Лиловая лошадь

Из книги "Разговор уходит в высоту". Москва. Гео. 2014.

***

(Короткие заметки о живописи Валерия Каптерева.)


                «Напиши мне лиловую лошадь...»
                (Л. Огназова)




     «Лица необщим выраженьем»... Эту фразу из стихотворения Е.Баратынского я вспомнил сразу, как только очутился в залах ГТГ, где весной этого (2013-го) года проходила выставка работ В.Каптерева. «Лица необщим выраженьем». Удивительно немногословно и ёмко сказал поэт:

«...Приманивать изысканным убором,
Игрою глаз, блестящим разговором,
Ни склонности у ней, ни дара нет;
Но поражен бывает мельком свет
Ее лица необщим выраженьем,
Ее речей спокойной простотой...»

     Всё точно. Работы В.Каптерева не завлекают ни «изысканным убором», ни «игрою глаз», ни «блестящим разговором». Но необыкновенным образом при этом завораживают, заставляют вглядываться, всматриваться в неброские по размерам картоны и искать объяснение тому, чем же они так притягательны. Я думаю глубиной содержания и интонацией. А ещё тем, что они — на самом деле имеют необщее выражение лица. Мало того. Это лицо, как я не искал аналогий с работами Клее, Руо, Марка, Шагала, Пикассо, Древина, Кузнецова, Сарьяна, Удальцовой и пр., не только характеризуется «необщим выражением», но и просто напросто ни на кого не похоже. Конечно, и без сомнения, можно найти истоки, на базе чего строится живописная и пластическая конструкция работ, с чем и кем идёт перекличка: с каким художественным направлением, манерой, художественными целями и задачами. Как говорил Лир: «Из ничего и выйдет ничего». Можно увидеть и влияние французской художественной школы конца 19-го века, и руку педагога и учителя А.Шевченко, и общий живописный подход (особенно, в ранних работах) с работами друга и соратника Р.Барто, и ещё много кого и чего, как говорится, было бы желание углядеть. Но при этом картины В.Каптерева абсолютно индивидуальны и этим, безусловно, подкупают.
     Человеку пишущему, как правило, очень трудно выбраться из-под давления руки и взгляда мастера (или мастеров), на базе кого происходит становление и чьим наставлениям он следует. Часто художник так до конца жизни и не может избавиться от чужого влияния, оставаясь, пусть и безукоризненно владеющим материалом и техникой и даже, по-своему, интересным, но вторичным. И эта «вторичность» мешает, заставляет сравнивать, анализировать и постоянно искать схожести — где лучше, а где хуже — с «первооткрывателем». В работах В.Каптерева, особенно более позднего периода, этого нет. А есть свой взгляд на мир, свой живописный подход, своя — узнаваемая манера (не манерность!) и своя, что для меня крайне важно, ни с кем не спутываемая интонация.
     Я  неоднократно спрашивал себя, в чём её неповторимость, и, как кажется, нашёл для себя ответ — в поэтичности. Он — Валерий Всеволодович Каптерев — поэт. Но поэт, пишущий не буквами, переливающимися в слова, из которых составляются фразы, катрены, стихи... Он пишет красками и образами. Создаёт свой неповторимый поэтический язык, свою метафорическую стилистику и свою поэтическую, в который раз употреблю это слово,  интонацию. Думаю, что именно поэтому, женщина, с которой он связал свою жизнь, оказалась поэтом. В этом есть некая символичная закономерность, красноречиво говорящая о В.Каптереве и как о художнике, и как о человеке.
     Поэтичность. Вот как я охарактеризовал бы всё творчество художника. От  ранних, в чём-то ученических работ до  поздних, где одними из самых показательных для меня являются «Лиловая лошадь» и «Завет».
     Если на начальном этапе идёт только попытка стихосложения, пусть и базирующаяся на уже известных приёмах и стилистиках, но  со своим строем, своим виденьем рифмы, своей мелодикой — и это, не описательность, а иносказательность, то в дальнейшем поэтический строй набирает обороты, появляется неповторимая, только автору присущая ритмическая и рифмическая окраска,  метафоричность,  образность и уникальный язык, трансформирующий совсем маленького размера работы в иллюзию больших полотен и настенных росписей. Подобное нечасто встречается и говорит о незаурядной силе и энергетике, заключённых в картинах.
     Мне кажется, с самого начала пути художник начинает искать средства выражения  своего поэтического взгляда на мир. Здесь и некая опоэтизированность далеко не поэтичных мотивов, таких, как лесоповал, и цезурированность среднеазиатских пейзажей, и даже явно политизированное и коньюнктурного плана полотно «Освобождение женщин востока», чем-то напомнившее Э.Делакруа. Позднее, с такой же поэтической силой, хотя и во вполне традиционной манере, пишутся натюрморты с цветами, особенно сиренью, представляющиеся мне  ямбическими построениями, состоящими из  нескольких, но весьма ёмких четверостиший. И, наконец, элегии-знаки, посвящённые и еврейской тематике, и древне-греческим мотивам, и  каким-то невероятным образом возникающей  гриновской теме алых парусов, и изображениям то ли портретов, то ли ликов, живущих в удивительной цветовой  изысканности... Из всего живописно-поэтического «месива» рождается своя образность и свой стиль, превращающийся в почти знак, в знаковую форму, которая в последних работах стремится к лаконичности и ёмкости японских хокку.
     Эта знаковость для меня кроется и в выборе формы подачи, и в построении композиции, и, что представляется особенно важным, в цветовом решении: будь то такие работы, как «Портрет жены» (58-го года) и «Восточный юноша», или «Горянка» и «Портрет рыжей девушки», или «Единство противоположностей» и «Затмение», или «Пауки и птичка» и «Жёлтый циплёнок» и ещё многие-многие другие, перечислить которые в короткой заметке не представляется возможным. И, конечно, не могу не выделить две работы, являющиеся для меня как бы  квинтэссенцией всего творчества В.Каптерева. Это — упомянутые мной «Лиловая лошадь» и «Завет». Обе работы необыкновенно поэтичны и лаконичны. Я бы сказал поэтичны в своей лаконичности и лаконичны в своей поэтичности. И ко всему — чрезвычайно глубоки по смыслу. И этот смысл — не только символичен, но и жизненен.
     Не могу удержаться и не привести тут в качестве иллюстрации  стихотворение Л.Огназовой, посвящённое мужу.


