Глава 3 Три претендента на одну Елену

     Отец не сдержал слово. Неслыханно. Когда последние защитники стены из-за дыма упали замертво, выяснилось, что среди них был Виктор. Отец долго смотрел в стену подземелья, где семья вместе со слугами пряталась от огня, и, наконец, сказал:
     — Мы должны отдать Елену Кощею, иначе погибнут все. И она тоже. Спасем государство — у тебя останется шанс вернуть Елену. Отныне наследник престола — ты, учись думать о будущем.
     Борису дали золота и подземным ходом отправили из горящего города. Если начнется резня, следом выведут уцелевших женщин и детей, но отец постарается остановить кровопролитие. Непоправима только смерть, и пока Борис жив, живы и возможности однажды переделать мир по-своему.
     Почему не удалось сейчас? Нужно было продумать последствия каждого шага. Либо надежнее убирать свидетелей, когда увозил Елену, либо искать другой корабль — ни к коем случае не из Двои. И не идти к дворцу открыто, у всех на виду. Ошибок сделано много, теперь из-за этого погиб Виктор, а Елена все равно отправится за море.
     Кроме Елены дракон-победитель мог требовать выдачи виновника войны, поэтому Бориса отправили в ссылку — отсидеться за большим морем, пока страсти не утихнут. Отец замирится с Кощеем и потребует неприкосновенности наследника. Время, деньги и слова — три силы, которые даже черное делают белым. Нужно лишь подождать.
     Последний взгляд Елены не передать словами. Она только-только поверила, что спасена, и что Борис — ее защитник до конца дней. Отец все испортил.
     — Это не мое решение. — Борис отвел глаза. — Но я вернусь за тобой, даю слово.
     Отец подал знак, и Елену взяли под руки два стража — отныне она не человек, а средство платежа. Девушка ценою в государство. У Бориса отличный вкус.
     Он прорвался ней и обнял. Она ответила. Ответила! Пусть приникшее в прощальном объятии тело не пылало страстью, но подарило множество обещаний — изысканных и непредставимых. Оно будто молило: спаси, и радостям, которые ты обретешь, позавидуют боги.
     Спайку тел разорвали, отец указал Борису в одну сторону, стражам — в другую.
     Это объятие — только начало. Первый шаг длинного пути, полного счастья и блаженства. Ни произнеся ни слова, Елена взглядом и телом показала, что Борис ей небезразличен. Она надеется на него и будет ждать.
     Когда он уходил, сестренка Кася прошептала:
     — Мне пришло знание, что за морем Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона.
     — Не я, а некий Егорий-Георгий? И что мне делать с твоим предсказанием? Советуешь найти и использовать этого победителя драконов?
     — Не знаю. Больше ничего не было явлено.
     Когда городские ворота треснули, Борис уже выходил в море на маленькой лодке. Где знают двое — знает и свинья, поэтому провожатых у Бориса не было. Никто не представляет, куда он отправился, никто и не выдаст. Пока будут искать, пройдет время, гнев уляжется — о Борисе временно забудут. Дальше настанет черед денег и слов.
     Так думает отец. Пусть думает.
     У Бориса другой план.
     Путь занял несколько часов — чуть больше обычного из-за бокового ветра, отчего пришлось много лавировать. Остров богов пустовал. Борис на это и рассчитывал: все либо отправились на бушевавшую вдали войну, либо спрятались от нее. Столпотворение начнется позже, когда сюда с благодарностями ринутся выжившие.
Служители приняли весомый дар, и поднявшийся на гору Борис попросил у богов самого простого — на время оставить его в покое. То есть, ничего не делать, когда он отправится к соседям отстаивать честь поруганного государства  и выполнять слово, которое дал любимой женщине. Если богов по какой-то причине не устроит бездействие, вместо невмешательства в людские дела Борис готов молиться за бескровную победу — на их выбор.
— Ты приведешь на наши земли чужаков, — раздался в голове голос богов.
