Дублёнка. 1984. Спирт

                Дублёнки

   Ах, как же хотелось иметь дублёнку. Нет, я ничуть не желал обретения этого тёплого и, к тому же модного одеяния.
Зато почти все парни, девушки и женщины едва ли не с ума сходили от тулупов. Ведь пресловутая дублёнка – предмет поклонения или фетиш части советской молодёжи восьмидесятых годов – это не что иное, как простой русский тулуп.
Правда, овчинный полушубок украшался вышивками и прочими прибамбасами.

  Дед мой по материнской линии из глухой деревни Криково, затерявшейся в лесах и болотах Ивановской области, держал дома овец.
Дома всегда были щи с бараниной, даже в тридцатые годы. Дед Григорий Иванович днём работал в колхозной мастерской, отбивал косы и ремонтировал прочий инвентарь. По вечерам же, почти до глубокой ночи шил тулупы и зипуны, да прочую одежонку.

  Уходил на войну на долгих три года на Волховский фронт в сапёрный батальон дедушка Григорий и вернулся в 1944-м к своей семье и…баранам.
Да вот только сразу по возвращении скончалась у него супруга законная. Не вынесла военного лихолетья, в одиночку пестую четверых детей. Пошли продавать корову за двадцать вёрст и на обратном пути свалилась Клавдия и больше уже не встала.

   Настали пятидесятые, а вслед за тем и шестидесятые.  Никита Хрущёв запретил овец в Средней России пустить под нож и более не разводить.
Меж тем, а вернее, до того, знаменитая романовская порода тонкорунных овец была выведена именно в Ярославской области, то есть в самом что ни на есть Нечерноземье.

  Итак, «дублёнок» не было в магазинах. Лишь изредка возникали на фигурах иных русских советских людей монгольские, афганские, болгарские, даже финские дублёнки. А уж, казалось бы, лесная и озёрная страна Суоми страшно далека от баранов.
В прошлом году наставнику моему Саше Бидонову отчим офицер помог добыть караульный тулуп желтовато-белого цвета. Саша показал мне густую волнистую шерсть внутри зимней одежды.

   Бывшему воину сибиряку сразу вспомнились ночные бдения на посту.
Ракетные «точки» строились днём и ночью, оборудование, завезённое на вершины сопок, нужно было охранять и потому солдаты ракетчики в нагольных тулупах, перепоясанных ремнём со штык-ножом, отправлялись на вершину, обдуваемую ветрами.
На макушке сопки стоял гидравлический экскаватор, произведённый в родном городе, кабина коего не закрывалась.
   Я забирался на сиденье и начинал распевать песенки, нарушая правила несения караульной службы. Ведь совсем рядом стояли ряды ящиков с ценнейшим оборудованием для стратегической ракетной точки. А у него и оружия всего-то штык-нож на ремне.
  Распевал молодой солдат песенки  Окуджавы. Одну  за  другой,   целый   диск   или,   как   теперь  говорят,   альбом.
Незадолго  до  службы  удалось  купить  большую  пластинку  с  песнями  едва  ли  не  всеми  любимого  Булата  Шалвовича.  Хотя  все,  наверное,  обожали   Высоцкого,  а  Булат  был  скорее   предназначен  для   интеллигентной публики.

   Итак,   сидя  в   маленьком    креслице  водителя   или  механика,  напевал я:  «Пока   земля  ещё  вертится,   пока   ещё   ярок  свет,  Господи,  дай  же   ты  каждому,   чего  у   него  нет…»
«Ах,  война,   что  ж  ты,   подлая,  сделала,  стали   тихими  наши  дворы…»
«Наверное,  самую  лучшую  на   этой  земной  стороне,  хожу  я    песенку  слушаю,  она   шевельнулась  во  мне…»

   Идет  проверяющий  караулы. Боец тихонько  вылезает  из   землеройной  машины  и встречает  инспекцию, докладывая об отсутствии происшествий на вверенном объекте.
Офицер  и подумать, очевидно, не мог об уловке постового. Завидев лейтенанта Воловодова, я тихонечко отворял дверцу, становился ногой в валенке с толстой резиновой подошвой на гусеницу и осторожно спрыгивал на рыхлый снег.
За воем пурги и гудением мощных тепловых генераторов, нагнетающих тёплый воздух в строящуюся пусковую шахту, моих резких движений не было слышно и всё сходило благополучно.

  Хороши были тулупы, выдаваемые солдатам на посты. И без того не продуваемые сибирскими степными ветрами, они становились едва ли не подобием спальных мешков в кабине экскаватора.

   Однако вернёмся в цех, наш цех сборки приборов. Саша Бидонов ночью приволок тулуп в лакокраску, заправил пульверизатор густым раствором марганцевокислого калия или попросту говоря, марганцовки и аккуратнешим образом покрасил моднейшую в позднем Советском Союзе одежду.
- Во, теперь у меня «дубль» шикарный будет, не хуже любого фирменного – радостно произнёс наутро мой напарник, примеряя высохший и преобразившийся тулуп.