Волхв

«Лютый ворог пришел с новой верою
И обрушил кумир на требище,
Силой взял в жены красных девушек,
Сам же сел в теремах боярином.

Вещий старец лежит окровавленный,
Злым мечом и секирой порубленный,
Князь, что предал отцов своих прошлое,
Он стоит над ним ухмыляется»

Александр Мраков.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

«С тех пор прошло уже двести лет. Да, я как и тогда, топчу эту землю своими ногами. На моих глазах один князь сменил другого, воткнув своему предшественнику нож в спину. А после содеянного отмаливал свои грехи пред ликом нового Бога.

Всё, о чём я предупреждал, сбылось с точностью до дуновения свежего весеннего ветерка. Много слёз и крови простого люда было пролито со времён предательства кровавого Владимира. Славяне сильный народ. Он пережил не одно падение, каждое из которых было всё глубже, на самое дно. Тирания, предательства, братоубийственные войны, голод и мор - это лишь то немногое, что довелось узреть моим глазам.

Но то - дело прошлое. А сейчас, к границам русского мира, чёрной тучей, движется, куда большая угроза, чем сопливая ругань братьев, не сумевших поделить девку. Степная чума, как саранча, сметающая всё на своём пути, многотысячной армией приближается к ослабленным славянским землям. Войско диких голодных псов уже рядом и не остановится ни перед чем» - Волхв Волосозар.

***
Лето 1237 года.

- Дедушка, а дедушка! - звонкий детский голос разливался по лесной чаще, заставляя испуганных птиц бросаться прочь с веток деревьев.
- Что ж ты так кричишь-то, Святополк? Если я старик, то это ещё не значит, что я ухом глух, - улыбнувшись, произнёс длинноволосый седовласый человек. - Говори, что такое? И не отставай, а то останешься здесь, тебя леший уташит и схарчит, - продолжил он, сделав серьёзное лицо.
- Дедушка, расскажи, а кто такой Волхв? - нагоняя старика и не понижая громкости голоса, проговорил юнец.
- Тьфу, глупый ребёнок, говорю же, тише, зачем птиц пугаешь? - сказал старец и продолжил идти.
- Ну дедааа, - неугомонно продолжал Святополк.
Старик глубоко вздохнул и, оперевшись на сучковатую трость, которая больше походила на трёхсотлетнюю корягу, замедлил шаг.
- Волхв - это мудрый человек, который может предвидеть то, что будет происходить в будущем, говорить с Богами, нашими Предками и передавать их волю Князю, - пожилой мужчина остановился и стал вглядываться в возвышающиеся перед ним заросли орешника. - Он словом своим и травами разными людей лечит, да и зверей всяких...
- Дедушка, - перебил его Святополк, - ты же знаешь травы?
- Даа, - томно выдохнув, произнёс старик.
- А может ты тоже Волхв? - улыбнувшись во все зубы, радостно воскликнул мальчик.

Старик сделал несколько шагов в сторону от парнишки и, раздвигая молодую поросль, вышел на небольшую поляну. Неспешно достав из-за пояса, горящий серебром на солнечных лучах, серп, он наклонился и стал срезать стебельки какого-то растения.

- Нет, внучок, я не Волхв, - насупив брови, еле слышно сказал дедушка. - А ты вон лучше собирай, давай.

Святополк подбежал к старику и, остановившись, поднял голову вверх. Макушки сосен-великанов, из стороны в сторону, неспешно покачивались на ветру. Где-то, прямо над головой, раздался стук. Мальчонка устремил свой взор к создателю интригующей дроби. Красноголовый дятел сидел совсем недалеко и был отчётливо виден.

- Святополк, не зевай, а то мы так до вечера не управимся, - подняв взор и посмотрев на «санитара леса», произнёс старик.

Мальчик неспешно, словно впервые в жизни видит дятла, опустил голову и принялся собирать срезанные стебли в пучок.

- Деда, а что это за трава такая? - не отрываясь от своего занятия, продолжил любопытствовать юнец.
- Это, внучок - душица.
- А для чего она? - пролепетал Святополк.
- От многих хворей она помогает. А пахнет то как, ты понюхай, - растянув уста в улыбке, пробормотал старец. - Только медленно, без спешки.

Мальчик поднёс к лицу веточку «чудо-травы» и, как велел дедушка, не торопясь потянул ноздрями душистый запах.

- Взаправду пахнет, - удивлённо, словно не ожидая, что сможет уловить аромат, воскликнул он.

Сквозь шёпот могучих и статных деревьев доносился едва слышный звон. С каждым мгновением он становился всё громче, окутывая своей густотой бор. Спокойные птицы, секунды назад болтавшие друг с другом, вихрем взмывали вверх и улетали прочь. «Санитар леса», последовав примеру своих пернатых собратьев, прекратил отбивать дробь и упорхнул вслед за ними. Старик спешно встал и, оглядевшись по сторонам, убрал за пояс серп.

- Ну-ка, внучок, пойдём к дому, дотронувшись до плеча, продолжающего собирать душицу, Святополка, встревоженно произнёс дедушка. - Никак лихо какое-то запамятовал, - еле слышно пробормотал он себе под нос и направился из бора.