— Я просто найму себе солдат. Себе! Их нельзя расценивать, как завоевателей, они помогут мне сдержать слово и уйдут. А я останусь и отблагодарю.
Боги промолчали. А что им сказать? Заключенный пару поколений назад мирный договор запрещал помогать войскам какого-либо государства, о частных наемниках там нет ни слова.
Олинпикским богам Борис оставил очень большую сумму, и все же это была лишь треть увезенного из Двои золота. С остальным он поплыл через большое море.
Ветер способствовал. Боги все же благоволили. Еще бы, разве рачительный хозяин режет корову, чье молоко его кормит? Только в крайнем случае. У богов тоже бывало, что плевать и на корову, и на все стадо — когда, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Или, что тоже случалось, своими странными деяниями боги чему-то учили неразумного просителя. В древности один тщеславный дракон уведомил их, что хочет разрушить великое государство. Боги приняли дары и согласились. Враги победили, великое государство было разрушено.
Поэтому Борис и просил не вмешиваться.
В голове сидели и не давали покоя странные фантазии Каси. Однажды она сказала ему: «Ты предашь двух правителей и приведешь врага в соседнее государство». Ради любви Борис предал отца, отправившего за море, и Кощея, которому служил. Как ни грустно, но Кася права. Осталось выполнить третью часть пророчества.
Путь занял трое суток. Несколько раз погода портилась, и лодку кидало по волнам, как щепку. В чьих водах это происходило, понять было невозможно. Любопытно: это передумали на Олином пике, или ополчились на чужака с вала Галы? Стихия разбушевалась серьезно, и однажды показалось, что лодку точно раскрошит в щепы или накроет очередной волной. Борис попрощался с жизнью.
Рано. Вопреки всему лодка выдержала, а когда ее вновь подкинуло, справа также взлетел над водой квадратный парус с изображением ворона. Вскоре показался весь шедший наперерез длинный драккар. С увешанного деревянными щитами борта на Бориса глядели бородатые лица и натянутые луки. Тип корабля, круглые раскрашенные щиты по бокам, ворон — все говорило, что цель достигнута. Это варяги.
— Мне нужно к конунгу! — проорал Борис.
На корабле посовещались, стрелы отправились обратно в колчаны, Борису кинули веревку.
Следовать на поводу или приблизиться при таком волнении невозможно, и, чтобы не разбить борта, лодку пришлось бросить. Обвязавшегося Бориса едва не утопили, затем основательно шмякнули о склизкие доски и вскоре благополучно выволокли на палубу.
— Я сын дракона павшей Двои. — Борис поднялся на ноги. С него текло. Его шатало. Неважно. Даже мокрый сын дракона — все равно сын дракона. — У меня дело к конунгу.
Двое варягов понимали язык. Один оказался предводителем и только слушал, второй тихо переводил для остальных.
Борис достал оставшееся после посещения острова богов золото и разделил на две части.
— Это вам, — он подвинул половину предводителю, — а это — дар вашим богам. Отвезите меня к ним.
— Наши боги не разговаривают с чужестранцами.
— Боги разговаривают со всеми, кто платит, нужно лишь подобрать правильные слова.
Варяги называли себя викингами. Они посмеялись, но против богов не пошли и отвезли странного просителя на вал Галы.
Несколько часов Борис поднимался на пологую вершину. Разница с Олиным пиком одновременно разительна и невелика. Вместо каменного пика — насыпной курган, на берегу вместо избушек с крышами из соломы — крытые дерном дома из валунов и бревен, а вокруг такая же красная черта и такие же служители. Ну, одеты чуть иначе: в кожаных рубахах, крепких портках и сапогах. Сказывалось, что здесь прохладнее.
Служители приняли подношение и провели к святому месту. Тоже облако. Дымка без запаха. Голос в голове:
— Почему ты не обратился к своим богам, чужестранец?
