Глава XX IV Время отличившихся

Дело шло к зиме. А обычно перед самым новым годом происходят различные чудеса. Вот и у них в институте, каждые новогодние праздники, отличались именно этим. Иными словами, к этому моменту и вырабатывался весь, заложенный в заместителей по производству, самой их природой – ресурс. Они не ломались. Они просто изживали себя в своей глупости и непонимании, что от них хотят, и как этого добиться. Согласитесь - это задача с двумя неизвестными, решение которой далеко не каждому под силу. Тем более, если нет и не предвидится математического образования.
Венерова научилась к тому времени, практически уже на профессиональном уровне, определять ресурс своих замов. И особенно хорошо ей удавалось это делать в отношении замов по производству. То-ли тема стала не то, чтобы очень близка, а скорее просто понятна, то-ли она поняла, что сама гораздо лучше всех может себя замещать. Но, надежда на лучшее пока не покидала её. И она, благодаря этому всегда умудрялась находить всё более глупых чем прежние, своих новых замов.
Причиной тому, возможно, была вера в хорошо прописанное в трудовых книжках, «цыганское» прошлое «кочевников», а может и надежда на то, что наличие многих покинутых их табором мест, может говорить только об огромном опыте разведения кочевых костров, иногда даже и без спичек, простым усилием воли.
Одним росчерком пера, именно в новогоднюю ночь, она решала судьбы этих людей. Иногда даже не утруждая себя, подписывать приказы об их увольнении, а просто дожидаясь пока они сами придут к ней со своим заявлением.
Именно в это время Саша пошел на вторую попытку повысить двух своих сотрудников у Раскурова, понимая, что без таких мер, ему не удержать коллектив. Молодежи нужны были деньги. В других проектных конторах платили намного больше. В мастерской ещё оставалась возможность сохранять преемственность поколений. Молодёжи было у кого, и чему учиться. И знания эти были прочны, и качественны, так, как они получались не на бегу, а в творческой обстановке проектирования, пускай и в сжатые сроки, но с некоей любовью и уважением к растущим специалистам. Молодежи нравилась такая атмосфера взаимопонимания, и стремления к отдаче своих знаний другим, растущим специалистам, которые требовались для дальнейшего становления в профессии. Из-за тяжёлой, депрессивной обстановки в институте, постоянно нагнетаемой руководством, Саша не мог часто пробираться с такими вопросами к руководству, совсем недавно, так легко решая эти вопросы с предыдущим директором, который был не менее требователен к нему, как к руководителю мастерской. Всё же доверия к Саше было тогда гораздо больше. Сейчас люди перестали верить друг-другу, и доверять. Никто не хотел ни за что отвечать, перекладывая всю ответственность на более слабых и беспомощных в своей незащищенности – исполнителей, на которых и держалось все проектирование.
Те, кого выдвигали ГИПы, или ГАПы, согласовывая с Сергеем, или Сашей свои предложения, заявлялись, на следующие в продвижении по служебной лестнице должности, не авансом, как это было раньше из-за нехватки специалистов, а с огромным опозданием, уже давно умея, и исполняя обязанности тех, кто стоял над ними. Такая ситуации, безусловно влияла на рост сотрудников, но тем самым, и заводила весь процесс проектирования в тупик, так, как люди были на пределе, и в любой момент могли, не выдержав такого пресса – убежать. Благо бежать было куда. Ещё оставались некие островки нормальных структур проектных контор, но их, с каждым днем становилось меньше и меньше. Всюду приходил конвейер, в котором не было ни у кого времени, и дела, для того, чтобы заниматься обучением, и продвижением своих специалистов. Причем слово своих, в данном случае было неуместно. Люди держались друг от друга особняком, ни в чём не доверяя, боясь стукачества, и непредсказуемо-необъяснимой, агрессии, возникающей внезапно, ни с того, ни с сего, на пустом месте. Саша знал это из уст тех людей, бывших сотрудников института, которые, в свое время были вынуждены бежать, так и не смирившись с постоянно падающим уровнем руководства.
