнуть страдания за их преданность! – слезы Винсента иссохли, тон голоса выровнялся и становился более уверенным, - Я не верю в такого Бога… И ты - вовсе не тот Бог, в которого люди верят там, внизу. Ты не имеешь права, просто не имеешь права их за что-то судить!
- Как возжелаешь. Неверие в твоей душе, а коль это было испытанием, быть может, прошел ты его… - складывая руки, ответил старик.
- Что? Что это значит? – не понимая, заворошил Айв.
- Да будет так. - молвил Бог в последний раз.
Сквозь вопросительные крики Айва, Господь с ослепительным светом начал испаряться, как и все вокруг. И Винсент понял, что звук пропал, будто человек в очередной раз оказался в вакууме. В ослепительно белом вакууме…

IV: Яви не заменят

В глаза врезался свет широких светодиодных ламп, снова вызывая боль. Шевелиться было трудно, но сознание постепенно входило в гости к разуму. Через некоторое время различимы стали образы бегающих вокруг людей. Даже было слышно что-то, но не сразу стало ясно, что именно.
- Ейсэвиеие б огъие...
- Что?.. Что вы…
Кто-то неожиданно раскрыл человеку веко, свет начал бить еще больнее. Айв хотел было возмутиться, но тело еще оставалось ослабленным.
Голубые халаты на людях давали понять, где он. А в дали стоял кто-то, одетый не так, как все.
- Сиа-а – с трудом залепетал Винсент и зашевелил в ее сторону рукой, подзывая. Ее не сразу пустили ближе. Ничто на свете не описало бы то счастье, нахлынувшее на Винсента, когда он почувствовал объятие самого родного ему во всех мирах человека. Человека, который верил в силу жизни, и его вера оправдалась.
Айв хотел плакать, но слез не находил. Тогда он в душе засмеялся, улыбнувшись наяву.
«Любимая… Мы живы…»
В улыбке этой слилось и вскипело все пережитое и в жизни, и за ее гранью.
И улыбка это диктовала, что никакой Рай для Винсента Айва не заменил бы яви, и никакие блага не возместят той реальности, в которой его любит Она, и все те, кого Айв любил, любит и еще полюбит.
Последующие месяцы реабилитации после кратковременной комы становились щедры на молчаливые часы, проведенные в глубокой думе над всем случившимся. Верно или нет, но человек впервые понял, что мечты не ждут вечно. Он понял, как важен каждый предстоящий миг для него, дабы сделать все, что он еще способен делать: воспитывать, благодарить, любить, облагораживать окружающий мир.
Спустя пару лет Винсент Айв возьмется за написание книги о том, как он видел Бога, так и не теряя своего прирожденного скептицизма и самому себе доказывая, что то были лишь предсмертные, иллюзорные переживания. А еще позже он баллотируется в депутаты парламента, помня, как можно превратить мир в мечту, ранее казавшуюся несбыточной. Но как бы то ни было, ценить жизнь Винсент стал сильнее и к вере проникся уважением. Именно благодаря тому Богу, в которого он никогда не верил, но которого повстречал.

2016