— Я собираюсь сдержать клятву, а это может поссорить богов. Олинпикские боги уже получили подношение и не вмешаются, если буква и смысл мирного договора не будут нарушены. Теперь мне нужно быть уверенным, что вы тоже умеете мыслить здраво и видеть свою выгоду.
Боги слышат тех, кто кричит от ярости, а не от страха. Они услышали. Ответ прозвучал именно так:
— Мы услышали тебя. Твое желание понятно. Где нашу власть не перебьет более сильная, обещаем, что будем с тобой.
— Олинпикские боги сильнее?!
— Все боги равны.
— Кто же тогда сильнее всемогущих богов?
— Никто.
— Не понимаю.
— И не нужно.
А в городе конунг ответил отказом:
— У нас мир с соседями.
— Я предлагаю не войну. — Приведенный в каменный замок Борис был тверд, как окружающий камень, и готов был биться об него головой бесконечно, пока не проломит. — Я предлагаю добычу.
— К сожалению, мне добычу без войны не получить. — Конунг долго молчал, и Борис не сразу заметил, что в бороде правитель прячет ухмылку.
Какое слово было главным, где лазейка?
— А если без вас? — понял он намек.
Конунг пожал печами:
— Да, когда в поход идет правитель, это одно дело, и совсем другое — если без его ведома в земли чужих богов плывут его люди, нанятые правителями оттуда.
— Я нанимаю всех, кто может уехать без вашего ведома!
Конунг вновь помолчал. Когда заговорил, выяснилось, что идея Бориса давно продумана до мелочей, и просто ждали подходящего случая. В заключенном между богами мирном договоре сказано, что ни одна армия не победит на землях и в водах чужих богов. К наемникам это никак не относилось.
— Поплывешь на драккаре Сигурда, — объявил конунг. — В ближнем окружении Кощея есть наш человек, кличка для связи — Дуремар. Он сделает все, чтобы мы победили. Тебе нужно с ним связаться. Сигурд знает, где оставлять и забирать послания.
Конунг не вмешался в дела соседей только лично: флот, выдвинувшийся под командованием Сигурда, включал в себя едва ли не больше кораблей, чем их было в государстве конунга. Возможно, законно пограбить чужаков явились и другие соседи. Борис оказался не предводителем, а, скорее, почетным гостем при чужом флоте.
Наниматель превратился в игрушку в руках тех, кого он пригласил ради своей цели, но это не волновало. Пусть рухнет мир, но свое слово Борис сдержит.
Корабли с черным вороном спешно меняли стяги на золотого единорога. Все равно, что волка прятать под овечьей шкурой. И все же видеть свой герб на такой мощи было приятно.
Казалось, в море всплыла кверху брюхом и ощетинилась костями вся плававшая внутри рыба — сотни длинных корпусов устремились в заветную заграницу, прежде закрытую древним договором.
На палубе драккара лежал связанный пленник. Судя по одежде — витязь без доспехов. Любопытно: это свой, из Двои, или Кощеевский прихвостень? Если свой, нужно освободить — лишний меч в бою не помешает.
Подходить к связанному Борис посчитал ниже собственного достоинства, поинтересовался у толмача:
— Кто это?
Тот вкратце рассказал, как напоролись в море на лодку, и Егория, прозвищем Храбрый, Сигурду продал некий верзила, одетый под крестьянина. Заканчивалась история так:
— Когда явный разбойник везет связанного витязя, в чьем благородстве мы успели убедиться ранее — как поступают с разбойником? Витязя купили, а разбойника вместе с лодкой отправили кормить рыб.
В голове вспыхнуло: Кася сказала…
Нет, глупости. А если все же?.. Он ведь даже переспросил: «Советуешь найти и использовать этого победителя драконов?» И вот, нате вам: преподнесен судьбой как на тарелочке. Неспроста.
— Егорий? — окликнул Борис пленника. — У тебя, случайно, нет второго имени — Георгий?
— Откуда ты знаешь?!
Борис пожевал губу.
— Любопытно получается. Я не верил. Собственно, и сейчас не верю.
