Часть 1, глава 3 На Крюке

                Н А  К Р Ю К Е

Осенний дождь не собирался прекращаться. И угораздило же его провалиться в этот скверный мирок! Пайша продрог до костей, но не решался зайти в ярко освещённую харчевню, из которой неслись весёлая музыка, взрывы смеха, женский визг и соблазнительные запахи. Скорчившись на корточках, он поминутно вздрагивал, а в ушах всё звучали хохот и резкий окрик: «Пшёл вон, вонючий доггер!»

В другой раз, один на один, в честном бою, Пайша показал бы ему, на что способен - мало кто выстоит против зубов, когтей и реакции чистокровного доггера. Но ежели тебе в лоб направляют охотничий ствол, то остаётся только завыть и карябать когтями землю.

Пайша вспомнил, как его отец в ответ на придирки и гнусные окрики: «Эй ты, скотина!» или «Пшёл отсюдова, сссобака!», с достоинством и мужеством отвечал: «Скот – это тоже человек!» или «Собака – это тоже человек!» Позднее, во время восстания доггеров на Оннате против притеснения со стороны пиратских кланов, доггермены сделали афоризм про «скот» своим лозунгом…

…К пивной кто-то приблизился настолько тихо, что даже Пайша не услышал и не учуял. Да и как учуять, если он всем своим существом был там, внутри, в тепле и уюте? А сейчас за его спиной явно стоял некто массивный и крепкий, и Пайша сжался, ожидая пинка и готовясь огрызнуться.

- Ты что мёрзнешь один, пацан? – спросил голос, в котором не было и капли презрения или насмешки. – Встань, не мети задницей асфальт.

Пайша послушно встал, обернулся, дрожа, и увидел мускулистого, высокого мужчину неопределённых лет в стильной дорожной одежде-универсум и тёмных очках на пол-лица. 

Андрей Воронов едва не рассмеялся: парень напоминал рокера-стилягу, косящего под хулигана и поющего хриплый баритоном про водку, бандитские пули и новогодние разборки. Кепа, заломленная на затылок и чуть набок, широченные штаны, скрывающие кривоватые и наверняка сильно волосатые ноги, вечная небритость, потёртая до плешивости ассиметричная замшевая куртка с чужого плеча, причудливо скроенная из разнородных кусочков. И в ухе - дешёвая медная серьга из двух колечек.

- Доггер? Как зовут?

- Пайша, хозяин, - вздохнул Пайша, с лёгкой долей зависти любуясь сильной атлетической фигурой незнакомца.

- А я – Андрей. Вижу, здесь не слишком жалуют доггеров, Пайша. Что за нравы в Замирье! Ай-яй-яй, непорядок!

- Да нет, не везде, - махнул рукой Пайша, - Где-то случается нормалёк, это здесь, на Крюке, не распогодилось. 

- Ты не падаешь духом – молодцом.

- Слыхал ещё, - продолжал приободрившийся Пайша, – в Союзе с перерожденцами по-людски. Только как туда попадёшь? – Пайша даже взвыл с досады.

- Попасть можно, нет ничего невозможного.

- Проводник нужен. Хозяин. Эх, господин, кто бы помог – век бы ноги лизал!

- Ноги лизать не обязательно, а вот пособить в одном приватном деле…

- Да я… я мигом, глазом моргнуть не успеете, всё сделаю! В лепёшку расшибусь! Ковриком расстелюсь! Да я… - ноздри Пайши возбуждённо раздувались, с губ слетала слюна.

- Для начала – давай перекусим. Расшибаться будем после. Ну, идём внутрь? Я чертовски голоден, - и Андрей, взяв Пайшу за плечо, словно закадычного собутыльника, ввёл в зал. Вышибалы надвинулись на них с двух сторон, пуча глаза, Пайша невольно втянул голову в плечи и тихонько зарычал. В зале затихли, с любопытством наблюдая, что будет дальше, дойдёт до потасовки или нет, спустится на тормозах. Впрочем, в этом случае кое-кто не прочь был помочь драке раскочегариться на всю катушку.

- Этот парень со мной, ребята, - сразу же уверенно и властно предупредил Андрей. – Без шума.

