Надежда

Вечер. Всё, что мне нужно, это, чтобы она выслушала меня, ведь она моя Надежда. Никто и ничто, кроме неё не может выслушать, не обладает такой не способностью, а функцией, это её предназначение. Я всё для неё сделал: вот вечер, вот тишина, вот я, весь! Но время застывает и обрушивается на пол. Надежда капризничает, или больше — мстит. «Ты меня используешь, а я здесь не для этого». Она имеет способность тормозить время, подумал бы я, если бы солнце вращалось вокруг Земли. Но нет, она с лёгкостью меняет моё восприятие времени. Теперь я хочу ей назло. Я ищу её. Я возьму её в руки, сожму и брошу в окно — пускай будет последней и больше её мне не надо! Надежда должна быть чем-то бОльшим. С её помощью дОлжно преодолевать расстояния, стирать границы. А она позволяет себе руководить моим движением во времени, замедлять его, обрушивать его на пол перед моими ногами. Ей неинтересно меня слушать, она знает тщетность любых попыток, это знание — её скелет. Выслушать меня — значит для неё противоречить самой себе. Если она подаст чуть больше, чем надежду, то есть сможет выслушать, то есть станет чем-то бОльшим, то самое себя превзойдёт. Но разве не для этого, в сущности, она и есть? Когда надежды нет, даже самое малое её проявление это уже сродни чуду или убедительности, убеждённости в этом хилом шатком убыточном существовании.

Моё существование убыточно. Задача — не оставить долгов. Поскольку я и есть задача, своим наличествованием я всецело опровергаю всякую возможность разрешить данную задачу.