Он считал, что Кася чудит, но очень уж многое из сказанного сбылось, пусть остальное и выглядело сказкой.
— Сестра сказала, что некий Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона.
— Убьет? — с надеждой уточнил Егорий.
— Сказала «победит», но это одно и то же, побежденный дракон — все равно, что мертвый, даже если еще живой. — Борис обдумал новую мысль. — Мне сказали, что Егорий Храбрый ищет суженую, которую увезли на край света. Ответь на один вопрос: поможешь мне одолеть Кощея?
— Да.
Будто камень с души свалился. Борис повеселел:
— У тебя с ним свои счеты?
— Да. — Егорий был немногословен.
— Нам обоим повезло, что мы встретились. Предлагаю сделку. Я даю защиту от варягов, оружие, доспехи и коня, а от тебя требуется лишь идти своей дорогой — биться с Кощеем. Помоги мне победить его и вернуть Елену, и проси чего хочешь. Если твоя суженая еще жива, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты обрел ее.
— Просить все что хочу — и ты исполнишь? Даешь слово?
— Все свидетели — Борис, сын дракона, своего слова не нарушит. Клянусь перед богами.
Витязь кивнул:
— Хорошо, я буду биться с тобой.
Прозвучало как-то двусмысленно, но Борис не стал заострять внимание, оба поняли, что именно было сказано. Главное в словах — что за ними стоит.
Борис попросил Сигурда:
— Отпустите этого человека.
— Он стоит денег.
— Он будет биться на нашей стороне. Это стоит дороже.
— Хорошо, но его стоимость я вычту при дележе.
— Вооружите Егория и добавьте к сумме, сколько нужно. После сочтемся.
Борис улыбнулся. По тайному договору с конунгом вся добыча, которую соберут варяги, уйдет им, Борис вытребовал только Елену. Сигурд не знает об этом, скрепленный подписями пергамент зашит у Бориса в подкладке.
— Подбери себе оружие и доспехи. На суше дам коня.
Через час Егорий вновь превратился в витязя.
Разнесся крик, и Борис указал вперед:
— Подплываем.
Берег встречал тишиной и покоем. Если боги сообщили Кощею о планах Бориса, то чтобы собрать ополчение и выдвинуться в нужную точку нужно время. Быстро прибыть сможет только дружина. Гридней не видно. Повезло. Или конунговский Дуремар хорошо работает.
Любопытно, а если бы викинги обратились к Борису, когда он был при Кощее — стал бы работать на три фронта? Двоя от этого могла выиграть, и отец похвалил бы.
Но нет, дворцовые интриги не для Бориса. Каждый должен играть в те игры, в какие умеет. Любовь нравилась Борису намного больше, чем война и политика. Правда, он это понял только встретив Елену.
Берег зеленел лесами и желтел возделанными полями. Темная туча драккаров неслась к нему на веслах — страшно и неотвратимо. Море перестало быть синим, оно будто вскипело под веслами. Берег быстро приближался, между холмов показалась деревенька. Крытые соломой хижины, коровы на лугу, на прибрежной гальке — вытащенные рыбачьи лодки… Крестьяне пахали, кто-то из-под ладони глядел на приближавшийся флот. В нападение никто не верил. Боги ведь договорились, что войны не будет!
Борис оглянулся: основная часть флота останавливалась — добыча была мелкой и жалкой, на всех не хватит. По согласованному заранее плану два корабля отделились и направились в Гевал. У Кощея не было боевых кораблей, уже два поколения они не требовались, и все были уверены, что не потребуются никогда. Для штурма Двои войска перевозили на торговых судах, большая часть которых стояла сейчас у причалов Гевала, как главного портового города, или там же сохла вытащенной на берег. Два драккара зайдут на правах гостей, узнают новости и будут изображать торговцев до прибытия главных сил. Если что-то случится, они подадут дымовой сигнал.