- Доггерам не положено… - громилы выразительно поигрывали обоюдоострыми ножичками, которые в их руках казались игрушечными. Пайша напрягся и приготовился к двум вариантам: либо бежать прочь, вовремя ускользнув, параллельным курсом с новоявленным Хозяином, либо опрометчиво бросаться прямо на ненавистные руки с ножами и грызть их, грызть до кости, рвать на куски.
Ни то, ни другое не понадобилось.

- Это кто положил? Я забираю, - рука Андрея сделала неуловимое движение – и в ней оказался мощный автоматический парализатор, чью опасность мгновенно поняли и оценили. Другая рука приподняла на мгновение очки – вышибалы охнули, как-то странно осели и неохотно посторонились, пропуская их внутрь. За столиком Андрей снял очки окончательно.  Лицо его было гладким и чистым, с правильными чертами – не то, что вечно заросшее лицо доггера.

Пайша увидел странные глаза, неуютные, колючие, с белыми искорками в глубине. Он сразу же принял верное решение – на всякий случай избегать прямой встречи с взглядом незнакомца.

Они сидели в тихом уголке, и оголодавший Пайша с невероятной быстротой поглощал вперемежку бифштекс с картофелем, рыбный паштет и бараньи рёбрышки, смачно и хрустко перемалывая их своими сильными челюстями.

- Откуда твоё имя, Пайша?

- Да всё просто: мама была Айша, папа – Паша. Вот я и стал Пайша. А скажите, господин хозяин, как вас, такого уважаемого человека, занесло в эту дыру?

- Вернее спросить – зачем?

- Ага, так зачем господин Андрей изволил прибыть на Железный Крюк? Гнусное местечко, между нами говоря. Господину не место в такой гиблой ячейке!

- Мне необходимо попасть на Крючье Болото.

Карие глаза Пайши широко распахнулись, челюсть отвисла: - Господин прибыл на Крюк ради Болота? Инмир с вами, побойтесь Летучего Глюка!

- Что ты знаешь о Вечности, Пайша? - ответил Андрей вопросом на вопрос.

- В Инмире много всякого с приставкой «Вечный», - Пайша хихикнул. – Вечный Храм, Вечный Странник, Вечный Старец, Вечная Девственница, Вечный Пьяница, Вечный Игрок…

- А Вечного Придурка, случаем, нет? Или Вечного Засранца?

- И даже наверняка!

- Кроме шуток. Ты знаешь что-нибудь о таком явлении, как Вечный Странник?

- Конечно, как не знать. Это тот, кто вечно бегает по мирам и не может остановиться.

- Что ещё гласят слухи?

- Ну, что у него в каждом мире – по семье или по любовнице, что у него множество детей, только никто не знает наверняка, что эти вот дети – дети Вечного Странника, они рождаются много позднее того, как он сбежал. Говорят ещё, что он неуязвим для оружия или любого чудища, а вот те, кто рядом – напротив, обречены. Говорят, что его никому не под силу остановить.

- А я намерен остановить Вечного Странника. И для этого мне необходимо Крючье Болото.

Пайша недоверчиво покачал головой: - Шутка, понимаю.

- А ты уже, никак, струсил, Пайша?

- Да никогда! Ни за что! Чтобы Пайша струсил? Такого не бывало и не будет! Испытайте меня, хозяин!

- Непременно. Только я тебе не хозяин, и никогда им не был, - жестко ответил Андрей. Помолчал. – Надеюсь, мы станем друзьями.

- Да, хозяин, - поспешно ответил Пайша и съёжился под взглядом Андрея.

- Зови меня Андрей Павлович.

- Да, слушаюсь господин хо… Андрей Павлович! Да я за вами на край света!

- Сначала давай закончим обед. Я не так скор, и моя тарелка ещё не опустела.

…
Андрей готовился к походу на Крючье Болото обстоятельно и серьёзно. Он запасся особо прочным герметичным бурдюком, кожаными перчатками, комбинезоном из специальной ткани, непроницаемой для воды и радиации - для себя и Пайши. Всем прочим он обзавёлся ещё ранее, в предыдущем мире: осмотической маской и очками с ультразвуковым сканером, способным прощупывать вязкую и твёрдую субстанцию, а также гравитопами для передвижения по трясине. На Крюке сия продукция стоила баснословно дорого, и смотрели на Андрея, словно на умалишённого – здесь, на Крюке, болот вообще и Мёртвого Болота в частности шарахались и обходили за тридевять земель, а этот чокнутый, не иначе, решил свести счёты с жизнью и влезть в самое адское пекло.