Старик и мальчик вышли на дорогу, которая проходила в аккурат перед самым лесом. Звон колокола усилился и его гул стал противно закладывать уши. На горизонте появились, некогда покорённые, но от этого не менее могущественные, стены Рязани. Суровая крепость, не раз дававшая степнякам понять, что этот город просто так не ограбить.

Руки старика пробила с трудом сдерживаемая дрожь. Из-за холма, в полусотне поприщ от стен города, в небо поднимались смоляные клубы дыма. Закопчённые облака непрерывной вереницей тянулись к хвойному бору.

Резкая боль, словно молния, пронзила старца, заставив склонить колено. В голове неразборчивым, но до слёз режущим гулом, раздавалось: «бату, бату, бату ...».

- Деда, что с тобой? - подхватывая старика, заверещал Святополк.
- Всё хорошо, хорошо, внучок, - стиснув зубы, прошептал старик.
- Что случилось? Что там за дым такой?
- Ты, это, вот что, - сдерживая боль, продолжал говорить старец. - Помнишь, где в лесу моя потаённая землянка?
- Да, а что? - залепетал юнец.
- Беги в город, в избе собери в узел чего-нибудь съестного, - поднимаясь на ноги твердил дедушка. - Бери Братиславу и, что есть духу в лес...
- А как же ты? - перебил малец.
- Слушай внимательно и делай точь в точь, как я говорю, - пронзительно произнёс старец. - Меч не забудь. Ты же помнишь, чему тебя отец учил?

Святополк посмотрел в глаза деду и согласно кивнул.

- Жди меня в землянке. И знай, ты теперь за старшего, поэтому береги сестру.
- А сколько ждать-то? - тихо, словно боясь, что старик услышит, прошептал мальчик.
- Сколько потребуется, - ответил дедушка и полной грудью вдохнул долетевший до них запах гари. - Беги, Святополк, беги со всех ног.

Звон колокола, ознаменовывающего, что где-то рядом беда, не прекращался. Воздух, как и всё окрестное пространство, окутал едкий густой дым вперемешку с пеплом. Подобно лёгким снежинкам, прах сотен деревьев, изб и дворовых построек плавно покрывал землю, создавая крошечные «сугробы». Некогда белоснежная свитка старика уже не выглядела так безупречно, как минуты назад и вполне сливалась с сереющим пейзажем. Дедушка, прищуриваясь, всматривался в сторону крепостной стены. Малец практически полностью скрылся из виду, и лишь льняная голова время от времени мелькала на горизонте.

- Что ж, видимо, пришло время, - буркнул старец и, подняв над головой трость, с силой воткнул её в землю.

В мгновение ока, некогда напоминавшая корягу «палка» стала молодым, но крепким дубом. На самой крупной ветке сидела птица солнца – Сокол. Взмахнув крыльями, он со скоростью молнии взмыл под небосвод. Крылья разрезали потоки тёплого воздуха. Несколько секунд, и небесный хищник парил над облаками. С такой высоты, даже могучие стены княжеских палат казались всего лишь крохотным муравейником. В городе царила суета. Его жители-муравьишки, в спешке разбегались по избам.

Взгляд сокола устремился в яблоневый сад, который простирался на тысячи локтей. В самом его «сердце», где когда-то стояло капище Перуна, сверкала золочёным куполом православная часовня. Пара взмахов могучих крыльев, и пушистые облака сменились макушками фруктовых деревьев. Один миг, и грозный хищник уже стоял на земле у ворот белокаменного кремля.

- Да, стар я стал для этого, - прошептал дедушка, и, выпрямившись в полный рост, прохрустел спиной.

Тяжёлые дубовые двери, громко скрипя навесами, отворились. По обе стены широкого коридора стояла стража.

- Стой, где стоишь, старик! - громогласным голосом выкрикнул один из хранителей княжеского покоя. – Вход для посетителей закрыт.
- Неужто ты дряхлого деда боишься? - сказал старец, глядя на сжимающую топорище ладонь стражника.
- Говорю же, вход закрыт, возвращайся в свою избу, - грозно буркнул воин.
- Что ж, нельзя потерять то, что уже утрачено, - прошептал старик. – Передай Князю, что первый Волхв Волосозар говорить пришёл. Послание у меня для него, важное.
- Чёртов идолопоклонник! – рявкнул стражник и харкнул в сторону старца. – Владислав, сообщи Князю, и побыстрее, дабы это бесово отродье палаты святые не срамило.

Звон кольчуги спешно шагающего воина разлетался по коридору, отражаясь от белых высоких стен, но стихал так же быстро, как и отдалялся посланник известия. Волхв окинул взором гигантские своды кремля, которые пестрели яркими библейскими картинами, выполненными соборными мастерами.

- И как тебе сынок живётся-то, - переведя взгляд с потолка на стражника, произнёс старик. – Хранит тебя мёртвый Бог?
- Не твоё дело, пёс лукавый, - недовольно буркнул собеседник. Дыши, пока можешь это делать.

Звук шагов, доносившийся с другого конца коридора, привлёк внимание воина.

