В лунном сиянии

         Дома работы не было и приехал в чужую столицу. Здесь можно было заработать. Заработал, с деньгами в кармане, с сумкой, теперь слонялся по городу, потому что билеты были на завтра, на 11 часов.
         Время тянулось ужасно. Вспомнил, что еще не обедал. Зашел в магазин, в какой-то супер-маг, не спеша бродил среди полок, выискивая кефир и булочки, наткнулся на вино-водочный отдел, рассеяно разглядывая белые и цветастые бутылки, неожиданно вспомнил, как когда-то, еще подростком, впервые его попробовал, терпко-вкусное и тошнотворное, как после него стало тепло и блаженно. Уже лет 30 не пил, с тех пор как попал в больничку с язвой, давно забыл искусственное минутное забвение. Надо же, вспомнилось.
         Потоптался и потянулся к бутылке, сунул в пакет, где уже лежал кефир, нашел, где полки с хлебом и захватил еще пару булочек.
         Устроился недалеко от магазина, возле большого водоема, правильно круглого, на лавочке, залез с ногами – уже холодно, конец сентября, всю ночь поливал дождь.
         Хорошо, что вокруг никого, ни души, можно смело пить, не переживая, что какая-нибудь старушка плохо про тебя подумает.
         Сделал пару глотков. Почему-то вкус «не прошлый». Не такой пряный, а просто неприятный. Впрочем, скоро сделалось тепло, в мозгах нарисовалась радость, глуповатое скоротечное счастье.
         Выпил полбутылки, выпил весь кефир и съел белочки. Не заметил, как выпил всю бутылку, и был уже пьян. И тут подумал. Не испугался, а просто подумал, что зря это сделал, зря напился. Увидят, что пьяный, а если заснет, вообще труба. Обчистят – что дальше? Слышал про такое, сам не раз видел, как типы шарят в карманах у разомлевших спящих идиотов.
        Что же делать? Зря, конечно, пил. Надо что-то придумать. Пока мозги еще работают, как-то работают.
         Может, напиться кофе? Вспомнил, что помогает пепси-кола. Там кофеин. Направился к магазину.
         Яркий свет и оживление вокруг слегка взбодрили. С бутылкой в руках подошел к кассе, встал в очередь. Впереди женщины, одна с раздутой сумкой, долго ее отпускали. Федину быстро выбили чек, отсчитали сдачу.
         Женщина из магазина едва тащила свою сумкой. План созрел как-то быстро, и Федин ускорил шаг. Людей никого, дорожка темная. Нет, не время: женщина перепугается, неправильно истолкует. Когда вышли на центральную улицу, шумную и светлую, быстро догнал и предложил помочь.
         - Извините, но вы еле тащите этот неподъемный груз. А что, если вместе?
         Женщина кивнула, даже не взглянула на него.
         - Беритесь за ручку. А то у меня, кажется, давление. Грохнусь. Было уже такое… Осталась без сумки и кошелька.
         Подошли к переходу, перешли на другую сторону. Дом женщины был в глубине, окруженный такими же многоэтажными башнями.
         - Вот здесь я живу, - Марина (успели познакомиться) кивнула на подъезд. – Спасибо большое. Может, зайдете? Есть чай с вареньем.
         Федин делал вид, что мнется. Надо же, повезло. Клюнула барышня. Если без мужа (сейчас проверим), можно до утра  перекантоваться. А утром - тю-тю, извиняйте, девушка, у меня скоро поезд.
         - Неудобно, что домашние скажут?
         - Да я одна, не переживайте. Дочка с семьей отдельно. Подруга иногда в гости захаживает. А так почти всегда одна.
         Поднялись на седьмой этаж, Марина открыла дверь. Сразу прошли на кухню, Федин устроился на табуретке, хозяйка поставила чайник и стала разбирать сумку.
          Заиграл ее телефон.
          - Да, Света. Заходи, конечно. Я тут не одна. Составишь компанию.
          Обернулась к Федину, улыбнулась:
          - Сейчас подруга придет. Посидим. Вы как, не торопитесь? – быстро спросила она.