- Господин Андрей, вы полезете в болото, а что буду делать я? – осторожно спросил Пайша.

- Ждать.

Когда они выступили в поход, наступили сумерки. Андрей брезгливо обходил многочисленные свалки, кучи металлолома, банок, пакетов, стеклотары и всякого прочего. «Хоть пионеров запускай!» - морщился он.

Что могло быть съедено – давно съели жители и животные, что могло быть сожжено – ушло на растопку, что могло пойти на поделки и строительство – разобрали мастера, остальное мирно прело и ожидало мусороперевозки. 

Железный Крюк был весьма замусоренным миром по волеизъявлению самих жителей: когда-то крюковцы согласились принимать мусор, преимущественно металлический, от смежников в обмен на продовольствие – тем и жили. И не только жили, но и ухитрялись развиваться, потихоньку строили мусороперерабатывающие заводы.
Время от времени по периметру появлялись новые мусорные холмы, и жители с увлечением в них рылись. Затем – рождались новая халупа, драндулет, хитроумно скомбинированная мебелишка, посуда и прочее. Местные умельцы были мастерами на все руки, в ход шло буквально всё. А на оригинальные поделки находились и покупатели с других миров.

До Болота путники дошли беспрепятственно и быстро – самоубийцам на Крюке было не принято мешать. Андрей знал, куда необходимо двигаться – подробная карта Болота, переданная из ИТ, сидела в нём, точно родной и знакомый путь домой. По мере приближения Андрей ощущал, как нарастает радиация – не мудрено, что Болота боялись, не удивительно, что Болото время от времени рождало монстра-мутанта.

…Утренняя луна давно тихо выцвела и стушевалась, застенчиво подплывая к горизонту. Дневная луна сменилась сумеречной, такой же зеленоватой и невзрачной: бесформенный блеклый шар, косо висящий над головой, уродливый и непривычно низкий. Она бросала на поверхность озера фосфорические блики. Но озеро было не озером, а обманкой: тонкий водный слой сверху, а под ним – густая и вязкая илистая жижа, проросшая острыми пиками водных осок. Каждый куст осоки представлял собою кочку, а каждая кочка – вертикальный столбик почвы, уходящий в невидимую глубину. Удержаться на таком столбике было невероятно сложно, но другого выхода Андрей не видел: лодка тут бессильна, да Мёртвое болото и нельзя было тревожить резкими звуками моторок - Корень мог ускользнуть из рук. Поэтому до срединного островка, с которого Андрей собирался начать своё обследование, им пришлось двигаться на гравитопах, скачкообразно. «Пожалуй, Пайше даже проще, он прыгуч и лёгок», - с лёгкой завистью думал Андрей.

Сначала они долго прыгали с кочки на кочку, которые оказались довольно устойчивыми. Потом кочки стали уходить под воду всё глубже и глубже – останавливаться или задерживаться на них нельзя было ни на долю секунды, даже в гравитопах, которые, казалось, и не касались вовсе поверхности Болота. И этот бесконечный путь из прыжков гляделся одним бесконечным полётом… Последний прыжок – на островок, заросший чахлыми деревцами - был достаточно протяжённым, но оба преодолели его благополучно и, прежде всего, передохнули. С запада и севера островок окружали чадящие остроконечные растения, дышащие гнилыми, ядовитыми миазмами и отблескивающие под лунами. С востока чернело окно, уходящее на величайшую глубину. Вот тут-то Андрей и попробует погрузиться.

Он обвязался гибким канатом, закрепил конец гравитационным мини-зажимом и приказал спутнику: - Пайша, ровно через час я постараюсь подойти ближе к поверхности, но если я не дам знак – это значит, что мой тягач не сработал, и ты просто попытаешься меня вытянуть.

- Может, лучше не надо, господин Андрей? – робко попросил Пайша.