А перед глазами разворачивался первый бой новой войны. С шипением и треском днища по гальке драккар Сигурда врезался в берег. Варяги, расхватывая висящие по бортам щиты, посыпались на берег.
Только увидев оружие в их руках, крестьяне бросились к домам. Они опоздали. Варяги на бегу развернулись в цепь, за ней возникла вторая, и с подходом новых кораблей волны закованных в железо бойцов одна за другой хлынули на несчастную деревушку.
Егорий, как заметил Борис, остался на борту. Правильно, нечего подставляться в ничего не значившей заварушке. Борис поступил так же. У них еще все впереди.
Взгляд прыгал по быстро менявшемуся зрелищу, выхватывая отдельные картинки. Варяги вышибали двери и рубили пытавшихся защищаться жителей, не щадя никого. Первыми пали мужчины и мальчишки. Неслись женские крики. Кровь стекала с порогов. В некоторых домах вспыхнуло, повалил дым. Из амбара выскочил крестьянин с рогатиной и упал, срубленный. Пыталась убежать девушка с распущенными волосами, ее догнал брошенный нож. Мычала корова, ее прирезали. Варяги тщательно обходили каждое строение, заглядывали в подполы, кидали что-то в колодцы. Наконец, они издали победный клич и, переступая через трупы, потащили на корабли захваченное добро: мешки, сундуки, тюки, свертки… С дюжину связанных пленных посадили на земле, опирая спинами по двое-трое, вскоре их тоже переправили на борт. Над деревенькой поплыл черный дым.
Борис оглянулся на Егория. Тот сидел на палубе спиной к скалившемуся на берег деревянному дракону и смотрел в море.
— Надеюсь, это не твоя родная деревня? — запоздало спросил Борис.
— Уже неважно.
— Правильно, с прошлым нужно расставаться легко. Жить надо настоящим и думать о будущем. Наш связной при Кощее советовал начать отсюда. В расположенный по соседству Гевал из деревни быстро попадешь только морем, а по суше нужно делать огромный круг. Спасшиеся, если таковые остались, и случайные свидетели поскачут в столицу. Так и задумано. Не придется никуда идти. Варяги, что ни говори, хороши только на воде или рядом с ней, это самая отважная и самая жестокая пехота в мире, но именно пехота. Даже если захотеть, найти на всех боевых коней не получится. Мы же не завоевывать идем, а только забрать свое. Мы показали силу, теперь пусть нам принесут, что потребуем, и вежливо попросят взять. Мы смилостивимся, и все разойдутся довольными: мы — победителями, Кощей — униженным и посрамленным. А если Кощею наши условия не понравятся, у тебя появится возможность показать себя как боец. Я все думаю: а вдруг сестренка была права? Верить, конечно, глупо, но — вдруг?! Она говорила: «За морем Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона». Если это произойдет, я поверю и во все остальное.
— Что будем делать теперь? — спросил Егорий.
Он по-прежнему тупо смотрел в одну точку где-то на горизонте. Кажется, у него плохое настроение. Все же в этой деревне кто-то был ему близок.
— Сейчас ждем новых вестей от связного, — сказал Борис. — Ждем до завтра, не больше, иначе будет поздно. После взятия Двои войско распущено, но едва слухи о нападении распространится, сразу соберется народное ополчение и, думаю, уже послезавтра вышвырнет нас обратно.
— А Кощеевы гридни?
Борис фыркнул:
— Им только с бабами воевать. Привыкли ходить толпой и драться с крестьянами-неплательщиками; выйти против профессиональных убийц — кишка тонка. Разбегутся при первой возможности. Наш враг — именно ополчение.
Небо побагровело, наступала ночь перед решающим днем. На берегу варяги готовили пир: полыхал огромный костер, над ним водружали на вертеле бычью тушу, на доспехах и заросших лицах метались блики огня. Потянуло запахом жареного мяса.
— Пойдем, — Борис по-дружески толкнул Егория в плечо и собрался спрыгнуть на берег.
— Не хочу.