- Пропусти его, Наум, - громко произнёс Владислав, не сбавляя темпа ходьбы.
- Наум, - пробормотал Волхв, и растянул губы в саркастичной ухмылке.

За массивной резной дубовой дверью, в конце Княжеского зала, на троне восседал Святослав Ярославич – владыка Рязани и всех земель её. Круглоликий, темноволосый с надменной ухмылкой на скоблёном лице, окружённый кучкой советников и военноначальников, он смотрел на приближающегося старца.

- И какую важную вещь ты хочешь мне сообщить, старик, - презрительно спросил Святослав. – Надеюсь, это стоит времени, которое я на тебя трачу.
- Беда Князь. Иго тёмное у границ твоих, - спокойным монотонным голосом произнёс Волхв. – Орда Бату Хана земли рязанские топчет.
- Ха ха ха, - во весь голос засмеялся Святослав. – Ты считаешь, что это стоит моего внимания?
- Да.
- По-твоему, войско великого Рязанского княжества дрогнет перед какими-то степными скотоложцами? – поправляя на груди золотой крест с пол-ладони, произнёс Князь. – Ты всерьёз думаешь, что могучие славянские мужи не смогут одолеть горстку пастухов-варваров?
- В одиночку нет, - сказал Волхв.
- Смеешь сомневаться в десятниках моих, идольщик? – грозно и громогласно прокричал Святослав.

На мгновенье в большом зале, украшенном знамёнами из заморских тканей, повисла тишина. Казалось, будто даже назойливые мухи перестали вытворять воздушные пируэты и застыли где-то в воздухе.

- У меня видение было. Орда Бату Хана разобьёт твоё одинокое войско и покорит Рязанские земли. За ними вся Русь падёт. Ещё глубже, чем после того, как Владимир променял Предков и честь на заморскую девку. Падёт в пропасть, на самое дно. На долгие века погаснет солнце ясное если…
- Не смей лить речи свои ядовитые в стенах святых, бесов пёс, - перебил его Князь. – стража, сжечь этот мусор, как и его сородичей.

Два бравых молодых ратника бросились к Волхву. Не успели они сделать и пяти шагов, как старик исчез, а под кремлёвскими сводами начал кружить величественный сокол. Он взмахивал крыльями, летая от стены к стене, пытаясь обнаружить открытое окно. Всё тщетно. Галдящая где-то внизу стража суетливо вертелась, выпуская из лука стрелы. Одна за другой они проносились в сантиметрах от мечущейся птицы. Выбора не было. Набрав максимальную скорость, сокол влетел в разноцветное окно. Тонкие пластинки мутноватой слюды поддались, и Волхв вырвался из заточения.

Потоки обжигающего летнего ветра окутали сокола. Взмыв под облака, и отлетев на несколько десятков поприщ от города, он огляделся. Вдруг, тело пронзила острая сковывающая боль. Макушки сосен, которые только что были отчётливо видны, сплылись в неразборчивое тёмное пятно.
Волхв открыл глаза. Его взгляд упёрся в свод шатра, сшитый из лошадиных шкур. На груди лежала окровавленная тряпка, прикрывающая глубокую рану. Старик перевернулся в попытке подняться, но тут же рухнул, не успев выпрямиться. Распахнув шторы шатра, в «помещение» вбежал воин в доспехах из такой же кожи, как и сооружение, в котором лежал Волхв. Степняк повернулся к выходу и что-то прокричал. Через несколько минут в «палатку» вошли двое мужчин.

- Тююнд тусал, - произнёс один из них, облачённый в кожаные доспехи.

Кочевник, охранявший шатёр склонился над Волхвом и, взяв за руку, поднял его. Второй вошедший посмотрел на раненого старика и произнёс:

- Перед тобой стоит Великий Бату, Хан всех Ханов.
- Что нужно твоему хозяину, толмач, - с трудом проговорил Волхв.

По его груди, бурыми ручейками струилась кровь.

- Уже через десять лун, твой народ падёт. Те, кто по желанию своему признают меня своим правителем, станут частью моей великой империи. Несогласные мужчины отправятся к Вашим предкам, как и подобает воинам. Женщины станут рабынями и будут ублажать моё войско, а их детей я продам. Но ты, Волхв, можешь всё изменить. Поговори с Князем, пусть примет мою власть.
- Не могу. Он не услышит меня. Сейчас в его палатах нет моих Богов, там лишь Мёртвый Божок Давидов, и его жрецы советы Святославу дают, - старик поднял голову и зажмурил от боли глаза.
- Ты мудрый человек, Волхв, прими мою милость и убеди в этом Князя, - подходя ближе, произнёс Бату.
- Нет, Хан. Пред Владимиром и ликом его распятого Бога я не встал на колени, а пред грязным табунщиком и подавно, - глядя в глаза Бату, произнёс Волосозар, понимая итог своей судьбы.

В его голове пролетали воспоминания времён, когда его народ знал и чтил предков и не был променян на греческую девку. Долгую жизнь он прожил. Не одну сотню лет тоска по тем, кого он когда-то знал, душила его мёртвой хваткой василиска.

- Тююнийг ал.