Салам

Тягостная процедура: подъем, окутанный страхом, затем спуск, все также не добавляющий веселья и, наконец, само помещение, представляющее из себя всего лишь жалкий пролет между тем, что уже было и тем, чего еще не было. Само по себе оно – омрачающая обыденность и лишь миг, лишь точка на пути и преграда перед достижением цели.
Тусклый, мрачно-желтый свет, отражаясь от огрызков стен, заполнял собой все пространство. Мерцание, вечное мерцание и шаги, доносящиеся то сверху, то снизу. Сотни тысяч звуков, десятки тысяч источников света. То тут, то там, казалось бы, что-то происходит и проносится в спешке чья-то жизнь, такая прозаичная и унылая. Она – жизнь, была видна там и в окнах, там за стеклом, она добавляла свидетелей, пускай и невольных, в сам процесс, процесс, ради которого стоило терпеть и терпеть, как в тот раз, как и во многие другие разы до этого и, вероятно, после…
 Но «после»- лишь один из вероятных исходов событий, и он сам не знает (да и знать не может, при всем желании) как оно произойдет на самом деле. Лестничный пролет наступил, как это зачастую бывает, неожиданно и  непредсказуемо. Он оказался на развилке перед  тяжелым и крайне-важным выбором.
Спуск. Всегда проще и затрачивается меньше усилий. Тем приятнее, когда, после нескольких шагов, внизу оказывается такой желанный сосуд, заполненный мягким, теплым, густым и обволакивающим рот. Хотя спуск, как тут заведено, ведет вниз, на то он и спуск и «выбирать такой путь – удел слабых, и ни к чему хорошему не приведет» - примерно такие, едва уловимые, слова тогда доносились из неизвестного, но в высшей степени (как, собственно, и любого другого) уважаемого источника звука.
Подъем. По расписанию, рано утром. Невыносимо тяжелый и громоздкий по ощущениям, высасывающий все силы и эмоции. Но все же, как бы то ни было, это подъем, так сказано здесь в пролете, так гласят указатели, так говорят люди, чьи жизни видны за окнами, об этом шепчутся все те голоса, еле-еле доносящиеся до нас то сверху, то снизу. В конце концов, по заверениям, именно там свет отнюдь не бледный, а вовсю сияет, именно там стоит оказаться и такой путь, в действительности, стоит выбирать.
Но, однажды спустившись вниз и прочувствовав всю манящую сладость выбора, он стал прислушиваться к голосам и внимательнее смотреть на свет. Внимательность и вдумчивость – вот в чем ключ к правильному выбору на развилке. Вероятно, свет наверху не сильно ярче того, что снизу, вероятно и звуки там не во много раз лучше тех, что доносятся снизу. «Но самое страшное, что есть вероятность, при которой свет, его яркость и насыщенность, так же как и звук, с присущими ему свойствами – лишь субъективное отражение реальности и нельзя сказать точно, при каком освещении будет комфортнее, здесь все сугубо индивидуально и не поддается рациональному анализу».
Согласен, ничего не понятно, но очень интересно. Как и ему, находясь в терзающем и мучительном выборе. Стало казаться, что и голоса там, снизу звучат приятнее, да и по смысловой наполняемости дают фору тем, что сверху. Казаться, что и свет внизу нравится сильнее верхнего. Но это все лишь кажется, да? Все вокруг говорит о другом.
 Он, наконец, устав стоять, решил основательно подойти к поиску более выгодной альтернативы в нахождении самого удовлетворительного варианта. Здесь, конечно, есть множество способов, и стоит, не побоюсь этого слова, основательно подходить к выбору какого-либо конкретного, одного из многих, варианта, ведь на кону что-то по-настоящему важное. Что-то из поп-культуры?  Или что-либо более элитарное? Да, пожалуй, на последнем он и остановит свой выбор. Набитый пафосом доверху, чересчур снобистский и кричащий о своей претенциозности рассказ – вот оно, подобающее решение. Вот он, герой, отуманенный сложнейшим выбором дальнейшего пути, нерешительно ищущий поиска и смысла начинает читать рассказ: «Тягостная процедура: подъем…..»