— Обидишь варягов, а они наши союзники. Нравятся или не нравятся — улыбайся и делай, что говорят. Считай это приказом. Пошли.
— Нет.
Взбурлил гнев, но Борис подавил его. Не хочет — и шут с ним. Может, у него живот болит. Или в море укачало и теперь мутит. Кстати, вот и настоящая причина, почему витязь смурной сидит и есть не хочет, а вовсе не досужие мысли о грустном.
— Тогда отоспись перед завтрашней битвой.
Борис нашел взглядом медвежью фигуру Сигурда и направился туда.
Пировать с варягами было странно: вокруг гудели, гоготали, хлопали друг друга по спинам, по кругу ходили быстро пустевшие чарки — вроде бы все как обычно, но когда не понимаешь ни слова…
Нет, два слова ни с чем не спутать. Вал Галы и число один, произносимое с неправильным ударением. И все. Маловато для взаимопонимания. И все же Борис старался влиться и ничем не отличаться. Так же, хлебая, обливался похожим на пиво жутким пойлом, что приготовлялось без хмеля, вытирал об одежду масляные руки, вместе со всеми хохотал над непонятными словами и упивался вусмерть. И лица вокруг становились добрыми, а речь — осмысленной. К тому времени, когда черпаки скребли по дну бочек, Борис понял, что всю жизнь был в душе варягом. А теперь стал им — снаружи и внутри. И опухшие лица, еще видимые сквозь улетающие во тьму искры, стали родными-родными…

***
Утро застало его на берегу, лежавшего лицом в гальку. Голова раскалывалась. По спине, видимо, кто-то ходил всю ночь. И не только по спине.
Так же чувствовало себя большинство варягов, что не помешало им занять места на кораблях и взяться за весла. Настал день решающей битвы.
Сообщение от Дуремара не пришло. Что-то случилось. Раскрыли? Или сбежал. Время горячее, умирать за чужую победу неохота никому.
Можно обойтись без советов. Взять Гевал. Сжечь его, стереть с лица земли. Поступить, как сделали с родной Двоей, но еще страшнее, чтобы камня на камне не осталось. И солью посыпать, чтобы даже трава не росла. Это будет уроком. Добрый правитель — слабый правитель, такого народ любит, но не уважает, и тем более его не воспринимают всерьез противники. Народ хорошо живет лишь при жестоком правителе, который может защитить. Даже ребенку известно: кто не хочет кормить своего дракона, вынужден кормить голодную свору чужих.
Драккар Сигурда отправился к Гевалу в одиночку, остальной флот выдвинется через два часа. План прост: вместе с уже прибывшими двумя кораблями захватить и удерживать ворота.
В Гевале еще не знали о нашествии. На пристани кипела работа, дымили котлы и мыльни, торговцы ждали покупателей, моряки — заказчиков. Драккары варягов стояли вытащенными на берег рядом с другими кораблями, их команды под видом купцов находились в городе за стеной.
Борис объяснил задачу Егория:
— Пойдешь с варягами. Местные тебя знают, скажешь, что прибыли за провизией и новыми веслами. Нужно встать в воротах и любой ценой продержаться, пока не подойдут главные силы. Ворота можно сжечь, только не отдать врагу. Вспомни обо всем, что плохого сделал Кощей тебе и твоим близким, вспомни невинно убиенных и несправедливо замученных — это поможет не дрогнуть, когда припечет.
— Кощей далеко, а здесь — обычные люди, как в той деревне, — хмуро выдал Егорий.
Беспросветная глупость товарища возмутила до глубины души. Как в его годы можно быть таким наивным?!
— Каждый из них, — Борис указал на копошившийся на пристани торговый и рабочий люд, — маленький Кощей. Их дети — будущие Кощеи. Но. Хороший Кощей — мертвый Кощей. Пока не усвоишь это простое правило, не поймешь единственного способа победить честно.
— Честно?!