НАПИШИ!

                В.К.

Напиши мне лиловую лошадь
в диком свете приморского зноя,
даже если тебе дороже
написать что-нибудь другое.

Даже если писать портреты,
натюрморты придёт охота,
даже если и есть запреты
на портреты такого рода.

Напиши! Ничего ведь не может
быть милее затеи жгучей.
Ведь придумать лиловую лошадь —
это тоже особый случай.

Чтоб в глазах её — омуты детства
с золотисто-коричневой далью.
Всё глядеть бы и не наглядеться,
погружаясь в их зазеркалье.

Будет в гриву вплетён колокольчик
голубого неяркого тона:
ты, наверно, и сам захочешь,
чтобы он прозвенел влюблёно.

В лошадиных губах, святая,
будет нежно сиять травинка,
не сгораема, как мечтанье,
как апрельский рассвет, невинна.

А за всем этим встанет море —
синим камнем в прожилках пены,
и в надземном, чуть слышном хоре,
 мы узнаем ангелов пенье…

Напиши лиловую лошадь!
Напиши… ну что тебе стоит?
Среди многих желаний хороших
это — самое дорогое.


     И в той, и другой работе присутствует лиловый. И там, и там ему противостоит и дополняет жёлтый. (Как известно, пара лиловый — жёлтый образуют дополнительные цвета).
     Лиловый цвет символизирует тайну, дух всемогущественности Бога и духовной любви, проявление  высших или потусторонних сил.  Лиловая дорога - это дорога таинств и самопожертвования.  Желтый же цвет связан с наукой, наблюдениями и анализом. Стимулирует умственную деятельность. По своим качествам желтый цвет означает богатство, мечту, фантазии, смелость, радость... Желтый - цвет золота, которое с древности воспринималось как застывший солнечный свет - символ духа, мудрости, цвет святости. Солнечно-желтый как цвет божественного озарения обычно «ассоциируется и с первым ковчегом Завета, и с ореолом Аполлона, и с аурой Будды, и с нимбом Христа».
     В обеих работах носителями лилового являются символы жизни — лошадь, «королевский» цветок калла и поющая птица. В  обеих работах лиловый буквально соседствует с жёлтым, почти золотым — символом солнечного света. К тому же серебристый фон «Завета» также является символом света... Отсюда, как мне кажется, - жизнеутверждающий и божественный смысл, заложенный в каждой из этих работ.
     И ещё мне хочется остановиться на почти монохромных работах, таких как: «Портрет жены», «Пауки и птичка», «Каменный двойник», «Странствия Одиссея» и многих других, близких по цветовому и стилистическому решению. Выбранная якобы монохромность, на самом деле представляет собой изысканную цветовую гамму, скрывающую и несущую, как кажется, тоже определённую смысловую нагрузку, вполне оправданную и единственно возможную для каждого конкретного сюжета, найдя убедительное развитие в «Завете» - почти монохромной работе, являющейся завершающим аккордом творчества Валерия Каптерева.

     В конце своего короткого повествования позволю привести написанное мной после просмотра выставки стихотворение, которое я посвятил художнику.

ЛИЛОВАЯ ЛОШАДЬ


Художнику В.В.Каптереву



***

"Напиши мне лиловую лошадь..."

(Л.Окназова)

***


Лиловая лошадь летает
Подобно влюблённым Шагала.
Лиловая лошадь не знает,
Что чем-то она напугала
Загадочно-сумрачный берег
Преданий, идущих с Востока,
Что кто-то, пророча потери,
Диктует шаги от истока,
Что очень она беззащитна
Пред буйствами бурного века
И хоть безобидна, но — тщетно —
Нельзя изменить человека,
Который упорно не верит
В лиловость печального глаза,
В забытое, в общем, поверье,
Что если захочешь, то сразу
Взлетишь... Ибо слышит, кто слышит,
И видит, кто может увидеть...
А чувство, как данное свыше, —
Оно — самый лучший провидец...

Тихонечко нежность вольёте
В палитру, контекст подытожив,
И лошаль взметнётся в полёте...
С ней — ангел... Храни её Боже...

***

В качестве иллюстрации приведена последняя работа В.Каптерева
"Завет". 1981. Картон. Масло. 50х40см.



Август 2013. Озерицы.