Соловьиные трели, дремлющие пески

Баграм остался далеко позади, в пыли, вихрем несущейся вслед за «Хаммером». Вокруг лишь белизна сверкающего снегом на полуденном солнце песка да отдаленные силуэты вершин Гиндукуша где-то на горизонте. Неизменный пейзаж казавшейся бесконечной дороги.
Сколько они ехали? Пол часа? Час? День, год или целую вечность? Сейчас сержанту Хансону казалось, что в мире может не быть ничего кроме этой пустыни – «дремлющих песков», как ее называли местные.
Пейзаж действительно действовал умиротворяюще, путешествие сквозь пески было сродни пересечению океана или полету в космос – полная оторванность не просто от общества, культуры и цивилизации, но будто от реальности как таковой, будто сейчас кругом сон, который может закончиться через мгновение, а может длиться вечно.
Эта дорога, ведущая сквозь море Дремлющих песков, была одним из самых безопасных мест в Парване – война шла уже четыре года, а здесь не было совершено ни одного нападения на автоколонны. Возможно, дело в полной тактической бесперспективности устраивать засады на пути к расположенной далеко от театра основных боевых действий карликовой базе «Спрингвуд». Или в сложности организации такой западни на этой выжженной солнцем бесконечной плоскости. А может быть, безбрежное песчаное море просто действовало убаюкивающе даже на самого воинствующего фанатика.
В любом случае, сейчас, впервые за много месяцев, тревога, тенью следовавшая за Хансоном, отступила.
Не нервничал, судя по всему, и чаще всего агрессивный сержант Доджс, сидевший за рулем – обычно резкий и немного дерганный, сейчас он лишь покачивал головой, не отрывая взгляд от дороги. Капитан Дэрроу на заднем сиденье похоже просто уснул, воткнув в уши наушники. В этот миг будто бы и не было войны – лишь дорога, солнце, ветер да птичьи трели…
Какого черта! Хансон одернул себя. Вокруг не было ни единого дерева на много миль, да и в синеве неба тоже не наблюдалось ни одного птичьего силуэта. Так,какого же хрена ,Хансон тогда слышал трели соловья? Громкие, окружающие его с разных сторон, как на ферме его деда весенней ночью, но сейчас-то они посреди клятой пустыни! А Хансон даже не был уверен, водятся ли в Афганистане соловьи.
- Доджс, эй, Доджс! – Хансон толкнул сослуживца. – Ты это слышишь?
Доджс, в мгновение вернувшись к былой дерганности, повернул голову к Хансону.
- Ты о чем?
- О птицах! Ты слышишь птиц? – Хансону показалось до смешного абсурдным, что только он заметил этот диссонанс, будто кто-то ошибся звуковой дорожкой, когда включил фильм.
- Какие птицы, ты о чем? – Доджс прищурился.
- Ну, пение птиц вокруг! Везде! Громкое! Ты что не слышишь? – Хансон раскинул руки в стороны, пытаясь показать масштаб происходящего. – Соловьи! Соловьиное пение!
- Я без понятия, Ханс. Мне через AC/DC и тебя-то с трудом слышно. – на лице Доджса не промелькнуло ни тени удивления, а вот лицо Хансона буквально вытянулось от слов сослуживца.
- Каких еще AC/DC?
- Ну как, каких? На магнитоле играют. – Доджс пожал плечами.
- Сержант, магнитола не включена, мы едем в полной тишине.- Хансон указал на магнитолу. Она была выключена, лампочка не горела зеленым, из нее на доносилось ни звука. Как не было больше ни звука и вокруг – соловьи в это же мгновение умолкли.
Доджс опустил глаза и его лицо заметно передернуло, похоже, он тоже только что услышал окружающую тишину.
Ни музыки, ни пения птиц, ни шума мотора или гула ветра – ничего, словно внезапно они оказались в вакууме.
Глаза капитана Дэрроу были закрыты, но он все прекрасно слышал. Все те часы, что они тряслись по этим чертовым колдобинам, он слушал сообщения от командования на скрытой частоте. И теперь он знал, что Хэнсон и Доджс предатели, что они работают на талибов, а также что ему было приказано непосредственным командованием ликвидировать их, как только машина остановится. Но сейчас, слушая их безумный треп про соловьев, Дэрроу на мгновение засомневался в правильности только что отданного ему приказа. Вернее, даже в НАЛИЧИИ этого приказа.
Мотор не работал, вокруг, на десятки, сотни, возможно тысячи миль не разносилось ни одного звука. Только белый песок под синим небом – как заставка на мониторе.
Рука Дэрроу лежала на поясе – на кобуре с пистолетом.
Стояла гробовая тишина.