- Надо, Пайша.

И Андрей натянул маску. Он мог бы избежать соприкосновения с мёртвой водой Крюкова болота, использовав киберзонд, но Дологат утверждала, что корень должна взять живая человеческая рука, пусть и в перчатке. Андрей мог бы вообще обойтись без присутствия в собственном теле. Но оно было дорого ему, он привык к нему, к его возможностям, прихотям и навыкам, он доверял ему и верил в него больше, чем в бездушный механизм. И ещё - он более не хотел истязать Сашу в страшных её снах. Он хотел, чтобы она простила его именно такого, каким он был в Реале…

Дологат говорила, что живому в болотной глубине делать нечего, шансов на возврат нет. А мёртвому – не дастся Корень. Противоречие неразрешимо. Но только не для него. Ибо Андрей Воронов являл собой душу давно умершего человека в оживлённом особой силой мёртвом теле. И по своему статусу имел на это право. Но не собирался афишировать.

И он погрузился в пучину. Водная субстанция Крюкова Болота по мере углубления становилась всё тяжелее, плотнее, насыщеннее минералами и металлами.

Андрей облазил болото вдоль и поперёк, прощупал придонный ил до самого твёрдого основания, распугивая его обитателей: извивающихся червей, способных задушить или пережать конечность мёртвой хваткой, и крупных болотных раков с круговыми клешнями, тщетно хватающих прочную ткань его спецодежды. Ничего, близко похожего на светящийся корень, Андрей не обнаружил. Собственно, как и любопытных растений, способных запустить корни в ил или камень. Кроме осоки. На всякий случай Андрей выдернул несколько осоковых кочек – корни как корни, блеклые, тонкие, извилистые.

И вдруг нащупал странное образование, будто вырастающее из скального основания с невероятной глубины, с чрезвычайно высокой радиоактивностью – возможно, какой-нибудь контейнер с отходами, от которого, несмотря на защиту, следовало бы держаться подальше.

Однако сканер показал ему, что внутри теплится некая жизнь, распознать которую не было возможности. И он решил вскрыть скалу и исследовать её. Если понадобится, взять искомое силой.

Ультразвуковые вибрации и тепло нежданно спровоцировали неспецифические жизнеобразовательные процессы. Скальный нарост стал пластичным и начал преобразовываться в закрытый подводный цветок. Андрею вспомнились нелепые легенды о Белой Болотной Девушке, которая зазывала на глубину зазевавшихся или заблудившихся путников, соблазняла, принуждала к близости и топила, а затем, оплодотворённая, уходила на глубину, чтобы родить очередного болотного монстра.

И вот перед Вороновым открылся прозрачный дом-пузырь. И в этом доме-пузыре, необычайно прочном, словно закалённая сталь, происходило что-то странное.

Андрей не сразу понял, что происходит, а когда понял, то не знал, смеяться ему или ужасаться чьей-то нелепой фантазии: Белая Болотная Девушка рожала Мёртвый корень Файджи! Роды проходили тяжело и болезненно, тонкая Белая Девушка, и сама похожая на бесцветный болотный корень, тужилась, стонала, закатывала глаза и плакала от боли. Крюков Корень, магическое и наиядовитейшее достояние Крюкова болота, появился из её лона лишь тогда, когда оно лопнуло и расползлось в стороны, разбрызгивая витиеватые внутренности – курьезные подобия настоящих человеческих внутренностей. И только тогда она замолкла и умиротворённо затихла с распоротым чревом. А рядом с нею пульсировал и сиял перламутровым сиянием гибкий, живой, горячий крестообразный корень, похожий на четыре двупалых руки, сросшиеся плечами.

Андрей вздохнул. Что ж, Корень есть. Пора приниматься за дело! Выходить из своего тела сейчас – значит, навлечь опасность потерять его здесь навсегда. Придётся мобилизовать энергетические ресурсы.

И он, напрягшись, взорвал гибкую и прочную оболочку дома-пузыря.