— А кто возразит, кто оспорит отвагу, доблесть и милосердие твоей победы? Все будет так, как расскажет победитель. Иди. Варяги тебе помогут, твое появление на пристани будет для них сигналом.
С понуро опущенными плечами витязь поплелся через пристань, прошел весь порт, где многие узнавали его и благодарно кланялись, затем поднялся по дощатым мосткам, что вели к городским воротам. За открытыми створками виднелись бревенчатые дома, торговые лавки, деревянные настилы вдоль узких улочек…
А дальше случилось невероятное. Борис невообразимо ошибся в Егории. Точнее, ошиблась Кася. Не нужно было ей верить. Егорий напал на викингов, с которыми вошел в ворота, и поднял тревогу. Хорошо, что обшитые железом деревянные створки успели облить маслом и поджечь. Горожане схватились за оружие, и в воротах полегло много народу с обеих сторон. Теперь варяги ворчали, что семьям погибших в воротах придется тоже отдать долю. Убитые знали, на что шли — отдали жизнь, чтобы родичи не остались нищими. Жаль, что так не было принято в войске Двои, иначе ход войны мог пойти по-другому.
Впрочем, складывалось впечатление, что варяги вообще не боялись умирать. Когда шли на смерть, просто кивали друг другу, как бы временно прощаясь: «До встречи на пастбищах за валом Галы».
По окончании бойни раненого Егория бросили в отдельно стоявший склад на отшибе. Завтра предателя показательно казнят, ему сделают кровавого орла — разрубят ребра и вырвут легкие. Сам виноват.
Гевал пылал, чадил, кричал и плакал. Кто же строит крепость и дворцы из дерева? Борис отвернулся.
На берегу довольные варяги грузили трофеи. Несколько тихоходных грузовых кнорров уже отправились к конунгу с первой добычей. И это только начало, Кощей заплатит за мир намного больше.
Сейчас Борису не давала покоя загадка богов.
«Где нашу власть не перебьет более сильная, мы будем с тобой».
«Олинпикские боги сильнее?!
«Все боги равны».
«Кто же тогда сильнее всемогущих богов?»
«Никто».
Кажется, ответ нашелся. Борис — мелкая мошка перед всесильными богами, но каким-то чудом смог добиться своего. Его вели любовь и чувство долга — он должен был выполнить слово, которое дал любимой женщине.
Говоря «никто», боги были правы. Они не сказали «ничто».
К вытащенному на берег драккару Сигурда двигался только что появившийся с запада новый — легкий и скоростной, с изображением ворона. Он разогнался на веслах, прошел мимо груженых собратьев и с шумом врезался в береговую гальку. Варяги спрыгнули по колено в воду и споро выволокли корабль. Один из них быстро переговорил с подошедшим Сигурдом, рукой при этом указывал на Бориса.
Что-то произошло. Понять по лицам, что именно, не получилось. У варягов печаль, страх, радость, боль, гнев, счастье и прочее выражаются одинаково. Никак. Чувства проявляются лишь после обильного возлияния, но чтобы увидеть пьяного варяга, нужно оказаться рядом и пить столько же. А тогда мало что увидишь. А вспомнишь еще меньше.
Сигурд с толмачом и еще несколько воинов направились к Борису.
Рука легла на меч. Стоит ли? В мечевом бое он никогда не был силен. Вот если бы использовать лук… Но на всех просто не хватит стрел.
Сигурд и прочие приблизились и остановились в нескольких метрах. Толмач объявил:
— Старый Куприян скончался от свирепствующих в городе болезней. Отныне дракон Двои — ты.
В этот момент со стороны леса появился посланец Кощея. Его встретили в молчании. Посланец — гридень в полном облачении, с крылатым змеем на шлеме и щите — отыскал глазами Бориса и прошел сквозь замерших и с интересом поглядывавших на него варягов.
— Дракон Борис, — обратился он, и стало ясно, что в столицу новая весть каким-то образом дошла быстрее, — дракон Кощей просит мира и согласен на твои условия.