          - А, нет. Я вообще-то иностранец, - теперь он улыбался, но кисло. – Я с Украины. Из Одессы. Завтра поезд.
          - Вот замечательно. Время есть.
          Светлана, в отличие от подруги, небольшой и полной, была худенькой, тонкой, как девушка, русой, со светлыми грустными глазами. Она часто улыбалась, но глаза по-прежнему оставались задумчивыми и печальными, как у Аленушки Васнецова. Федин при виде Светланы окончательно протрезвел, в голове и груди что-то екнуло, защемило. Он засуетился, вскочил, потом сел. Светлана протянула пакет хозяйке и осторожно села сбоку от Федина.
          Марина заглянула в пакет, покачала головой:
          - Ну, ты как всегда! Не с пустыми руками. – Вытащила бутылку коньяка и тортик. – Ладно, начнем с серьезного. Павел, открывайте и наливайте. А я мигом на стол соберу.
          После первой стопки глаза у Марины заблестели, и даже у Светланы слегка потеплели.
          - Я сейчас, - сказала Марина. Принесла из комнаты гитару: - Наливайте, Павел. Душе хочется праздника.
          Выпили, и Марина стала перебирать струны, а потом запела… Она пела «В лунном сиянии», голос у нее был тонкий и нежный, серебристое сопрано. Федину казалось, что кто-то копается у него в груди, перебирает живое, боль саднящая и сладковато-мучительная.
           Глаза у Светланы потемнели. Федину казалось, что прекраснее лица он еще не видел. А еще показалось, что знает ее давно. Он знает эти черты, потому что грезил о них, кажется, всегда.
           Что это было? Коньяк, или внешность женщины так подействовала, зацепила струны его души, и они резонировали с песней, наворачивая душевные слезы?
           После следующей стопки Федин, смелея, спросил:
           - Извините, Света, но мне кажется, я вас давно знаю.
           Женщина повернула лицо – и Федин окончательно утонул в ее глазах.
           - Вам показалось, - негромко ответила Светлана.
           - Я, пожалуй, пойду, - сказала она Марине, поднимаясь. – Поздно уже.
           - А торт? – напомнила хозяйка. – Сейчас чай организуем.
           - Нет, спасибо. Голова что-то разболелась…
           - Я провожу, - подхватился Федин, но Светлана остановила:
           - Спасибо, но я живу на этаж выше. Не утруждайте себя.
           Ее проводили до дверей и вернулись к столу. Федин был явно расстроен.
           - Можно, я еще стопку?
           - Конечно. А мне уже хватит.
           Федин выпил, Марина налила в чашки чай, нарезала торт.
            - Не веселая у вас подруга, - Федину хотелось поговорить о Светлане, расспросить о ней, узнать побольше.
           - Когда-то была веселее.
           - Она не замужем?
           - Нет. И не была. Был у нее молодой человек, военный. Любили они друг друга. Его в командировку отправили, так он объяснил. Сказал, через полгода вернется. Но не вернулся. Родители молчали, ссылаясь на секретность, ходила в военкомат, тоже зря, даже разговаривать не стали: не жена.
           - Я еще выпью?
           - Допивайте, Павел. Я вам постелю в зале.
           - Нет-нет. – Федин выпил, что оставалось. Улыбнулся: - Спасибо за гостеприимство. Мне, пожалуй, тоже пора.- Поменялось настроение и поменялись планы.
           - Как скажете. Рада была с вами познакомиться.
           Федин шел по ночной столице, которая готовилась ко сну. Одни дома еще горели, другие были наполовину погружены во тьму. Решил идти на вокзал, где-то неподалеку должно быть метро, по пути решил заскочить в магазин, купить колы, чтобы «нейтрализовать» градусы. Впрочем, сейчас больше думал о другом. Больше занимало другое.
           Неотвязно вертелся романс, звучал голос Марины, такой чистый и звонкий. От этого хотелось плакать, и кого-то жалеть. Наверное, одинокую Марину, с таким редким замечательным голосом, или одинокую Светлану, замечательно красивую, которая все еще надеется, все еще ждет своего любимого, – или одинокого себя, который тоже надеется и тоже ждет – встречи.