Как-то утром, перекрестившись, взяв в руки два заявления на повышение, с прилагаемыми к ним характеристиками, и списком объектов, в которых непосредственно учавствовали эти специалисты, он, зная ситуацию в институте, и отношение именно к вверенной ему мастерской – пошёл к Раскурову, предпологая, что разговор будет тяжелый, и ему, вряд ли удастся добиться результата. Но он знал, что после новогодних каникул уже может не обнаружить на своём месте данного профессионала, выполнившего свой долг по отношению к институту, опустив его ещё на одну ступеньку ниже, тем самым приблизив дату окончательного развала.
Поскольку, у Раскурова, к тому моменту не было своего секретаря, Саша тихо постучался в такую знакомую ему дверь, за которой имелась вторая, совершенно схожая с первой, по своему внешнему виду – другая, но, такая же прочная и полностью отделяющая входящего от потусторонних звуков, внешнего мира.
Ему никто не ответил. Но, он всё-равно вошел. В кабинете никого не было. Но, он чувствовал, что там кто-то есть. Да, и дверь в комнату отдыха была приоткрыта.
- Здравствуйте Игорь Иванович, - сказал он пустому кабинету.
- Саш, ты? Погоди, я сейчас, - раздалось из комнаты отдыха.
- Привет. Пиджак вот купил себе новый. Дешёвый взял, - сказал, выходя из комнаты Раскуров, расправляя на себе новый, плотно обтягивающий его вовсе не худое тело, пиджак.
- Хороший пиджак. Я тоже дешёвые беру. Главное внешний вид. Если он прикольный. То и цена не имеет значения. Мне кажется, что скоро их вообще будут выращивать, как и дома, по особым технологиям. И мы, впрочем, как и портные канем в вечность.
- Да Саш, и я так тоже думаю. Что у тебя?
По самой обстановке в кабинете, и тому, что на школьной доске, явно офисного вида, все ещё красовались надписи, сделанные Сашиной рукой, несколько месяцев назад, можно было сделать два вывода. Первый, что он самый худший сотрудник института, и второй, что кроме, как его мастерской, Раскурову так и не дали больше ни одно подразделение на откуп.
Хотя, впрочем, могло быть и так, что только седьмая мастерская могла заинтересовать его своим размахом объектов, с многогранностью, и неповторимостью их проблем, которые и позволили ему так многому научиться в нелегком для него деле, смены профессии.
- Я пришел к вам с просьбой о повышении своих сотрудников, - смело сказал Саша.
Раскуров не удивился сказанному. Может быть потому, что он уже понимал, что от него ничего не зависит, а может и потому, что то, что он затеял против Саши, было так жестоко, что ему хотелось хоть как-то по-человечески смягчить удар.
Но, скорее всего Саша ошибался, веря ещё в то, что приехавший в Москву человек, будет справедливее и мягче местных, Московских управленцев. Эпидемия кочующих таборов, к тому моменту, видимо уже коснулась всей страны. И нужно было идти дальше, раскуривать новые костры у обочины, ведущей в никуда дороги.
- Двоих сразу нельзя. Венерова не пропустит, - сказал он, взяв у Саши из рук две кандидатуры, и внимательно читая о том, что они умеют делать.
- Давайте, хотя бы одного? – предложил Саша, и указал на кандидатуру Инны, очень способной девушки конструктора.
- Нет, Саша. Это не пойдет все.
- Почему? – уже ничего не понимал Саша.
- Потому, что так писать нельзя. Зачем ты пишешь о том, что они, что-то умеют, и чего-то достигли, и потом перечисляешь их объекты. Это же всё, само собой, разумеется.
- А как же надо?
- Надо писать, чем они отличились. Пойми, сейчас никому не интересно, кто, и что умеет. Сейчас гораздо интереснее то, как может нестандартно проявить себя сотрудник, - убил Сашу своей логикой Раскуров.
- Но ведь они ничем не отличались? Они умеют то, на что другие, отличившиеся и не способны, - сдерживал возмущение Саша.
- Придумай что-нибудь, - сказал Раскуров, и вернул Саше кандидатуры его сотрудников.
Саша чувствовал, что Раскуров на пределе. Но он не мог не придти сегодня к нему со своим важным вопросом.
- Вы же хотите уволить Абрикосова, помогите хоть с повышением, - взмолился Саша.
Ребят я вас уволю всех по одному как заложников, а в конце сдамся сам! – встал из-за стола Раскуров.