Отдыхающая после родов Девушка пронзительно вскрикнула – крик её расколол черепную коробку, проникая сквозь наушники универсального защитного комбинезона, и Андрей едва не потерял сознание, а затем Девушка попыталась укусить его. Её зубы чуть не порвали ткань – настолько были остры и мощны. Андрей взревел и сомкнул на её шее руки. Девушка упёрлась ему в живот тонкими, жилистыми ногами коленками назад, жёсткими и тяжёлыми, как железные столбики. Завязалась нелепая и абсурдная схватка. Внутренности роженицы лупили Андрея по маске, залепляли глаза. Наконец ему удалось активизировать сканер и исполосовать Девушку вдоль и поперёк, сомневаясь, что это возымеет действие.

Но лазерный луч помог. Она разлетелась клочьями в разные стороны вместе с останками своего дома. Андрей бросился вперёд, вытягивая руки и отталкивая прочь омерзительные склизкие ошмётки, которые отчаянно пытались стянуться воедино и опутывали его руки жёсткими, будто металлический провод, щупальцами.

Андрей отпихивал щупальца, отчаянно кромсал их лазерным ножом, - но они сползались вновь и вновь, и им не было числа. Андрей заставил себя преодолеть отвращение, опустился сквозь месиво ещё ниже и схватил Корень. И тут же едва не выпустил: Корень оказался тяжёл, точно свинцовая колода. Впрочем, даже если бы он захотел его выпустить, то не сумел бы: Корень не желал покидать своё обиталище. Он прикипел к его рукам, обхватив всеми восемью отростками, и неудержимо потянул вниз, ещё ниже, ещё, засасывая в то самое болотное чрево, из которого нет возврата.
Андрей зубами судорожно зажал пусковой механизм мини-тягача на реактивной тяге, грязь и ил забурлили, вспенились – и придушили зародившееся движение вспять. И Андрей понял, что живого его Болото не отпустит. А умирать вторично – даже ради Корня – он не желал: тело его противилось одной этой подлой, предательской мысли. А потом осмотическая маска лопнула, и Андрей потерял сознание…

…
Пайша потом не раз вспоминал это кошмарное приключение. Сначала Мёртвое Болото обдало его едкими, вонючими фонтанами, из-за которых теперь комбинезон покрылся ржавыми и чернильно-чёрными пятнами. Затем островок начал трястись и содрогаться, пронзительный визг расколол черепную коробку, вибрация воздуха заставляла зубы Пайши клацать и ныть, глаза едва не вылезали из орбит. Так что Пайша едва не забыл, зачем вообще оказался посреди Болота. А когда голова прояснилась и боль отпустила, он с ужасом понял, что Хозяин не вернулся, а выдернутый с корнем из паза гибкий канат потихоньку затягивается, уходит под воду.

Пайша в ужасе рявкнул, представив, что остался один, схватился за конец и, обдирая в кровь руки, потянул. По счастью, канат поддался.

Едва не надорвавшись – но всё же вытянув из вскипевшей жижи Андрея, замотанного в отвратительные кишащие водоросли и намертво зажавшего в перчатке какой-то невзрачный скукоженный корешок, Пайша отряхнулся и повалился на кочку, тяжело дыша. Затем принялся очищать утопшего, разбрасывая жгучие, точно крапива, отростки. Сдёрнул клочья маски и с ужасом обнаружил, что хозяин не дышит: его рот и нос оказались забиты зелёной жижей. Пайша поспешно приложил ухо к груди Хозяина. Острый слух различил слабое биение сердца даже сквозь специализированную ткань комбинезона. Пайша долго не размышлял. Он разжал ножичком стиснутые зубы и принялся отсасывать жижу изо рта и носа и сплёвывать её в воду. Потом потряс вялое тело, вытрясая остатки глубинного ила. От мерзкого вкуса во рту самого бывалого доггера вырвало, буквально вывернув наизнанку – зато после полегчало, а Хозяин задышал. Пайша потратил почти весь свой запас питьевой воды, чтобы с благоговением обмыть лицо Хозяина и прополоскать его рот, вливая туда воду по капельке.

Потом Пайша перевернулся на живот, встал на четвереньки – и завыл, задрав щетинистый подбородок к тупой зеленоватой луне, уже четвёртой по счёту.
А бесчувственное тело Андрея терпеливо ждало, когда Хозяин воротится полностью…