Часть 4 Глава 1 Встречи на Олином пике

                Эпиграф

Докладай без всяких врак,
Почему на сердце мрак,
Я желаю знать подробно,
Кто, куда, чаво и как!..
       Леонид Филатов «Про Федота-стрельца»

              Часть четвертая
              Боги и не боги

        Глава 1 Встречи на Олином пике

— Боги сказали правду, вон он!
Крик донесся с последних ступеней лестницы.
Георгий машинально оттолкнул Ладу и загородил собой. С горы спускались сподвижники Соловья: Фома — здоровенный силач, и Тит — мелкий доходяга с гнусным характером. Лучше бы еще раз встретиться с Соловьем — от того даже мертвого вони было бы меньше. Сейчас польется такая грязь… Тит не дурак, понимает, что вокруг люди, но он сумеет сказать так, чтобы Георгия по макушку забрызгало чем-то похожим на шоколад, но отнюдь не шоколадом. После гибели Соловья члены его шайки, скорее всего, подались в солдаты или устроились еще куда-нибудь — и теперь уже, вот, не разбойники, а уважаемые люди. Взывать к закону бесполезно.
Фома молча потирал кулаки, Тит продолжал:
— Ба-а, и кто же это с ним тут обнимается? Кислые щи на вчерашний борщ сменила, соседушка дорогая?
Красная черта была еще впереди, до нее оставалось два шага. Тит с ухмылкой положил руку на меч…
Ударила молния. Фома отпрянул в сторону: на том месте, где только что стоял напарник, дымилось черное облачко.
Служитель повысил голос, хотя в наступившей тишине это было излишне:
— Правило третье! За красной чертой принять обет молчания! Говорить разрешено только с богами и их служителями!..
Пока очевидцы ужасной смерти приходили в себя, Фома пересек черту и теперь надвигался на поднявшегося навстречу Георгия.
— Уйди, — попросил Георгий Ладу. — Мне нужно поговорить.
Он не столько увидел, сколько почувствовал, как она растворилась в обсуждавшей случившееся толпе. Чудо, а не женщина. Ни нытья, ни советов… Мужчина сказал — сделала. Мечта.
— Пошли? — Фома указал в сторону.
Георгий двинулся рядом — не впереди, как хотелось противнику, но Фома лишь усмехнулся.
— Поговорим по-мужски, без палок и железок, ага?
Георгий кивнул. Все логично. На мечах Фоме его не одолеть, но если хвататься за оружие, однажды из ниоткуда прилетит стрела, а это умение у противника на высшем уровне. Действительно, лучше «поговорить» без палок и железок.
Когда торговые палатки и прочие заведения кончились, берег стал пустынным и почти непроходимым, но впереди виднелась довольно ровная площадка. От построек, что остались позади, ее скрывали высокие глыбы. Очень удобное место для «поговорить».
Георгий с Фомой одновременно остановились: на камнях истекали кровью два трупа. Один, с перерезанным горлом, молодой и безбородый, походил на Котеню — даже показалось сначала, что это он. Особенно потому, что второй, заколотый в лицо, оказался Бермятой Васильевичем — с него сняли доспехи, но не узнать витязя было невозможно. Трупы уже обобрали, и если бы рядом с Бермятой лежал Котеня, Георгий решил бы, что здесь постарался их юный спутник. Не зря же при встрече у моря новый оруженосец держался вдали — явно не хотел показать лицо. Но вторым убитым был не Котеня, и ненужные мысли схлынули.
— Хорошая компания для предателя. — Фома повернулся к Георгию.
— Я дрался с Соловьем, но не убивал его. Я просто хотел уйти.
— Ты сломал всем нам жизнь.
Удар пришелся в ухо. Со звоном покатился по камням слетевший шлем.
Человек двадцать первого века, Георгий не любил драться с самого детства. Соответственно, и не умел — по-настоящему, яростно, без оглядки на гуманность и прочие выдумки будущих веков. Пусть он и посещал разные секции, и знал множество невиданных в этом мире приемов, но против лома, как известно, нет приема. И существуют люди, что крепче любого лома и походя его в узел завяжут. Сегодня «повезло» пересечься именно с таким экземпляром.
Второй удар — ногой — пришелся в голень. Дальнейшее превратилось в избиение упавшего. Фома бросал, пинал и катал Георгия, как бесчувственное бревно, боль вспыхивала огнем то в животе, то в груди, то в паху. Глаза медленно заплывали, с разбитых губ капало кровью.
Сверху раздался быстро приближавшийся вопль ужаса. Фома отвлекся от увлекательного дела, и Георгий тоже приподнял лицо: рядом на камни рухнул человек. С глухим чавком живое встретилось с мертвым и перестало быть живым. По булыжникам разлетелись ошметки мозгов, неестественно вывернулись разбросанные по земле конечности, завонял опорожненный кишечник.
Наступившую тишину взрезал новый вскрик — женский. Где-то рядом.
Георгий  с трудом повернул голову. Лада. Она привела служителей. Ее взгляд остановился на лежавшем лицом вверх кровавом месиве.
Пока все отвлеклись, Фома сбежал. А ведь только что был здесь. Неважно. Теперь ничего неважно.
— Не смотри, — прохрипел Георгий.
Лада повернулась к нему. Лицо напоминало фарфоровую куклу — белое, жуткое, с невидящим взором:
— Это мой муж.