Саша еле сдерживал чувство паники, когда шёл к себе в кабинет. Он знал, что придумает что-то и напишет интересную, героическую историю, про удачное спасение проекта в тревожные дни его срыва, путем выхода на работу в выходные дни, и неимоверных, нечеловеческих усилий сотрудников. Но, он отчётливо видел теперь - это путь в никуда. И сегодня ему довелось сделать первый шаг в этом направлении.

- Ну, как сходил? – спросил его Сергей.
- Никак. Говорит, что нужно написать, чем они отличились, - возмущенно сказал Саша.
- Отличились!? Ну. И напишем. Что ж такого-то! Не переживай. Это не проблема. Вот только чем отличился он, мне бы хотелось знать, прежде чем писать про наших сотрудников. Его точно должны повысить, и перевести на ещё более «безответственную» должность, после всего того, что он тут натворил.
- Я, думаю, что Дина Игоревна уже рассматривает этот вопрос в данный момент. Ведь сейчас время отличившихся, - раскрыл Сергею свое предчувствие Саша.
- Ладно Саш, ты мне лучше скажи – ёлку в этом году будешь делать? – спросил Сергей, чтобы переменить тему, на приятную.
- Какую елку? – прикинулся глупым дедом морозом Саша.
- Какую, какую? Бумажную.
- Я же каждый год делаю, вот уже лет десять, а то и двенадцать. Но, всё тяжелее и тяжелее мне собраться с силами. Каждый раз кажется, что эта будет самой последней в моей жизни, - с грустью в голосе, несмотря на радостную тему, ответил Саша.
- Знаешь прекрасно, что я от тебя не отстану. Народ ходит к нам в комнату фотографировать. У всех настроение поднимается. Давай, начинай, а то совсем уж сник!
- Хорошо. А какой у нас год-то будет? Что за зверь по китайскому календарю?
- А хрен его знает! Погоди, сейчас посмотрим! - сказал Сергей и полез в интернет.
- Ну, что там пишут?
- Барашка!
- Год овцы, штоль?
- Э, как догодалься!? – весело спародировал Сергей.
- Ну, хорошо, хорошо. Я подумаю.

Ёлка получилась на удивление правдоподобная. Она чем-то напоминала акробатическую пирамиду, состоящую из барашков, стоящих друг на дружке, и по мере приближения к верхушке размер которых становился все меньше и меньше.
На самом же верху стоял хоть и очень маленький по размеру, но с огромными закрученными рогами – настоящий, дикий баран, устремивший свой взор куда-то в небо, вставший на задние лапы, оперев передние о ствол елки, который был выполнен условно в виде конуса из бумаги.
Вообще, всё, что делал Саша из бумаги, имело, как правило белый цвет. Он не любил красить материал, стараясь придать ему выразительности только за счет самой формы, и заложенного в неё скрытого юмора.

И народ потянулся.
Заходили все, кто проходил мимо, и случайно заглядывал к ним в комнату. Тогда они еще не закрывали дверь, веря в то, что ситуация выправится. Они не теряли надежды.
- Ой, какая же замечательная у вас в этом году ёлка! – сказала заглянувшая в комнату, Светлахина.
- Обычная ёлка. Я каждый год делаю. Просто вы не знали. Вот в этом году бараны будут у нас. Правда, год овцы, но с рогами прикольнее, я думаю – ближе к истине, - с легкой улыбочкой на лице, сказал Саша.
- Ой подождите, я своим сфотографирую, - сказала она, прицеливаясь смартфоном.
Это была одна единственная комната на весь институт, где каждый год рождались бумажные елки. Раньше Саша делал их исключительно из ватмана, и клеил на ПВА, но, когда запасы того и другого кончились, он перешел на карандашный клей, и писчую бумагу, пересмотрев сами принцыпы проектирования конструкций данных изделий.
Нет, конечно, кое-где пытались что-то лепить на стены, но все это выглядело кустарно и невыразительно. Но, прежде всего, радовало, что люди хоть как-то пытаются поднимать себе настроение.